— Давай так, Сашенька, я сюда приезжаю, когда хочу, и делаю, что считаю нужным. Это я квартиру покупала, я за неё деньги платила. А вы с Максимом — молодые, вам ещё копить и копить.
— Валентина Сергеевна, — Саша изо всех сил старалась говорить спокойно, хотя внутри бушевал настоящий пожар, — мы же договаривались. Вы предупреждаете, когда собираетесь приехать.
— О чём ты? — свекровь выгнула идеально выщипанную бровь, продолжая переставлять кастрюли в шкафу. — Я мать Максима. Какие предупреждения? Какие договорённости? Я приезжаю, когда считаю нужным, потому что квартира записана на меня. Вы тут — гости! Не нравится — съезжайте.
Саша прикусила губу. Её взгляд упал на обручальное кольцо — тонкая золотая полоска, которую она не снимала уже пять лет. Пять лет… Это словно другая жизнь. Тогда казалось, что всё будет иначе.
В коридоре хлопнула дверь. Максим вернулся с работы.
— О, мама, ты приехала! — радостно воскликнул он, целуя Валентину Сергеевну в щёку. — А почему не предупредила?
— Сынок, с каких пор мать должна предупреждать, чтобы навестить собственного ребёнка? — её голос мгновенно сменил тональность с металлического на медовый.
Саша выдохнула, считая до десяти.
— Максим, поговорим? — она кивнула в сторону спальни.
Муж кинул на неё усталый взгляд.
— Давай потом, ладно? Я с дороги, голодный. Мам, ты что-нибудь приготовила?
Эту квартиру Валентина Сергеевна действительно купила сама — вернее, выгодно обменяла старую «двушку» на окраине на новую однокомнатную в центре, доплатив кругленькую сумму. Когда Максим делал Саше предложение, он с гордостью говорил о том, что у них уже есть жильё — большая редкость для молодых пар.
— Квартира записана на маму, но это формальность, — объяснял он тогда. — Когда родится ребёнок, она перепишет на нас.
Саша кивала. Она была так влюблена, что поверила бы ему, скажи он, что луна сделана из творога. Да и родители Максима производили приятное впечатление — интеллигентные, образованные люди. Валентина Сергеевна преподавала в университете, Николай Петрович работал инженером на крупном предприятии.
Первый звоночек прозвенел сразу после свадьбы.
— Почему ты развесила полотенца таким образом? — Валентина Сергеевна смотрела на Сашу с таким выражением, будто та совершила как минимум уголовное преступление. — В этом доме полотенца всегда вешали по цвету. Сначала белые, потом цветные.
Саша улыбнулась, посчитав это шуткой.
— А я всегда развешиваю по размеру — большие дальше, маленькие ближе.
— Милочка, — в голосе свекрови зазвучал металл, — это мой дом, и здесь всё будет так, как я привыкла. Понятно?
Тогда Саша ещё не придала этому значения. Мелочи быта, притирка, обычное дело. Валентина Сергеевна заезжала редко — она с мужем жила в соседнем городе, в часе езды на электричке. Но с каждым визитом ситуация становилась всё напряжённее.
— Почему ты готовишь в этой кастрюле? Она для супов, а не для макарон.
— Зачем ты поставила эту фотографию на комод? Здесь должны стоять семейные фото, а не твои подружки.
— Ты неправильно моешь пол. Надо начинать от окна, а не от двери.
И бесконечное, как мантра: «Это мой дом, и здесь всё будет так, как я привыкла».
Максим отмалчивался. Или, что ещё хуже, становился на сторону матери.
— Не спорь с ней, Саш. Ну какая разница, как вешать полотенца или какой шторкой закрывать ванну? Уступи ей в мелочах.
Только мелочи постепенно превращались в лавину, погребающую под собой всё.
— Я приготовила твой любимый ужин, — Валентина Сергеевна поставила перед сыном тарелку с тушёным мясом. — Помнишь, как я тебе готовила это блюдо, когда ты сдавал экзамены?
— Помню, мам. Ты лучшая!
