Екатерина накрывала на стол, стараясь, чтобы все выглядело идеально. Сегодня Дмитрию исполнялось тридцать пять — круглая дата, и впервые за долгое время собирались обе семьи. Хрустальные бокалы, которые подарила мама на свадьбу, заняли почетное место рядом с фарфоровым сервизом.
— Катюш, может, не стоило звать моих? — Дмитрий нервно теребил галстук, наблюдая за женой из дверного проема.
— Дима, это твой день рождения. Конечно, твоя мама с Аленой должны быть здесь, — спокойно ответила Екатерина, расставляя приборы. — И мои родители тоже. Мы семья, должны хоть иногда собираться вместе.
Дмитрий хмыкнул, но промолчал. За семь лет брака такие сборы всегда превращались в испытание. Людмила Ивановна, мать Дмитрия, умела одной фразой испортить любой праздник, а Алена, младшая сестра мужа, всегда поддерживала мать в ее выпадах.
Первыми пришли родители Екатерины. Виктор Петрович и Елена Сергеевна — типичная интеллигентная пара. Отец преподавал в университете историю, мама работала библиотекарем. Тихие, вежливые, всегда старались избегать конфликтов.
— Катенька, все прекрасно, — Елена Сергеевна обняла дочь. — Как ты справляешься.
— Мама, главное — без происшествий сегодня, — шепнула Екатерина, обнимая мать в ответ.
Виктор Петрович пожал руку зятю, вручил подарок — дорогие часы в кожаном футляре:
— С днем рождения, Дмитрий. Пусть время работает на тебя.
— Спасибо, Виктор Петрович, — Дмитрий искренне улыбнулся. С тестем у него всегда были ровные отношения.
Через полчаса раздался требовательный звонок в дверь. Людмила Ивановна не любила ждать.
— Наконец-то! — свекровь ворвалась в квартиру, не дожидаясь, пока ей откроют полностью. — Димочка, сыночек, с днем рождения!
За матерью семенила Алена — тридцатилетняя копия Людмилы Ивановны, только помоложе. Обе в ярких платьях, увешанные золотом, с высокими прическами.
— Здравствуйте, Людмила Ивановна, — вежливо поздоровалась Елена Сергеевна.
Свекровь окинула ее оценивающим взглядом:
— А, вы тоже здесь. Ну что ж, праздник есть праздник.
Екатерина стиснула зубы. Началось.
За столом Людмила Ивановна заняла место во главе, хотя это место традиционно предназначалось имениннику. Дмитрий не возразил — привык уступать матери.
— Ну что, давайте выпьем за моего сына! — Людмила Ивановна подняла бокал. — За то, чтобы жизнь его была легче и счастливее!
— Странный тост, — заметила Екатерина. — Разве Диме сейчас тяжело?
Свекровь посмотрела на невестку с плохо скрываемым раздражением:
— Ну, когда мужчина тянет на себе две семьи, это всегда непросто.
— Две семьи? — переспросил Виктор Петрович.
— А как же, — вступила Алена. — Димка и нас содержит, и вас. Устал уже небось от такой ноши.
Екатерина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Родители молча переглянулись. Елена Сергеевна аккуратно поставила вилку на тарелку.
— Простите, но мы никогда не просили у Дмитрия денег, — спокойно сказал Виктор Петрович.
— Ой, да ладно вам, — махнула рукой Людмила Ивановна. — Все всё понимают. Катя у нас в декрете сидела два года, кто их кормил? Димочка! А вы к ним в гости ходите, подарочки носите копеечные, а едите-пьете на Димкины деньги.
— Мама! — попытался вмешаться Дмитрий, но голос его звучал неуверенно.
— Что мама? — Людмила Ивановна повысила голос. — Я правду говорю! У нас с Аленкой хоть пенсия есть, мы сами себя обеспечиваем. А эти… интеллигенты… всю жизнь на чужом горбу!
Виктор Петрович побледнел. Мужчина работал всю жизнь, честно зарабатывал, растил дочь, никогда ни у кого ничего не просил. Такое оскорбление было для него ударом.
— Людмила Ивановна, — начал Виктор Петрович, но жена положила руку ему на плечо.
— Не надо, Витя, — тихо сказала Елена Сергеевна. — Пойдем.
Родители Екатерины встали из-за стола. Виктор Петрович посмотрел на зятя:
— Дмитрий, еще раз с днем рождения. Всего доброго.
— Виктор Петрович, подождите… — начал Дмитрий, но тесть уже направился к выходу.
