— Мама, я дома! Иди сюда скорее! – прокричала Оля из прихожей, со всей силы хлопнув дверью.
— Я же просила тебя не хлопать…
Анна Алексеевна так и не успела договорить, потому что увидела на пороге своей квартиры не только дочь.
— Что ты здесь делаешь? – ледяным тоном спросила женщина у той, что мялась за спиной Оли.
— Твоя дочь каким-то чудом нашла меня, а затем пригласила сюда.
— Зачем ты это сделала? – перевела Анна Алексеевна взгляд на дочку.
— В смысле? Я нашла твою младшую сестру, с которой вы…
— Не виделись много лет! И я бы предпочла ничего не менять.
Оля и Ирина Алексеевна переглянулись.
— Тебе бы по рукам надавать за твою самодеятельность! – продолжала ерепениться Анна Алексеевна. — А тебе здесь не рады, если ты этого еще не поняла. Уходи туда, где жила все это время. Не помня, и не думая обо мне.
Ирину Алексеевну задели слова родной сестры. Женщина так быстро выскочила из квартиры, что Оля не успела ничего сказать или сделать.
— Мам, зачем ты так?
— Тебе знакомо выражение: «не зная броду – не суйся в воду»? Вот и тебе не следовало совать свой нос туда, куда не просят…
Анна Алексеевна уже скрылась на кухне, а Оля стояла на одном месте как вкопанная.
— Может, ты объяснишь, что это сейчас было? – спросила девушка у матери, как только пришла в себя.
— Лучше ты объясни: кто тебя просил искать эту пропащую?
Судя по тому, как Анна Алексеевна уперла руки в боки, Оле стоило опасаться любого неосторожно сказанного слова.
— А разве о таком просят? Я знала, что у тебя есть родная сестра. С которой вас еще в детстве разлучили. В современном мире найти человека не так уж сложно. И я подумала…
— Слава Богу, что разлучили! И если б ты на самом деле подумала, то не стала бы городить огород на старости лет.
— Да вам же обеим еще и 60 нет! Самое время, чтобы воссоединиться.
— Я с ней не хочу иметь ничего общего! Хоть вяжи меня, хоть коли. Не стану я с ней дружбу водить.
Оле пришлось смириться с позицией матери.
Однако, через неделю девушке позвонил кто-то с номера Ирины Алексеевны и сообщил, что женщина попала в больницу.
— Твоя сестра прямо сейчас лежит в больнице нашего города после сердечного приступа. Это тоже не повод, чтобы забыть все распри и пообщаться? – с надеждой в голосе спросила Оля.
Лишь на секунду на лице Анны Алексеевны отразился испуг. Потом женщина вновь натянула на себя маску невозмутимости.
— В больнице же, а не на смертном одре – дала она свой циничный ответ.
Оля только крепче сжала руки в кулаки.
Перед сном Анна Алексеевна долго ворочалась. Вспоминала свое несчастливое детство, в котором винила сестру. Даже плакала.
А следующим же днем взяла, и оказалась в той же больнице, где лежала ее родная сестра. Не по собственной инициативе, разумеется. А волей случая.
— Я же говорю Вам, что со мной все в порядке! Этот водитель всего лишь резко затормозил передо мной. Не задел даже. Просто от испуга я упала, подвернув ногу и расцарапала ладони. В остальном же я жива, здорова.
— Буду очень рад убедиться в том, что Вы целы и невредимы. Но только после того, как мы получим результаты рентгенологического снимка Вашей ноги. Еще лучше будет, если Вы пройдете обследование головы. Дабы исключить сотрясение.
С этими словами врач покинул палату, где разместили Анну Алексеевну. Через несколько секунд в дверь вошла сестра женщины.
— Ты пришла меня навестить? – вместо приветствия выдала Ирина.
— Вот еще! Я здесь оказалась по какой-то ошибке. Надеюсь, что в скором времени мне разрешат пойти домой.
Ирина Алексеевна бросила взгляд на перебинтованную ногу сестры.
— А идти-то ты сможешь?
— Какая тебе разница? Не нужно строить из себя заботливую сестрицу!
Тяжело вздохнув, Ирина Алексеевна опустилась на свою больничную койку.
— Никого я из себя не строю. Долгие годы я искала тебя. Всматривалась в лицо каждой проходящей мимо женщины. Ругала тебя за то, что в 20 лет ты сменила фамилию. Надеялась, что Господь Бог пошлет мне малейшую весточку о тебе.
