— Галина Викторовна, мы вынуждены с вами попрощаться.
Вадим Петрович не смотрел на нее. Он изучал свой ультратонкий монитор, будто на нем прямо сейчас решалась судьба мира.
— Попрощаться, — Галина Викторовна повторила это слово, пробуя его на вкус. Оно было скользким, как медицинский вазелин.
— Вы… в последнее время… — он наконец оторвался от экрана, но взгляд его скользнул куда-то мимо ее плеча, на бурлящий за стеклянной стеной офис. — Вы несколько… замедлились.
Она молчала.
— Проект по «Горизонту» был сдан с ошибками. Серьезными.
Ложь. Абсолютная, кристально чистая ложь.
Проект «Горизонт» от и до вела Света, его двадцатипятилетняя протеже, девушка с ослепительной улыбкой и полным отсутствием опыта. Галина Викторовна как раз потратила две недели, чтобы молча разгрести ее «серьезные ошибки».
— Вадим Петрович, в «Горизонте» не было моих ошибок. Это работа Светланы.
— Галина Викторовна, не будем, — он поморщился, словно она сказала какую-то пошлость. — Не будем перекладывать. Это не… энергично.
— Отдел должен… обновляться. Дышать. Нам нужна свежая кровь, вы понимаете? Энергия.
Он не сказал «молодая».
Но он посмотрел туда, за стекло, где сидели Катя и та самая Света. Где их средний возраст едва дотягивал до тридцати.
— То есть, моя энергия… несвежая?
Он наконец посмотрел ей в глаза. Холодный, оценивающий взгляд. Взгляд, который не видел ни ее сорок лет стажа, ни ее проекты, ни ее мозг. Он видел только шестьдесят лет. Он видел морщины у глаз.
— Оформите все у кадров. Не будем усложнять.
Он демонстративно отвернулся к монитору. Разговор был окончен.
Она вышла из стеклянного аквариума его кабинета. Весь отдел мгновенно уткнулся в свои компьютеры. Слишком усердно. Слишком демонстративно.
Света даже не подняла на нее глаз, яростно стуча по клавиатуре. Катя, сидевшая в углу, съежилась.
Она подошла к своему столу. Сорок лет. И вот он, финал.
Ее небольшой фикус. Стопка рабочих блокнотов. Кружка с надписью «Лучший аналитик».
Она взяла сумку. Оставила все. Она не хотела забирать из этого пространства ничего.
Когда лифт уже закрывался, она увидела, как Вадим Петрович по-хозяйски подвел к ее столу новенькую девочку, Веронику, только из института.
Это было не просто увольнение. Это было показательное вытирание ног.
Год был пустым. Ватным.
Первые три месяца она честно искала работу.
Ее резюме было безупречным. Сорок лет опыта. Десятки успешных проектов.
Но на собеседованиях на нее смотрели так же, как Вадим.
— Вы… оверквалифайд, — вежливо говорили ей. — Боимся, вам будет у нас скучно.
Они не говорили «вы слишком старая». Они говорили «скучно».
После пятого «скучно» она перестала искать.
Она, стоик по натуре, привыкшая держать на себе и работу, и семью, и быт, вдруг оказалась не нужна. Ощущение, будто ее, полную сил, просто… выключили из розетки.
Но не совсем. В середине этого ватного, тягучего года она пошла в галерею. Просто чтобы смотреть на что-то, кроме стен своей квартиры.
Она часами стояла у картины, какого-то нелепого, хаотичного нагромождения красок.
— Тоже не видите логики? — раздался рядом тихий мужской голос.
Она повернулась. Мужчина. Старше ее, но с невероятно живыми, ясными глазами.
Они разговорились. Об искусстве. О бессмысленности. О том, что иногда хаос — это просто хаос, а не «замысел художника».
Он был первым мужчиной за много лет, который слушал ее. Который ценил ее ум.
Андрей Николаевич оказался вдовцом, владельцем какого-то логистического бизнеса. Он ухаживал старомодно, но настойчиво. С ним было легко. Надежно.
Они поженились через шесть месяцев. Тихо, вдвоем.
