— Да сколько можно слушать твои упрёки, Люд?! — Сергей повысил голос, хотя обычно старался говорить спокойно. — Хватит мне тут нервы мотать! Я тебе сто раз говорил: дети не обязаны нас до конца жизни на руках носить!
— Так значит, я, по‑твоему, во всём виновата? — Людмила вскинула руки, её негодование было написано на лице. — Ты же сам всегда твердил: «Пусть только дети повзрослеют, заживём на полном обеспечении!» Или не помнишь?!
— Это ты твердила, а я просто не возражал. Конечно, надеялся, что ребята вырастут, станут нормальными людьми. А вышло что? Все разбежались, и теперь от них ни копейки, ни весточки. Да ну и ладно! У них своя жизнь. А тебе что покоя не даёт? Чего им постоянно звонишь и потом жалуешься, будто они черствые?
— Потому что им наплевать на меня, Серёж! Как будто не я им жизнь дала и не я их растила и воспитывала!
— Тоже мне, воспитывала! — внезапно сорвалось у него. — Ты их только рожала, а воспитанием, извини, я один занимался, да и то когда время было. Мало им рассказывал, мало показывал, спору нет. Но ты‑то могла за ними смотреть хоть чуть‑чуть? Сама знаешь, как ты всё пускала на самотёк.
— Да как ты смеешь?! — Людмила топнула ногой. — Я им и завтраки готовила, и обеды, когда могла, и вообще! Ты же вечно на работе был или в командировках!
— Готовила?! — он усмехнулся, хотя в голосе слышалась горечь. — Вспомни, как я по субботам из магазина мешки тащил, а ты, вместо того чтобы заняться детьми, в телевизор пялилась да подружкам названивала? Я был не против, думал: «Ну устал человек, пусть отдохнёт». А потом эти твои слова: «Зачем нам вкалывать? Скоро дети подрастут, помогут!»
— Ты просто не понимаешь, как мне было тяжело…
— Да уж вижу, как тяжело! — отмахнулся Сергей. — Вот такими, как ты, и они у нас выросли: ленивыми, без цели в жизни. И кто в этом виноват?
***
Людмила всегда считала себя «женщиной со вкусом», которая достойна лучшего. Она родилась в провинциальном городке и с детства мечтала выбраться оттуда в роскошную жизнь. Ей нравились картинки из модных журналов, в которых богатые дамы в брендовой одежде гуляли по красивым улицам, покупали себе что угодно, отдыхали, где вздумается.
Она верила: чтобы добиться такого, достаточно «удачно» выйти замуж и завести детей, которые потом «отблагодарят» за заботу.
Когда она познакомилась с Сергеем, работавшим в местном автосервисе, то решила: «Это временно. Потом он точно выбьется в начальники или найдёт более денежное дело».
Отец Сергея, Пётр Семёнович, был известен в городе как лучший мастер по ремонту машин, и Людмиле почему‑то казалось, что Сергей точно должен унаследовать все таланты и вот-вот откроет собственное дело. Но реальность оказалась прозаичней: Сергей просто работал, не строил больших планов и не хотел «покорять мир».
Он устраивал Людмилу внешне — статный, спокойный. А планы на шикарное будущее у неё по‑прежнему оставались при ней, ведь она была уверена: «Главное — родить детей, они в итоге прославятся и разбогатеют, а я буду жить, как королева».
Так и случилось, что спустя три года после свадьбы в семье уже было двое детей — Максим и Аня, а потом через пять лет родился Женя. Людмила с каждым ребёнком всё громче жаловалась: «Как же тяжело, мне никто не помогает!»
Сергей при этом старался как мог: работал на совесть, не ленился брать дополнительные заказы, чтоб хватало на все необходимое детям и жене. Людмила не работала, она по её собственным словам, «посвятила себя детям», хотя сам процесс воспитания казался Людмиле чем‑то обременительным и невыносимым.
В её понимании дети «должны понимать, что мама устает и должна отдохнуть».
— Мам, а можно я на футбол запишусь? — спросил Максим, когда ему было десять лет.
— Да куда тебе футбол? — отмахнулась Людмила, лежа на диване. — Иди лучше у бабушки спроси, может, пусть тебя вязать научит? Мне сейчас некогда, спина болит.
— Пап, можно я на футбол пойду? — переспросил Максим у Сергея, когда тот ковырялся в моторе соседской «девятки» во дворе.
— Футбол? Да без проблем, сходи сам запишись, ты парень взрослый. Денег на форму я тебе дам. Только имей в виду, потом надо будет ходить регулярно, не бросать.
Но Максим, как часто бывает у детей, позанимался пару месяцев и бросил — оказалось, там надо тренироваться, но лень, а мама и не напоминала.
С Аней случилось то же самое: девочка хотела танцевать, но Людмила говорила: «Зачем тебе эти кружки, потом сама будешь жаловаться, что всё болит».
А Сергей не успевал уделять должного внимания — работы было много, да и он считал, что если Аня сама хочет заниматься, то как‑нибудь проявит инициативу. Но при этом она росла в атмосфере постоянной маминых «охов» и вздохов — мол, всё и так утомляет, не надо «лишней суеты».
