Андрей вернулся домой раньше обычного. Дождь барабанил по окнам их двухкомнатной квартиры на окраине города, и в прихожей пахло свежезаваренным кофе. Он снял промокшую куртку, повесил её на крючок и прошёл на кухню.
Лена сидела за столом, уткнувшись в телефон. Перед ней стояла чашка с недопитым кофе, а на экране мелькали какие-то картинки — судя по всему, она искала что-то в интернет-магазине. Андрей заметил на столе несколько коробок: маленькие, изящные, явно не из обычного супермаркета.
— Привет, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать её в макушку.
— Привет, — отозвалась Лена, не отрываясь от экрана. — Ты рано сегодня.
— Начальник отпустил пораньше, объект закрыли на неделю. — Андрей сел напротив, кивнув на коробки. — Что это?
— А, это? — Лена наконец подняла глаза и улыбнулась. — Крем для лица заказала. И ещё сыворотку. Там такая акция была, не могла пройти мимо.
Андрей взял одну из коробок, перевернул. На этикетке красовалось название французского бренда, о котором он слышал разве что из рекламы. Ценника он не увидел, но было очевидно, что цена немаленькая.
— Лен, а сколько это стоило?
Она пожала плечами.
— Не помню точно. Тысяч десять, наверное. Ну или двенадцать.
Глаза у Андрея округлились. Десять тысяч. На крем для лица. Он положил коробку обратно на стол и потёр переносицу.
— Десять тысяч рублей на крем, — повторил он медленно, будто пробуя слова на вкус. — Лена, у нас же бюджет расписан. Мы же договаривались, что крупные покупки обсуждаем.
— Ну это же не крупная покупка, — возразила она, поднимая брови. — Крупная — это машина или мебель. А это косметика. Каждая женщина пользуется косметикой.
— Каждая женщина не тратит на неё десять тысяч за раз.
— Андрей, это качественная косметика. От неё кожа совсем другая. Не хочешь же ты, чтобы я ходила с морщинами в тридцать лет?
Он вздохнул. Этот разговор они вели уже не в первый раз. И каждый раз он заканчивался одинаково: Лена обижалась, он чувствовал себя виноватым, и всё оставалось как прежде.
— Дело не в морщинах, — сказал Андрей, стараясь говорить спокойно. — Дело в том, что у нас есть зарплаты, есть расходы. Ипотека, коммуналка, продукты. И у нас не так много остаётся, чтобы тратить деньги на такие вещи.
— А я и не тратила наши деньги, — парировала Лена, откидываясь на спинку стула. — Мне мама перевела вчера. Я на эти деньги и купила.
Андрей замер. Вот оно. Снова. Он медленно поднял глаза на жену.
— Твоя мама снова переводила тебе деньги?
— Ну да. А что?
— Лена, мы же говорили об этом. Сколько раз уже.
Она скрестила руки на груди, и в её взгляде появилось упрямство, которое он так хорошо знал.
— Говорили. И что? Мама мне сама решила мне деньги переводить! Не вижу в этом ничего такого! Я же её не просила!
— Не просила, — повторил Андрей, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Но и не отказалась, верно?
— А почему я должна отказываться? Это моя мама. Она хочет мне помогать.
— Лена, твоя мама зарабатывает сорок тысяч в месяц! Сорок! Она работает в библиотеке, у неё самой еле хватает на жизнь! И ты знаешь, что она тебе переводит, только отказывая себе во всём!
Лена поджала губы.
— Откуда ты знаешь, сколько она зарабатывает?
— Она сама говорила! В прошлый раз, когда мы были у неё в гостях. Жаловалась, что зарплату задержали. И я видел, Лена, видел, как она живёт. У неё до сих пор старый холодильник, которому лет двадцать, наверное. Телевизор, который ещё при Союзе купили. Она носит одну и ту же куртку уже пять лет. И при этом каждый месяц переводит тебе деньги!
— Ну и что? — Голос Лены стал резче. — Это её выбор! Если она хочет мне помогать, значит, ей это нужно. Ты не понимаешь? Родителям важно чувствовать, что они нужны своим детям. Что они могут что-то для них сделать.
— Могут! — Андрей повысил голос, хотя не хотел этого. — Могут, но не обязаны отдавать последнее! Мы же взрослые люди, Лена. Нам по тридцать лет. У нас обоих есть работа, есть зарплата. Мы сами должны о себе заботиться.
— А я и забочусь, — сказала она холодно. — Но если моя мама хочет мне помочь, я не буду ей отказывать. Потому что я знаю: если я откажусь, она будет чувствовать себя ненужной. Ты этого хочешь?
Андрей провёл рукой по волосам, пытаясь успокоиться. Он встал, прошёлся по кухне, остановился у окна. За стеклом серый город тонул в дожде.
— Лена, — начал он, не оборачиваясь. — Твоя мама не должна чувствовать себя нужной за счёт того, что отдаёт тебе свои последние деньги. Это неправильно. Это не помощь. Это… это жертва, которую ты принимаешь как должное.