Саша молча смотрела на эту идиллию. Она прекрасно знала, что любимое блюдо Максима — жареная курица с картофелем. Это мясо он не особо жаловал, но никогда не признавался в этом матери.
— А ты почему не ешь? — свекровь наконец обратила внимание на Сашу. — Не нравится моя готовка?
— Нет, просто не голодна, — соврала Саша. Желудок предательски заурчал.
— Знаешь, милая, когда я была в твоём возрасте, я уже родила Максима, работала на полную ставку и успевала готовить горячий ужин каждый день. А сейчас молодёжь только и думает, как бы полежать с телефоном.
Максим продолжал жевать, словно не слыша этого разговора.
— Я тоже работаю полный день, — напомнила Саша. — И ужин готовлю каждый вечер.
— Ну да, эти твои салатики, — презрительно фыркнула Валентина Сергеевна. — Мужчине нужна нормальная еда, а не травка.
— Мам, Сашина еда тоже вкусная, — неожиданно вступился Максим.
Свекровь посмотрела на него с таким выражением, будто он предал родину.
— Значит, моя готовка тебе разонравилась? — её голос дрогнул, а на глазах выступили слёзы. — Я столько лет готовила для тебя, старалась…
— Нет-нет, что ты, мам! — Максим испуганно замахал руками. — Твоя готовка самая лучшая! Я просто имел в виду, что и Саша неплохо готовит… для своего возраста.
Ночью, когда Валентина Сергеевна уснула в гостиной на диване — «Я не могу спать на раскладушке, у меня спина больная» — Саша наконец смогла поговорить с мужем.
— Макс, так больше нельзя. Она приезжает без предупреждения, перестраивает всё по-своему, а мы как будто квартиранты.
— Ну, формально так и есть, — Максим пожал плечами, не отрываясь от телефона. — Квартира ведь её.
— То есть тебя устраивает такое положение? — Саша старалась говорить тихо, но эмоции переполняли её. — Твоя мать приезжает, когда захочет, перекладывает мои вещи, критикует каждый мой шаг, а ты считаешь это нормальным?
— Не преувеличивай, — отмахнулся Максим. — Мама просто заботится о нас.
— О тебе, — поправила Саша. — Не о нас. О тебе.
Максим наконец оторвался от телефона и посмотрел на жену.
— Слушай, давай не будем начинать этот разговор. Мама немного побудет и уедет. Потерпи.
— Она сказала, что останется на неделю.
— Ну и что? Неделя пролетит незаметно.
Саша покачала головой. Было бессмысленно спорить с Максимом, когда дело касалось его матери. Она вздохнула и отвернулась к стене.
Неделя растянулась на две. Валентина Сергеевна заняла территорию, как опытный полководец — методично и безжалостно. Сашины любимые фиалки с подоконника исчезли — «Они собирают пыль». Её книги переместились с журнального столика на дальнюю полку — «Здесь должна стоять ваза, а не этот хлам». Даже её любимая кружка таинственным образом исчезла из шкафа — «Она была треснутая, я её выбросила».
Саша чувствовала себя призраком в собственном доме. Она уходила на работу рано утром и возвращалась как можно позже, лишь бы меньше времени проводить под одной крышей со свекровью.
— Опять задерживаешься? — с подозрением спрашивала Валентина Сергеевна, когда Саша приходила домой после восьми. — Максим уже час как дома.
— У меня работа такая, — коротко отвечала Саша, проходя в ванную.
Но даже там не было спасения.
— Почему ты используешь столько шампуня? Это расточительство. И полотенце нужно вешать иначе.
На исходе третьей недели Саша не выдержала.
— Валентина Сергеевна, я уважаю вас как мать Максима, но мне нужно личное пространство.
Свекровь посмотрела на неё с выражением оскорблённого достоинства.
— Личное пространство? В моей квартире? Может, мне ещё спрашивать разрешения, чтобы зайти на кухню?
— Нет, но было бы неплохо, если бы вы стучали, прежде чем войти в ванную, когда я там.
— Боже мой, какие мы нежные! — всплеснула руками Валентина Сергеевна. — В моё время…
— В ваше время, возможно, было принято жить по три поколения в одной комнате, но сейчас другое время, — отрезала Саша, чувствуя, как краснеет от собственной дерзости.
