Марина стояла у окна. Июльская жара давила на город. Во дворе дети бегали между деревьями, спасаясь в тени.
— Маринка, где моя рубашка? — донеслось из спальни. — Та, в клетку!
— В шкафу висит, — откликнулась она, не поворачиваясь. — На верхней полке.
Алексей появился на пороге гостиной, застегивая найденную вещь. Высокий, крепкий, с рабочими руками слесаря. Когда-то эти руки казались ей надежными.
— Слушай, — начал он, поправляя воротник. — Мать сегодня приедет. Уберись получше, а то в прошлый раз она весь вечер на пыль жаловалась.
Марина медленно развернулась к мужу. Внутри что-то сжалось от привычного раздражения.
— Твоя мать всегда на что-то жалуется, — тихо сказала она. — В прошлый раз борщ был жидкий, позапрошлый раз котлеты пересоленные.
— Ну так исправляйся, — пожал плечами Алексей, будто обсуждал погоду. — Опытная женщина советы дает, а ты обижаешься.
Марина сжала кулаки. Эта квартира принадлежала только ей. Она получила эту двухкомнатную еще до их знакомства, обставила по своему вкусу, вложила в ремонт все накопления. А теперь Валентина Петровна каждый раз переставляла здесь вещи и поучала, где что должно стоять.
— Леша, мы живем в моей квартире, — напомнила Марина. — Может, стоит это учитывать?
Муж застыл, одна рука уже лежала на дверной ручке.
— Что ты хочешь этим сказать? — голос Алексея потемнел. — Что я здесь чужой?
— Я хочу сказать, что твоя мать ведет себя как хозяйка, — Марина шагнула ближе. — А ты ее поддерживаешь.
— Мать заботится о нас! — Алексей развернулся всем корпусом. — О своей семье! Между прочим, она ради младшего сына от собственной квартиры отказалась!
Марина горько усмехнулась. Эта история про «заботу о молодой семье» уже набила оскомину.
— Твоя мать отдала однокомнатную квартиру Игорю два года назад, — медленно произнесла она. — И что? Теперь она должна командовать в моем доме?
— В нашем доме! — рявкнул Алексей. — Мы же женаты!
— На твою зарплату в тридцать тысяч мы бы снимали углы где-нибудь на окраине, — слова вылетели раньше, чем Марина успела их остановить.
Лицо мужа потемнело. Он шагнул к ней, нависая всей своей массой.
— Значит, попрекаешь теперь? — голос дрожал от злости. — Мало зарабатываю, да?
— Не попрекаю, — Марина подняла подбородок. — Просто напоминаю реальность. Мать твоя снимает жилье, потому что квартиру Игорю подарила. А нас поучает, как жить.
— Игорю действительно нужна была поддержка! — Алексей отвернулся к окну. — Молодая семья, дети планируют!
— Дети, — повторила Марина. — Опять про детей.
Муж резко обернулся. В его глазах загорелся знакомый огонек.
— А что, разве не пора? — Алексей приблизился снова. — Пять лет замужем, а все оттягиваешь. Настоящая женщина должна рожать!
— На что рожать, Леша? — Марина развела руками. — На твою зарплату? Ты представляешь, сколько стоит детское питание? Одежда? Лекарства?
— Как-нибудь выкрутимся, — отмахнулся муж. — Другие же справляются!
— Другие! — Марина покачала головой. — А я в декрете буду сидеть без копейки, пока ты на заводе горбатишься за гроши?
За окном щебетали птицы в листве. Алексей молчал, глядя куда-то в сторону. Марина видела, как напряглись его челюсти.
— Знаешь что, — наконец произнес он, поворачиваясь к жене. — Хватит препираться. У матери проблемы.
— Какие еще проблемы? — Марина отошла от окна.
— Она больше не может снимать квартиру, — Алексей потер затылок. — Пенсии не хватает, а хозяйка цену подняла вдвое.