— Я не принимаю как должное! — вскинулась она. — Я благодарна ей. Я звоню ей каждый день, интересуюсь, как дела.
— Но денег не возвращаешь.
— А зачем? Она даёт их не в долг. Она хочет, чтобы я ими пользовалась.
Андрей обернулся.
— Пользовалась, — повторил он. — Покупала крем за десять тысяч. Пока твоя мама питается гречкой с сосисками, потому что на мясо денег не хватает.
Лена побледнела.
— Ты… ты преувеличиваешь.
— Нет, не преувеличиваю. Я видел, что у неё в холодильнике, когда мы последний раз были в гостях. Помнишь? Она сказала, что не голодна, что мы должны поесть. А сама потом переложила остатки с наших тарелок в контейнер и убрала в холодильник.
— Она просто не хотела есть!
— Лена, очнись! — Голос Андрея сорвался. — Она экономит на себе, чтобы переводить тебе деньги. И ты на эти деньги покупаешь косметику. Не еду, не лекарства, не что-то необходимое. Косметику!
Тишина повисла тяжёлым грузом. Лена смотрела на него, и в её глазах блестели слёзы.
— Я молодая, — сказала она тихо. — Мне это нужно. А ей уже нет. Она в возрасте, ей уже всё равно, как она выглядит.
Андрей почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
— Ты это серьёзно?
— Да, серьёзно! — Слёзы покатились по её щекам. — Я молодая, я хочу хорошо выглядеть, хочу красивые вещи. У меня вся жизнь впереди. А у мамы… ну что ей уже? Она всю жизнь прожила, всё своё получила.
— Всё своё получила, — эхом повторил Андрей. — Лена, ты слышишь себя? Твоей маме пятьдесят шесть лет. Она не старуха. И у неё не было никакой красивой жизни. Она растила тебя одна, работала, чтобы ты ни в чём не нуждалась. А теперь ты говоришь, что ей «уже всё равно»?
— Я не это имела в виду!
— Имела. Именно это. — Он сел обратно за стол, посмотрел ей в глаза. — Лена, когда мы поженились, я думал, что ты понимаешь, что такое семья. Что такое ответственность. Но сейчас я вижу… Боже, я вижу избалованного ребёнка, который думает только о себе.
Она всхлипнула.
— Ты жестокий.
— Нет, я честный. И знаешь что? Наоборот. Наоборот, Лена. Это мы должны помогать нашим родителям. Не они нам. Они уже столько для нас сделали. Вырастили, выучили, поставили на ноги. Твоя мама отдала тебе всю свою жизнь. А ты… ты берёшь у неё последние деньги, чтобы купить крем для лица.
— Но она сама хочет!
— Потому что ты дала ей понять, что по-другому нельзя! — Андрей стукнул кулаком по столу. — Потому что ты никогда не говорила ей «нет». Никогда не говорила: «Мама, мне не нужны твои деньги, я справлюсь сама». Ты принимала, принимала, принимала. И она привыкла. Она думает, что если не будет тебе помогать, ты в ней разочаруешься.
— Это неправда!
— Это правда, и ты это знаешь. — Он откинулся на спинку стула, внезапно почувствовав усталость. — Лена, я люблю тебя. Но я не могу смотреть, как ты делаешь из своей матери дойную корову. Это неправильно. Это жестоко.
Она молчала, уткнувшись лицом в ладони. Плечи её вздрагивали.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила она наконец.
— Позвони ей. Скажи, что больше не будешь брать у неё деньги. Скажи, что ты взрослая, что у тебя есть муж, работа, что вы справитесь сами.
— Она обидится.
— Нет, не обидится. Она вздохнёт с облегчением. Поверь мне.
Лена подняла голову. Глаза её были красными.
— А если ей правда нужно чувствовать, что она мне помогает?
— Тогда пусть помогает по-другому, — мягко сказал Андрей. — Пусть звонит тебе, даёт советы, приезжает в гости. Пусть помогает словом, поддержкой. Но не деньгами, которых у неё самой нет.
Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони.
— Ты правда думаешь, что я эгоистка?
Он взял её руку.
— Я думаю, что тебя слишком баловали. И ты привыкла получать, не отдавая. Но это можно изменить. Ты можешь измениться.
Лена сжала его пальцы.
— Мне страшно.
— Чего?
— Что если я откажусь от её денег, она подумает, что я больше не нуждаюсь в ней. Что я… что я её больше не люблю.
Андрей притянул её к себе, обнял.
— Она не подумает. Потому что любовь — это не деньги. Любовь — это время, внимание, забота. И если ты действительно любишь свою маму, ты не позволишь ей жертвовать собой ради тебя.
Они сидели так какое-то время, молча. Дождь за окном стихал.
— Ладно, — прошептала Лена. — Я позвоню ей. Сегодня. Скажу, что больше не нужны её переводы.
— Спасибо, — сказал Андрей, целуя её в висок.
Она отстранилась, посмотрела на него серьёзно.