— Раз этого всего не случилось – значит, так нужно было.
— Но ведь твоя дочь как-то вышла на меня! Разве, это не чудо?
— Оля ошиблась, полагая, что я жажду встречи с тобой. Я уже дала ей втык за подобную выходку.
— У тебя замечательная дочь. Когда я узнала, кто она и чего хочет – была на седьмом небе от счастья.
— Надеюсь, что ты спустилась с небес на землю, когда переступила порог моей квартиры.
— Да. Только не понимаю за что ты так со мной.
Анна Алексеевна только сейчас осмелилась посмотреть на сестру. Правда во взгляде женщины не были ни любви, ни сострадания.
— Правда не понимаешь? Или прикидываешься до сих пор блаженной?
Дверь скрипнула, являя сестрам взволнованную Олю.
— Мам, как же тебя угораздило? Ого, Ирина Алексеевна, и Вы тут?
Женщины синхронно пожали плечами, вызывая у Оли непроизвольную улыбку.
— Я как раз пыталась выяснить, почему моя сестра так ненавидит меня. Ань, может быть, ты расскажешь и мне, и дочери, в чем дело?
— О, я могу рассказать! Только боюсь, что вы обе меня все равно не поймете. Потому что понять меня можно, побывав на моем месте. Как говорится, прежде чем судить человека, надень его сапоги и пройди весь путь.
— Мам, не говори загадками. Лучше расскажи уже нам свою историю. Глядишь, самой легче станет.
Несколько секунд Анна Алексеевна еще колебалась, а потом женщину словно прорвало.
— Как только маленькая Ира появилась на этот свет – сразу стала всеобщей любимицей. Все глаз оторвать не могли от крошки с ангельски милым лицом. От персонала родильного дома до каждого прохожего человека. Все смотрели на нее и обожали.
— Все младенцы милы и привлекают внимание. – вклинилась в монолог сестры Ирина Алексеевна.
— Не все! – рявкнула мама Оли. — Со мной никто и никогда столько не сюсюкался, сколько с тобой. Да обо мне вообще все разом забыли. Все делалось для тебя и ради тебя.
— Мама, говори тише. Мы все же в больнице.
Анна Алексеевна понуро повесила голову.
— Я, стиснув зубы, терпела невнимание взрослых ко мне. Пока однажды все не стало еще хуже.
Оля непонимающе глядела на мать. Ирина Алексеевна вызвалась объяснить дочери своей сестры, о чем идет речь.
— Аня говорит о болезни, которую врачи нашли у меня. Кажется, мне тогда и 5 лет не было.
— Зато я точно помню, что мне тогда было 7. Должна была идти в первый класс. Ждала, что родители займутся подготовкой к школе. Поддержат меня, в конце концов.
— Родители все силы бросили на борьбу с моим недугом. Ты же была предоставлена сама себе.
— Дело даже не в этом! Пускай, я ходила в школу одна, пока всех моих одноклассников провожали и встречали родители. Пусть, я делала домашние задания в одиночку, хватая тройки одну за другой. Куда хуже, что родители в этот период начали ссориться. Из-за тебя!
Ирина Алексеевна вздрогнула.
— Отец не выдержал всей этой беготни по врачам, сборов анализов и обследований. Взял и ушел от нашей мамы. Та расклеилась, подружилась с бутылкой. За что ее и лишили родительских прав.
— Это наша соседка заложила маму органам опеки – подала голос Ирина.
— Какая разница? Первопричина всех бед – ты!
Оля широко раскрыла глаза, глядя на свою мать. Злую, с дорожками от слез на щеках.
— Из-за тебя мы оказались в детском доме! Где я пробыла вплоть до совершеннолетия.
— Меня же, напротив, забрали в семью. Поэтому, ты злишься? Если хочешь знать: я всеми способами пыталась остаться с тобой! Не я выбрала их, а они меня!
— Разве они могли не выбрать? Такую хорошенькую, со смазливой мордашкой. Покладистую, пусть и больную.
— Мама! – одернула Анну Алексеевну ее дочь.
Но было уже поздно.
Ирине Алексеевне стало плохо. Палату в миг заполнили врачи и медсестры. Суматоха улеглась только спустя полчаса, когда женщину увезли в реанимацию.
— Довольна? Чего ты добилась своими колкостями? – нагнетала Оля, пока ее мать раскачивалась из стороны в сторону как умалишенная.