Марина кивнула. Валентина Петровна уже пару месяцев жаловалась на дороговизну съемного жилья. Логично, что старушка переедет к младшему сыну в ту самую однокомнатную, которую ему подарила.
— Понятно, — сказала Марина. — Придется Игорю потесниться со своей семьей.
Алексей резко выпрямился. Взгляд стал жестким.
— Мама будет жить здесь, — бросил он. — Временно, пока что-то не найдет.
Марина застыла на месте. Слова мужа долетали словно издалека.
— Здесь? — переспросила она. — В нашей квартире?
— Да, здесь! — Алексей поднял голос. — Что такого? Места хватит.
— Леша, куда мы ее поселим? — Марина развела руками. — В гостиной будет спать?
— А что плохого? — муж скрестил руки на груди. — Мать всю жизнь ради детей жертвовала, а ты жадничаешь!
Марина отступила к стене. Внутри все переворачивалось от возмущения.
— Почему не к Игорю? — спросила она тише. — У него же есть квартира от твоей матери.
— У них ребенок! — рявкнул Алексей. — Им пространство нужно! А мы что, не семья?
— Мы семья, но эта квартира моя, — напомнила Марина.
Лицо мужа потемнело еще больше. Он шагнул к ней.
— Эгоистка! — выплюнул он. — Только о себе думаешь! Нормальная жена поддержала бы мужа в трудную минуту!
Марина прижалась спиной к стене. Алексей стоял слишком близко, давил своим присутствием.
— Ты детей не рожаешь, хоть так семье помоги! — продолжал он. — Мать всю жизнь для нас старалась!
— Леша, послушай, — начала Марина, но муж перебил.
— Может, тебе вообще семья не нужна? — голос дрожал от злости. — Тогда скажи прямо!
Марина опустила голову. Алексей умел давить, знал все болевые точки. Чувство вины накрывало волной.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Пусть поживет немного.
Через неделю Валентина Петровна въехала в их гостиную. Привезла три чемодана вещей и тут же принялась все переставлять. Телевизор переехал к окну, диван развернула к стене, комнатные цветы Марины вынесла на балкон.
— Здесь должно быть светлее, — объясняла свекровь, двигая мебель. — А эти горшки только пыль собирают.
Марина молча наблюдала, как гостиная превращается в спальню чужого человека. Алексей помогал матери, таскал тяжелые вещи.
— Мамочка, тебе тут удобно будет? — спрашивал он заботливо.
— Ничего, потерплю, — вздыхала Валентина Петровна. — Хотя места маловато.
Прошли три месяца. Марина превратилась в тень в собственном доме. Ходила на цыпочках, боясь потревожить свекровь. Извинялась за каждый шорох, каждое движение.
Валентина Петровна полностью захватила территорию. Выбросила стиральный порошок Марины, заменив своим. Запретила покупать любимую колбасу.
— Эта дорогая, бери обычную, — командовала она в магазине. — Зачем деньги тратить?
Утром Марина убирала квартиру под бдительным взглядом свекрови. Собрала мусор, понесла выбрасывать. В ведре что-то знакомое блеснуло. Марина наклонилась и обмерла.
Детский фотоальбом. Тот самый, с фотографиями из школы, детского сада. Единственная память о детстве.
Дрожащими руками вытащила его из мусора. Обложка была перепачкана чайной заваркой.
— Валентина Петровна, — позвала Марина, входя в гостиную. — Почему это в мусоре?
Свекровь даже не подняла головы от телевизора.
— А, это? — равнодушно отозвалась она. — Выбросила. Хлам одни, места занимают.
— Это мои детские фотографии! — голос Марины задрожал.
— Старье, — отмахнулась Валентина Петровна. — Зачем такое хранить?
Что-то лопнуло внутри у Марины. Все три месяца унижений, молчания, стыда выплеснулись наружу.
— Убирайтесь! — закричала она. — Немедленно убирайтесь из моей квартиры!