— Но ты тоже должен кое-что сделать.
— Что?
— Давай начнём откладывать деньги. Для наших родителей. Чтобы через год мы могли им помочь. Понастоящему. Купим твоей маме новую плиту — я видела, что у неё старая барахлит. А моей маме — холодильник. И пусть они знают, что мы о них заботимся.
Андрей улыбнулся. Впервые за весь вечер.
— Договорились.
Лена набрала номер матери, когда Андрей ушёл в душ. Она долго слушала гудки, нервно кусая губу. Наконец трубку подняли.
— Леночка! — голос матери был усталым, но радостным. — Как ты? Как дела?
— Всё хорошо, мам. — Лена сглотнула. — Слушай, мне нужно с тобой поговорить.
— Конечно, родная. Что случилось?
— Мам, помнишь, ты вчера мне перевела деньги?
— Ну да, перевела. Ты ведь говорила, что хотела купить крем какой-то хороший. Купила?
— Купила, — Лена закрыла глаза. — Мама, я больше не хочу, чтобы ты мне переводила деньги.
Пауза. Долгая, тяжёлая пауза.
— Почему? — голос матери дрогнул. — Я что-то не так сделала?
— Нет, мам, ты всё правильно делаешь. Просто… просто я уже взрослая. У меня муж, работа. Мы справимся сами.
— Но я же хочу тебе помогать…
— Я знаю. И я тебе так благодарна. Но мне больше не нужна твоя финансовая помощь. Правда. — Лена почувствовала, как по щекам снова катятся слёзы. — Мне нужна ты. Твои звонки, твои советы. Чтобы ты приезжала в гости. Вот это мне действительно нужно.
Молчание. Потом всхлип.
— Леночка, я думала… Я думала, что если не буду помогать, ты…
— Что я перестану тебя любить? — Лена улыбнулась сквозь слёзы. — Мам, я люблю тебя не за деньги. Я люблю тебя за то, что ты моя мама. И мне не нужно, чтобы ты экономила на себе. Пожалуйста.
— Хорошо, — тихо сказала мать. — Хорошо, доченька. Как скажешь.
— Спасибо, мам. Я тебя люблю.
— И я тебя люблю. Очень.
Когда Андрей вышел из ванной, Лена сидела на диване, глядя в окно. Он сел рядом, обнял её за плечи.
— Ну как?
— Поговорила, — сказала она. — Она поняла.
— Молодец.
Она повернулась к нему.
— Знаешь, ты был прав. Она даже как будто обрадовалась. Сказала, что теперь сможет наконец купить себе зимние ботинки. У неё старые совсем развалились.
Андрей поцеловал её в макушку.
— Видишь? А ты боялась.
— Боялась, — согласилась Лена. — Но теперь мне… легче как-то. Правда.
Они сидели, обнявшись, глядя, как за окном загорается вечерний город. И Лена впервые за долгое время почувствовала, что стала чуточку взрослее.
Через два месяца они приехали к Лениной маме в гости. С собой привезли большие пакеты: продукты, фрукты и новое зимнее пальто. Когда мать открыла дверь, Лена сразу заметила, как изменилось её лицо — оно было спокойнее, моложе что ли.
— Леночка! Андрюша! Заходите скорее! — Она обняла их обоих, и Лена почувствовала запах яблочного пирога.
— Мам, ты пекла?
— Пекла, конечно. Для вас.
Они сели за стол, пили чай, разговаривали. Мать рассказывала о работе, о соседях, о новой книге, которую она прочитала. А Лена смотрела на неё и думала о том, как же она раньше не замечала, что её мама — живой человек со своими желаниями, мечтами, потребностями. Не только источник денежных переводов, не только та, кто всегда готов помочь. Просто человек, который заслуживает заботы и внимания.
Когда они уезжали, Лена обняла мать на пороге.
— Спасибо, мам. За всё.
— За что, доченька?
— За то, что ты есть.
Мать улыбнулась, и в её глазах блеснули слёзы.
— Приезжайте ещё.
— Обязательно.
В машине Андрей взял Лену за руку.
— Ну что, не жалеешь?
— Нет, — ответила она твёрдо. — Совсем не жалею. Знаешь, сегодня я впервые увидела свою маму счастливой. По-настоящему счастливой. И это было… это было дороже любого крема.
Он улыбнулся.
— Я горжусь тобой.
— И я тобой, — Лена прижалась к его плечу. — За то, что ты не побоялся мне правду сказать. Даже когда я не хотела её слышать.
Они ехали по вечернему городу, и в груди у Лены было тепло и спокойно. Впервые за долгое время она чувствовала, что делает всё правильно. Что она наконец-то выросла и стала той, кто не только берёт, но и отдаёт.
А на следующий день она открыла новый вклад в банке. Назвала его просто: «Для родителей». И каждый месяц начала откладывать понемногу — чтобы через год купить матери холодильник. И чтобы знать, что теперь она заботится о тех, кто всю жизнь заботился о ней.
Так всё и должно быть, думала Лена. Так правильно.
