Уф, домой добралась еле-еле. В управлении сегодня был кошмар – новый квартальный отчёт сдавали. Я, кажется, последние две недели только цифрами и разговариваю. Голова гудит, а ноги… Ноги просто отваливаются. Татьяна, моя начальница, совсем с катушек съехала – третий раз заставила пересчитывать таблицы. А потом ещё эта авария на проспекте. Час в маршрутке стояла.
Дверь в квартиру открыла и сразу поняла – что-то неладно. У нас с Володей, после стольких-то лет вместе, уже как телепатия развилась. Я его состояние чувствую раньше, чем он сам.
– Володь, ты дома?
Он выглянул из гостиной. Лицо серое, под глазами тени. И взгляд… какой-то затравленный. Сердце у меня ёкнуло.
– Что случилось?
– Ничего, – буркнул, отвернулся. – Ужин на плите.
Да какой ужин? У меня кусок в горло не полезет, когда у него такое лицо. Но пошла на кухню, сбросив туфли (чтоб им пусто было, ноги до волдырей натёрли). Плов вчерашний разогрела. Села, ковыряю вилкой. А Володя напротив устроился – смотрит в стол, пальцы нервно барабанят. Тук-тук, тук-тук… От этого звука внутри всё холодеет.
– Оль… поговорить надо.
Я вилку отложила. Знаю этот тон. У нас с ним двадцать три года как-никак. Последний раз так говорил, когда мама его умерла.
– Помнишь проект мой? Ну, торговый центр этот… на Ленинском.
– Конечно, помню. Ты ж полгода только о нём и говорил.
Он рукой по лицу провёл. Пальцы дрожат.
– Накрылся проект. Инвесторы соскочили. А я уже вбухал туда…
И называет сумму. У меня аж в ушах зазвенело. Откуда такие деньги? Мы же вроде…
– Постой-постой. А где ты их взял-то?
– Кредиты, – не смотрит на меня, отводит глаза. – Много кредитов. Думал – прогорит дело, успею выкрутиться. А оно вон как…
Молчу. В голове не укладывается.
– И ты… – во рту пересохло, – ты молчал всё это время?
– А что говорить-то? – он вдруг огрызнулся. – Чтоб ты меня пилила, что я рискую? Что я семью под удар ставлю?
Как обухом по голове. Вот, значит, как он про меня думает?
– Короче, Оль, – вздохнул тяжело, – теперь все наши деньги пойдут на покрытие этих долгов. Иначе… – махнул рукой.
Сказал, как отрезал. Не посоветовался. Не спросил. Решил за нас обоих.
– Все? И мои тоже? – не верю своим ушам.
– Наши деньги, Оль. Семейный бюджет. Иначе нам крышка.
– А мои личные сбережения? На дачу которые?
– Оль, ты не понимаешь, – голос раздражённый. – Всё уйдёт! И дачу, может, продавать придётся! Я по уши в долгах!
Нет, это какой-то бред. Страшный сон. Человек, с которым я прожила половину жизни. Человек, которому верила безоговорочно. Что он такое несёт?
– Почему ты молчал? – еле выдавила из себя.
– А смысл? Только лишние нервы тебе трепать.
Это он-то обо мне заботился? Меня берёг? Да он просто боялся, что я ему не позволю!
– Мне нужно подышать, – поднялась, чуть стул не опрокинула.
– Куда ты? Дождь на улице, – Володя тоже встал. – Оль, ну что ты как маленькая? Взрослые люди, решим всё.
Решим? Да он уже всё решил! Без меня! За меня!
Накинула пальто прямо на домашнее платье и выскочила на улицу. Морось осенняя, противная. Домой возвращаться – как в клетку. А идти некуда.
Брожу по улицам, как потерянная. Думаю – когда же так получилось? Когда мы из «вместе» превратились в «я сам»? Когда разучились доверять друг другу? Признаваться в своих страхах?
Вокруг сигналят машины, спешат люди. А у меня мир рушится. Прямо сейчас, по кирпичику.
И что теперь? Как с этим жить?
А в голове крутится мысль, тихая такая: «Раз он смог решить за тебя, может, пора и тебе решать самой?»
Страшно. Но, кажется, другого выхода у меня нет.
Борьба за контроль
Банк. Господи, как я ненавижу эти места! Вечно такое чувство, будто ты в чём-то виноват. Охранник так зыркнул, когда я вошла – ну да, понимаю. Глаза красные, волосы всклокоченные. Ночь не спала совсем.
Володины документы нашла случайно. Вернее, не случайно – искала специально. Рылась в его столе, пока он храпел. Некрасиво, знаю. Но разве у меня был выбор?
