Елена впервые заметила странность, когда родилась дочь Машенька. Валентина Петровна приехала в роддом с тремя бледными розами, завернутыми в дешевую бумагу. Букет выглядел так, словно его купили на ближайшем углу за пятьсот рублей. А ведь всего месяц назад свекровь дарила племяннице Кате золотую цепочку с кулоном на первый зубик.
— Красивая девочка, — сказала Валентина Петровна, мельком взглянув на внучку. — Похожа на отца.
Елена тогда списала скромность подарка на спешку. Может быть, свекровь действительно не успела купить что-то особенное. Роды начались неожиданно, времени на подготовку не было.
Но сомнения закрались в душу, когда Валентина Петровна провела в палате всего полчаса. А у племянницы сидела целый день, помогала с кормлением, меняла подгузники, фотографировала каждый миг.
Первый день рождения Маши окончательно расставил все по местам. Валентина Петровна принесла обычного плюшевого зайца из детского магазина. Игрушка была симпатичной, но цена явно не превышала пятисот рублей. Елена поблагодарила, улыбнулась, спрятала разочарование.
А через месяц случайно увидела, как свекровь вручает племяннику Максиму огромную коробку с конструктором. На упаковке красовалась цифра восемь тысяч рублей. Мальчик визжал от восторга, обнимал бабушку, а Валентина Петровна светилась от счастья.
— У мальчиков другие потребности, — объяснила свекровь, заметив удивленный взгляд Елены. — Им нужно развивать техническое мышление.
Елена кивнула, но внутри что-то неприятно кольнуло. Получается, девочкам техническое мышление не нужно? Или дело в другом?
Выходные дни стали особенно болезненными. Валентина Петровна регулярно забирала детей дочери Светланы — водила в зоопарк, кино, развивающие центры. Фотографии с прогулок заполняли ее страницу в социальных сетях. Счастливые лица внуков, довольная бабушка, подписи про лучшие моменты жизни.
А детей Елены свекровь вспоминала раз в месяц. Приезжала на полчаса, дарила конфеты, спрашивала про здоровье и уезжала по своим делам.
— Валентина Петровна, может быть, возьмете и наших детей в зоопарк? — осторожно предложила Елена однажды.
— Я же не могу разорваться на всех, — отмахнулась свекровь. — У меня и так забот хватает.
Забот у Валентины Петровны действительно хватало. Но только на одну семью. Племянников записали в дорогие секции — теннис, английский язык с носителем, программирование. Свекровь гордо рассказывала знакомым об успехах детей дочери, показывала сертификаты, хвасталась достижениями.
— А ваши как дела? — спрашивала мужа.
— Хорошо, — отвечал Игорь неуверенно. — Артем хочет на футбол записаться.
— Дорого очень, — морщилась Валентина Петровна. — Да и далеко ездить каждый день.
Зато теннис племянника был не дорогим и не далеким. Хотя корт находился на другом конце города, а занятия стоили втрое дороже футбольной секции.
Дом свекрови стал для Елены источником постоянного дискомфорта. Стены гостиной украшали десятки фотографий детей Светланы — от первых шагов до школьных праздников. Снимки росли и множились, занимая почетные места на полках и столах.
Фотографии Маши и Артема ютились в дальнем углу комода, словно их стыдливо спрятали от посторонних глаз. Елена не раз замечала эту несправедливость, но молчала. Что скажешь? Повесьте фотографии моих детей на видное место?
Болезни стали еще одним болезненным испытанием. Когда племянница Катя подхватила простуду, Валентина Петровна мчалась к дочери с термометром, лекарствами, домашним куриным бульоном. Сидела у кровати больной, измеряла температуру каждый час, читала сказки.
А дочь Елены могла кашлять целую неделю — свекровь даже не поинтересуется самочувствием.
— Дети сейчас закаленные, — философствовала Валентина Петровна. — Не то что раньше. Сами справляются.
Видимо, дети Светланы были из прошлого поколения, незакаленные и нежные.
Школьные успехи превратились в очередной источник раздражения. За каждую пятерку племянники получали от бабушки денежную премию. Валентина Петровна торжественно вручала купюры, хвалила, обещала дополнительные бонусы за хорошие отметки.