Как-то вечером он рассказывал о делах.
— У меня в «Альянсе» есть один отдел… Регионального развития. Возглавляет его некий Зуев. И что-то мне не нравится, какая там дикая текучка.
Галина замерла с чашкой в руке.
— «Альянс»? Вадим Петрович Зуев?
— Ты его знаешь? — Андрей удивленно поднял брови.
— Я… я там работала. Год назад.
— Ушла?
— Меня… попросили уйти. — Галина посмотрела прямо на мужа. — Сказали, я «замедлилась». Сказали, нужна «свежая кровь».
Андрей Николаевич долго молчал. Его живые глаза стали жесткими.
— «Замедлилась»? Тебя? Галя, ты самый быстрый и острый ум, что я встречал за последние лет двадцать. Этот Зуев… он что, идиот?
— Он просто… любит энергию, — горько усмехнулась она.
— Я владелец «Альянса», Галя, — тихо сказал он.
Пауза повисла в комнате.
— Я этого не знал. Я был слишком занят слиянием, он был на периферии. Он прятал эту статистику от меня. Он подделывал отчеты об эффективности, списывая увольнения на «оптимизацию».
— Андрей, не надо… — начала она.
— Надо, Галя. Я не для того строил компанию, чтобы в ней творилась такая… гниль. — Он взял ее за руку. — Я не могу поверить, что один из моих менеджеров… Боже, Галя. Прости.
— Ты не виноват.
— Я виноват, что не смотрел. — Он стал решительным. — Я хочу, чтобы ты вернулась.
— Нет. Никогда. Не в качестве подчиненной этому…
— А кто сказал про подчиненную? — он улыбнулся. — Мне нужен партнер. Мне нужен человек, который видит суть. Я ввожу тебя в совет директоров и передаю тебе пятьдесят процентов акций. С завтрашнего дня ты — совладелец. И первое твое задание, как совладельца…
—…Навести порядок в отделе регионального развития, — закончила она.
Ровно через год, день в день.
Она вошла в тот же офис. Тот же стеклянный гул.
На ней был идеально скроенный брючный костюм цвета индиго. Никакой попытки «молодиться». Только идеальная стрижка и холодное спокойствие.
Рядом шел Андрей Николаевич.
Весь отдел замер. Света, Катя, Вероника… они смотрели на нее во все глаза. Как на привидение.
Вадим Петрович вылетел из своего стеклянного кабинета. Его лицо за секунду сменило пять выражений.
— Галина Викторовна?.. Вы… какими судьбами? На собеседование?
Он не мог удержаться от шпильки. Нарцисс до мозга костей. Он искренне верил, что она приползла проситься назад.
— Нет, Вадим Петрович. Не на собеседование.
— Андрей Николаевич! Какая честь! — Зуев бросился к ее мужу, подобострастно изгибаясь. — Каким ветром?
— Ветер перемен, Зуев, — ровно ответил Андрей. — Соберите отдел. Срочно. В большой переговорной.
Через пять минут все сидели в том самом «аквариуме». Вадим Петрович сел во главе стола, пытаясь сохранить лицо хозяина положения.
Галина и Андрей сели напротив.
— Коллеги! — начал Вадим бодрым тоном. — Рад, что Андрей Николаевич…
— Я сам, Зуев, — оборвал его Андрей. — Коллеги, я хочу представить вам нового совладельца компании «Альянс».
Он сделал паузу и кивнул на Галину.
— Галину Викторовну.
Если бы взорвалась бомба, эффект был бы слабее. Света физически открыла рот и вцепилась в стол. Вероника побледнела.
Катя, тихая Катя в углу, медленно подняла глаза, и в них мелькнуло что-то, похожее на… торжество.
Лицо Вадима Петровича перестало что-либо выражать. Оно стало восковым.
— Совладельца?.. Галина… Викторовна? Но… как?
Галина посмотрела ему прямо в глаза. Тем самым «несвежим» взглядом.
— Случайно, Вадим Петрович. Просто… случайно.
— А теперь к главному, — продолжил Андрей Николаевич, раскладывая перед собой бумаги. — Галина Викторовна, как новый партнер, инициировала полный аудит вашего департамента. И вскрылись… крайне неприятные вещи.