Валентина Сергеевна побледнела.
— Да как ты смеешь говорить со мной таким тоном? Я тебе кто — соседка по общежитию? Я мать твоего мужа! Я дала вам крышу над головой!
— Вы дали крышу Максиму. Меня вы просто терпите, и то с трудом.
В этот момент в квартиру вошёл Максим. Он замер на пороге, глядя на двух женщин, стоящих друг напротив друга с воинственными выражениями лиц.
— Что здесь происходит?
— Твоя жена, — Валентина Сергеевна произнесла это слово так, будто оно было ругательством, — заявила, что я не имею права находиться в собственной квартире!
— Я такого не говорила, — возразила Саша. — Я только попросила уважать моё личное пространство.
Максим устало потёр лоб.
— Саш, давай не будем устраивать сцен. Мама имеет полное право…
— Конечно, — горько усмехнулась Саша. — Мама всегда имеет право. А я — нет.
Она развернулась и ушла в спальню, громко хлопнув дверью.
Этот вечер стал поворотным. Валентина Сергеевна, оскорблённая до глубины души, объявила, что уезжает — «Не хочу мешать вашему семейному счастью». Но перед отъездом она долго разговаривала с Максимом на кухне. Саша не слышала, о чём они говорили, но по мрачному лицу мужа поняла, что ничего хорошего ждать не приходится.
— Мама расстроена, — сообщил Максим, когда за свекровью закрылась дверь. — Она считает, что ты её не уважаешь.
— А она меня уважает? — вопросом на вопрос ответила Саша.
— Это другое. Она старше, она моя мать.
— А я твоя жена! — Саша повысила голос. — Или это менее важно?
Максим поджал губы.
— Знаешь, Саш, ты слишком многого хочешь. Мама дала нам жильё, могла бы быть благодарна.
— Благодарна? — Саша не верила своим ушам. — За то, что меня считают квартиранткой в доме, где я живу уже пять лет? За то, что каждое моё действие подвергается критике? За то, что я чувствую себя чужой?
— Не драматизируй.
— Я не драматизирую, Максим. Я констатирую факт. Твоя мать никогда не примет меня как часть семьи. Для неё я — временное явление, досадная помеха между ней и тобой.
Максим молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
Следующие несколько дней они почти не разговаривали. Саша уходила на работу, Максим — на свою. Вечером они ужинали в тишине, а потом он уходил смотреть телевизор, а она читала в спальне. Две параллельные жизни под одной крышей.
Валентина Сергеевна звонила сыну каждый день. Их разговоры Максим вёл на балконе, тихо прикрыв дверь. Но однажды Саша случайно услышала обрывок:
— Да, мам, я понимаю… Нет, конечно, это твоя квартира… Да, я поговорю с ней…
Этим же вечером Максим наконец нарушил молчание.
— Саш, нам надо поговорить.
Она подняла глаза от книги.
— Я слушаю.
Максим сел на край кровати, нервно теребя пуговицу на рубашке.
— Мама предложила вариант. Она говорит, что квартира всё равно маленькая для троих, когда она приезжает. И она подумала… может, нам стоит снять жильё?
Саша медленно закрыла книгу.
— Снять жильё? То есть, она выгоняет нас из квартиры?
— Не выгоняет, — поспешно возразил Максим. — Просто предлагает другой вариант. Мы могли бы найти что-то побольше, двухкомнатную, например.
— На какие деньги, Максим? — Саша старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Мы едва сводим концы с концами, платя только за коммуналку. Откуда возьмутся деньги на аренду?
Максим замялся.
— Ну… мама предложила помочь. Первое время.
— А потом?
— Потом мы справимся сами. Я возьму подработку, ты тоже можешь найти что-то дополнительно…
Саша смотрела на мужа и не узнавала его. Тот Максим, в которого она влюбилась, никогда не позволил бы матери вмешиваться в их жизнь до такой степени. Тот Максим встал бы на её защиту, а не предлагал съехать из собственного дома.