Маша и Артем могли принести домой похвальные грамоты, дипломы, благодарности — максимум удостоятся сухого одобрения.
— Молодцы, — кивала свекровь и переключалась на другие темы.
Когда Маша победила в городской олимпиаде по математике, Елена с гордостью рассказала о достижении дочери. Валентина Петровна выслушала, кивнула, а на следующий день полчаса расхваливала соседям рисунок племянника, который тот нарисовал в детском саду.
— Вы видели, какой талант! — восторгалась свекровь, показывая каракули пятилетнего мальчика. — Настоящий художник растет!
А победа в олимпиаде осталась без внимания и комментариев.
Летние каникулы стали апогеем несправедливости. Племянников возили на Черное море, показывали дельфинов, катали на катамаранах. Зимой отправляли на горнолыжные курорты, учили стоять на лыжах, покупали дорогую экипировку.
Фотографии из путешествий заполняли социальные сети свекрови. Счастливые дети на фоне моря, горы, достопримечательностей. Подписи о незабываемых моментах, семейном счастье, любви к внукам.
Детей Елены ждала дача с грядками картошки и помидоров. Никаких морей и гор, только полки с банками и ведра с огурцами.
— А что, свежий воздух тоже полезен, — говорила Валентина Петровна, когда Игорь робко намекал на несправедливость. — Не все же в курортах купаться.
Видимо, детям Светланы свежий воздух был не нужен. Им требовались морские курорты и горнолыжные склоны.
Елена терпела, сдерживалась, оправдывала свекровь перед самой собой. Может быть, у Валентины Петровны особая связь с дочерью? Может быть, племянники требуют больше внимания? Может быть, есть какие-то обстоятельства, которые Елена не понимает?
Но терпение имеет предел. И этот предел был достигнут в летний день, когда исполнилось десять лет племяннику Максиму и дочери Елены Маше. Дети родились в один день, с разницей в несколько часов. Праздники решили отмечать вместе.
Валентина Петровна приехала с двумя подарками. Максиму торжественно вручила огромную коробку с новеньким планшетом. На упаковке красовалась цена — сорок тысяч рублей. Мальчик прыгал от восторга, обнимал бабушку, обещал быть самым лучшим внуком на свете.
А Маше протянула маленький пакетик с шоколадкой.
— Ты уже взрослая, — сказала Валентина Петровна с улыбкой. — Тебе сладкого много нельзя. Фигуру беречь надо.
Елена почувствовала, как внутри все переворачивается. Планшет за сорок тысяч против шоколадки за сто рублей. В один день рождения. Детям одного возраста.
Маша стояла с шоколадкой в руках, глядя на счастливого двоюродного брата с дорогим подарком. В детских глазах мелькнули растерянность и обида. Девочка не понимала, почему с ней поступили так несправедливо.
— Спасибо, бабушка, — тихо сказала Маша и отошла в сторону.
Елена видела, как дочь пытается скрыть слезы, как сжимает в руках дешевую шоколадку, как смотрит на кузена с его планшетом. В эту секунду материнское сердце разорвалось на части.
Накопленная годами обида поднялась со дна души, заполнила грудь, подступила к горлу. Елена больше не могла молчать, терпеть, оправдывать свекровь. Пора сказать правду.
— Валентина Петровна, — начала Елена, и голос дрожал от переполняющих эмоций. — А моих детей вы как будто не замечаете! Или у вас внуки только по любимой дочке?
Комната мгновенно замерла. Максим перестал рассматривать новый планшет, Маша сжала в руке шоколадку. Игорь поднял голову от тарелки с салатом. Даже воздух словно сгустился от напряжения.
Валентина Петровна побледнела, будто получила пощечину. Несколько секунд свекровь молчала, переваривая услышанное. Потом лицо покраснело, глаза сузились.
— Как ты смеешь мне указывать! — взвилась Валентина Петровна. — Это мои деньги, кому хочу — тому и дарю!
В голосе свекрови звучали нотки истерики. Женщина вскочила с места, размахивая руками.
— Света мне помогает по хозяйству, советы дает, поддерживает! А ты только претензии предъявляешь!
— Помогает? — переспросила Елена. — А мы что, враги вам?
— Света приезжает каждую неделю, продукты привозит, убирается! — продолжала кипятиться Валентина Петровна. — А ты являешься раз в месяц и еще недовольна!
