Кристина сидела за кухонным столом, раскладывая перед собой банковские выписки. Цифры расплывались перед глазами, но смысл был ясен — двадцать четыре месяца подряд она переводила на счёт мужа деньги за ипотеку. Их общая квартира. Вернее, как выяснилось позже, не совсем общая.
Максим вошёл на кухню, наливая себе кофе из турки. Запах арабики заполнил пространство, смешиваясь с утренним светом, пробивающимся сквозь тюлевые занавески.
— Максим, нам надо поговорить, — начала Кристина, не поднимая глаз от бумаг.
— Опять? — муж обернулся, прислоняясь спиной к столешнице. — Кристин, мы же обсуждали это уже.
— Обсуждали, но не решили, — женщина подняла голову. — Два года. Я два года плачу за эту квартиру наравне с тобой. Когда ты оформишь мою долю?
Максим отпил кофе, морщась от горечи напитка.
— Скоро. Просто сейчас столько работы навалилось. Проект новый запустили, времени совсем нет.
— У тебя всегда нет времени на это, — Кристина аккуратно сложила выписки обратно в папку. — Максим, я серьёзно. Мне нужны конкретные сроки.
— Ну что ты как маленькая, честное слово, — муж поставил чашку в раковину. — Я же обещал. Обещал — значит сделаю. Просто дай мне ещё месяц, ладно?
Кристина хотела возразить, но Максим уже выходил из кухни, на ходу застёгивая рубашку. Через пять минут хлопнула входная дверь. Женщина осталась одна со своими мыслями и стопкой бумаг, которые не давали соврать — её деньги уходили в чужую недвижимость.
Максим купил эту двухкомнатную квартиру в ипотеку за месяц до их свадьбы. Кристина тогда ещё снимала комнату в общежитии, работая бухгалтером в небольшой фирме. Зарплата была скромная, но женщина умела откладывать — на чёрный день, на будущее, на что-то важное.
Важное наступило быстро. Максим честно признался, что одному тянуть ипотеку тяжело. Ежемесячный платёж составлял семьдесят тысяч, а зарплата мужа колебалась в районе ста двадцати. Оставалось пятьдесят на жизнь, коммунальные услуги, проезд, продукты. Впритык.
— Кристиночка, если ты поможешь хотя бы половину платежа покрывать, нам станет намного легче, — сказал Максим тогда, через месяц после свадьбы. — А потом, когда немного разгрузимся, оформим на тебя долю. Это же наша общая квартира, правда?
Кристина согласилась. Муж был прав — это их дом, их будущее. Она начала переводить деньги на ипотечный счёт, сначала по двадцать тысяч, потом по тридцать, а последние полгода уже по тридцать пять. Зарплату повысили, появилась возможность вкладывать больше.
Но дело было не только в ипотеке. Когда они въехали в квартиру, там был черновой ремонт — голые стены, бетонный пол, старая сантехника от застройщика. Максим сразу предупредил, что на ремонт денег нет.
— У меня первоначальный взнос съел все накопления, — развёл руками муж. — Придётся жить так какое-то время.
Кристина не могла жить «так». Женщина приняла решение — вложит свои сбережения в ремонт. Всё равно квартира общая, значит, и вклад общий.
Пятьсот двадцать тысяч рублей ушло за четыре месяца. Кристина выбирала плитку, обои, ламинат. Нанимала рабочих, контролировала каждый этап, сама ездила на строительные рынки, выбивая скидки у поставщиков. Максим только кивал одобрительно, глядя, как их жильё преображается.
— У тебя золотые руки, — говорил муж, обнимая жену за плечи. — Из бетонной коробки сделала конфетку.
Кристина гордилась результатом. Светлая спальня с панорамными окнами, кухня с мраморной столешницей, ванная комната с новой плиткой и сантехникой. Всё это было её заслугой, её деньгами, её выбором. И всё это, как она наивно полагала, было их общим.
Разговоры о доле начались через год после свадьбы. Кристина впервые подняла этот вопрос осторожно, как бы между делом.
— Максим, а когда мы оформим документы? Ну, чтобы я тоже была собственником?
— А, да, конечно, — Максим тогда смотрел телевизор, не отрываясь от экрана. — Надо будет сходить в МФЦ, там быстро всё делается.
Прошёл месяц. Потом второй. Третий. Кристина напоминала всё чаще, а Максим находил всё больше причин для отсрочки.