– Чем могу помочь? – девочка за стойкой улыбается заученно.
Даже не помню, как меня проводили к консультанту. Всё как в тумане.
– Марина, – представилась молоденькая девушка с гладким пучком. – Что у вас за вопрос?
Выложила перед ней бумаги. Руки дрожат.
– Хочу узнать про кредиты моего мужа. То есть… наши кредиты.
Пока она листала документы, я разглядывала обручальное кольцо. Когда Володя его надевал на мой палец, мы клялись в честности друг перед другом. Ха! Знала бы я тогда…
– Так… – Марина подняла глаза. – Потребительский на три миллиона от прошлого года. Ипотека на квартиру…
– Да, это я знаю.
– И кредит под залог недвижимости. Ваша дача в Истринском районе.
Сердце ухнуло в пятки.
– Под залог дачи? Не может быть!
– Кредит от полугода назад. Вот ваша подпись.
Смотрю на закорючку внизу страницы. Похоже на мою, но… это не я. Это… подделка?
– Я не подписывала этого, – говорю чуть слышно.
Девушка напряглась.
– Если подпись подделана, то это в полицию.
В полицию? На мужа заявлять? После двадцати трёх лет?
– Нет-нет, я просто… забыла, наверное.
Вышла из банка на ватных ногах. Дача родителей. Единственная память от них. Заложена. Продадут с молотка, если не выплатим долг.
Кабинет юриста – тесный, душный. Немолодая женщина с уставшими глазами слушает мою путаную речь.
– То есть, муж без вашего согласия взял кредиты? И теперь вы можете лишиться имущества?
Киваю. Слёзы подступают, но плакать нельзя. Не здесь.
– Хотите развестись?
– Нет! – вырвалось слишком громко. – Просто хочу защитить себя. Свои вещи. Дачу родителей.
– Тогда нужно срочно разделить имущество, – она постучала ручкой по столу. – Чтобы юридически закрепить, что дача – ваша собственность, а не совместно нажитая. И вывести часть денег на себя.
– Он будет против.
Юрист смотрит долгим взглядом.
– А вас он спрашивал, когда брал эти кредиты?
Дома Володя ждал, нервно меряя шагами кухню.
– Где ты была? Тебя не было на работе!
– Взяла отгул, – прохожу мимо в комнату.
– Оль, надо поговорить, – он идёт за мной. – По-взрослому. Я понимаю, ты расстроена. Но мы семья! Мы должны поддерживать друг друга.
Что-то во мне щёлкнуло.
– Поддерживать? – развернулась резко. – Как ты меня поддержал, когда заложил дачу моих родителей? Моё наследство, Володя! Ты вообще понимаешь, что сделал?
Он отшатнулся.
– Ты была в банке?
– И у юриста тоже.
Лицо его исказилось.
– Зачем? Настраивать против меня? Я пытаюсь нас спасти, а ты за спиной…
– За спиной?! – внутри поднялась волна – горячая, яростная. – А что ты делал все эти месяцы? Подделывал мою подпись! Закладывал наше имущество! Без моего ведома!
– У меня не было выбора! – он грохнул кулаком по столу. – Ты бы не согласилась!
– Естественно, не согласилась бы! Потому что это безумие! И сейчас не соглашусь отдавать свои деньги на твои долги! Хватит, Володя. Достаточно ты порешал за меня.
– То есть не поможешь? – лицо его потемнело. – После стольких лет брака? Бросаешь в беде?
– Я не бросаю тебя. Но не позволю больше распоряжаться моей жизнью.
Впервые вижу в его глазах что-то чужое. Холодное. Злое.
– Пожалеешь, – процедил сквозь зубы.
Не ответила. Развернулась и вышла. Внутри словно что-то оборвалось. Но одновременно родилось новое. Решимость бороться за себя. Любой ценой.
Решительный шаг
Три ночи. Часы тикают. Володя дышит ровно, повернувшись к стенке. А я смотрю в потолок и думаю – как дошла до такой жизни?
Две недели в холодной войне. Муж приходит затемно, уходит с рассветом. Ищет деньги, наверное. Обзванивает знакомых. Обычно я бы переживала за него. А сейчас – пусто внутри.
Вчера мелькнуло смс на его телефоне. Снова кредит взял. Даже не сказал мне.
Всё, хватит с меня.
Тихо встаю, прокрадываюсь к столу. Там, в нижнем ящике – все наши документы. Нахожу свидетельство о браке, документы на дачу, сберкнижку. Складываю в сумку. Одеваюсь беззвучно. На пороге оглядываюсь – двадцать три года в этих стенах… И ухожу, прикрыв дверь.
На улице зябко. Ловлю машину.
– Куда едем? – водитель зевает.