Он поднял глаза на Зуева.
— Вадим Петрович, не поясните нам, почему за последний год из вашего отдела были уволены семь специалистов старше пятидесяти пяти лет? Все — с формулировкой «несоответствие» или «оптимизация».
— Это… это рынок! Конкуренция! Они… они не справлялись! Они…
— Они «замедлились», — тихо, но на весь кабинет сказала Галина.
Зуев вздрогнул.
— Они были «несвежей кровью», — так же ровно добавила она.
— «Несвежей»? — переспросил Андрей, и голос его стал опасным. — Зуев, вы что, возомнили себя селекционером? Вы увольняли лучших специалистов в отрасли, потому что вам не нравился их год рождения?
— Я… это клевета! Это все…
— Света, — Галина перевела взгляд на девушку. Та съежилась. — Проект «Горизонт». Год назад. Чьи ошибки вы приписали мне, когда Вадим Петрович обещал вам повышение?
Света залилась краской и опустила глаза.
Вадим вскочил. — Я не позволю! Это… это рейдерский захват!
— Зуев, вы уволены, — сказал Андрей Николаевич.
Это было сказано обыденно. Как о погоде.
— Что?..
— Вы уволены. Прямо сейчас. Статьей за дискриминацию и подлог финансовых отчетов. Охрана проводит вас до вашего стола. Вы заберете только личные вещи.
Нарцисс рассыпался. Вся его напускная «энергия» схлопнулась. Он смотрел то на Андрея, то на Галину.
— Ты… это ты все… — прошипел он, глядя на нее. — Старая…
— Нет, Вадим, — Галина покачала головой. — Это вы. Все сами.
Она смотрела, как охрана выводит его из переговорной. Ни злорадства. Ни триумфа. Только ощущение правильно расставленных точек.
Когда дверь за ним закрылась, Галина обвела взглядом испуганные молодые лица.
— Работать.
Вечером, в его бывшем кабинете — теперь ее кабинете — она стояла у окна.
Андрей обнял ее сзади.
— Ты была великолепна.
— Я просто… вернула свое.
— Он получил по заслугам.
Галина смотрела на огни города. Год назад она смотрела на них из окна своей кухни, чувствуя себя выброшенной за борт.
— Он получил то, что сеял. Страх. Он увольнял страхом. Он управлял страхом. А нет ничего хуже, чем работать, когда боишься.
Она не стала мстительной. Она не стала другой.
Она просто, наконец, оказалась в том пространстве, где ей и положено было быть.
— Поедем домой? — тихо спросил Андрей.
Галина повернулась к нему и впервые за этот долгий, страшный год по-настоящему улыбнулась.
— Поедем, Андрей. Поедем домой.
На следующее утро в отделе стоял гул, похожий на звук потревоженного улья.
Все ждали.
Ровно в девять ноль-ноль Галина Викторовна вошла в офис.
Она не пошла в свой новый кабинет. Она остановилась в центре зала, прямо у стеклянных стен.
Все головы мгновенно вжались в плечи.
— Доброе утро.
Ее голос, спокойный и ровный, пронесся над столами.
— Вчера было… насыщенно. Но это было вчера.
Она обвела взглядом столы.
— Сегодня у нас работа. Я не Вадим Петрович. Мне не нужны интриги, сплетни и подковерная возня.
Она посмотрела на Катю. На Веронику, ту самую новенькую, что заняла ее стол год назад.
— Мне не нужно, чтобы вы меня боялись. Мне нужно, чтобы вы работали.
Она перевела взгляд на Свету. Та, казалось, вообще не дышала.
— Через час я жду от каждого краткий отчет о текущих задачах. В три — общее собрание по планам. Все свободны.
Она развернулась и вошла в «аквариум».
Ее кабинет.
Стол Зуева был огромен, из темного, почти черного дерева. Кресло — как трон.
Она не села. Она подошла к окну.
Первым делом она позвонила хозяйственной службе.
— Уберите это кресло. Принесите обычное, рабочее. И стол. Замените на что-то светлое и простое.