— Кристин, у меня сейчас такая загруженность на работе, я даже пообедать нормально не успеваю. Давай отложим на пару недель?
Недели превращались в месяцы. Отговорки множились. То документы собрать надо, то у юриста очередь на месяц вперёд, то техпаспорт потерялся, то график работы МФЦ не совпадает с рабочим днём Максима.
Кристина поначалу верила. Потом начала сомневаться. А последние полгода уже твёрдо знала — муж тянет время специально. Вопрос был только один — зачем?
Ответ пришёл совсем не оттуда, откуда ждала Кристина.
Субботнее утро выдалось солнечным. Максим с утра сообщил, что мать просила их заехать в гости.
— Мама торт испекла, хочет угостить, — сказал муж, застёгивая джинсы. — Давай собирайся?
Кристина не любила визиты к свекрови. Валентина Егоровна с первой встречи смотрела на невестку как на неподходящую партию для сына. «Максим мог бы найти и получше», — эта фраза прозвучала однажды, когда свекровь думала, что Кристина не слышит. Но Кристина слышала. И помнила.
Тем не менее, отказываться было неудобно. Они сели в машину и через сорок минут припарковались у знакомой девятиэтажки.
Валентина Егоровна встретила их в домашнем халате. На кухне действительно стоял торт — трёхслойный, с кремом, украшенный ягодами.
— Проходите, проходите, — свекровь махнула рукой, указывая на стол. — Садитесь, чай уже готов.
Кристина села на стул возле окна, Максим устроился напротив. Валентина Егоровна разливала чай в большие кружки с советскими розочками.
— Ну, как живёте? — спросила свекровь, отрезая куски торта. — Максим, ты же обещал крышу на даче перекрыть. Когда соберёшься?
— Мама, я же говорил, сейчас не до дачи, — Максим принял тарелку с тортом. — Работы много.
— Всегда у тебя работа. А крыша течёт.
Кристина слушала их перепалку вполуха, размешивая сахар в чае. Привычный семейный диалог, который она слышала десятки раз. Но сегодня женщина решила нарушить эту размеренность.
— Валентина Егоровна, а вы знаете, что Максим собирается оформить на меня долю в квартире? — спросила Кристина, стараясь звучать непринуждённо.
Свекровь замерла с вилкой на полпути ко рту. Максим резко поднял голову.
— Дорогая, может не сейчас? — пробормотал муж.
— Почему не сейчас? — Кристина повернулась к Максиму. — Мы же всё равно собирались это делать. Я вот думаю, может, Валентина Егоровна подскажет хорошего юриста? У неё наверняка есть знакомые.
Валентина Егоровна положила вилку на стол и откинулась на спинку стула.
— Долю? — переспросила свекровь. — В квартире Максима?
— Ну да. Я помогаю платить ипотеку. Плюс весь ремонт делала на свои деньги. Больше полумиллиона вложила, — Кристина говорила спокойно, но внутри нарастало напряжение.
Повисла тишина. Валентина Егоровна смотрела на Кристину так, будто та сказала что-то неприличное.
— Максим, — свекровь повернулась к сыну. — Мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
— Мама…
— Наедине, я сказала, — голос Валентины Егоровны не терпел возражений. — Кристина, милая, сходи пока в гостиную. Журналы там на столике, почитай.
Кристина хотела возразить, но взгляд свекрови был настолько холодным, что слова застряли в горле. Женщина встала, вышла из кухни и закрыла за собой дверь. В гостиной действительно на журнальном столике лежала стопка глянцевых изданий, но читать Кристине совсем не хотелось.
Сквозь закрытую дверь доносились приглушённые голоса. Кристина не могла разобрать слов, но интонации были красноречивыми. Валентина Егоровна говорила много, быстро, жёстко. Максим пытался что-то возразить, но голос свекрови тут же перекрывал его попытки.
Прошло двадцать минут. Потом тридцать. Кристина листала журнал, не видя картинок. Сердце билось слишком часто, во рту пересохло. Что там происходит? О чём они говорят? И почему так долго?
Наконец дверь кухни открылась. Первой вышла Валентина Егоровна, лицо свекрови было непроницаемым. Следом появился Максим. Муж выглядел осунувшимся, будто постарел за эти полчаса на несколько лет.
— Ну что ж, — Валентина Егоровна натянуто улыбнулась. — Спасибо, что заехали. Торт доедите дома, заверну вам с собой.