— Вот, обиделись! — торжествующе воскликнула Алена. — Правда глаза колет!
— Да пусть идут, — Людмила Ивановна налила себе еще вина. — Нечего тут из себя графьев строить. Димка, ты лучше о нас думай, о родной семье, а не о чужих людях.
Екатерина проводила родителей до двери. В глазах матери стояли слезы, отец молчал, стиснув челюсти.
— Простите, — прошептала Екатерина. — Я не думала, что они так…
— Катюша, это не твоя вина, — Елена Сергеевна обняла дочь. — Береги себя. И подумай, стоит ли тебе это терпеть. Внука мы к себе заберем.
Когда родители ушли, Екатерина вернулась в гостиную. Людмила Ивановна с Аленой оживленно обсуждали, какие родители невестки «зазнайки» и «нудные».
— Довольны? — холодно спросила Екатерина.
— А что такого? — удивилась свекровь. — Я просто сказала правду. Если они не могут ее выдержать, это их проблемы.
— Вы оскорбили моих родителей. Людей, которые никогда вам ничего плохого не делали.
— Катя, не драматизируй, — вмешался Дмитрий. — Мама просто высказала свое мнение.
Екатерина повернулась к мужу:
— Мнение? Назвать моего отца, профессора университета, человека, который всю жизнь честно работал, нахлебником — это мнение?
— Ну, они действительно не самые богатые люди, — пожал плечами Дмитрий. — И мама права, что я много трачу на нашу семью.
— На НАШУ семью, Дима! Не на них! На нас с тобой и ребенка!
— Хватит кричать! — рявкнула Людмила Ивановна. — В конце концов, это день рождения моего сына, а не твоих родителей!
— Которые ушли, потому что вы их оскорбили, — Екатерина чувствовала, как внутри закипает ярость.
— Ой, какие нежные! — фыркнула Алена. — Сразу видно — белоручки. Привыкли, что все вокруг них на цыпочках ходят.
Вечер превратился в кошмар. Людмила Ивановна с Аленой до полуночи сидели, обсуждая «недостатки» родителей Екатерины, а Дмитрий молчаливо кивал, не решаясь возразить матери.
Когда гости наконец ушли, Екатерина начала убирать со стола. Дмитрий подошел сзади, попытался обнять:
— Кать, ну не дуйся. Мама не со зла, просто у нее такой характер.
Екатерина отстранилась:
— Дима, твоя мать оскорбила моих родителей. Назвала их нахлебниками. При этом сама живет в квартире, которую ты купил, и каждый месяц берет у тебя деньги.
— Это другое! Она моя мать!
— А мои родители — никто? — Екатерина повернулась к мужу. — Они никогда не говорили о них плохо, хотя поводов было достаточно. А в ответ получили унижение.
— Твои родители слишком гордые, — буркнул Дмитрий. — Могли бы и потерпеть ради праздника. Не устраивать демонстративный уход.
Екатерина не верила своим ушам:
— Потерпеть? Потерпеть оскорбления? Дима, ты вообще слышишь, что говоришь?
— Я говорю, что твои родители могли бы быть более гибкими. Не надо из каждой мелочи трагедию устраивать.
— Мелочь? — голос Екатерины дрожал от гнева. — Твоя мать при всех назвала моего отца, заслуженного преподавателя, тунеядцем — и это мелочь?
— Ну не тунеядцем, а просто… — Дмитрий замялся.
— Что просто? Договаривай!
— Просто они действительно не очень состоятельные люди. И на фоне нас выглядят… скромно.
Екатерина смотрела на мужа и не узнавала его. Неужели это тот самый Дима, который семь лет назад говорил, что восхищается интеллигентностью ее семьи?
— Знаешь что, Дмитрий, — медленно произнесла Екатерина. — Мои родители не будут мериться силами с твоей мамашей и твоей сестрой. Они выше этих дешевых склок.
Лицо Дмитрия исказилось:
— Не смей так говорить о моей матери!
— А она смеет говорить гадости о моих родителях? — Екатерина уже не сдерживалась. — Твоя мать — склочная, завистливая женщина, которая не может видеть, что кто-то живет не так, как она. А твоя сестра — ее копия, только помоложе!
— Катя!
— Что Катя? Правда глаза колет? — Екатерина использовала фразу Алены. — Мои родители сохранили достоинство и ушли, не опускаясь до вашего уровня. Потому что они воспитанные люди, в отличие от твоей семейки!
