— Вера, как же можно так? К родному отцу на похороны не прийти! И как только земля тебя носит?
— Ну, его же как-то носила, значит – и меня выдерживает, — философски хмыкнула Вера.
После чего потребовала у матери тему эту больше не поднимать. С ее точки зрения, сделала она все правильно: перевела на похороны двадцать тысяч, что было не в напряг бюджету и не жалко ей самой, выразила соболезнование «несчастным осиротевшим».
Ну а брать отгул на любимой, между прочим, работе, чтобы попрощаться с человеком, которого и живым-то видеть не хотелось…
— Какая же ты мер.завка! Отец ум.ер, а ей хоть бы хны, — высказала Вере свое «фи» тем же вечером и заплаканная старшая сестра.
— Все там будем, — пожала плечами Вера.
Сестра при разговоре по телефону этого жеста, конечно, не видела, но пренебрежение Веры семейными ценностями и фактом см.ерти близкого человека уловила.
Поэтому – снова обозвала младшую сестру, сказала, чтобы та не приползала к ним, если вдруг что, ну и вообще – чтобы забыла их и семьей больше не считала.
— Да я и так этого не делала, — хмыкнула Вера и положила трубку.
Звонок был неприятен даже не темой разговора, а тем, что заставил вспомнить о вещах, которые Вера старательно заталкивала последние пятнадцать лет подальше в глубину сознания.
Мама Веры и ее сестры Светланы, Вероника Павловна, была убежденным адептом секты «бьет – значит, любит».
А еще – «семья должна быть полной» и «ты – мой крест». Крест свой в виде отца Веры и Светы женщина по жизни несла с полагающейся гордостью.
Ну а как же иначе! Она же семью хранит! Брак свой бережет! Ради детей мужа-п..яницу и кухонного бо..йца терпит, чтобы у них отец был.
Хотя по факту этого отца и не было никогда. Ладно, возможно, Вера неправа и когда-то, в далеком ее детстве, когда она еще ползала, что-то отцовское в этом мужике присутствовало.
По крайней мере, на редких фотографиях, оставшихся с тех времен, изображался более-менее приличный мужчина с детьми на коленях.
Но времена те канули в Лету, а памяти о них у Веры не сохранилось. Зато четко помнилось то, как дома нечего было есть, потому что папа не работал и сидел дома, было ему очень скучно, а тут друзья в гости заглянули и как же не покормить и не приветить таких уважаемых людей?
Ну и что, что на «поляну» ушла почти вся зарплата матери, на которую планировалось худо-бедно жить, чтобы с го.лоду ноги не протянуть, еще две недели…
Помнила Вера и о том, как приходилось засыпать под звуки гулянки за стенкой. И как матери приходилось замазывать си..няки.
А еще – помнила, что когда-то давно, когда была маленькой и ничего в жизни не понимала, действительно жалела эту больную на голову женщину.
И верила ее словам, что мужа бросать нельзя, что какая бы ни была – но семья. Что такова женская доля, судьба, провидение – называй, как хочешь.
Но вот полагается женщине такой муж – и никуда теперь от него ей не деться.
Все изменилось, когда обе дочери выросли. Света, у которой ни критического, ни обычного мышления не было, как такового, умудрилась забеременеть в одиннадцатом классе.
Вера, на тот момент уже грызущая гранит науки в институте, приехала на поспешно организованную сестренкину свадьбу и там столкнулась с неожиданным стремлением отца как можно быстрей выдать ее замуж.
За сына отцовского друга, которому Вера очень нравилась. То, что Вере парень не мил, да и вообще не особо-то и приятен, родителя не волновало.
— Я сказал – замуж пойдешь, значит – пойдешь замуж! – рявкнул он тогда, ударяя кулаком по столу. – В этом доме я – хозяин, а ты – мое г…но, которое не должно сметь не то что права качать – рот здесь открывать.
Ты как дочь воспитала, что она отцу перечит?!
— Верочка, делай, как он говорит! Это ведь отец, его слушаться надо, — принялась увещевать Веру мать.
