Андрей вошел в ее кабинет без стука, как всегда. Он принес с собой запах дорогого парфюма и еще чего-то — чужого, сладковатого, как дешевый ликер. Этот аромат въелся в стены их дома за последние месяцы, и Екатерина чувствовала его даже во сне.
— Катя, нам надо поговорить. Серьезно.
Екатерина медленно подняла голову от финансового отчета. Ее кабинет был ее крепостью, единственным местом в доме, где еще пахло так, как ей нравилось — старыми книгами, крепким кофе и озоном после работы кварцевой лампы.
Она уже давно знала, что этот разговор неизбежен. Она ждала его, как ждут приговора, понимая, что он станет точкой невозврата.
— Я слушаю, Андрей.
Он оперся о ее стол из мореного дуба, сдвинув стопку бумаг. Бесцеремонно, по-хозяйски. Как будто это был его стол, его кабинет, его дом.
— Я больше так не могу. Ты постоянно в своей работе, в своих проектах. Я прихожу домой — ты за компьютером. Я ухожу — ты уже с телефоном у уха. Мне нужна жена, а не бизнес-партнер в юбке.
Она молчала, глядя на него ровно, без эмоций. Внутри уже давно ничего не болело. Там была только холодная, выжженная пустыня, где когда-то была любовь.
Она все знала. И про его «усталость», и про женщину, что оставляла этот приторный запах. Она даже знала ее имя. Вероника. Менеджер из соседнего отдела. Дешево и предсказуемо.
— Что ты предлагаешь? — ее голос был спокоен, как гладь замерзшего озера.
— Я ставлю условие. Ультиматум, если хочешь. Либо ты завтра же пишешь заявление об уходе из отцовской конторы и становишься нормальной женщиной, занимаешься домом, мной, сыном. Либо мы разводимся.
Он ждал слез, истерики, уговоров. Всего того, чем он питался последние годы, что тешило его самолюбие.
Но в ответ была лишь короткая пауза. Пауза, в которую Екатерина мысленно прощалась с десятью годами своей жизни. Она думала не о себе.
Она думала о сыне. Она так долго терпела все это ради него, пытаясь сохранить хотя бы видимость семьи. Но сейчас она поняла: видеть рядом такого отца — гораздо вреднее для Ильи, чем пережить развод родителей.
Екатерина чуть заметно кивнула, словно соглашаясь с его логикой. Она аккуратно отодвинула его руку от своих документов.
— Хорошо. Я тебя поняла.
— Вот и отлично, — самодовольно улыбнулся он. — Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.
— Да, — сказала она и посмотрела ему прямо в глаза. — Я выбираю развод.
Улыбка сползла с его лица, как плохой грим. Он не ожидал такого. Он думал, что держит ее на коротком поводке из чувства долга, общей ипотеки и, главное, сына.
— Что? Ты не можешь. А как же Илья? Как же дом?
— С Ильей все будет в порядке. А дом… — она сделала паузу, давая словам набрать вес. — Этот дом, как и твоя машина, и твой «процветающий» бизнес, Андрей, оформлен на компанию моего отца. Ты же помнишь, как умолял его помочь на старте?
Андрей побледнел. Он действительно просил. И ее отец, генерал Соколов, человек старой закалки, помог.
Но, как мудрый стратег, все ключевые активы предусмотрительно оставил под своим контролем. Андрей считал это формальностью, досадной причудой старика.
— Это ничего не значит… это все общее, нажитое в браке…
— Ничего общего у нас больше нет, Андрей. — отрезала она. — Ты поставил ультиматум, но в ответ я просто решила забрать свое. Не только себя и сына. А вообще все.
Она взяла телефон и набрала номер.
— Папа, привет. Да, я готова. Запускай юристов.
Андрей смотрел, как она заканчивает разговор, и в его глазах неверие сменялось яростью.
— Ты блефуешь. Просто пугаешь меня, чтобы я отстал.
Екатерина положила телефон на стол. Идеально ровно, параллельно краю.
— Я никогда не блефую, Андрей. Ты должен был это усвоить за десять лет.