— Ты понимаешь, что это значит? — тихо спросила она. — Твоя мать не просто хочет контролировать нашу жизнь. Она хочет разрушить нашу семью.
— Не говори глупостей! — вспыхнул Максим. — Мама желает нам только добра!
— Добра? — Саша горько усмехнулась. — Она пять лет делает всё, чтобы я чувствовала себя чужой. Она приезжает без предупреждения, командует в доме, где я живу, критикует каждый мой шаг. И теперь она хочет, чтобы мы съехали, чтобы ты был зависим от неё ещё больше. И ты называешь это «желать добра»?
Максим вскочил с кровати.
— Всё, хватит! Я не хочу слушать, как ты говоришь о моей матери в таком тоне!
— А в каком тоне мне говорить? — Саша тоже поднялась. — В благоговейном? Может, мне ещё на колени встать перед ней за то, что она позволяет мне жить с её сыном?
— Знаешь что, — Максим сжал кулаки, — если тебе так не нравится моя семья, может, нам вообще стоит задуматься о нашем браке!
Тишина, последовавшая за его словами, была оглушительной. Саша смотрела на мужа широко раскрытыми глазами, не веря, что он действительно это сказал.
— Ты это серьёзно? — её голос дрогнул.
Максим отвёл взгляд, внезапно смутившись.
— Я просто имею в виду… мы могли бы взять паузу. Подумать.
— Паузу, — эхом отозвалась Саша. — Ты хочешь взять паузу в нашем браке из-за своей матери?
— Не из-за матери, а из-за того, что ты не уважаешь мою семью!
— Я не уважаю? — Саша рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Максим, я пять лет терплю унижения от твоей матери. Я улыбаюсь, когда она критикует мою готовку. Я молчу, когда она переставляет мои вещи. Я не возмущаюсь, когда она заходит в ванную без стука. И это я не уважаю твою семью?
Максим молчал, избегая её взгляда.
— Знаешь, что самое грустное? — продолжила Саша. — Я всегда думала, что мы — семья. Ты и я. А оказывается, для тебя семья — это только твоя мать.
Она вышла из спальни, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
Утром Саша проснулась на диване. Ей не хотелось возвращаться в спальню после вчерашней ссоры. Максим уже ушёл на работу — его ботинок не было в прихожей.
Она сидела на кухне, бездумно помешивая остывший чай, когда зазвонил телефон. Номер не определился.
— Алло?
— Александра? — голос Валентины Сергеевны был неожиданно деловым. — Нам нужно поговорить.
Саша хотела сказать, что им не о чем разговаривать, но что-то в тоне свекрови заставило её сдержаться.
— Я слушаю.
— Я буду в городе сегодня днём. Встретимся в кафе на углу вашего дома в два часа.
Это был не вопрос, а утверждение. Типичная Валентина Сергеевна — всегда уверенная, что все будут прыгать по её команде.
— Хорошо, — Саша сама удивилась своему согласию.
В кафе она пришла точно к двум. Валентина Сергеевна уже сидела за столиком у окна, элегантная как всегда — безупречная причёска, дорогой костюм, тонкий аромат французских духов.
— Присаживайся, — она кивнула на стул напротив. — Я заказала чай.
Саша молча села, готовясь к очередной порции критики или — что ещё хуже — к новому плану по их выселению.
— Максим сказал, что вы поссорились, — начала свекровь, помешивая чай маленькой ложечкой.
— Да, — коротко ответила Саша. Не было смысла отрицать очевидное.
Валентина Сергеевна внимательно посмотрела на неё.
— Знаешь, когда Максим был маленьким, он однажды заболел. Сильно, температура под сорок. Врачи разводили руками, лекарства не помогали. Я не спала три ночи, сидела у его кровати и молилась всем богам, чтобы он выжил.
Саша удивлённо моргнула. Она не понимала, к чему ведёт свекровь.
— Я поклялась тогда, что сделаю всё, чтобы он был счастлив. Всё, понимаешь? — Валентина Сергеевна отставила чашку. — Я не хотела отдавать его никому. Он был моим, только моим.
Саша молчала, не зная, что ответить на это неожиданное откровение.