Женя, младший сын, что‑то чуть ли не с пяти лет твердил про компьютерные игры. В школе мечтал о программировании, хотел участвовать в олимпиадах по информатике.
Но Людмила была уверена, что ему это не нужно, а точнее, говорила, что «все эти твои игры — лишь трата времени». У неё и в мыслях не было поддерживать какую‑то детскую страсть, ведь в голове, по сути, звучало одно: «Скорее бы они уже выросли и начали обеспечивать меня».
Дети привыкли к такому отношению матери: особо не спрашивали совета у неё и не чувствовали, что их интересы кому-то важны. В итоге выросли вялыми, без особых стремлений. Когда стали старше, начали пропадать у друзей или допоздна сидеть на улице.
Людмила не ругалась, потому что ей так было даже проще: меньше хлопот, никто не мешается. Сергей переживал, но физически не успевал уследить за всеми тремя.
— Люда, может, ты поговоришь с Максом? Он уже в одиннадцатом классе, а никаких планов насчёт института я не слышал.
— Да что с ним разговаривать, Серёж, — откликалась она из комнаты. — Хочет — пусть поступает, не хочет — пойдёт работать, всё равно нас же кормить придётся.
Сергей тогда только качал головой, думал про себя: «Может, она шутит?» Но вида не показывал. При детях он тоже предпочитал не спорить, чтобы не создавать негатив в семье. К тому же внутренне ему казалось, что каждый ребёнок сам несёт ответственность за свою судьбу, что если что‑то захочет, будет добиваться. Как часто он говорил: «Жизнь всё расставит по местам».
Однако, когда дети выросли, случился обратный эффект: никто из них действительно не сидел на шее у родителей, но и помогать не спешили. Максим ни в какой институт не поступил, пошёл в местный супермаркет грузчиком, а потом через год уехал в столицу с друзьями и там остался.
Аня после школы поехала искать себя: сначала в одном городе, потом в другом, нигде надолго не задержалась, но домой тоже не возвращалась. Женя подрос, закончилась школа — чуть ли не в первые же дни уехал на заработки, объяснив, что не видит смысла сидеть в родительской квартире.
— Сергей, посмотри, что делают наши любимые детки, — вздыхала Людмила, разглядывая фото Ани, которые нашла в соцсетях. — Где-то там с подругами гуляет, а денег мне ни разу не перевела. Вот спасибо, выросли помощнички.
— Люда, а ты им позвони, спроси, как у них дела, может, подбодришь?
— Да звонила! Знаешь, что мне Аня ответила? «Мам, у меня тут самой куча забот, денег нет, устройся на работу, чего ты дома сидишь». Представляешь? Мне такие слова от родной дочери даже слышать противно!
— Она права, может, тебе и вправду какую-то подработку поискать? Ты ведь практически и не трудилась никогда. Дети все выросли, тебе не надо за ними бегать, почему бы не устроиться, я не знаю, на цветочный склад или в пекарню?
— Да зачем мне пахать, как лошадь? Для чего я их рожала тогда?
Этот разговор прошёл ещё относительно спокойно. Но спустя пару недель Людмила снова начала жаловаться. И в один из вечеров Сергей, вернувшись уставшим после смены, уже не смог сдержаться.
— Серёж, ну вот смотри, Макс совсем от рук отбился. Ни поздравлений, ни звонков, ни денег не шлёт. Мог бы хоть часть зарплаты перечислить, он же сын родной!
— Не обязан он этого делать, Люд. Он работает грузчиком, может, ему на жизнь еле хватает. Тебя это не касается.
— Ах, не касается! Как это не касается, если я всю жизнь вкладывала в него душу?
— Душу? — Сергей фыркнул. — И в чём это заключалось? Приготовить кое-как, да выгнать на улицу, чтоб не мешал? Когда он к тебе по вопросам подходил, ты всегда говорила: «Разберёшься сам». Ну, вот он и разобрался. А сейчас ты хочешь, чтобы он тебя содержал?
— А с какой стати не содержать, я же мать!
— Мать? Ленивая курица, вот ты кто! — вырвалось у Сергея. Ему и самому было неловко за такие слова, но злость внутри переполнила. — Прости, да, грубо, но так оно и есть. Ты всё ждала, что они станут знаменитыми, богатыми, и будут тебя на Мальдивы возить. А с чего им богатеть, когда такой пример перед глазами?
— А ты что, святой? Ты же отец, почему всё валишь на меня? Я бы и рада была, да мне сил не хватало. Мог бы и на себя взять воспитание, не чужие ведь они тебе.
— Я? — Сергей почти перешёл на крик. — Да я с утра до вечера тянул этот воз, чтобы вы были одеты и накормлены. Но даже в те редкие выходные, когда я предлагал сходить вместе погулять хотя бы, ты отнекивалась: «Да ну, пусть сами». Так что не надо сейчас меня упрекать.
— И что, теперь всё списываешь на меня? Ты, значит, молодец, а я виновата?