Больше никаких объяснений. Кристина молча надела куртку, Максим взял пакет с тортом. По дороге к машине муж не произнёс ни слова. Завёл двигатель и поехал, глядя прямо перед собой.
— Максим, что там было? — спросила Кристина, когда они выехали на проспект.
— Потом.
— Какое потом? Максим, о чём вы разговаривали?
— Я сказал — потом, — рявкнул муж так, что Кристина вздрогнула.
Остаток пути прошёл в молчании. Тяжёлом, давящем, наполненном невысказанными словами. Кристина смотрела в окно, наблюдая, как мелькают деревья и здания, и чувствовала, как внутри растёт тревога.
Дома Максим прошёл в комнату, бросил ключи на тумбочку и рухнул на диван. Кристина встала в дверях, скрестив руки на груди.
— Рассказывай.
— Криста, не сейчас…
— Сейчас, Максим. Немедленно. Что сказала твоя мать?
Муж потёр лицо ладонями, тяжело вздохнул.
— Она против.
— Против чего?
— Против того, чтобы я выделял тебе долю в квартире.
Кристина почувствовала, как пол уходит из-под ног. Медленно подошла к дивану и села на край.
— Поподробнее, пожалуйста.
Максим не смотрел на жену. Говорил, уставившись в потолок, будто там написан текст, который нужно просто зачитать.
— Мама сказала, что квартира — моё добрачное имущество. Я купил её до свадьбы, на свои деньги, с помощью её займа на первоначальный взнос. По закону это только моя собственность.
— Но я тоже плачу ипотеку!
— Мама говорит, что это не имеет значения. Ты просто помогаешь семейному бюджету, как любая жена. Это не даёт права на собственность.
— А ремонт? Пятьсот двадцать тысяч, Максим! Я вложила полмиллиона в эту квартиру!
— Мама сказала… — Максим запнулся, сглотнул. — Она сказала, что никто тебя не просил делать ремонт. Ты сама решила потратить свои деньги. Потому что не захотела жить в плохих условиях. Это был твой выбор.
Кристина сидела неподвижно. Слова мужа падали на неё как камни, придавливая к дивану. В ушах звенело.
— Твоя мать так сказала?
— Да.
— И ты с ней согласен?
Максим наконец посмотрел на жену. В глазах мужа читалась растерянность, но не решимость.
— Кристиночка, пойми, юридически она права. Квартира действительно моя. Я купил её до свадьбы.
— Ты обещал мне долю, — голос Кристины дрожал. — Я вкладывала деньги, потому что верила тебе.
— Я не обещал. Я говорил, что подумаю над этим.
— Ты обещал! — Кристина вскочила с дивана. — Максим, ты прекрасно помнишь, что говорил — «оформим на тебя долю, это наша общая квартира». Я не выдумываю!
— Дорогая, успокойся…
— Не смей мне говорить, что мне нужно успокоиться! — женщина чувствовала, как руки начинают трястись. — Два года! Я два года платила за твою квартиру! Я вложила все свои сбережения в ремонт! И что теперь? Один разговор с мамочкой, и ты вдруг «передумал»?
Максим встал, попытался подойти к жене, но та отступила.
— Кристина, послушай меня…
— Нет, ты послушай меня, — женщина прошла к окну, развернулась лицом к мужу. — Ты с самого начала знал, что не оформишь на меня ничего. Правда? Ты просто использовал меня. Мои деньги, мой труд, моё время. А сам ни за что не отвечал.
— Это не так!
— Это именно так! — Кристина почувствовала, как глаза наполняются слезами, но сдержалась. — Скажи честно, Максим. Ты хоть раз всерьёз собирался дать мне долю? Или всё время просто кормил обещаниями?
Молчание мужа было красноречивее любых слов.
— Понятно, — Кристина кивнула. — Всё понятно.
— Кристина, мама говорит, что если вдруг мы разведёмся, ты сможешь претендовать на половину квартиры. Она не хочет, чтобы я рисковал.
— Рисковал чем? — горько усмехнулась Кристина. — Своей драгоценной недвижимостью? Боже мой, Максим, мы же муж и жена! Какой развод? Я просто хочу, чтобы моя доля была официально закреплена, потому что я реально вложила средства в эту квартиру!
— Мама права, надо быть осторожным…
— Твоя мама, — Кристина медленно произнесла каждое слово. — Твоя мама управляет твоей жизнью. И моей тоже, как выясняется.
— Не говори так о матери!