— Когда он привёл тебя знакомиться, я сразу поняла — ты та, кто может забрать его у меня, — продолжила свекровь. — Ты была такая… уверенная в себе. Не из тех, кто будет заискивать перед свекровью. И я решила… — она замолчала, подбирая слова.
— Решили сделать мою жизнь невыносимой? — подсказала Саша.
Валентина Сергеевна поджала губы.
— Я решила проверить, насколько ты сильная. Насколько ты любишь моего сына.
— Проверить? — Саша не верила своим ушам. — Пять лет унижений, придирок, вмешательства в нашу жизнь — это была проверка?
— Не драматизируй, — отмахнулась свекровь. — Я просто поддерживала определённую… дистанцию. И наблюдала, как ты справляешься.
— И как? — горько усмехнулась Саша. — Я прошла вашу проверку?
Валентина Сергеевна неожиданно улыбнулась — не своей обычной снисходительной улыбкой, а как-то иначе, почти тепло.
— Знаешь, я думала, ты сломаешься через год. Максим всегда выбирал слабых девушек, которые смотрели ему в рот. А ты… ты оказалась крепким орешком.
Саша смотрела на свекровь, не понимая, куда ведёт этот разговор.
— Вчера Максим позвонил мне, — продолжила Валентина Сергеевна. — Сказал, что вы серьёзно поссорились. Что ты не уважаешь его семью. Что вы, возможно, расстанетесь.
Саша сжала кулаки под столом. Значит, он действительно это сказал. Не просто брякнул сгоряча, а обдумал и рассказал матери.
— И знаешь, что я ему ответила? — Валентина Сергеевна наклонилась вперёд. — Я сказала: «Если ты потеряешь эту женщину, ты будешь последним дураком».
Саша вздрогнула, не веря своим ушам.
— Что?
— Я сказала, что ты — лучшее, что случилось с ним в жизни. Что ты единственная, кто видит его настоящего, а не маменькиного сынка. Что если он упустит тебя, то всю жизнь будет жалеть.
Саша открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. Это было слишком неожиданно.
— Но почему? — наконец выдавила она. — Почему сейчас, после пяти лет…
Валентина Сергеевна вздохнула.
— Потому что я вижу, что происходит. Максим всё больше похож на своего отца — прячется за моей спиной, избегает принимать решения, всегда ищет лёгкий путь. Я не хочу, чтобы он стал таким же бесхребетным.
Она сделала глоток чая, словно собираясь с мыслями.
— Я знаю, что была… не самой лёгкой свекровью. Но я хотела, чтобы ты стала сильнее. Чтобы ты могла противостоять не только мне, но и жизни. Потому что Максиму нужна именно такая женщина — та, которая не даст ему превратиться в тряпку.
Саша смотрела на свекровь и не узнавала её. Куда делась та надменная, властная женщина, которая отравляла ей жизнь все эти годы?
— Вы хотите сказать, что всё это время… воспитывали меня?
— Скажем так, — Валентина Сергеевна слегка улыбнулась, — я помогала тебе раскрыть свой потенциал. И, должна признать, ты меня впечатлила. Большинство девушек Максима разбегались после первой же моей «проверки».
Саша не знала, смеяться ей или плакать. Это было так абсурдно, что граничило с безумием.
— И что теперь? — спросила она. — Вы перестанете вмешиваться в нашу жизнь?
— Не сразу, — честно ответила Валентина Сергеевна. — Старые привычки не умирают в одночасье. Но я постараюсь… умерить пыл. — Она достала из сумочки папку и положила на стол. — Вот, это тебе.
Саша недоверчиво взяла папку и открыла её. Внутри лежали документы на квартиру. Она подняла глаза на свекровь, не понимая.
— Что это?
— Дарственная, — спокойно ответила Валентина Сергеевна. — Я переписываю квартиру на тебя.
Саша замерла с открытым ртом.
— На меня? Не на Максима?
— Именно, — кивнула свекровь. — На тебя.
— Но почему?
Валентина Сергеевна отпила чай, прежде чем ответить.
