Валерий стоял перед зеркалом в прихожей, завязывая галстук с видом человека, которого ведут на эшафот. Шелковая удавка давила на кадык, лицо приобрело страдальческое выражение, а плечи под дорогим итальянским пиджаком поникли.
Полина наблюдала за мужем из дверного проема кухни, вытирая руки полотенцем. Десять лет брака, а она все еще не могла привыкнуть к тому, как тяжело ему дается утренний ритуал сборов.
— Валер, ты сегодня поздно будешь? — спросила она мягко, стараясь не спугнуть его хмурую сосредоточенность. — У нас все-таки дата.
Он вздрогнул, словно очнувшись от тяжелого сна, и повернулся к ней. В его глазах мелькнула странная, тоскливая нежность, которую Полина часто замечала, но не могла расшифровать.
— Да, прости, родная. Совет директоров, потом встреча с аудиторами. — Он произнес эти слова заученно, как школьник, зубрящий ненавистное стихотворение. — Но я постараюсь вырваться пораньше. Ты же знаешь, без меня там все встанет.
Валерий поцеловал её в щеку — быстро, виновато — и подхватил кожаный портфель. От него пахло дорогим парфюмом с нотками сандала, но сквозь этот аромат Полине иногда чудился другой, едва уловимый запах.
Запах чего-то стерильного, резкого, напоминающего больницу или бассейн.
— Купи себе что-нибудь красивое, — бросил он уже с порога, привычным жестом проверяя бумажник. — Деньги на карте есть. Не экономь.
Дверь за ним закрылась с мягким щелчком, отрезая квартиру от внешнего мира.
Полина подошла к окну, отодвигая тюль. Внизу, у подъезда, блестел на солнце их черный внедорожник. Валерий сел за руль, но не тронулся с места сразу: она видела, как он на секунду уронил голову на руль, словно собираясь с силами перед битвой.
Жизнь с «генеральным директором» была сытой, спокойной, но странной. Деньги в семье водились всегда — хорошее жилье, отпуска на дорогих курортах, брендовая одежда. Валерий обеспечивал её полностью, но сам оставался к роскоши равнодушным.
Иногда, по вечерам, он возвращался домой не просто уставшим, а физически измотанным, с ноющей спиной и красными от какой-то аллергии руками. «Нервы, Поль, это все нервы и кондиционеры», — отмахивался он, пряча ладони в карманы домашних брюк.
Сегодня Полина решила нарушить его главный запрет.
«В офис ко мне ни ногой, — твердил он все эти годы. — Я там зверь, я там акула. Не хочу смешивать семью и работу, это разрушает ауру лидера».
Она достала из шкафа новое платье — глубокого изумрудного цвета, которое берегла для особого случая. Десятая годовщина — чем не повод? Она испекла его любимый медовик, упаковала в красивую коробку и вызвала такси.
Бизнес-центр «Вертикаль» встретил её деловым гулом и прохладой стеклянного холла. Люди в костюмах спешили к лифтам, цокали каблуки, пищали турникеты — жизнь здесь кипела в ритме большого города.
Полина подошла к стойке ресепшена, поправляя прическу.
— Добрый день, — она улыбнулась девушке-администратору. — Мне нужен Валерий Викторович Ковалев. Компания «Прогресс-Консалт». Пятнадцатый этаж.
Администратор, ухоженная брюнетка, оторвалась от монитора и вежливо, но вопросительно подняла бровь.
— «Прогресс-Консалт»? — переспросила она, начиная быстро печатать. — Вы уверены в названии? У нас на пятнадцатом этаже сидят айтишники и логистическая фирма.
Полина почувствовала легкий укол беспокойства где-то под ребрами.
— Абсолютно уверена. Мой муж там генеральный директор. Работает здесь уже десять лет, с момента открытия центра.
Девушка нахмурилась, прокручивая список арендаторов. Пауза затягивалась, становясь вязкой и неприятной.