— Да и я не герой, это понятно. Мне бы тоже надо было вовремя их пнуть, помочь, где‑то наставить. Но я по крайней мере не жду, что они бросятся нас содержать, просто потому что когда-то родились в этой квартире. Они уже взрослые, пускай живут, как хотят.
— Ну здорово! И что получается? Они нас бросили! Даже не позаботились, как мы дальше будем жить!
— А мы как жили, так и будем жить, Люда. Ты просто сама себе вбила в голову, что дети — это твой пропуск в красивую жизнь. Неужели ты не понимаешь, что каждый сам отвечает за свою судьбу?
Она отвернулась, сделав вид, что что-то ищет в шкафу, но глаза её налились гневом.
— Я не приму это вот так просто. Буду им названивать, пока не образумятся. У них нет совести!
— Да пусть делают, что хотят. Я по ним не скучаю, если уж начистоту. Сами объявятся, когда понадобится.
— Вот видишь, ты просто отмахиваешься! — Людмила в отчаянии повысила голос. — Ты меня не поддерживаешь!
— Слушай, Люд, я тебе говорил много лет назад: «Хочешь достойной старости — подумай о работе, а не мечтай о подарках от детей». Ты тогда лишь отшучивалась. Помнишь? «Зачем нам пахать, когда у нас дети есть?» Твои слова.
— Не вспоминай прошлое! Лучше подскажи, что делать сейчас.
— Сейчас? А что делать? Хватит сидеть целыми днями дома, пересматривая одни и те же передачи. Устройся куда-нибудь. Нужна копейка — заработай. Не хочешь много сил тратить — найди что попроще, вариантов хватает.
— А мне уже и лет немало, и здоровье не то…
— Это всё отговорки. Надо было думать раньше. Сейчас хотя бы начнёшь понемногу двигаться.
Она упёрлась руками в бока и громко вздохнула:
— Меня бесит твоя спокойная уверенность. Всё тебе легко говорить, а я совсем разочаровалась.
— Ну а чего ты ждала от них? Максим изначально не получил никакой поддержки в школе, да и в доме тоже, Аня металась без понимания, что ей делать, Женя вообще с детства считал, что он никому не нужен. Надеюсь, он хоть где-то найдёт себя.
— Так это значит, я их всех загубила? Прямо вот я одна?
— Не одна, я тоже приложил руку, но у меня были другие приоритеты. В итоге они и выросли на том, что «надо жить для себя», ведь и у нас никогда не видели другого примера.
— Ох, Серёж… А ведь хотела я когда-то, чтобы ты стал директором автомастерской или кем-то вроде того… Может, и дети вдохновились бы. Но нет.
— Ну вот, опять! Тебе же самой ничего не мешало устроиться куда получше. Ждала, что «вытащит» муж, «вытащат» дети. Вот и результат.
— И что, теперь мне, в пятьдесят лет, на кассе стоять?
— А почему нет? — в голосе Сергея звучало больше уставшего понимания, чем осуждения. — Может, это лучше, чем сидеть и ругаться на сыновей с дочерью, которых рядом нет.
В этот момент в коридоре звякнул телефон Людмилы. Она подскочила с надеждой: «А вдруг кто-то из детей?» Но оказалось, что это подруга звонила. Людмила коротко бросила в трубку: «Не могу сейчас, дела», и с разочарованием положила телефон обратно.
— Серьёзно, Люд, хватит себя жалеть, — сказал Сергей уже мягче. — Хочешь, я помогу тебе с поиском работы? У меня там в сервисе нужны люди на приёмку звонков. Заплачу, конечно, не миллион, но хоть что-то.
— Да не умею я с людьми разговаривать… Запутаюсь.
— Это тоже оправдания. Пойми, ничего уже не изменить в том, как мы поступили с детьми. Максим, Аня и Женя — все всё поняли по-своему. Они вряд ли побегут спасать нас от тягот жизни.
— А я… а что я им скажу, если они вдруг приедут? Вот приедут, а у меня даже ничего нет…
— Если приедут, скажешь, что рада их видеть. А можешь хоть что-то им дать, пусть банку огурцов или тёплый приём. Но не требуй от них денег. Это только отталкивает.
— Знаешь, я, может, просто привыкла мечтать. Хотелось, чтобы сын или дочь на хороших машинах приезжали, чтобы мы гордились ими.
— Ну, может, ещё всё впереди, кто знает. Но это уже зависит от них самих.
— И от нас тоже зависело, а мы упустили…
Она затихла, словно у неё в голове что-то щёлкнуло, и долго сидела на диване, не глядя на Сергея. Он понимал, что Людмила измучена своими несбывшимися надеждами и обидой на детей. Да и ему самому было нелегко всё это признавать.
С этого дня она стала чуть по-иному смотреть на жизнь. Конечно, резких перемен в один миг не произошло: Людмила так и продолжала сутками смотреть сериалы, но теперь хотя бы не выговаривала Сергею, что «дети нас бросили и обязаны содержать». Знала: он тут же напомнит о её лени. Ну а изменится ли когда-нибудь её поведение — время покажет…