— Потому что Максиму это не нужно. Он всегда воспринимал эту квартиру как должное. Как подарок, который упал с неба. А ты… ты боролась за свой дом, за своё пространство. Ты заслужила его.
Саша перелистывала документы, все ещё не веря в происходящее.
— Но это же… я не могу принять такой подарок.
— Можешь, — твёрдо сказала Валентина Сергеевна. — И примешь. Потому что это не подарок, а инвестиция в будущее моего сына. С тобой он станет настоящим мужчиной. Без тебя… — она махнула рукой. — Без тебя он превратится в копию своего отца. А этого я допустить не могу.
Саша молчала, пытаясь осмыслить всё, что услышала.
— Максим знает? — наконец спросила она.
— Нет, — Валентина Сергеевна покачала головой. — И пока не узнает. Это между нами, женщинами.
Вернувшись домой, Саша долго сидела на кухне, глядя на документы. Это казалось какой-то невероятной шуткой. Или сном. Валентина Сергеевна, которая пять лет изводила её придирками, вдруг переписывает на неё квартиру? Немыслимо.
Входная дверь хлопнула — вернулся Максим. Он выглядел уставшим и подавленным.
— Привет, — сказал он, проходя на кухню. — Ты сегодня рано.
Саша торопливо убрала документы в ящик стола.
— Да, отпросилась, — она встала, чтобы поставить чайник. — Чаю хочешь?
— Хочу, — Максим сел за стол, нервно барабаня пальцами по столешнице. — Саш, нам надо поговорить.
— О чём? — она старалась, чтобы голос звучал нейтрально.
— О вчерашнем. Я погорячился. Не надо никакой паузы, я не это имел в виду.
Саша обернулась, внимательно глядя на мужа.
— А что ты имел в виду, Максим?
Он опустил глаза.
— Просто… я не знаю, как быть. Мама звонила сегодня. Сказала, что я веду себя как последний дурак.
— Вот как? — Саша едва сдержала улыбку. — И в чём же, по её мнению, заключается твоя глупость?
— В том, что я не могу постоять за свою семью, — Максим поднял на неё глаза. — За нашу семью, Саш. Она сказала, что я прячусь за её спиной, как трус. Что если я потеряю тебя, то всю жизнь буду жалеть.
Саша молча смотрела на мужа. Значит, Валентина Сергеевна не соврала. Она действительно сказала ему всё это.
— И что ты думаешь? — спросила она.
Максим вздохнул.
— Я думаю, что она права. Я действительно веду себя как трус. Всё время прячусь за маминой спиной, позволяю ей решать за меня. Это неправильно.
Он встал и подошёл к Саше, осторожно взяв её за руки.
— Прости меня. Я должен был защищать тебя, а вместо этого позволял маме командовать в нашем доме. Это больше не повторится.
Саша смотрела на мужа, пытаясь понять, насколько искренни его слова. Сколько раз она слышала подобные обещания? И сколько раз они нарушались, стоило Валентине Сергеевне появиться на пороге?
— Максим, — медленно произнесла она, — я хочу тебе верить. Но я устала от этих американских горок. Твоя мать приезжает — ты становишься другим человеком. Она уезжает — ты возвращаешься ко мне. И так по кругу.
— Я знаю, — он опустил голову. — Но на этот раз всё будет иначе. Я поговорил с мамой сегодня. Серьёзно поговорил. Сказал, что если она хочет видеться с нами, то должна уважать наши правила. Наш дом — наши правила.
Саша удивлённо подняла брови.
— И что она ответила?
— Представляешь, она согласилась! — Максим выглядел таким же ошарашенным, как и Саша. — Сказала, что я прав, и что она постарается быть… менее навязчивой.
Саша отвернулась к окну, скрывая улыбку. Всё-таки Валентина Сергеевна была хитрее, чем она думала. Разыграть всё как по нотам — заставить Максима поверить, что он сам принял это решение.
— Ты мне не веришь? — в голосе Максима звучала обида.
Саша обернулась к нему.
— Верю, — она улыбнулась. — Просто… это так неожиданно. Твоя мать всегда была такой… принципиальной.