— Извините, но никакой фирмы «Прогресс-Консалт» у нас в базе нет. И арендатора с фамилией Ковалев тоже нет. — Она посмотрела на Полину с сочувствием. — Может, вы перепутали бизнес-центр? Рядом есть «Плаза».
— Я ничего не перепутала, — голос Полины дрогнул. — Он привозит сюда документы каждое утро. Я сама видела геолокацию.
В этот момент двери грузового лифта в дальнем конце холла с шумом разъехались.
Оттуда выехала массивная желтая тележка, уставленная разноцветными бутылками, тряпками и ведрами. Колесики весело скрипели по натертому граниту. Толкал тележку мужчина в синем рабочем комбинезоне и смешной бандане, скрывающей волосы.
Он двигался с удивительной, почти танцевальной легкостью.
— Михалыч! — крикнул мужчина охраннику у турникетов, и голос этот был до боли знакомым. — Я там в переговорной на третьем пятно от кофе вывел, ковролин как новенький! Скажи своим, пусть ноги вытирают, а то ходят как по пашне!
Полина замерла. Коробка с тортом в её руках вдруг стала весить тонну.
Это был Валерий.
Не «генеральный директор» в элитном костюме. Это был человек, который с видимым наслаждением отжимал швабру в ведре, насвистывая какую-то прилипчивую мелодию. На его лице не было той мученической гримасы, с которой он завязывал галстук утром.
Он сиял.
— Валера? — тихо позвала Полина, но в гулком холле её голос прозвучал неожиданно громко.
Мужчина с тележкой резко обернулся. Швабра в его руках дрогнула и с глухим стуком ударилась о пол, оставив мокрый след. Улыбка сползла с его лица, сменившись выражением чистого, детского ужаса.
Он попытался спрятаться за тележку, словно нашкодивший школьник, но синий комбинезон предательски выделялся на фоне светлых стен.
— Поля? — прошептал он, стягивая резиновые перчатки.
Администратор перевела взгляд с Полины на уборщика и обратно.
— Так вы к нашему Валерке? — удивилась она. — А говорили — директор… Он у нас старший по клинингу, лучший работник месяца, между прочим.
Полина медленно подошла к мужу. Запах хлорки и лимонной отдушки ударил в нос, окончательно разрушая образ «акулы бизнеса».
— Совет директоров? — спросила она, глядя прямо ему в глаза. — Аудиторы?
Валерий опустил голову. Сейчас, без пиджака, он казался меньше ростом, но при этом каким-то более настоящим, живым.
— Полина, давай выйдем, — попросил он умоляюще. — Люди смотрят. Не позорь меня перед коллективом.
— Не позорить? — Она нервно рассмеялась. — Ты десять лет врешь мне, что управляешь компанией, а сам драишь полы? Ты поэтому приходил домой уставший? Поэтому у тебя руки красные?
— Пойдем в подсобку, — твердо сказал он, беря её под локоть. Его рука была горячей и шершавой. — Там поговорим.
Они сидели в крошечной комнате, заставленной стеллажами с бытовой химией. Пахло здесь резко, но чисто. Валерий налил чай из термоса в пластиковый стаканчик и подвинул жене.
— Я не понимаю, — Полина смотрела на пар, поднимающийся от чая. — Деньги. Откуда деньги, Валера? Машина, квартира, мои шубы? Уборщики столько не получают, даже «лучшие работники месяца». Ты воруешь? Ты продаешь наркотики в ведрах?
Валерий тяжело вздохнул и почесал нос, оставив на нем белый след от мела.
— Помнишь, я говорил про бабушку? Которая жила в Австрии?
— Ну? Ты сказал, она оставила тебе старинные часы и библиотеку.
— Она оставила мне все, Поль. Акции, счета, недвижимость. Там столько, что мы могли бы вообще не работать еще три жизни. Я получил доступ к счетам как раз перед нашей свадьбой.
Полина моргнула. Информация укладывалась в голове со скрипом.
— Так ты миллионер?
— Вроде того.
— И ты… моешь полы? Зачем?!
Глаза Валерия загорелись тем самым странным огнем, который она видела утром.