— Моя семья…
— Твоя семья, Дима, это сборище завистливых людей, которые только и умеют, что обсуждать чужие деньги и искать, кто на ком едет! — Екатерина чувствовала, как прорывается накопленное за годы. — И самое ужасное, что ты с ними заодно!
— Я просто пытаюсь сохранить мир!
— Нет, ты просто трус, который не может поставить мать на место! — выпалила Екатерина. — И готов жертвовать достоинством моих родителей ради спокойствия своей мамочки!
Дмитрий молчал, сжав кулаки. В его глазах металось замешательство пополам со злостью.
— Если тебе так не нравится моя семья, может, тебе стоит подумать о разводе? — наконец выдавил муж.
— Может, стоит, — спокойно ответила Екатерина. — Потому что я не позволю унижать моих родителей. Никому. Даже тебе.
В спальне Екатерина легла, отвернувшись к стене. Дмитрий остался в гостиной — слышно было, как он ходит туда-сюда, потом включил телевизор.
Утром Екатерина проснулась с четким пониманием: так больше продолжаться не может. Семь лет она терпела выходки свекрови, надеясь, что Дмитрий однажды займет ее сторону. Но вчерашний вечер показал — муж никогда не изменится.
Екатерина взяла телефон, набрала маму:
— Мама, прости за вчерашнее.
— Катюша, милая, мы не обижаемся, — голос Елены Сергеевны был теплым. — Мы переживаем за тебя.
— Я больше не буду это терпеть, мама. Обещаю.
— Что ты решила?
— Пока не знаю. Но точно знаю — больше не позволю их оскорблять. И если Дима не научится защищать нашу семью от нападок своей матери, я уйду.
— Мы поддержим любое твое решение, доченька.
После разговора с мамой Екатерина вышла на кухню. Дмитрий сидел за столом с чашкой кофе, выглядел помятым — видимо, плохо спал.
— Кать, давай поговорим спокойно, — начал муж.
— Давай, — Екатерина села напротив.
— Я понимаю, что мама была не права вчера. Но ты тоже перегнула палку.
— В чем именно?
— Назвала мою мать и сестру… ну, ты помнишь.
— Назвала их теми, кем они являются, — спокойно ответила Екатерина. — Дима, я семь лет молчала. Семь лет выслушивала колкости, намеки, прямые оскорбления. Мои родители тоже терпели. Но вчера твоя мать перешла все границы.
— Она просто…
— Стоп, — Екатерина подняла руку. — Не нужно ее оправдывать. Ответь на один вопрос: ты будешь защищать меня и моих родителей от нападок своей матери?
Дмитрий молчал, глядя в чашку.
— Понятно, — Екатерина встала. — Тогда нам действительно нужно подумать о будущем нашего брака.
— Катя, это ультиматум?
— Это констатация факта, Дима. Я не буду жить в семье, где меня и моих близких не уважают. И где мой муж не может защитить жену от собственной матери.
Следующие дни прошли в тягостном молчании. Дмитрий пытался делать вид, что ничего не произошло, но Екатерина держалась отстраненно. На звонки Людмилы Ивановны не отвечала.
Через неделю свекровь явилась без приглашения:
— Это что за фокусы? Почему невестка не берет трубку?
— Мама, сейчас не лучшее время, — попытался остановить ее Дмитрий.
— Что значит не лучшее? — Людмила Ивановна прошла в квартиру. — Катька, выходи, поговорить надо!
Екатерина вышла из комнаты:
— Людмила Ивановна, прошу вас покинуть мою квартиру.
— Что? Это квартира моего сына!
— Это наша с Дмитрием квартира. И я не хочу вас здесь видеть после того, что вы сделали.
— Что я сделала? — возмутилась свекровь. — Правду сказала?
— Вы оскорбили моих родителей. Беспочвенно и жестоко. И пока вы не извинитесь, я не хочу иметь с вами дела.
— Извиниться? Я? — Людмила Ивановна расхохоталась. — Да ни за что!
— Тогда уходите.
— Дима! — свекровь повернулась к сыну. — Ты позволишь этой дамочке так со мной разговаривать?
Дмитрий молчал, метаясь взглядом между матерью и женой.
— Ясно, — Екатерина кивнула. — Людмила Ивановна, уходите. Дмитрий, когда определишься, чья ты семья — моя или мамина, дай знать.
Вечером Дмитрий попытался поговорить:
— Катя, ты ставишь меня в невозможное положение.
— Нет, Дима. Это твоя мать поставила тебя в такое положение. И ты сам, когда не защитил жену.
— Но это же моя мать!
— А я твоя жена. И мои родители — твоя семья. Но ты выбрал сторону матери.