Она не собиралась сидеть на троне уволенного тирана. Она собиралась перестроить это пространство под себя.
Следующие два часа она разбирала файлы. То, что она видела, было хуже, чем она думала.
Зуев не просто был самодуром. Он был некомпетентен.
Многие проекты держались на плаву только благодаря остаточному профессионализму тех «несвежих» сотрудников, которых он уволил.
Молодежь, которую он набрал, была энергичной. Но зеленой. Они умели делать красивые презентации, но не видели цифр.
Он создал отдел-витрину. Красивую снаружи, гнилую внутри.
В дверь постучали.
— Войдите.
Вошла Света. Бледная, с красными пятнами на шее.
— Галина Викторовна… вы звали?
Она не звала.
— Я принесла отчет, — Света положила лист на край гигантского стола. Руки у нее дрожали.
Галина посмотрела на девушку. Не на протеже Зуева. Просто на испуганную девчонку.
— Садитесь, Света.
Та села на самый краешек стула.
— Я… я по поводу «Горизонта»… Я…
— Вы солгали, — негромко прервала ее Галина.
Света вздрогнула.
— Я знаю. Я… Вадим Петрович… он сказал, что иначе уволит меня… Он сказал, что вы все равно уже «сбитый летчик»…
— Он много что говорил. — Галина взяла со стола какую-то папку. — Вот. Тендер по «Уралу».
Света удивленно подняла глаза.
— Я… я не вела его. Его вел Вадим Петрович. Лично.
— Именно. И он его провалил. Он указал в смете неверные логистические коэффициенты. Ошибка в сорок процентов. Мы летим мимо контракта.
Галина подвинула папку Свете.
— Это… это катастрофа, — прошептала Света, пробежав глазами цифры. — Нас… нас внесут в черный список…
— Да. Это она. Зуева нет. А катастрофа есть.
Галина откинулась на спинку ненавистного кресла. Оно противно скрипнуло.
— Галина Викторовна, вы… вы меня уволите?
Галина посмотрела на нее долго.
— Уволить вас — проще всего. Вы этого ждете. Вы уже смирились.
— Я…
— Я не хочу, чтобы вы смирялись. Я хочу, чтобы вы исправили это.
Света неверяще уставилась на нее.
— Что… исправить? Но тендер закрыт…
— Найдите способ. Свяжитесь с заказчиком. Придумайте, как обосновать пересмотр сметы. Найдите ошибку в их собственном ТЗ. Сделайте что угодно.
— Но это невозможно!
— «Горизонт» тоже был невозможен. Вы же справились, — в голосе Галины не было ни сарказма, ни злости. Только констатация факта.
Она давала ей шанс. Не прощала. Она давала шанс отработать свой грех.
— У вас два дня, Света. Если вы тот специалист, которого так ценил Вадим Петрович за «энергию», — покажите ее.
Света смотрела на папку, как на змею.
— Я… я попробую.
— Не пробуйте. Делайте. — Галина перевела взгляд на монитор. — И да. Тот проект, «Горизонт». Пересчитайте его заново. И положите мне на стол служебную записку с реальными данными и объяснением, почему вы солгали. Для архива.
Света кивнула.
— Идите, Света. Работайте.
Девушка вышла из кабинета, пошатываясь.
Галина смотрела ей вслед. Она не знала, справится ли Света. Но она знала, что дать человеку шанс искупить вину было важнее, чем просто вышвырнуть его на улицу.
Месть была не в том, чтобы рушить. Месть была в том, чтобы строить. Строить на тех руинах, что оставил Зуев.
Она вызвала Веронику.
— Вероника, вы год сидели за моим старым столом.
Девушка испуганно кивнула.
— Соберите все проекты, которые вы вели. И принесите мне. Будем разбираться, чему вас научил Вадим Петрович. И чему мне придется вас переучивать.
Вероника, в отличие от Светы, не была ни в чем виновата. Она была просто… новой. И напуганной.
Она вошла в кабинет с кипой папок, которые едва удерживала в руках.
— Галина Викторовна, я… я не знала…
— Сядьте, Вероника. — Голос Галины был мягче, чем со Светой. — Я не собираюсь вас отчитывать за то, что вы заняли мой стол. Место было вакантно.