Елена хотела возразить, но свекровь не давала вставить слово. Обвинения сыпались градом, каждое больнее предыдущего.
— Мне никто ничего не должен! Захочу — куплю золото, захочу — шоколадку! Мое право!
Игорь сидел, опустив голову, словно пытался стать невидимым. Муж разрывался между женой и матерью, не зная, кого поддержать. С одной стороны — жена с болезненными, но справедливыми претензиями. С другой — мать, которая всегда была для него непререкаемым авторитетом.
— Мам, может, действительно… — робко начал Игорь.
— Что действительно? — обрушилась на сына Валентина Петровна. — Ты тоже против меня?
Игорь сник под яростным материнским взглядом, снова опустил голову.
Маша и Артем стояли в углу комнаты, прижавшись друг к другу. Дети не понимали, почему взрослые кричат, но чувствовали враждебность и страх. В детских глазах читались растерянность и непонимание происходящего.
Племянники наблюдали сцену с любопытством. Для Максима и Кати это была просто интересная взрослая драма, не касающаяся их привилегированного положения в семье.
— Вы думаете, дети не видят разницы? — выпалила Елена, когда свекровь наконец замолчала. — Маша спрашивает, почему бабушка Катю любит больше!
Валентина Петровна дернулась, словно от удара.
— Каждый день рождения — это унижение для моих детей! — продолжала Елена. — Дорогие подарки племянникам, копеечные игрушки моим! Поездки на море для одних, дача с картошкой для других!
Слова лились потоком, который уже невозможно остановить. Годы молчания прорвались дамбой.
— Фотографии племянников по всему дому, а снимки Маши и Артема спрятаны в ящик! Секции, кружки, премии за пятерки — все только для детей Светланы!
— Хватит! — закричала Валентина Петровна. — Я устала это слушать!
— А я устала это терпеть! — ответила Елена не менее громко. — Если ничего не изменится, больше к вам не приедем!
Слова вырвались сами собой. Елена не планировала заходить так далеко, но обида заставила поставить ультиматум.
Валентина Петровна на секунду растерялась, но тут же нашлась:
— И не нужно! Проживем как-нибудь без ваших визитов!
— Прекрасно! — Елена встала со стула. — Маша, Артем, собираемся домой!
— Мама, мы еще торт не ели, — робко напомнила дочь.
— Торт отменяется, — отрезала Елена.
Дети послушно пошли за матерью. Максим смотрел на планшет, не понимая, почему праздник так внезапно закончился. Катя спряталась за бабушку.
— Лена, постой, — попытался остановить жену Игорь. — Давайте спокойно поговорим.
— Говорить не о чем, — ответила Елена, натягивая куртку. — Все давно ясно.
Дверь хлопнула, оставив Валентину Петровну с племянниками в наступившей тишине. Игорь поплелся следом за семьей, бормоча что-то об извинениях и недоразумениях.
Но всем было понятно — что-то непоправимо сломалось. Семейные связи, казавшиеся крепкими, оказались хрупче стекла.
Следующие недели прошли в холодном молчании. Валентина Петровна не звонила, не интересовалась внуками. Гордость не позволяла сделать первый шаг к примирению.
Игорь разрывался между чувством вины и пониманием правоты жены. Муж понимал несправедливость материнского отношения, но не мог открыто противостоять Валентине Петровне.
— Пап, а почему мы больше не ездим к бабушке? — спрашивал Артем.
— Взрослые поссорились, — неопределенно отвечал отец.
— А давайте купим бабушке подарок и помиримся! — предлагала Маша.
Детская простодушность разрывала сердце. Как объяснить ребенку, что взрослые иногда говорят такие слова, которые невозможно взять обратно?
Елена добилась своего — несправедливость была названа настоящими именами. Обида высказана, правда озвучена. Но радости это не принесло.
Дети лишились общения с бабушкой, какой бы несправедливой та ни была. Игорь мучился виной перед матерью и пониманием правоты жены. А семья получила трещину, которую уже не заделать.
Иногда молчание действительно дороже золота. Особенно когда правда способна разрушить больше, чем способна сохранить ложь. Елена это поняла слишком поздно — слова уже были сказаны, мосты сожжены, отношения разрушены.