— А как мне говорить? Она решила, что я недостойна иметь долю в квартире, куда я вложила больше полумиллиона рублей. И ты послушно согласился с её мнением.
Максим развёл руками.
— Она дала мне денег на первоначальный взнос. Без неё я бы вообще эту квартиру не купил. Она имеет право голоса в этом вопросе.
— Она имеет право голоса в твоей жизни, — поправила Кристина. — А у меня, выходит, прав нет. Несмотря на то, что я твоя жена.
— Кристина…
— Знаешь что, Максим, — женщина подошла к шкафу, достала чемодан. — Какая же я была наивная! Если, по словам твоей матери, я сама добровольно делала ремонт и платила ипотеку, то выходит, что и ты меня ни о чём не просил. Верно?
— Что ты делаешь?
— Собираюсь, — Кристина начала складывать вещи в чемодан. — Раз я здесь не собственник, то и жить тут не обязана.
— Куда ты собралась? — Максим схватил жену за руку.
— Не твоё дело, — Кристина высвободилась. — Сниму квартиру. Или к родителям уеду на время. Решу по ходу.
— Не надо так, давай спокойно всё обсудим…
— Обсуждать больше нечего. Ты всё сказал. Твоя мама всё решила. А мне остаётся только принять тот факт, что последние два года я жила в иллюзии.
Кристина набивала чемодан, не разбирая вещи. Максим стоял рядом, беспомощно разводя руками.
— Кристина, ну не уходи. Давай подумаем, как решить эту ситуацию…
— Ты уже решил, — женщина захлопнула чемодан, застегнула молнию. — Решил, что мамино мнение важнее. Решил, что я не заслуживаю того, за что заплатила. Решил, что мои деньги — просто помощь семейному бюджету, без каких-либо обязательств с твоей стороны.
— Я так не думаю!
— Тогда какого чёрта ты передаёшь мне слова своей матери, как приговор? — Кристина повернулась к мужу. — Максим, если бы ты действительно думал иначе, ты бы сказал ей «нет». Сказал бы, что квартира может быть твоей юридически, но фактически мы вкладывались вместе, и ты хочешь это закрепить. Но ты промолчал. Согласился с ней. И пришёл сюда передавать мне её вердикт.
Максим опустил голову.
— Она моя мать…
— А я твоя жена. Была твоей женой, — Кристина взяла чемодан. — Но, видимо, это не так много значит.
Она прошла в прихожую, надела куртку. Максим следовал за ней, бормоча что-то невнятное. Кристина открыла дверь и обернулась.
— Знаешь, что самое обидное? Не то, что ты отказал мне в доле. А то, что ты даже не попытался за меня постоять. Один разговор с мамой, и ты забыл про все свои обещания. Это и есть настоящее предательство.
Дверь захлопнулась. Кристина стояла на лестничной площадке, сжимая ручку чемодана. Внутри всё горело — от обиды, от злости, от разочарования. Но плакать она не стала. Слёзы придут позже, а сейчас нужно было просто уйти.
Кристина сняла однокомнатную квартиру в центре города. Аренда обходилась в двадцать пять тысяч в месяц, но женщине было всё равно. Главное — собственное пространство, где никто не будет диктовать правила.
Через неделю она позвонила юристу. Алевтина Сергеевна выслушала историю, задавала уточняющие вопросы, делала пометки в блокноте.
— У вас есть документы, подтверждающие переводы на ипотечный счёт? — спросила юрист.
— Все банковские выписки за два года, — Кристина достала папку с бумагами. — Вот, смотрите.
Алевтина Сергеевна пролистала выписки, кивая.
— Хорошо. А чеки за ремонтные материалы, договоры с подрядчиками?
— Всё сохранила, — Кристина выложила вторую стопку документов. — Плитка, обои, сантехника, работа мастеров. Всё по чекам и с печатями.
— Отлично. Это существенно упрощает дело, — юрист отложила документы. — Вы понимаете, что квартира действительно является добрачным имуществом вашего мужа?
— Понимаю.
— Но это не значит, что ваши вложения пропали безвозвратно. Есть судебная практика по возмещению средств, вложенных одним из супругов в недвижимость другого. Особенно если это подтверждено документально.
— Сколько я смогу вернуть?
— Зависит от решения суда. Обычно удаётся взыскать от семидесяти до девяноста процентов вложенной суммы. Учитывая, что у вас железная доказательная база, я настроена оптимистично.