Она взяла верхнюю папку. «Продвижение в Южном регионе».
Открыла. И поморщилась.
Это было невыносимо. Яркие графики, цветные диаграммы, восклицательные знаки. И ноль аналитики.
— Что это? — спросила она, показывая на график, который шел вертикально вверх.
— Это… это прогноз роста, — пролепетала Вероника.
— Это не прогноз. Это фантазия. На чем она основана? Где цифры? Где анализ конкурентов? Где логистика?
— Вадим Петрович… он говорил, что инвесторы любят «агрессивный рост». Он говорил, что «скромность — путь к бедности».
Галина закрыла папку.
— Он учил вас, как заворачивать пустышку в красивую обертку.
Вероника опустила голову. — Я… я не умею по-другому. Нас в институте…
— Вас в институте учили базе. А он эту базу из вас выбил, заменив ее «энергией».
Галина посмотрела на девушку. Она не была глупой. Она была просто… дезориентирована.
— Так. Катя! — крикнула Галина, приоткрыв дверь.
Катя, тихая «серая мышка» лет сорока, которую Зуев держал на вторых ролях, робко подошла к кабинету.
— Катя, вы в компании пять лет. Вы знаете всю внутреннюю кухню лучше, чем кто-либо.
— Я… да…
— Вадим Петрович не давал вам расти, потому что вы не носили короткие юбки и не смеялись его шуткам.
Катя покраснела, но в глазах ее блеснул огонек.
— С этого дня Вероника — ваша помощница.
Обе девушки удивленно посмотрели на нее.
— Вероника умеет делать красиво. Вы, Катя, умеете делать правильно. Научите ее думать. Научите ее видеть цифры, а не только «агрессивный рост». А вы, Вероника, научите Катю, как эти правильные цифры представить так, чтобы на них не уснули.
Галина смотрела на них. На «старую гвардию» и «свежую кровь».
— Вы нужны друг другу. Он стравливал вас. А я хочу, чтобы вы работали вместе. Идите.
Катя и Вероника, ошарашенные, вышли.
К вечеру в кабинете Галины стоял новый стол — светлый, функциональный. И простое рабочее кресло. Пространство менялось.
Она пошла в отдел кадров.
— Мне нужны личные дела семерых сотрудников, уволенных Зуевым за последний год.
Начальница ОК, дама, лояльная Зуеву, поджала губы.
— Галина Викторовна, это… архивные данные…
— Это актуальные данные. Я совладелец. Файлы на стол. Через пять минут.
Галина села за свой новый стол и начала читать.
Петр Ефимович, 62 года. Ведущий логист. Формулировка: «Медленное освоение нового ПО».
Галина усмехнулась. Она знала Петра. Он эту «новую ПО» мог с закрытыми глазами разобрать и собрать.
Елена Ивановна, 58 лет. Главный аналитик. «Оптимизация штата».
Ее уволили за три месяца до того, как наняли двух «энергичных» девочек с тройной зарплатой.
И так — семь имен. Семь профессионалов, выброшенных на обочину из-за самодурства одного человека.
Галина взяла телефон.
— Петр Ефимович? Здравствуйте. Вас беспокоит Галина Викторовна. Да, та самая… У меня к вам предложение.
Вечером Андрей застал ее в кабинете. Она рисовала на доске какую-то сложную схему.
— Перестраиваешь мир? — улыбнулся он.
— Восстанавливаю баланс. — Она устало потерла виски. — Ты не представляешь, какой тут хаос. Он не просто увольнял. Он разрушал связи.
— Эти… «старики», ты их возвращаешь?
— Я их приглашаю. Не все вернутся. У кого-то обида, кто-то уже нашел место. Но я должна попробовать. Петр Ефимович согласился прийти на разговор.
— А молодежь? Эта… Света?
— Она вцепилась в свой шанс, как бультерьер. Сидит, не уходит. Звонит по «Уралу».
— Ты дала ей шанс? После того, что она…
— Увольнение — это легко. Это то, что делал он. Это минутное дело. А вот заставить человека исправить то, что он сломал… это работа. Это — строительство.