— Наш сын! Ты подумала о сыне? Ты хочешь оставить его без отца, разрушить семью из-за своей гордыни?
Это был его последний козырь. Манипуляция ребенком. Раньше это работало безотказно.
— Илья останется с отцом. С настоящим. — спокойно парировала она. — С моим отцом. Который научит его, что такое честь и уважение к женщине. А ты… ты можешь видеть его по выходным. Если суд сочтет это возможным.
Он задохнулся от возмущения.
— Суд? Ты будешь судиться со мной?
— Это не я начала войну, — она встала, и теперь они были одного роста. В ее кабинете, на ее территории, он больше не казался таким высоким и внушительным. — Ты пришел сюда с ультиматумом. Ты решил, что можешь ломать мою жизнь. Ты ошибся.
В дверь позвонили. Настойчиво, два коротких звонка.
Екатерина, не глядя на мужа, вышла из кабинета. Андрей, спотыкаясь, пошел за ней. Его мир рушился слишком быстро, он не успевал за событиями.
На пороге стояли двое. Один — седой, в дорогом костюме, с лицом человека, который видел все. Второй — молодой, подтянутый, с папкой в руках. Они пахли не парфюмом, а деньгами и властью.
— Екатерина Викторовна, — с легким поклоном произнес седой. — Мое имя — Петр Сергеевич Орлов. Это мой помощник, Вадим. Мы от вашего отца.
— Проходите, Петр Сергеевич, — она жестом пригласила их в гостиную.
Андрей стоял посреди прихожей, растерянный и жалкий.
— А это кто еще такие? Ты привела в наш дом чужих людей?
Орлов посмотрел на него так, как смотрят на надоедливое насекомое.
— Вадим, будьте добры, ознакомьте Андрея Петровича с документами. Начать, я думаю, стоит с приказа о его отстранении.
Молодой юрист открыл папку и протянул Андрею первый лист.
— Приказ о немедленном отстранении вас от должности генерального директора ООО «Горизонт» в связи с утратой доверия со стороны учредителя. Ваши полномочия прекращены с этой минуты. Доступ к счетам и документам компании заблокирован.
Андрей тупо смотрел на бумагу с жирной печатью. «Горизонт» — его детище, его гордость.
— Какой еще учредитель? — прохрипел он.
— Инвестиционный фонд «Бастион», — любезно пояснил Орлов, устраиваясь в кресле. — Единственный владелец ста процентов долей. Вам ли не знать, вы же подписывали устав.
Далее. Автомобиль, которым вы пользуетесь, находится в лизинге у той же компании. Вот уведомление о расторжении договора. Машину заберут завтра утром.
Вадим перевернул страницу.
— Касательно данного домовладения. Оно является собственностью фонда и было предоставлено вам в служебное пользование. Вот официальное уведомление. У вас есть две недели, чтобы освободить помещение.
Андрей переводил взгляд с непроницаемого лица Орлова на жену. Она стояла у окна, глядя на сад, и казалась совершенно отрешенной.
— Катя… Катенька… это же шутка? — его голос задрожал. Вся его напускная бравада испарилась. Остался только страх. — Скажи им, что это ошибка. Мы же семья.
Екатерина медленно повернулась.
— Семья — это доверие. А ты принес в наш дом запах чужой женщины и ультиматум. Ты сам все решил. Я лишь согласилась с твоим выбором.
Она подошла к нему вплотную.
— Ты хотел, чтобы я перестала работать. Поздравляю, твое желание исполнено. — произнесла она тихо, но каждое слово било наотмашь. — С завтрашнего дня тебе больше не нужно будет ходить на работу. У тебя ее нет.
Когда за Орловым и его помощником закрылась дверь, Андрей рухнул в кресло. Не как хозяин, а как постоялец, которому внезапно выставили счет.
— Ты не могла. Все, что мы строили…
— Что строили МЫ, Андрей? — она осталась стоять, глядя на него сверху вниз. — Ты играл в бизнесмена на деньги моего отца, пока я ночами выверяла твои отчеты и исправляла ошибки, чтобы твоя песочница не развалилась.
Ты строил отношения на стороне, пока я растила нашего сына. О какой «стройке» ты говоришь?
