Я стояла у плиты и помешивала рассольник, когда услышала знакомый скрип входной двери. Четверг, половина седьмого вечера — Андрей всегда возвращался с работы минута в минуту. Я уже накрыла на стол, нарезала хлеб, достала сметану. Обычный будний вечер в нашей трёхкомнатной квартире на четвёртом этаже панельной девятиэтажки.
Но что-то было не так. Я услышала два голоса в прихожей — его и ещё чей-то, женский. Лёгкий, немного нервный смех. Звук каблуков по паркету.
— Танюш, ты дома? — голос Андрея звучал странно, натянуто.
Я вытерла руки о фартук и вышла из кухни. В коридоре стоял мой муж — сорок два года, начинающая лысина, которую он старательно маскировал, слегка располневший за годы брака. И рядом с ним — женщина. Моложавая, в бежевом пальто, с аккуратной стрижкой и большими растерянными глазами.
— Таня, мне нужно с тобой поговорить, — начал Андрей, и я сразу поняла, что сейчас произойдёт что-то из ряда вон выходящее. За семнадцать лет брака я научилась читать его интонации. — Это… это Лена. Я хочу быть честным. Мы встречаемся уже полгода, и я…
Я не слушала его дальше. Я смотрела на эту Лену, и что-то в её лице, в повороте головы, в форме губ показалось мне до боли знакомым. Она тоже смотрела на меня, и её глаза постепенно расширялись.
— Танька? — выдохнула она. — Боже мой, Танька Солнцева?
Мир вокруг меня качнулся.
— Ленка? Ленка Морозова?
Мы одновременно сделали шаг навстречу друг другу, и Андрей растерянно отступил в сторону, явно не понимая, что происходит.
— Как… как это возможно? — пробормотала я, и у меня задрожали губы. — Ты же… вы же уехали. Тогда, после девятого класса.
— Мама с папой переехали в Новосибирск, — Лена говорила торопливо, сбивчиво, её лицо стало белым. — Папу перевели по работе, это было так внезапно. Я потеряла твой адрес, телефонов у нас вообще не было, и я… Боже, Танька, я столько лет думала о тебе.
Андрей стоял между нами, переводя взгляд с одной на другую, и постепенно до него начало доходить. Его самоуверенное выражение лица — он явно готовился к сцене, к слезам, к мольбам — сменилось растерянностью, потом тревогой.
— Погодите, вы… вы знакомы? — пробормотал он.
— Знакомы? — я почувствовала, как внутри меня зарождается что-то горячее и яростное. — Лена была моей лучшей подругой с первого класса. Мы были неразлучны девять лет. Девять лет, Андрей! Мы вместе учились читать, делили завтраки, спали на одной подушке в походах, резали ладони и клялись быть сёстрами навек.
Лена стояла как громом поражённая. По её щекам текли слёзы.
— Танька, я не знала. Клянусь тебе, я не знала! Он говорил, что живёт один, что разводится… Господи, как я могла…
Она посмотрела на Андрея с таким выражением, что он попятился.
— Ты сказал, что ты холостой! — её голос сорвался на крик. — Ты говорил, что у тебя никого нет!
— Я собирался развестись, — начал оправдываться Андрей, и его голос стал жалким. — Я хотел сначала всё уладить, а потом…
— Заткнись, — сказала я тихо, но так, что он замолчал на полуслове. — Просто заткнись, Андрей.
Я повернулась к Лене. Она стояла, прижав руки к лицу, и всхлипывала. И я вдруг увидела в ней ту самую девятилетнюю девочку с косичками, которая плакала, когда мы прощались во дворе нашей школы. Тогда я тоже ревела, и мы обе верили, что обязательно найдём друг друга снова.
— Лен, — я обняла её за плечи. — Лен, это не твоя вина. Пойдём на кухню. Я поставлю чайник.
— Таня, подожди, нам нужно поговорить, — Андрей попытался взять меня за руку, но я отдёрнулась.
— Мне не нужно с тобой разговаривать. Собирай вещи и уходи.
— Но это моя квартира тоже!
— Твоя? — я усмехнулась. — Деньги на первый взнос дали мои родители. Я работала на двух работах, чтобы выплатить ипотеку, пока ты «искал себя» и пропадал непонятно где. Ты будешь получать только то, что тебе положено по закону. И сейчас ты соберёшь свои вещи, и я не хочу видеть тебя здесь ни минутой дольше.
Он стоял и хлопал глазами. Наверное, ждал другой реакции. Наверное, думал, что я буду умолять его остаться.