— Она изменилась, — уверенно сказал Максим. — Не знаю почему, но она правда изменилась. Сегодня она даже сказала, что ты — лучшее, что случилось со мной в жизни.
«И что если ты упустишь меня, то будешь последним дураком», — мысленно добавила Саша, но вслух сказала другое:
— Значит, будем считать, что у нас новый этап отношений. С твоей мамой.
— Именно, — Максим обнял её. — Новый этап. И знаешь что? Я подумал о том, что ты говорила раньше. О том, чтобы найти жильё, которое будет только нашим.
— И?
— Я поговорил с Костей — помнишь, мой друг из строительной компании? Он сказал, что у них есть новый проект, хороший район, недалеко от центра. Мы могли бы взять ипотеку. Это, конечно, надолго, но зато жильё будет нашим.
Саша прикусила губу. Если бы только он знал, что у неё в ящике стола лежат документы на их нынешнюю квартиру, оформленные на её имя…
— Давай сначала попробуем пожить здесь, по новым правилам, — предложила она. — А потом решим, нужна ли нам ипотека.
— Хорошо, — легко согласился Максим. — Как скажешь.
Он поцеловал её и пошёл в душ, насвистывая какую-то мелодию. Саша смотрела ему вслед, думая о том, как странно повернулась жизнь. Ещё вчера она была готова собрать вещи и уйти. А сегодня у неё есть квартира, у неё есть муж, который, похоже, наконец-то повзрослел, и у неё есть… свекровь, которая оказалась не такой уж стервой.
Конечно, в глубине души она понимала, что не всё будет гладко. Валентина Сергеевна не изменится в одночасье. Будут ещё и придирки, и непрошеные советы, и критика. Но теперь Саша знала: за всем этим стоит не желание унизить, а своеобразная форма заботы. Жёсткая, неприятная, но всё же забота.
Через неделю Валентина Сергеевна позвонила и спросила разрешения приехать на выходные. Саша, скрывая удивление, сказала, что будет рада её видеть.
— Только учтите, у нас изменились некоторые правила, — добавила она.
— Какие? — в голосе свекрови слышалась улыбка.
— Полотенца теперь висят по размеру, а не по цвету. В ванную мы стучимся, прежде чем войти. И никто не критикует мою готовку.
— Хорошо, — легко согласилась Валентина Сергеевна. — Я постараюсь запомнить.
Повесив трубку, Саша задумалась о том, стоит ли рассказать Максиму о дарственной. Он имел право знать. Но что-то подсказывало ей, что Валентина Сергеевна была права — пока не время. Пусть Максим сначала докажет, что его новая решимость быть главой семьи — это не минутный порыв, а осознанный выбор.
Документы на квартиру лежали в дальнем ящике комода, завёрнутые в шёлковый шарф. Иногда, оставаясь дома одна, Саша доставала их и перечитывала, всё ещё не веря, что это произошло. Квартира, записанная на неё. Её крепость, её территория. Место, где она больше не гость, а хозяйка.
Валентина Сергеевна сдержала слово — её визиты стали реже и короче. Она всё ещё пыталась командовать, но теперь это выглядело скорее как игра, чем как настоящее желание контролировать. А Максим… Максим действительно изменился. Он стал увереннее, решительнее. Впервые за пять лет брака Саша видела в нём не маменького сынка, а мужчину, готового защищать свой дом и свою семью.
Однажды вечером, когда они сидели на кухне, пили чай и обсуждали планы на будущее, Максим вдруг сказал:
— Знаешь, я так долго жил с мыслью, что эта квартира — мамина. Что мы здесь временно. Это мешало мне чувствовать себя… настоящим.
— Настоящим? — переспросила Саша.
— Ну да, — он пожал плечами. — Настоящим мужчиной, хозяином, главой семьи. Как будто я всё ещё ребёнок, который живёт с родителями. Но теперь… — он обвёл взглядом кухню, словно видел её впервые, — теперь я чувствую, что это наш дом. По-настоящему наш.
Саша улыбнулась, думая о документах в ящике комода. Может быть, настало время рассказать ему правду? Нет, ещё рано. Пусть эта уверенность в себе окрепнет, станет частью его натуры. А документы… документы никуда не денутся.