Он вскочил, в его глазах мелькнул прежний гнев.
— Я мужчина! Я должен был состояться!
— Ты состоялся, — ледяным тоном произнесла она. — Как наемный работник с завышенной самооценкой. И как обманщик.
Он понял, что гнев бесполезен. Он попробовал сменить тактику.
— Катюша, прости меня. Я был неправ. Дурак. Я все исправлю. Давай начнем сначала. Я люблю тебя.
Эти слова, которые она так хотела услышать полгода назад, год, два, сейчас звучали фальшиво. Она видела не раскаяние, а панический страх потерять кормушку.
— Сначала? — она горько усмехнулась. — Хорошо. Для начала тебе нужно собрать свои вещи. Илья сегодня ночует у дедушки. Я не хочу, чтобы он видел… это.
Поняв, что мольбы не действуют, Андрей выхватил свой телефон. Его последняя надежда. Женщина, ради которой он был готов разрушить семью.
Он быстро набрал номер Вероники.
— Ника, привет. У меня проблемы. Серьезные.
Екатерина молча наблюдала за ним. Она даже не стала выходить, предоставляя ему возможность убедиться в окончательном крахе своего мира.
— Да, она все узнала… Нет, хуже. Она меня выгоняет. Забирает все… Ника, мне некуда идти. Я могу приехать к тебе?
На том конце провода повисла пауза. Даже Екатерине было слышно, как изменился голос женщины.
— Андрей, ты хочешь сказать, у тебя больше нет денег?
— Ника, это временно! Я что-нибудь придумаю! Главное, что мы вместе!
— «Вместе»? — в голосе женщины прозвучал откровенный смех. — Андрей, я не могу взвалить на себя еще и тебя с твоими проблемами. Извини.
Короткие гудки.
Андрей медленно опустил телефон. Его лицо стало серым. Это был удар, от которого он уже не мог оправиться.
Он побрел наверх, в их спальню. Открыл шкаф-купе, забитый дорогими костюмами. Он смотрел на них и вдруг понял, что все это — не его. Это была униформа для роли успешного мужа Екатерины Соколовой.
Он сам верил, что заслужил это. Что он талантливый бизнесмен, которого просто «поддержали на старте». Он искренне считал Катину работу в отцовской фирме блажью, хобби, пока он, настоящий мужчина, строил реальный бизнес. Какая же это была сладкая ложь.
Через час он спустился вниз с небольшим спортивным рюкзаком и картонной коробкой. Это было все, что он смог назвать своим.
Екатерина ждала его в холле. Она протянула ему несколько купюр.
— На такси и на первое время. Считай это выходным пособием.
Он не взял деньги. Он просто смотрел на нее, и в его взгляде была пустая, выжженная ненависть.
— Ты еще пожалеешь, Катя, — прохрипел он.
— Я жалела последние пять лет, Андрей. — ответила она спокойно. — С меня хватит.
Он открыл дверь и вышел в ночную прохладу. Он ушел пешком, в никуда, волоча за собой коробку с обломками своей фальшивой жизни.
Прошло полгода.
Когда за Андреем закрылась дверь, Екатерина не почувствовала ни ликования, ни злорадства. Она ощутила только огромное, всепоглощающее облегчение.
Первым делом она открыла все окна. Впустила свежий воздух, который выветрил последние нотки чужого парфюма и лжи. Потом заварила себе простой черный чай и села в своем кабинете.
Просто побыть в пространстве, которое снова стало только ее.
На следующий день она забрала Илью от родителей. Мальчик чувствовал, что мама стала спокойнее. Что из дома ушло глухое, постоянное напряжение.
Ее отец приехал вечером. Без лишних слов обнял ее.
— Что с «Горизонтом» будешь делать? Продадим?
Екатерина покачала головой.
— Нет, папа. Я сама им займусь. Переименую, проведу ребрендинг. Я знаю этот бизнес изнутри.
Генерал Соколов впервые за долгое время улыбнулся.
— Я в тебе не сомневался.
Жизнь вошла в новую колею. Екатерина возглавила компанию, сменив название на «Вектор».
