— Мне не нужна квартира, где жил мой муж с любовницей, — сказала Анна, и увидела, как лицо Сергея побледнело. Его пальцы, сжимавшие край стола, дрогнули, а взгляд метнулся к окну, будто там, за мутным стеклом, можно было найти ответ.
Кухня, маленькая и тесная, пахла супом и чем-то неуловимо пыльным. На подоконнике стояла банка с засохшим алоэ, а над плитой висела сковорода. Анна села напротив Сергея, скрестив руки, но тут же опустила их на колени, вспомнив, как он всегда раздражался, когда она так делала. «Не закрывайся от меня», — говорил он тогда, в те времена, когда они ещё пытались говорить.
— Ты серьёзно? — наконец выдавил он, голос был хриплым, словно застрял где-то в горле. — Это же наш дом. Мы десять лет тут жили. Ты, я, Маша…
— Не начинай про Машу, — оборвала Анна. Её голос дрожал, но она старалась держать себя в руках. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я не могу здесь оставаться, зная, что ты… что ты приводил её сюда.
Сергей открыл рот, но не сказал ничего. Он только откинулся на спинку стула, и тот жалобно скрипнул. Анна смотрела на него, на его усталые глаза, на морщины, которые стали глубже за последний год, и чувствовала, как внутри что-то сжимается. Не любовь — любовь давно выгорела, — а что-то другое, похожее на привычку, на тоску по тому, кем они когда-то были.
— Я не хочу ссориться, — тихо сказал он. — Давай просто… решим это спокойно. Квартира большая, трёшка, в хорошем районе. Продать её сейчас — это бред. Цены упали, ты же знаешь.
— Мне плевать на цены, — отрезала Анна. — Я не хочу жить в этом… в этом месте. — Она обвела взглядом кухню, будто стены могли подтвердить её слова. — Каждый угол здесь напоминает о твоей лжи.
Сергей молчал. За окном шумел ветер, и где-то вдалеке лаяла собака. Анна встала, подошла к раковине и начала мыть тарелку, хотя та уже была чистой. Ей просто нужно было чем-то занять руки, чтобы не сорваться.
Анна узнала о любовнице Сергея три месяца назад. Это не было драматичным разоблачением, как в фильмах, — никто не врывался в спальню, не находил чужие духи или помаду. Всё было проще и больнее. Она увидела сообщение в его телефоне, когда он оставил его на столе, уходя в душ. «Ты сегодня приедешь?» — написала женщина по имени Ирина. И всё. Этого хватило, чтобы мир Анны треснул пополам.
Сначала она молчала. Думала, что это ошибка, что она неправильно поняла. Но потом начала замечать мелочи: как Сергей задерживался на работе, как стал чаще улыбаться, глядя в телефон, как перестал спрашивать, как прошёл её день. Она не устраивала сцен, не кричала. Просто ждала, пока правда сама не выплывет на поверхность.
И она выплыла. Через неделю Сергей сам признался. Сказал, что это «ничего серьёзного», что он «запутался», что «любит только её и Машу». Анна слушала, кивала, а внутри что-то умирало. Она не плакала — слёзы пришли позже, ночью, когда она лежала в темноте и смотрела в потолок.
Теперь они жили в одной квартире, но будто в разных мирах. Сергей спал на диване в гостиной, Анна — в спальне. Их дочь, Маша, десятилетняя девочка с большими серыми глазами, ничего не знала. Или знала, но молчала. Анна замечала, что Маша стала тише, как перестала болтать за ужином, как рисовала в своей комнате странные картинки — дома с тёмными окнами, деревья без листьев.
— Нам нужно решить, что делать, — сказала Анна, возвращаясь к столу. — Я не могу так больше. И Маша не должна жить в этой… атмосфере.
Сергей вздохнул и потёр виски.
— Хорошо. Давай подумаем. Может, я съеду? Найду съёмную квартиру, а вы с Машей останетесь здесь.
Анна покачала головой.
— Нет. Я уже сказала. Я не останусь в этой квартире. Никогда.
На следующий день Анна встретилась с Верой, своей старшей сестрой, в маленьком кафе у метро. Вера была на десять лет старше, разведённая, с двумя взрослыми сыновьями. Она всегда была для Анны «голосом разума», человеком, который мог выслушать и дать совет, не осуждая.
Анна сидела у окна, глядя, как капли стекают по стеклу, и ждала, пока Вера сделает заказ. Когда сестра вернулась с двумя чашками кофе, Анна начала говорить.
— Я не знаю, что делать, — призналась она. — Я хочу уйти, но куда? У нас нет денег на новую квартиру. А продавать эту… я даже думать об этом не могу.
Вера внимательно слушала, помешивая ложечкой в чашке.