— Наш дом, — повторила она, поднимая чашку. — За это стоит выпить чаю.
— За наш дом, — Максим чокнулся с ней своей чашкой. — И за нас.
«И за Валентину Сергеевну», — мысленно добавила Саша. Кто бы мог подумать, что именно эта властная, неприятная женщина станет причиной их семейного счастья? Жизнь определённо умеет удивлять.
Прошло полгода. Саша стояла у окна, глядя на заснеженный двор. Скоро Новый год, а значит, Валентина Сергеевна приедет с традиционным визитом. Раньше эта перспектива вызывала у Саши только раздражение и тревогу. Теперь — лёгкое волнение, смешанное с любопытством.
Их отношения со свекровью изменились, став странной смесью дружбы и соперничества. Они могли часами говорить по телефону, обсуждая последние новости или рецепты. Могли вместе ходить по магазинам, удивляя Максима своим внезапным единодушием в выборе галстука или рубашки для него. А могли вдруг вспыхнуть, споря о политике или воспитании детей, которых у Саши с Максимом пока не было.
Но главное — они научились уважать границы друг друга. Валентина Сергеевна больше не приезжала без предупреждения, не командовала в их доме, не критиковала каждый шаг Саши. А Саша… Саша больше не воспринимала свекровь как врага, которого нужно победить или перехитрить.
Документы на квартиру так и лежали в комоде, нетронутые. Саша решила, что расскажет о них Максиму, когда забеременеет. Это будет их общий новый старт — ребёнок и собственное жильё. А пока пусть всё остаётся как есть.
Звонок в дверь прервал её размышления. На пороге стояла Валентина Сергеевна, элегантная как всегда, с большой сумкой и пакетом, источающим аромат свежей выпечки.
— С наступающим, — она улыбнулась, протягивая пакет. — Твои любимые пирожки с капустой.
Саша улыбнулась в ответ, пропуская свекровь в квартиру. Их квартиру.
— Проходите, Валентина Сергеевна. Чувствуйте себя как дома.
И в этой фразе больше не было иронии или горечи. Только искреннее гостеприимство.
Потому что теперь Саша точно знала — это её дом. И только она решает, кто здесь гость, а кто хозяин.
Чай был горячим, пирожки — восхитительными, а разговор — на удивление лёгким. Они сидели втроём на кухне, обсуждая планы на праздники.
— А что если нам поехать на дачу? — предложил Максим. — Там сейчас красиво, всё в снегу.
— На даче холодно, — покачала головой Валентина Сергеевна. — Пока протопишь…
— Зато представьте: камин, горячий глинтвейн, снег за окном, — мечтательно произнесла Саша.
— А ещё замёрзший туалет на улице и ледяные полы, — рассмеялась свекровь. — Нет уж, увольте.
— Ну, как скажете, — Максим пожал плечами. — Тогда останемся дома.
— Дома, — эхом отозвалась Саша, и в этом простом слове было столько смысла, что обе женщины посмотрели друг на друга с пониманием.
Дом — это не просто стены, потолок и пол. Не документы в ящике комода. Не имя в графе «собственник». Дом — это место, где тебя понимают и принимают. Где ты можешь быть собой, не опасаясь осуждения. Где тебя любят, даже если ты несовершенна.
И глядя на свекровь, мирно пьющую чай за их кухонным столом, Саша думала о том, что, возможно, именно этого ей не хватало все эти годы — понимания, что дом строится не снаружи, а изнутри. Не из кирпича и бетона, а из компромиссов, уважения и умения прощать.
Возможно, Валентина Сергеевна поняла это раньше неё. Возможно, все эти проверки, все эти испытания были её способом сказать: «Не стены делают дом домом. Люди делают дом домом».
— О чём задумалась? — спросила свекровь, заметив её взгляд.
— О доме, — просто ответила Саша. — О том, что значит быть дома.
Валентина Сергеевна кивнула, словно поняла всё, что осталось несказанным.
— Дом — это там, где тебя ждут, — произнесла она, и впервые за все эти годы Саша была полностью согласна со своей свекровью.