— Я никого не выбирал!
— Именно. Ты не выбрал. Промолчал. А молчание — это тоже выбор, Дима.
Той ночью Дмитрий снова спал в гостиной. А Екатерина лежала без сна, понимая, что ее брак трещит по швам. Но отступать она не собиралась. Хватит. Семь лет терпения — достаточно. Если муж не научится защищать их семью, значит, этой семьи больше нет.
Утром позвонил Виктор Петрович:
— Катенька, как ты?
— Нормально, пап. Правда.
— Мы с мамой хотели сказать… Мы гордимся тобой. Ты правильно делаешь, что не позволяешь себя унижать.
— Спасибо, папа. Это многое для меня значит.
— И помни — что бы ты ни решила, мы всегда на твоей стороне.
После разговора с отцом Екатерина почувствовала прилив сил. Да, ее родители не станут опускаться до склок с Людмилой Ивановной. Они выше этого. Но это не значит, что их дочь позволит их оскорблять.
Вечером Екатерина поставила мужу ультиматум:
— Дима, либо ты извиняешься перед моими родителями и требуешь того же от своей матери, либо мы разводимся.
— Катя…
— Это не обсуждается. Решай.
Дмитрий растерянно опустил глаза. Он привык, что Екатерина уступает, что сглаживает углы ради мнимого спокойствия. Но сейчас её голос звучал так твёрдо, что у него внутри всё сжалось.
— Ты правда готова разрушить семью из-за одной ссоры? — попытался он смягчить.
— Не из-за одной, — резко перебила Екатерина. — А из-за семи лет унижений. Ты был рядом каждый раз, когда твоя мать отпускала свои колкости. И каждый раз промолчал.
Дмитрий потер висок, словно хотел стереть из головы эти слова.
— Но это же моя мама…
— А я твоя жена! — Екатерина встала. — Или, может, я для тебя — временное приложение к твоей родне?
Он хотел возразить, но слова застряли в горле. Екатерина посмотрела на него в упор, и в её взгляде не было ни капли сомнения.
— Я подожду до конца недели. Если не извинишься перед моими родителями и не потребуешь извинений от своей матери — я подаю на развод.
Она вышла из кухни и закрыла за собой дверь спальни. Дмитрий остался сидеть, уставившись в чашку с остывшим кофе. Впервые за все годы брака он почувствовал: жена не блефует.
Ночь он провёл без сна. Утром Екатерина собрала ребёнка в садик и уехала на работу, даже не взглянув на мужа. В квартире стояла тишина, но эта тишина была тяжелее любых криков.
Дмитрий весь день метался. Он звонил матери, но, услышав её насмешливое «извиняться? да никогда!», понял, что выбор действительно придётся делать самому.
Вечером он ждал Екатерину в прихожей. В руках у него был телефон.
— Кать, я написал маме, что пока она не извинится, двери нашего дома для неё закрыты.
Екатерина остановилась, сняв пальто. Она долго смотрела на мужа, будто проверяла, не очередное ли это пустое обещание.
— И что ответила?
— Кричала. Но я отключил телефон.
Она глубоко вздохнула. В её глазах впервые за долгое время мелькнула надежда.
— Посмотрим, Дима. Теперь всё зависит от того, выдержишь ли ты своё слово.
Он кивнул, понимая: второго шанса у него уже не будет.
Прошло полгода. Жизнь изменилась — не сразу, постепенно, как весна сменяет зиму. Людмила Ивановна пыталась звонить, приезжала без предупреждения, но дверь ей больше не открывали. Дмитрий держал слово. Это далось ему непросто: разрывать привычную зависимость от матери оказалось больнее, чем он ожидал. Но он сделал выбор.
Екатерина заметила: муж стал другим. В нём появилось то, чего ей так не хватало раньше — самостоятельность и твёрдость. Он перестал быть «маминым мальчиком», научился говорить «нет» там, где раньше опускал глаза.
С родителями Екатерины отношения только крепли. Они часто приезжали в гости, помогали с ребёнком, но главное — никогда не вмешивались без просьбы. За столом снова звучал смех, а не язвительные замечания.
Однажды, наблюдая, как Дмитрий играет с сыном на ковре, Екатерина улыбнулась. Боль прошлых лет никуда не делась, но теперь она знала: у их семьи есть шанс. Настоящий, честный, без унижений и притворства.
Она вспомнила слова матери: «Береги себя». И поняла, что именно это стало её главным решением. С того момента, как она отказалась терпеть унижения, жизнь начала меняться.