— Аня, послушай, — наконец сказала она. — Я понимаю, как тебе больно. Но давай подумаем трезво. Квартира — это не только стены. Это ваш с Машей дом. Если ты её продашь, что будет дальше? Снимать? Это дорого. А Маше нужна стабильность.
— Стабильность? — Анна горько усмехнулась. — Какая стабильность, когда её отец изменял мне в этом самом доме?
Вера вздохнула.
— Я не защищаю Сергея. Он поступил подло. Но ты сейчас злишься, и это нормально. Просто не принимай решения на эмоциях. Подумай о Маше. Ей и так тяжело.
Анна посмотрела на сестру, чувствуя, как гнев сменяется усталостью.
— Я не знаю, как дальше жить с этим, Вера. Каждый раз, когда я захожу в гостиную, я представляю, как он… как они…
— Тогда сделай эту квартиру своей, — вдруг сказала Вера. — Измени её. Переставь мебель, покрась стены, выброси всё, что напоминает о нём. Сделай так, чтобы это был твой дом, а не его.
Анна задумалась. Идея казалась странной, но в ней было что-то притягательное. Может, Вера права? Может, дело не в стенах, а в том, как она сама их видит?
Вернувшись домой, Анна долго стояла в прихожей, глядя на вешалку, где висела куртка Сергея. Её вдруг охватила злость — не на него, а на себя. Почему она должна уходить? Почему должна жертвовать своим комфортом, своей жизнью? Это он виноват, не она.
Но злость быстро сменилась сомнениями. А что, если она останется? Сможет ли она забыть? Сможет ли сделать этот дом своим, как советовала Вера? Или каждый скрип половиц будет напоминать ей о предательстве?
Маша вышла из своей комнаты, держа в руках альбом для рисования.
— Мам, ты будешь ужин готовить? — спросила она тихо.
Анна заставила себя улыбнуться.
— Конечно, солнышко. Хочешь помочь?
Маша кивнула, и они вместе отправились на кухню. Пока Анна резала овощи, а Маша чистила морковь, она думала о том, как сильно изменилась их жизнь. Когда-то они с Сергеем готовили ужин вместе, смеялись, включали музыку. Теперь всё было иначе — тишина, напряжение, недосказанность.
— Мам, а папа сегодня придёт? — вдруг спросила Маша.
Анна замерла, не зная, что ответить.
— Не знаю, — наконец сказала она. — Он, наверное, задержится на работе.
Маша кивнула, но Анна видела, что дочь не верит. И это было хуже всего — видеть, как ребёнок начинает понимать, что взрослые лгут.
Вечером Анна сидела в спальне, перебирая старые фотографии. Вот они с Сергеем на свадьбе — молодые, счастливые, с глупыми улыбками. Вот Маша, только что родившаяся, в крошечной кроватке. Вот они втроём на море — Маша строит замок из песка, а Сергей смеётся, глядя на неё.
Дверь скрипнула, и вошёл Сергей.
— Аня, можно поговорить? — спросил он.
Она кивнула, не отрывая взгляда от фотографий.
— Я был дураком, — сказал он тихо. — Я не знаю, что на меня нашло. Ирина… это было ошибкой. Я хочу всё вернуть. Нас. Машу.
Анна посмотрела на него, и вдруг поняла, что не верит. Не в его слова, не в его сожаление. Она видела его таким, каким он был сейчас — уставшим, сломленным, но не изменившимся.
— Ты не можешь ничего вернуть, — сказала она. — Потому что я больше не хочу.
Сергей молчал, а она продолжала.
— Я останусь в этой квартире. Но не ради тебя. Ради Маши. И ради себя. Но ты… ты должен уйти.
Сергей съехал через неделю. Он забрал свои вещи, оставив пустые полки в шкафу и странную тишину в гостиной. Анна смотрела, как он складывает коробки в машину, и чувствовала странное спокойствие. Это было не конец, но начало — не её свободы, а её принятия.
Она начала менять квартиру. Покрасила стены в гостиную в светлый серый цвет, купила новые подушки для дивана. Маша помогала, выбирая цвета и раскладывая вещи. Они даже вместе посадили новый цветок на подоконнике — маленький, зелёный, живой.
Однажды вечером, когда Маша уже спала, Анна сидела на кухне, глядя на банку с алоэ. Она вдруг поняла, что больше не чувствует боли, глядя на стены. Это был её дом. Не идеальный, но её.
Через месяц Вера пришла в гости. Они сидели на кухне, пили чай, и Анна рассказывала, как Маша начала снова улыбаться.
— Ты молодец, — сказала Вера. — Ты смогла.
Анна улыбнулась.
— Я просто сделала выбор.
За окном шёл дождь, но в квартире было тепло. Анна знала, что впереди ещё много трудностей — деньги, работа, Маша. Но впервые за долгое время она чувствовала, что справится.