Пожалуй, именно тогда до Веры окончательно дошло то, что безуспешно пытались ей объяснить в своих видеоблогах разные психологи и даже психиатры.
Что мать вот с этим мужиком находится вполне в своей тарелке и в какой-то степени даже счастлива.
Что Вере не надо ее спасать, вытаскивать и пытаться как-то исправить ситуацию, ведь при желании что-то изменить человек бы уже триста раз сделал все сам.
А все, что ей нужно – свалить подальше от этой замечательной семейки и оборвать контакты, что Вера и сделала.
Напоследок она, как приличная дочь, предложила матери уйти с ней, благо что уже было, куда.
Пусть и снимала она так называемую «студию», которая когда-то была комнатой общежития, но место для матери уж нашла бы, поместились бы как-нибудь на двенадцати метрах.
Но мать уходить не стала. И связалась с Верой только после кончины отца, когда понадобились деньги на похороны.
Связалась – и тут же начала заводить привычную шарманку о важности почитания отца и матери, ценности семейных связей даже с таким му.сор.ом, каким стал по итогу отец.
Вера терпеть не стала – пос.лала и мать, и сестру.
А через полгода уже сестра звонила ей в слезах, чтобы пожаловаться на п..ющего и б..ющего мужа.
Оказалось, что после см..ерти отца сестра вместе со своей второй половинкой и ребенком перебрались к матери, где зять явил себя во всей красе.
Он и раньше-то Свету поколачивал, да только та приучена была матерью сор из дома не выносить, вот и не рассказывала ничего.
А тут явил себя, что называется, во всей красе.
— Разведись и выкидывайте этого от.б..роса из квартиры. Она мамина, он там никаких прав не имеет.
— Он же мой муж! Вера, как ты можешь такое советовать?!
— А что ты от меня хотела услышать?
— Может, посоветовала бы, как сделать так, чтобы не б..ил. Или вот муж твой мог бы с ним по-мужски поговорить.
— Да вот сейчас прям! Еще я мужа своего в ваши разборки втягивать буду.
Знаем мы этот сценарий: мой твоему м…у на..б..ет, твой же потом пойдет заяву катать, а ты, как «приличная жена», еще и показания против моего дашь.
Видели, знаем.
— Ну почему сразу показания? И ведь я поговорить прошу, а не м…у б..ть.
— Разговаривать там бесполезно, Свет. Или бросай его, или терпи дальше, как мама учила.
— Вот уб..ет он нас – пожалеешь еще, что в помощи отказала, — сестра бросила трубку.
Слова ее оказались пророческими – еще через два года с ней связались сначала из полиции, а потом – из органов опеки.
Сообщили о том, что слетевший с катушек «зятек» все же порешил «любимую жену».
А как осознал, что натворил – сам же на себя руки и наложил следом.
Последнему Вера была только рада, да и Свету было не особо-то и жаль. Единственный, кто в этой ситуации вызывал сочувствие – дочь Светы Вика, которая в свои десять лет отлично понимала, что именно произошло, пусть и не на глазах у нее все случилось.
Понимала, как оказалось, слишком хорошо. Потому что когда Вера с мужем забрали ее к себе, как-то сказала им, что очень рада, что все закончилось.
И что раньше, с родителями, ей было жить плохо, а теперь хорошо, потому что никто не п..ет и не скан..далит.
А бабушка, видимо, с головой не дружит, раз говорит, что раньше было хорошо, а сейчас Вика бедная и несчастная, да еще и у чужих людей живет, которые родственные связи не уважают и воспитать ее нормально не сумеют.
Претензии по воспитанию бабушка и Вике, и Вере высказывала регулярно, в результате добившись того, что и внучка отказалась с ней общаться так же, как когда-то сделала дочь.
Глядя на племянницу, Вера искренне надеется, что вместе с ее матерью в их семье уйдут на тот свет и ее догматы.
И больше никто и никогда не скажет в их роду своим дочерям или сестрам, что семью надо сохранить любой ценой, что терпеть нужно любого мужчину и что другого выхода нет.
Выход – он есть всегда, главное – захотеть его отыскать.
Автор: Екатерина Погорелова