Андрей обнял ее.
— Ты уверена, что справишься? С ними со всеми?
— Я не одна. — Галина кивнула на свой список. — Петр Ефимович завтра приходит на собеседование.
Два дня спустя.
Весь отдел наблюдал за Светой. Она выглядела измочаленной. Ее идеальная укладка исчезла, волосы были собраны в небрежный пучок.
Она не отходила от телефона, что-то доказывая, споря, умоляя.
Ровно в три часа, в назначенное Галиной время, Света постучала в кабинет.
Она вошла. Молча.
— Ну? — Галина подняла на нее глаза.
Света положила на стол два документа.
— Это, — она указала на первый, — моя служебная записка по «Горизонту». С полным признанием… всего.
Галина отодвинула его в сторону. — Это для архива. Что по «Уралу»?
Света выдохнула.
— Они согласились на пересмотр.
Галина откинулась на спинку стула. — Как?
— Я… я нашла ошибку. Не у нас. В их ТЗ. Как вы и сказали. Расхождение в спецификациях гидравлики.
— Этого было бы недостаточно, чтобы они отменили тендер.
— Недостаточно, — кивнула Света. Ее голос был хриплым от усталости. — Я позвонила их главному инженеру. На мобильный. Вчера в одиннадцать вечера.
Галина прищурилась. — Угрожали?
— Нет. — Света посмотрела ей прямо в глаза. И в них не было страха. Только дикая усталость. — Я… я с ним говорила. Цифрами. Я ему просто… рассчитала все. Как… как это сделали бы вы.
Она запнулась.
— Он сказал, что первый раз за полгода говорит с «Альянсом» на языке инженерии, а не «эффективного менеджмента».
Пауза.
— Нам дали сорок восемь часов на подачу скорректированного предложения.
Галина смотрела на нее. На эту «энергичную» девочку, которая, оказывается, умела не только улыбаться.
— Хорошо. Готовьте предложение. Вы и Катя. Мне нужна двойная проверка.
Света кивнула.
— И, Света…
— Да, Галина Викторовна?
— Идите в буфет. Выпейте что-нибудь. Вы зеленого цвета.
Света медленно, как во сне, кивнула и вышла.
Она не была прощена. Но она заработала свое место.
В тот же день в отделе появился Петр Ефимович. 62-летний «сбитый летчик».
Галина вышла из кабинета и пожала ему руку перед всеми.
— Петр Ефимович, я рада, что вы согласились. Нам нужно поднять архив по логистике. Тут… бардак.
Петр Ефимович, седой, в очках, посмотрел на испуганную молодежь и усмехнулся.
— Бардак, говорите? Ну, это мы любим. Это мы умеем.
Прошло еще полгода.
Отдел регионального развития больше не «гремел». Он работал.
Работал как отлаженный, смазанный механизм, где каждая деталь, вне зависимости от года выпуска, знала свой маневр.
Петр Ефимович стал негласным «дядькой-наставником» для всего отдела.
Вероника, которая поначалу боялась его, как огня, теперь сама первая прибегала к нему со своим ноутбуком.
— Ефимыч, — она осмелела до того, что сократила его отчество, — гляньте. Опять «болото». Только теперь не логистическое, а финансовое. Не сходится.
Петр Ефимович надевал очки.
— А ты, деточка, смотри не на саму цифру, а на ее вес. — Он по-стариковски стучал карандашом по экрану. — Вот этот ноль в смете — это не просто ноль. Это — дыра. А вот этот — просто ноль. Чувствуешь разницу?
Вероника смотрела, хмурилась. И вдруг ее лицо прояснялось. — Поняла…
Она научилась видеть вес цифр, а не только их «агрессивный рост».
Света изменилась больше всех. Исчезла заискивающая улыбка, бегающие глаза и слишком громкий смех.
Она стала резкой, точной, собранной. Ее «энергия» никуда не делась. Она просто перестала быть хаотичной, превратившись в направленный луч.
Однажды она вошла в кабинет Галины с документами на подпись.