– В гостиницу «Азимут».
– В такую рань?
– Да, – обрываю разговор.
Знаю, как выгляжу со стороны. Тётка не первой молодости с баулом среди ночи. Но плевать.
В гостинице администратор – молоденький парень с сонными глазами.
– Одноместный, пожалуйста.
– На сколько?
Хороший вопрос. На сколько мне нужно, чтобы начать новую жизнь?
– На три дня для начала.
В номере – безликая чистота. Идеально. Никаких воспоминаний. Падаю на кровать и наконец-то реву. Громко, в голос. Оплакиваю не только предательство мужа, но и себя – слепую дуру, которая ничего не видела.
Утро. Глаза опухли, но голова ясная. Звоню на работу – беру отпуск за свой счёт. Потом Ирине – подруге, она юрист.
– Ир, встретиться надо. Срочно.
– Что случилось? – голос встревоженный.
– При встрече. В двенадцать в «Бублике», ладно?
Ирина приходит вовремя. Внимательно слушает мою историю.
– Мне нужна помощь, – говорю. – Хочу официально разделить имущество. Прямо сейчас.
– Оль, ты уверена? Это практически к разводу.
– Не знаю насчёт развода. Но своё защищу.
– Хорошо, – кивает. – Документы подготовим. Но без его подписи никак.
– А если откажется?
– Тогда суд.
За два дня собрали бумаги. Ещё день собиралась с духом, чтобы встретиться с ним. Володя звонил каждый час. Я не отвечала. Потом назначила встречу в кафе.
Пришла первой. Нервничаю, ноги не держат. Но внутри – стальной стержень. Откуда только взялся?
Володя входит – осунувшийся, с кругами под глазами. На миг становится его жалко. А потом вспоминаю подделанную подпись и его «ты бы не согласилась».
– Оля, – садится напротив, тянет руку, но я отстраняюсь. – Где ты была? Я с ума сходил!
– Мне нужно было пространство.
– Слушай, я всё понимаю. Ты злишься. Но мы решим эту проблему. Я уже договорился с партнёрами…
– Вот документы, – выкладываю папку. – О разделе имущества.
Он осекается. Открывает, быстро просматривает.
– Что за?.. – голос жёсткий.
– Дача переходит мне. И сбережения мои тоже.
– Ты с ума сошла? Без этих денег мне крышка! Нечем будет платить по кредитам!
– Твои кредиты, Володя. Ты брал их без меня. Ты же говорил – я только мешала бы своим нытьём? Вот и решай сам.
Он смотрит так, будто видит впервые.
– Ты бросаешь меня? После стольких лет?
– Нет. Защищаю себя. Подпиши.
– Не подпишу! Это шантаж! Предательство!
– Предательство? – почти смеюсь. – Ты подделал мою подпись. Заложил родительскую дачу. Лгал мне. И говоришь о предательстве?
Люди за соседними столиками оборачиваются. Володя понижает голос:
– Оля, без этих денег мне конец. Банк уже шлёт уведомления. Заберут квартиру. Мы на улице окажемся.
– Не мы, Володя. Ты. Я больше не дам тебе тянуть меня за собой.
– Что с тобой случилось? – смотрит с недоумением. – Никогда такой не была!
– Верно, – киваю. – Я была той, кто уступал. Кто позволял тебе решать за нас. Кто верил, что ты лучше знаешь. Это закончилось.
Встаю, беру сумку.
– Либо подписываешь, либо иду к адвокату и подаю на развод. И тогда через суд получишь гораздо меньше. Даю время подумать. Но немного.
Выхожу, оставив его с открытым ртом. Меня трясёт. Но не от страха. От осознания своей силы. Впервые я сделала то, чего хочу я. Выбрала себя.
Обретенная свобода
— Ещё кофе?
Ирина кивнула на мою пустую чашку. Мы сидели в нашем любимом кафе, в том самом уголке, где я столько раз встречалась с подругами, обсуждая чужие проблемы. Теперь обсуждали мои.
— Давай, — я улыбнулась. — И, может, этот твой морковный торт? Неприлично вкусный.
— Сразу видно — жизнь налаживается, — подмигнула Ирина. — Когда ты ко мне пришла две недели назад, тебя тошнило от одного вида еды.
Две недели. Господи, неужели прошло всего две недели с того дня, как я ушла из дома? Кажется, с тех пор прошла целая жизнь.
Наверное, что-то отразилось на моём лице, потому что Ирина накрыла мою руку своей:
— Эй, ты как?
— Да нормально, — я тряхнула головой. — Просто… странно всё это. Двадцать три года вместе, и вдруг… ничего. Пустота.
