— Сынок, ты же знаешь, я никогда ничего не просила. Но Ленка в такой яме… Ей всего-то пятьсот тысяч, на развитие бизнеса. Она всё вернёт, обещаю.
Андрей посмотрел на мать. Её руки, покрытые старческими пятнами, нервно теребили край фартука. Он знал этот взгляд — тот самый, которым она смотрела, когда просила отца не пить, когда умоляла начальника не увольнять с фабрики, когда занимала у соседей до пенсии.
— Мам, у меня кредитная история хорошая. Жильё есть. А у Ленки что? Ни работы нормальной, ни жилья своего.
— Она же твоя сестра! — всплеснула руками мать. — Ей салон красоты открыть надо. У неё и клиенты есть, и место присмотрено. Всего год, и она всё вернёт.
Андрей вздохнул. Сестра старше его на пять лет, но по жизни — как перекати-поле. То парикмахер, то продавец, то сетевой маркетинг. И каждый раз — «вот-вот разбогатею».
— А сама почему не возьмёт?
— Так ей не дают! У неё этот… как его… скоринг плохой.
— Кредитная история, значит, подпорчена, — хмыкнул Андрей. — И мне теперь свою портить?
— Да что ты! Она аккуратно платить будет. Ты только оформи, а платежи — её забота.
Вечером Андрей рассказал жене. Ирина только покачала головой:
— Ты же знаешь свою сестрицу. Сегодня салон красоты, завтра — магазин нижнего белья, послезавтра — турфирма.
— Знаю. Но мать изведёт. Каждый день звонит, плачет.
— Твоё решение, — пожала плечами Ирина. — Только потом не говори, что я не предупреждала.
Через неделю Андрей стоял в банке, подписывая договор на потребительский кредит. Пятьсот тысяч на пять лет. Ежемесячный платёж — 12 800 рублей.
Первые три месяца всё шло гладко. Ленка исправно переводила деньги за день до платежа. Даже заходила в гости, привозила торт, рассказывала, как растёт её бизнес.
— Видишь, зря боялся, — говорила мать по телефону. — Ленка молодец, всё по графику.
На четвёртый месяц деньги пришли на два дня позже срока. Андрей сам заплатил, потом Ленка вернула.
— Извини, клиентка задержала оплату, — объяснила она. — Больше такого не будет.
На пятый месяц она позвонила за три дня до платежа:
— Андрюш, тут такое дело… Можешь в этом месяце сам заплатить? У меня кассовый разрыв. В следующем месяце сразу за два отдам.
Андрей заплатил. В следующем месяце Ленка не позвонила. Её телефон был отключен.
— Мам, где Ленка? — спросил Андрей, приехав к матери.
— Не знаю, сынок. Говорит, в Краснодар уехала, партнёра нашла. Просила не волноваться.
— А деньги? Кредит кто платить будет?
— Она сказала, что переведёт… Может, забыла?
Через неделю выяснилось, что никакого салона красоты не было. Ленка сняла комнату, купила пару кресел и зеркал, поработала с десяток клиентов и исчезла. Вместе с деньгами.
— Ты знала? — спросил Андрей у матери.
— Откуда? — всхлипнула она. — Я же не следила за ней. Она взрослая женщина.
Дома разговор с Ириной вышел коротким:
— Я предупреждала, — сказала она. — Теперь сам расхлёбывай.
Два месяца они ещё держались. Ирина молчала, но в её молчании было столько упрёка, что Андрей предпочитал задерживаться на работе. Потом случилась авария — он въехал в дорогую иномарку. Страховка не покрыла ущерб, пришлось выплачивать из своего кармана.
— Я так больше не могу, — сказала Ирина вечером. — Мы год планировали ребёнка, откладывали. А теперь все деньги уходят на твои долги.
— Это не мои долги! Это Ленкины!
— Но платишь-то ты! И будешь платить ещё два с половиной года.
Через месяц Ирина ушла. Сказала, что устала от постоянного безденежья и нервотрёпки. Что хочет нормальной жизни, а не вечного затягивания поясов.
Андрей остался один в двухкомнатной квартире, с кредитом и алиментами на дочь от первого брака. Зарплаты едва хватало.
— Сынок, может, рефинансировать кредит? — предложила мать. — Говорят, можно растянуть платежи.
— И платить десять лет? — огрызнулся Андрей. — Нет уж, как-нибудь дотяну.
Он устроился на вторую работу — по вечерам развозил еду. Приезжал домой за полночь, падал без сил, утром снова на основную работу.
Мать звонила каждый день, спрашивала, как дела. О Ленке не говорили — негласное табу.
На третий год выплат Андрей познакомился с Натальей. Она работала медсестрой в поликлинике, куда он пришёл с обострившейся язвой.
— Вам нужно правильно питаться, — строго сказала она, делая укол. — И режим соблюдать.
— Некогда, — буркнул он. — Работа.
— Все так говорят, а потом к нам с осложнениями.
Она была немного полновата, с усталыми глазами и добрыми руками. Разведена, сын-подросток. Ничего особенного — таких тысячи. Но что-то в ней зацепило Андрея.
Через полгода они стали жить вместе. Наталья готовила обеды в контейнерах, следила, чтобы он принимал лекарства, не давала перерабатывать.
— Зачем тебе эта развозка? — спрашивала она. — Угробишь здоровье, кому от этого легче будет?
— Кредит, — коротко отвечал он.