Кристина кивнула. Алевтина Сергеевна начала составлять исковое заявление.
Максим звонил первые две недели. Кристина не брала трубку. Потом он начал писать сообщения — длинные, сумбурные, полные оправданий. Женщина читала их и удаляла.
«Криста, давай поговорим. Я не хотел, чтобы так вышло».
«Мама просто переживает за меня. Ты же понимаешь».
«Мы можем всё исправить. Приезжай, обсудим».
Последнее сообщение пришло через месяц после её ухода.
«Получил повестку в суд. Ты правда решила судиться?»
Кристина набрала ответ коротко: «Да».
Судебный процесс растянулся на четыре месяца. Заседания проходили дважды в месяц, каждый раз Кристина приезжала с Алевтиной Сергеевной, а Максим приходил с адвокатом, которого наняла Валентина Егоровна.
Свекровь тоже присутствовала на заседаниях. Сидела на скамье позади сына, смотрела на Кристину с нескрываемым презрением. На третьем заседании Валентина Егоровна не выдержала и бросила через зал:
— Жадность глаза застит! Хочет чужое отсудить!
Судья призвала присутствующих к порядку. Кристина даже не обернулась. Ей было всё равно, что думает Валентина Егоровна.
Адвокат Максима пытался доказать, что Кристина вкладывала деньги добровольно, без какого-либо принуждения или договорённостей. Алевтина Сергеевна парировала, предоставляя переписку с мужем, где тот обещал оформить долю, благодарил за помощь, называл квартиру «нашей».
— Вот, смотрите, — юрист показывала судье распечатки сообщений. — «Спасибо, любимая, что помогаешь с квартирой. Скоро оформим всё официально». Это слова ответчика. Налицо обещание, на которое моя доверительница имела право рассчитывать.
Максим сидел, опустив голову. На одном из заседаний он попытался подойти к Кристине в перерыве.
— Криста, прости. Я не думал, что дойдёт до суда. Давай как-нибудь договоримся сами?
— Поздно, Максим, — ответила женщина. — Надо было думать раньше.
— Я исправлюсь, обещаю. Скажу маме, чтобы не лезла в наши дела…
— Максим, ты уже всё сказал тогда, в тот вечер. Больше мне слушать нечего.
Финальное заседание состоялось в середине июля. Судья зачитывала решение почти двадцать минут. Кристина слушала, стараясь не упустить ни слова.
«…учитывая документально подтверждённые вложения истицы за ипотеку и ремонт, суд признаёт обоснованным требование о компенсации. Ответчик обязан выплатить истице сумму в размере восьмисот семидесяти тысяч рублей в течение шести месяцев…»
Кристина выдохнула. Восемьсот семьдесят тысяч. Около восьмидесяти процентов от вложенного. Этого хватит на то, чтобы внести первоначальный взнос за собственную квартиру. Небольшую, но свою.
После оглашения решения Максим подошёл к Кристине снова.
— Ты довольна? — спросил мужчина тихо.
— Я получила справедливость, — ответила Кристина. — Это не про довольство.
— Мы могли решить всё по-другому…
— Могли. Если бы ты не дал своей матери управлять нашим браком.
Максим открыл рот, но так ничего и не сказал. Развернулся и ушёл. Валентина Егоровна бросила на Кристину последний злобный взгляд и последовала за сыном.
Алевтина Сергеевна пожала руку Кристине.
— Поздравляю. Отличный результат.
— Спасибо вам, — Кристина улыбнулась впервые за несколько месяцев. — За всё.
Выйдя из здания суда, Кристина села на скамейку в сквере неподалёку. Достала телефон, позвонила риелтору, с которым общалась последние недели.
— Анна Викторовна? Это Кристина. Та однушка, что вы мне показывали на прошлой неделе, — она ещё продаётся?
— Да, ещё не снята с продажи.
— Отлично. Давайте договоримся о встрече.
Кристина положила трубку и откинулась на спинку скамейки. Август только начинался, впереди были выплаты от Максима, оформление новой ипотеки, переезд. Много дел, много планов.
Но главное — впереди была жизнь, где её вклад будет принадлежать только ей. Где не нужно будет ждать милости от мужа или одобрения от свекрови. Где каждый рубль, вложенный в дом, будет её законным правом, а не спорным вопросом.
Кристина встала со скамейки и пошла к метро. Солнце светило ярко, воздух был тёплым, а на душе вдруг стало легко. Возможно, впервые за последние два года.