— Не пустота, — возразила Ирина. — Свобода. Ты наконец-то можешь дышать полной грудью. И решать сама за себя.
Я смотрела в окно. Осень уже вошла в полную силу, деревья пестрели жёлтым и красным. Раньше я не замечала, какие они красивые. Как будто всю жизнь ходила с шорами на глазах.
— Знаешь, — я отпила кофе, — самое удивительное, что я совсем не скучаю по нему. По нашему дому — да. По привычному укладу жизни — немного. А по Володе — нет.
— А он звонит?
— Каждый день. То умоляет вернуться, то угрожает.
— Боже, какой кошмар! — Ирина покачала головой. — Хорошо, что ты ушла.
Официант принёс торт — огромный кусок, политый карамелью. Раньше я бы непременно сказала себе, что это слишком много калорий. А сейчас… к чёрту калории. Жизнь слишком коротка.
— Вот, — я достала из сумки папку. — Подписанные документы. Хотела показать тебе.
Ирина бегло просмотрела бумаги.
— Он подписал? Без суда?
— Как ни странно, да. Думаю, он понял, что я не шучу насчёт развода.
— И что теперь? — Ирина вернула папку. — Ты вернёшься к нему?
Я задумалась. Перед глазами пронеслись картины нашей совместной жизни. Володя, молодой и улыбающийся, каким он был, когда мы познакомились. Наша первая квартира. Рождение племянников. Смерть моих родителей. Наши поездки на море. Наши ссоры и примирения. Двадцать три года — это не просто срок, это целая жизнь.
— Не знаю, — ответила я честно. — Пока не знаю. Сначала нужно понять, что я чувствую. И чего хочу.
— А ты хоть примерно представляешь? — Ирина отломила кусочек моего торта.
Я пожала плечами. Как объяснить, что за эти две недели во мне проснулась какая-то новая женщина? Женщина, которая умеет принимать решения. Которая не боится стоять на своём. Которая знает себе цену.
— Он изменился, — сказала я наконец. — Или это я увидела его настоящего. Человека, который может предать. Который ставит свои интересы выше всего. Я не уверена, что смогу снова ему доверять.
— Понимаю, — кивнула Ирина. — Доверие не вернёшь щелчком пальцев.
— Зато я лучше узнала себя, — я улыбнулась. — Знаешь, я всю жизнь думала, что я слабая. Что без мужа пропаду, растеряюсь. А оказалось, что я вполне справляюсь. Даже лучше, чем ожидала.
И это была чистая правда. За эти две недели я сняла квартиру, перевезла туда свои вещи, продолжала ходить на работу. Жизнь не остановилась. Мир не рухнул. И это было… освобождающе.
— Как там дача? — спросила Ирина.
— В ужасном состоянии, — я рассмеялась. — Съездила на выходных, хотела оценить фронт работ. Крыша течёт, окна перекосило… Но знаешь, мне даже понравилось. Чинить то, что сломалось. Восстанавливать то, что было потеряно.
Я не сказала Ирине, но на даче я впервые за долгое время расплакалась. Не от горя, нет. От облегчения. Я стояла посреди участка, где прошло моё детство, где похоронена часть моего сердца, и просто рыдала от счастья, что он снова принадлежит мне. Что никто не сможет отнять его.
— Поедешь со мной на следующих выходных? — я подмигнула Ирине. — Обещаю шашлыки и свежий воздух.
— С удовольствием! — она просияла. — И, если хочешь, я попрошу Михалыча помочь с крышей. Он мастер на все руки.
Мы проболтали ещё час, строя планы на будущее. Не заметили, как стемнело. Когда я вышла из кафе, уже зажглись фонари. Я шла по вечерним улицам, и на душе было легко. Впервые за долгое время я чувствовала, что живу своей жизнью, а не чужой.
Завибрировал телефон в кармане. Володя. Опять звонит. Раньше я бы непременно ответила — вдруг что-то случилось? А сейчас просто выключила звук. Что бы ни случилось, это больше не моя ответственность. Я сделала свой выбор.
У подъезда съёмной квартиры я ненадолго остановилась. Подняла голову — моё окно на третьем этаже, свет горит. Я забыла выключить, уходя утром. Раньше Володя отчитал бы меня за это. «Деньги на ветер!» Но сейчас мне некого бояться. Я сама плачу по счетам.
Поднялась по лестнице, открыла дверь своим ключом. Маленькая квартирка, обставленная скромно: диван, стол, пара стульев. Но моя. Полностью моя.
Я сбросила туфли, прошла на кухню и включила чайник. День выдался длинный, но хороший. И завтра будет новый день. И я встречу его с улыбкой. Как свободная женщина, которая наконец-то выбрала себя.