— Подумаешь, кредит. У всех кредиты. Не стоит жизнь угробить из-за денег.
Когда он рассказал ей историю с сестрой, она только покачала головой:
— И ты до сих пор на мать обижаешься? Она же не со зла. Поверила дочери.
— А я расплачиваюсь.
— Все мы за что-то расплачиваемся, — философски заметила Наталья. — Я вот за свою доверчивость тоже расплатилась. Муж бывший квартиру пропил, еле отсудила комнату.
В последний год выплат мать слегла. Инсульт. Андрей метался между работой, больницей и домом. Наталья помогала чем могла — связи в медицине, уход, лекарства.
— Не выкарабкается она, — тихо сказала Наталья после очередного визита. — Слишком обширное поражение.
Мать умерла весной, когда зацвела сирень. Она так любила это время года.
На поминках Андрей ждал, что появится Ленка. Не приехала. Ни звонка, ни сообщения.
Через неделю после похорон позвонили из банка. Вежливый мужской голос поинтересовался, когда наследники планируют погасить задолженность по кредиту.
— Какому ещё кредиту? — опешил Андрей.
— Ипотечному кредиту на квартиру Боровиковой Анны Петровны. Задолженность составляет два миллиона триста тысяч рублей.
Андрей сел прямо на пол в прихожей. Мать никогда не говорила ни о каком кредите. Откуда?
В банке ему показали документы. Два года назад мать заложила квартиру, взяв кредит на крупную сумму. Платежи шли исправно до последних месяцев, когда она слегла.
— Зачем ей столько денег? — спросил Андрей у менеджера.
— Мы не спрашиваем клиентов о целях, если это не целевой кредит, — пожал плечами тот.
Но Андрей уже знал ответ. Ленка. Кому ещё мать могла отдать такие деньги?
Нотариус объяснил, что долг значительно превышает рыночную стоимость старой двушки на окраине. Вступать в наследство не имело смысла — только получить в придачу огромный долг.
— Я отказываюсь от наследства, — сказал Андрей нотариусу.
— А другие наследники? — спросил тот.
— Сестра. Но она вряд ли объявится.
Наталья поддержала его решение:
— Ты и так достаточно расплачивался за чужие долги. Хватит.
Последний платёж по своему кредиту Андрей внёс в июне. Пять лет. Шестьдесят месяцев напряжения, экономии, дополнительной работы.
— Надо отметить, — предложила Наталья. — Это как второе рождение.
Они сидели на кухне, пили вино, строили планы. Может, махнуть на море? Или начать копить на машину? Или сделать ремонт?
Звонок в дверь прозвучал как гром среди ясного неба. На пороге стояла Ленка. Постаревшая, с крашеными волосами, но всё с той же улыбкой — чуть виноватой, чуть заискивающей.
— Привет, братишка. Можно войти?
Андрей молча посторонился. Ленка прошла на кухню, кивнула Наталье, села за стол.
— Я всё знаю, — сказала она. — Про маму, про кредит. Прости меня, а?
Андрей смотрел на сестру и не чувствовал ничего — ни гнева, ни обиды. Пустота.
— Зачем пришла? — спросил он.
— Домой вернулась. Думала, может, в мамину квартиру пустишь пожить? Хоть временно.
Наталья тихо вышла из кухни. Андрей сел напротив сестры.
— Квартиры больше нет, — сказал он. — Мать заложила её в банке. Взяла кредит на полтора миллиона. Для тебя, я полагаю?
Ленка опустила глаза:
— Мне нужны были деньги. Срочно. Я обещала вернуть…
— Как и мне когда-то? — усмехнулся Андрей. — Знаешь, что я понял за эти пять лет? Что никогда нельзя давать в долг родственникам. Либо просто дари, либо не давай вообще.
— Так я и не прошу в долг, — улыбнулась Ленка. — Просто помоги сестре. По-родственному.
Андрей смотрел на неё и видел мать — те же глаза, тот же жест рукой, поправляющий волосы. И вдруг понял, что не может её выгнать. Не из-за неё самой — из-за матери, которая до последнего верила, что дочь вернётся.
— Переночуешь на диване, — сказал он. — А завтра решим, что делать дальше.
Ленка просияла, полезла обниматься. Андрей отстранился:
— Только учти: никаких денег. Могу помочь с работой, с жильём. Но денег не дам. Никогда.
Ночью он лежал без сна. Наталья дышала рядом, уткнувшись ему в плечо.
— Ты всё правильно сделал, — шепнула она. — Нельзя отказывать в крыше над головой.
— А если она опять исчезнет? Или что-нибудь украдёт?
— Значит, такая у неё судьба — быть перекати-полем. А у тебя — другая.
Утром, собираясь на работу, Андрей обнаружил, что диван пуст. На столе лежала записка: «Извини, что побеспокоила. Поняла, что с квартирой облом. Не ищи меня. Ленка».
И ниже приписка: «P.S. Мамины серьги я забрала. Они всё равно должны были достаться мне».
Андрей смотрел на записку и вдруг расхохотался. Громко, до слёз. Наталья выглянула из ванной с зубной щёткой во рту:
— Что случилось?
— Ничего, — ответил он, вытирая глаза. — Просто жизнь продолжается. И каждый остаётся самим собой.
Серьги были старые, из дешёвого золота. Мать берегла их как память о бабушке. Андрей даже не помнил, где они хранились.
— Жалко? — спросила Наталья.
— Нет, — честно ответил он. — Теперь уже нет.