— Я же не знала, что она воспримет мои слова так близко к сердцу…
— Ты никогда не думаешь наперед! И всегда делаешь преждевременные выводы.
— Говорю, что думаю!
— Не зная всей информации.
Лицо Анны Алексеевны вытянулось от удивления.
— О чем ты говоришь?
— Ты думаешь, что все знаешь лучше всех. Но в курсе ли ты, что Ирине Алексеевне в детстве поставили неверный диагноз? Ей же сказали, что она всю жизнь будет больной. И вообще долго не протянет. От страха за судьбу дочери ваш отец и сбежал. Мать запила от отчаяния и одиночества.
— Так, если бы не врачебная ошибка, наша семья не развалилась бы?
— Да. И в том, что вы в детском доме оказались Ирина Алексеевна тоже не виновата. И уж тем более в том, что тебя оттуда не забрали в семью.
— Вот я глупая…! Обвинила сестру во всех смертных грехах. А это все врачи окаянные…
— Не стала бы ты на врачей сквернословить, пока представители этой профессии борются за жизнь твоей сестры.
Прикусив язык, Анна Алексеевна стала с замиранием сердца ожидать вестей от сотрудников больницы. Каждую секунду молясь о том, чтобы сестру спасли.
Ведь им так много всего нужно обсудить. За многое ей надо извиниться перед сестрой. А за что-то даже сказать спасибо.
Например, за те бесчисленные случаи в детском доме. Когда младшая сестра заступалась за старшую. И неоднократно брала на себя вину за проступки взбалмошной Ани. Спустя сутки, прооперированная женщина вновь оказалась в палате.
— Спасибо тебе – прохрипела она.
— Благодарностями будем осыпать друг друга, когда ты окончательно оклемаешься. Еще и наговоримся с тобой, и наплачемся вдоволь.
На лице Ирины Алексеевны появилось подобие слабой улыбки.
— Засыпай, пока я буду рассказывать тебе историю.
— Выдуманную?
— Нет, правдивую. Из нашей с тобой жизни.
Ирина Алексеевна закрыла глаза, погружаясь в сон и все же слушая.
— Однажды, еще до попадания в детский дом, я уже спасла тебе жизнь. Родители вдрызг разругались и маме нужно было успокоиться. Поэтому она нас послала на улицу. Мы гуляли на детской площадке. И одна бабуля протянула тебе конфету. Ты уже развернула ее, сунула в рот. Как только жевать не начала.
— Ты вынудила меня выплюнуть конфету, стукнув по хребтине. – с закрытыми глазами проворчала сестра Анны Алексеевны.
— Так и было. Ты тогда обиделась, маме нажаловалась. Меня не только отругали и отшлепали, но и до вечера в угол поставили. Никто так и не узнал, что конфета была вишневая.
Ирина Алексеевна резко открыла глаза.
— Там мне же нельзя было вишню!
— В том то и дело.
— Какими же глупыми мы были, будучи детьми.
— Да я и когда выросла, не стала шибко умнее. Все винила тебя в своей нелегкой судьбе. Мол, из-за тебя лишилась всего, что имела. И нового не обрела. Пока у тебя было все.
— Может, у меня и были родители. Но долгие годы я даже не ценила этого. Душой рвалась к тебе. Почти все время проводила в больницах. Моя жизнь не была малиной.
— Теперь я это знаю. Права моя дочь, говоря, что я постоянно бегу впереди паровоза. Делаю неверные выводы. И лишаю людей возможности высказаться, объясниться.
— Проведя с десяток лет в детском доме, наверняка, учишься обрастать броней. Иголки отращиваешь.
Анна Алексеевна усмехнулась.
— С твоими словами не поспоришь. Главное, осознать свои ошибки. И донести до своих детей, как важно учиться на чужих ошибках. Чтобы они были лучше, чем мы. У тебя же есть дети? – испугалась вдруг женщина, что может давить сестре на больное место.
— У меня двое детей: сын и дочь. – успокоила Ирина Алексеевна свою сестру. — Они давно ждут встречи с тобой. Не лишишь их возможности познакомиться с моей родней?
— Как выберемся с тобой отсюда, наверстаем все, что упустили за долгие годы жизни порознь – уверила Анна Алексеевна свою сестру.
Говоря так искренне, как уже и не рассчитывала говорить с Ирой.
После чего не осталось никаких сомнений, что эти двое – воистину обрели друг в друге свою отраду и счастье. Подтверждая своей историей – лучше поздно, чем никогда.