— Таня…
— Убирайся, — повторила я, и он наконец понял, что я говорю серьёзно.
Я увела Лену на кухню. Сняла с неё пальто, усадила на стул. Поставила чайник. Достала из холодильника торт — купила вчера, к выходным. Накрыла стол, как будто ничего не произошло. А сама всё время чувствовала, как внутри меня нагревается вулкан, готовый вот-вот низвергнуться.
Из коридора доносился топот, хлопанье дверцами шкафа, ругательства. Андрей собирал вещи.
Лена сидела и смотрела в окно. На её лице было такое потерянное выражение.
— Он сказал, что его бросила жена, — тихо проговорила она. — Что он уже год живёт один. Мы познакомились в марте, на каком-то корпоративе. Он был таким внимательным, таким… я думала, что наконец встретила нормального мужика. После двух неудачных браков я уже и не надеялась.
— Два брака? — я налила чай в большие кружки, добавила сахар. — Лен, расскажи. Расскажи, как ты жила все эти годы.
Она посмотрела на меня, и её глаза наполнились слезами.
— Танюха, прости меня. Если бы я знала…
— Хватит, — я накрыла её руку своей. — Ты ни в чём не виновата. Это он виноват. А мы с тобой сейчас посидим, как в старые времена. Помнишь, как мы забирались к тебе на кухню, когда твои родители ложились спать, и болтали до утра?
Она всхлипнула и кивнула.
— Помню. Мы мечтали вместе поступить в один институт, снять квартиру…
— Мечтали путешествовать, открыть своё дело, — я улыбнулась сквозь подступающие слёзы. — Мы хотели открыть цветочный магазин. Ты помнишь?
— Я помню всё, — прошептала Лена. — Танька, я двадцать шесть лет думала о тебе. Я пыталась найти тебя через социальные сети, но ты замужем сменила фамилию, и я…
— Я тоже искала, — призналась я улыбаясь. — Я сначала даже детектива хотела нанять, но тогда денег не было, а потом… потом жизнь закрутила.
Входная дверь хлопнула так, что стены содрогнулись. Андрей ушёл. Со своими вещами, с чувством оскорблённого достоинства, с верой в то, что это всё недоразумение и я ещё поползу на коленях просить его вернуться.
Ползти я не собиралась.
— Лен, рассказывай, — я отрезала два больших куска торта и придвинула ей тарелку. — Рассказывай всё. Как переезд, как Новосибирск, как твоя жизнь.
И она рассказывала. Говорила о том, как тяжело было привыкать к новому городу, новой школе, где все уже знали друг друга и не очень-то хотели принимать новенькую. О том, как она окончила институт, вышла замуж в двадцать один год за однокурсника, которого родители выбрали. Развелась через три года, потому что жить с человеком, который считает тебя красивой мебелью, невозможно.
— А второй раз? — спросила я.
Лена усмехнулась горько.
— Второй раз я вышла замуж по любви. Мне было двадцать шесть. Он был старше на десять лет, успешный, обаятельный. Я думала — вот оно, вот моё счастье. А через полгода выяснилось, что у него ещё две семьи. Две, Танька! Он успевал жить с тремя женщинами одновременно, и мы все думали, что он работает в командировках.
— Господи, — я покачала головой. — Какой кошмар.
— Я развелась, переехала сюда, в Москву. Думала, что начну с чистого листа. Нашла работу, снимаю квартиру. А потом встретила твоего… — она запнулась. — Андрея. И он казался таким простым, понятным. Не богатым, не красавцем, но надёжным. Я устала от красавцев и богачей, понимаешь? Мне хотелось просто нормального человека рядом.
— А он оказался обыкновенным лжецом, — закончила я. — Впрочем, я, кажется, всегда это знала. Просто не хотела признаваться себе.
Мы замолчали. За окном стемнело. В квартире было тихо — непривычно тихо без Андрея, который всегда включал телевизор на полную громкость, громко разговаривал по телефону, топал тяжёлыми ногами.
— Знаешь, — сказала я, глядя в свою кружку с остывшим чаем, — я думаю, он мне оказал услугу. Я последние годы жила как во сне. Работа — дом — работа. Готовить, убирать, стирать. Он лежал на диване, смотрел футбол, иногда выносил мусор. И я думала, что так и должно быть. Что брак — это и есть такое монотонное существование.