Она уволила половину «друзей» Андрея и набрала команду молодых профессионалов. Она была там, где и должна была быть всегда — у руля.
Однажды, выезжая с парковки своего нового офисного центра, она увидела его. Андрей стоял на остановке, ежась от ветра. На нем была недорогая куртка, лицо осунулось. Он ждал автобуса.
Их глаза встретились. В его взгляде она не увидела ненависти. Только растерянность и ноющую боль. Он увидел ее — за рулем элегантного автомобиля.
Увидел, как на заднем сиденье Илья машет ей рисунком. Он увидел картину жизни, которую сам отдал за дешевый ликер и иллюзию собственной значимости.
Она не отвернулась. Ни жалости, ни злости. Ничего. Он стал для нее просто прохожим. Человеком из прошлого, который однажды поставил не тот ультиматум не той женщине.
Вечером, укладывая сына спать, она думала не о нем. Она думала о новом контракте. О том, что жизнь, оказывается, может быть просто нормальной.
Она ничего не обрела, выгнав его. Она просто вернула себе свою собственную жизнь. И этого было более чем достаточно.
Три года спустя.
Прошло три года. Компания «Вектор» из отцовского актива превратилась в личный проект Екатерины. Теперь в деловых кругах ее отец был «отцом Екатерины Соколовой», и он этим безмерно гордился.
Она стояла на сцене огромного бизнес-форума, последней из спикеров. Она говорила о праве на собственный путь, о том, как важно не позволять никому обесценивать твой труд.
Илья, которому уже исполнилось десять, сидел в первом ряду рядом с дедом и смотрел на маму сияющими глазами.
После выступления, когда они уже выходили из здания, ее окликнули.
— Катя… Екатерина Викторовна.
Она обернулась. Перед ней стоял Андрей. Время его не пощадило. Он работал охранником в этом же бизнес-центре.
Начальник ее службы безопасности сообщил ей об этом неделю назад, спросив, что делать. «Ничего, — ответила она. — Пусть работает».
— Андрей? — она не удивилась.
— Я видел тебя… по телевизору… — он замялся. — Ты молодец. Я всегда в тебя верил.
Эта жалкая попытка примазаться к ее успеху вызвала бы у прежней Кати приступ брезгливости. Нынешняя не почувствовала ничего.
— Спасибо. Нам пора.
— Подожди! — он шагнул ближе. — Кать, я все понимаю. Был неправ. Но мы же не чужие люди. Илья… он мой сын. Мне сейчас очень тяжело. Может, поможешь как-то?
Он не договорил. Но его бегающий взгляд был красноречивее любых слов.
Екатерина посмотрела на него. Потом на Илью, который с любопытством разглядывал этого незнакомого дядю.
— Илья, подожди меня с дедушкой в машине, хорошо?
Мальчик кивнул и убежал. Екатерина снова повернулась к Андрею.
— Ты прав. Мы не чужие люди. Мы — бывшие партнеры по одному неудачному проекту под названием «семья». Наш общий проект давно закрыт, Андрей. И я не инвестирую в провальные стартапы.
Она достала из сумочки визитку своего юриста.
— Вот. Позвони по этому номеру. Тебе переведут сумму, достаточную, чтобы ты мог снять квартиру на полгода и найти работу в другом городе. Подальше отсюда. Это не помощь.
Это плата за то, чтобы ты больше никогда не появлялся в моей жизни. И в жизни моего сына.
Она вложила визитку в его руку и, не оглядываясь, пошла к машине.
Андрей остался стоять с картонкой в руке. Он получил то, что хотел — деньги. Но он проиграл все. Он смотрел ей вслед — красивой, сильной, недосягаемой женщине, которая строила будущее. А он так и остался в прошлом.
Сев в машину, Екатерина поцеловала сына в макушку.
— Мам, а кто это был?
— Просто человек с работы, милый. Из прошлого отдела.
Она вырулила на проспект, залитый огнями вечерней Москвы. Она больше не жалела.
Она знала, что настоящая сила — не в том, чтобы забрать свое. А в том, чтобы построить новое, которое уже никто и никогда не сможет у тебя отнять.