— Галина Викторовна, я хочу рекомендовать Катю на должность моего заместителя.
Галина Викторовна оторвалась от отчетов. — Заместителя?
— Да. Она готова. — Света смотрела прямо. — Я вижу «как», а она — «почему». Нам так… эффективнее.
Она использовала это слово. Эффективнее. Не «энергичнее».
Галина посмотрела на Свету. На ту, что предала ее. На ту, что почти сломалась под ее давлением. И на ту, что в итоге — выросла.
— Вы же понимаете, что Катя старше вас. И по многим вопросам — опытнее.
— Да, — спокойно кивнула Света. — Именно поэтому она и должна быть моим замом. А не Вероника. Вероника — штурмовик, а Катя — тыл. Мне нужен тыл.
Галина взяла ручку и подписала приказ.
— Вы стали хорошим руководителем, Света.
— Вы научили, — Света секунду помолчала. — Спасибо. За «Урал». Это… было важно.
— Идите, Светлана. Работайте.
Вечером в кабинет заглянул Андрей Николаевич. Он принес ей букет каких-то невероятных, рыжих осенних хризантем.
— Без повода, — улыбнулся он. — Просто ты опять засиделась.
Они стояли у окна, обнявшись.
— Кстати, — как бы между прочим сказал он, — звонили мне сегодня из «Вектора». Это конкуренты наши.
— И что?
— Интересовались Зуевым. Он к ним ходил на собеседование. Просил характеристику с последнего места работы.
Галина напряглась.
— Я дал, — пожал плечами Андрей.
— Какую?
— Правдивую. Сказал, что он непревзойденный специалист по «обновлению» коллектива и эксперт по «свежей крови». И что он мастерски умеет подделывать отчеты по эффективности.
— То есть?
— То есть правду, Галя. Иногда правда — самое сильное оружие. Думаю, в «Векторе» он работать не будет. Да и много где еще.
Имя «Вадим Петрович» больше не вызывало в ней никаких эмоций. Оно стало просто… звуком. Пустым.
— Ты не жалеешь? — тихо спросил Андрей. — Что вернулась во все это. В этот хаос.
Галина посмотрела через стеклянную стену на свой отдел.
Катя, теперь уже официальный зам, что-то строго, но по-доброму выговаривала Веронике, и обе смеялись. Петр Ефимович пил вечерний кефир, читая что-то с монитора. Света чертила схемы на доске.
— Это не хаос, Андрей. Это — жизнь.
Она повернулась к нему.
— Год назад он сказал мне, что моя энергия «несвежая».
— Он был идиотом.
— Нет. — Галина вдруг улыбнулась, и морщинки у глаз стали теплыми. — В каком-то смысле он был прав. Моя энергия действительно не «свежая».
Она кивнула на свой отдел, где молодежь и «старики» работали вместе, не замечая возраста друг друга.
— «Свежая» энергия, которую он так ценил, — это просто пламя. Оно быстро вспыхивает, красиво горит и так же быстро гаснет, оставляя пепел.
Она взяла его за руку.
— А моя энергия — это тепло. Как угли. Они не вспыхивают. Они долго тлеют. И они греют.
Галина подошла к своему старому-новому столу. Она велела вернуть его из кладовки и поставить у окна.
На нем стоял ее фикус.
Она спросила у Кати.
— Я поливала, — смущенно призналась та. — Когда вас… ушли, Вадим Петрович велел его выбросить. Сказал, «хлам старья».
— И что?
— А я не смогла. Жалко стало. Я его в подсобку утащила, к уборщицам. Втихую поливала.
Галина потрогала упругий зеленый лист.
— Я и вернулась, Катя. — Она посмотрела на свой отдел.
Она не просто вернула себе кабинет.
Она вернула себе свое пространство. И оно, наконец, снова начало дышать.
Но теперь это был правильный, здоровый воздух.
— Год назад меня выкинули, чтобы пространство дышало. Но оказалось, что без корней — дышать невозможно.
Она была на своем месте. Не совладелец. Не начальник.
Она была корнем. И теперь это пространство наконец-то жило по-настоящему.
— Поедем домой, Андрей?
— Поедем, Галя.