— Потому что я это люблю, — выпалил он. — Ты не поймешь. Я ненавижу офисы. Ненавижу эти бумажки, эти бессмысленные встречи, переливание из пустого в порожнее. А грязь…
Грязь — она честная. Вот есть пятно. Я беру тряпку, прилагаю усилие — и пятна нет. Мир стал чище. Это медитация, Поля. Когда я мою окна, я чувствую, как очищается мой мозг. Я вижу результат своей работы сразу, здесь и сейчас.
Он вскочил и начал ходить по тесной каморке, размахивая руками.
— Знаешь, какой кайф отмыть паркет до зеркального блеска? Это искусство! Я здесь царь и бог. Меня уважают не за должность, а за то, что у меня в туалетах всегда идеально пахнет и бумага есть. Я здесь нужен.
— А костюм? — тихо спросила Полина. — Галстук? «Я — акула бизнеса»?
Валерий остановился и ссутулился.
— Я боялся, — признался он глухо. — Я думал, если скажу правду, ты уйдешь. Кто захочет жить с уборщиком, пусть и богатым? Тебе же нравилось говорить подругам: «Мой муж — директор». Я видел, как ты гордишься. Я не хотел отнимать у тебя эту гордость. Я создал образ, который тебе нужен.
Я создал образ, который тебе нужен.
Полина посмотрела на мужа. На его смешную бандану, на пятно на колене, на живые, умоляющие глаза. Вспомнила, как он мучился по утрам. Вспомнила, как он дома всегда первым хватался за губку, если что-то проливалось, и как профессионально, одним движением, вытирал стол.
Она вспомнила, что любила в нем не костюм. Она любила его надежность, его спокойствие, его теплые руки.
— Ты идиот, Ковалев, — выдохнула она. — Какой же ты идиот.
— Я знаю, — покорно согласился он. — Бросишь меня?
Полина открыла коробку с тортом. Медовик немного помялся при падении, один кремовый бок сплющился, но пах он все так же одуряюще сладко — медом и домом.
— Ты врал мне десять лет, — сказала она, отламывая кусочек пластиковой ложкой. — Это серьезный проступок.
Валерий затаил дыхание.
— Но раз уж мы выяснили, что деньги в семье есть… — она протянула ему ложку с тортом. — То я увольняюсь.
— Что? — он поперхнулся воздухом.
— Я ухожу из бухгалтерии. Я всегда хотела рисовать, Валера. Или керамикой заниматься. А цифры я ненавижу так же, как ты — свои совещания.
Лицо мужа начало медленно расплываться в улыбке — сначала неуверенной, а потом широкой, счастливой, от уха до уха.
— Договорились, — кивнул он. — Ты рисуешь. Я мою.
— И никакого костюма дома, — строго добавила Полина. — И галстук сожжем. Ты даже не представляешь, как он меня бесил. Ты в нем как на похоронах.
— С радостью! — Валерий рассмеялся, и в этом смехе было столько облегчения, что стены подсобки, казалось, завибрировали. — Кстати, у нас тут вечером генеральная уборка холла. Хочешь посмотреть, как я работаю полировальной машиной? Это завораживает.
Полина посмотрела на мужа, жующего торт в рабочем комбинезоне посреди ведер и швабр. Он был нелепым, странным, пахнущим химией миллионером, который нашел свое счастье в борьбе с пылью. И, пожалуй, таким она любила его даже больше.
— Показывай свою машину, директор, — улыбнулась она. — Только дай мне перчатки, а то платье испачкаю.
Эпилог
Спустя месяц Валерий официально «продал бизнес». Дома воцарился культ чистоты, возведенный в абсолют, но теперь это не раздражало, а вызывало восхищение.
Полина часами наблюдала, как муж колдует над пятном на ковре, используя какие-то свои секретные составы, и лицо его при этом было одухотворенным, как у художника перед холстом.
Они перестали играть в статус. Они просто жили. И оказалось, что счастье пахнет не дорогим парфюмом и не офисными бумагами, а свежестью, свободой и немного — лимонным средством для мытья окон.