Свекровь подскочила с дивана, глаза горели злостью.
— Как ты смеешь так себя вести со старшими! — завопила она. — Должна знать свое место!
Из спальни выбежал растрепанный Алексей. Услышав крики, мгновенно встал на сторону матери.
— Мама никуда не уйдет! — рявкнул он, глядя на жену. — Это ты отправишься на улицу!
Но внутри Марины что-то переломилось окончательно. Крик застрял в горле. Она смотрела на мужа и свекровь холодным взглядом. Ярость сменилась ледяным спокойствием.
— Квартира оформлена на меня, — произнесла Марина тихо, но четко. — Только я решаю, кто будет здесь жить.
— Да как ты смеешь! — Алексей шагнул к ней, лицо красное от злости. — Я твой муж!
— Бывший муж, — поправила Марина, разворачиваясь к шкафу.
Достала большую спортивную сумку и начала складывать туда вещи свекрови. Футболки, юбки, халат — все летело в сумку без разбора.
— Ты с ума сошла?! — заорал Алексей. — Прекрати немедленно!
Марина не отвечала. Вытащила из-под дивана тапочки Валентины Петровны, швырнула следом. Свекровь металась по комнате, пытаясь забрать вещи обратно.
— Доченька, остынь! — голос дрожал от возмущения. — Мы же семья!
— Семья? — Марина резко обернулась. — Семья не выбрасывает детские фотографии в мусор!
Валентина Петровна отступила к стене. Алексей попытался перехватить сумку, но жена увернулась.
— Мать всю жизнь жертвовала ради детей! — кричал он. — А ты выгоняешь ее как собаку!
— Пять лет я терпела ваши выходки, — Марина застегнула переполненную сумку. — Три месяца жила как тень в собственной квартире!
Марина пошла в спальню за вещами мужа. Свитера, рубашки, джинсы — все в другую сумку. Алексей следовал за ней по пятам.
— Опомнись! — хватал ее за руку. — Куда мы пойдем?
— Не мое дело, — отстранила его Марина. — К Игорю поедете.
— У Игоря места нет! — завопила свекровь из гостиной. — Там ребенок!
— А здесь я! — крикнула в ответ Марина, выходя из спальни с двумя набитыми сумками.
Поставила их у входной двери. Вернулась за обувью, косметикой Валентины Петровны, мелочами с прикроватной тумбочки.
— Ты сойдешь с ума от одиночества! — кричал Алексей, натягивая куртку. — Будешь ползать на коленях, прося вернуться!
Марина молча держала дверь открытой. Валентина Петровна всхлипывала, собирая последние вещи в пакет.
— Доченька, подумай еще раз, — умоляла она. — Где мы теперь жить будем?
— Там же, где жили до меня, — ответила Марина.
Алексей схватил свою сумку, рванул к двери. На пороге обернулся, лицо искажено злостью.
Валентина Петровна последней переступила порог, таща за собой пакеты. Оглянулась с лестничной площадки.
— Неблагодарная! — выкрикнула она напоследок. — Мы тебе добра желали!
Марина закрыла дверь. Повернула ключ дважды, задвинула цепочку. С лестницы доносились крики, топот ног, хлопанье дверей лифта.
Потом наступила тишина.
Марина стояла спиной к двери, слушая собственное дыхание. Впервые за месяцы в квартире не звучал телевизор, не скрипел диван под тяжелым телом свекрови.
Прошла в гостиную. Переставила диван на прежнее место, развернула телевизор. Вернула свои комнатные растения, расставила по подоконникам.
Потом села на диван, взяла в руки спасенный фотоальбом. Перелистала страницы — школьные линейки, день рождения с пятью свечками, выпускной в детском саду.
И вдруг засмеялась. Тихо сначала, потом все громче. Смех перешел в рыдания облегчения, потом снова в смех. Марина хохотала до слез, прижимая к груди альбом.
Дом снова принадлежал ей. Только ей.