— У меня тоже был такой период, — Лена кивнула. — После второго развода я решила, что мужики мне больше не нужны. Но потом стало одиноко. Хотелось, чтобы кто-то был рядом, понимаешь? Не обязательно великая любовь — просто чтобы не возвращаться в пустую квартиру.
— А что насчёт Андрея? — я посмотрела на неё. — Ты его… ты его любила?
Лена задумалась, покрутила в руках ложку.
— Нет, — призналась она честно. — Наверное, нет. Мне было с ним комфортно. Он был внимательным, звонил, приглашал в кино. Мы хорошо проводили время. Но любовь… настоящая любовь — это что-то другое, правда? Это когда сердце сжимается от одного взгляда, когда готова на всё ради человека. А с ним было… спокойно. Может, в этом и была проблема.
Я налила нам ещё чаю. Достала из холодильника сыр, колбасу — я вдруг поняла, что голодна. Суп на плите давно остыл, но мне уже не хотелось его разогревать.
— Таня, — Лена посмотрела на меня серьёзно. — А ты? Ты его любишь?
Я резала хлеб и думала. Когда в последний раз я испытывала к Андрею что-то кроме привычки и раздражения? Когда в последний раз мы говорили по душам? Когда последний раз занимались любовью не по обязанности, а потому что хотелось?
— Не знаю, — призналась я. — Наверное, когда-то любила. Мне было двадцать пять, когда мы познакомились. Он работал в той же компании, что и я, только в другом отделе. Был обходительным, умел красиво ухаживать. Через полгода сделал предложение. Свадьба, ипотека, рутина. Где-то в этой рутине любовь и растворилась. А может, её и не было. Может, я просто устала быть одна и согласилась на первого, кто проявил настойчивость.
— Дети у вас есть? — осторожно спросила Лена.
— Нет, — я покачала головой. — Мы пытались первые годы, но не получалось. Потом я обследовалась — врачи сказали, что у меня всё в порядке. Андрей отказался идти к врачу. Сказал, что у него всё нормально, и проблема во мне. Я тогда просто перестала об этом думать. Может, оно и к лучшему. Представляешь, если бы у нас были дети, и он привёл бы сегодня тебя?
Лена поморщилась.
— Не хочу представлять. И так достаточно мерзко. Я чувствую себя… использованной. Грязной, что ли.
— Брось, — я взяла её за руку. — Ты ни в чём не виновата. Он нас обеих обманул. И знаешь что? Я вот его выгнала и не жалею ни секунды.
Лена улыбнулась сквозь слёзы.
— Я тоже не жалею. Господи, Танька, а ведь я могла уйти с ним сегодня. Могла разрушить твою жизнь, даже не зная об этом. А потом бы узнала — и как бы я себе это простила?
— Но ты не ушла. Судьба свела нас снова. И знаешь, я думаю, что всё происходит не просто так. Может, этот кошмар нужен был для того, чтобы мы нашли друг друга?
Мы сидели на кухне и разговаривали. Говорили обо всём — о наших родителях, о школьных годах, о первой любви. Я рассказала ей о Димке Соколове, в которого была безумно влюблена в седьмом классе, а она призналась, что всегда об этом знала и даже пыталась подружиться с его сестрой, чтобы свести нас.
Мы смеялись и плакали, вспоминали учительницу по математике, которая вечно путала наши имена, и классного руководителя, который организовывал походы. Лена рассказала, что в Новосибирске тоже пыталась найти подруг, но никого ближе меня так и не встретила.
— У меня тоже не было настоящих подруг, — призналась я. — Были коллеги, соседки, знакомые. Но ни с кем я не могла говорить так, как с тобой. Я даже забыла, каково это — разговаривать с человеком, который тебя понимает с полуслова.
— И я забыла, — кивнула Лена. — Ты знаешь, я иногда думала, что, может, я идеализирую нашу дружбу. Что в детстве всё кажется ярче, а на самом деле мы были обычными школьницами. Но теперь я вижу — нет, не идеализировала. Ты всё та же Танька. Сильная, прямая, честная.
— А ты всё та же Ленка, — улыбнулась я. — Добрая, ранимая, с огромным сердцем. Помнишь, как ты приютила бездомного котёнка, а твоя мама неделю ругалась?
— Бориску! — воскликнула Лена. — Боже, я о нём совсем забыла. Этот рыжий наглец прожил у нас пятнадцать лет. Когда его не стало, я ревела как ненормальная.
— Он был замечательным котом, — я вспомнила, как этот пушистый хулиган воровал у нас из тарелок сосиски. — Знаешь, мне всегда хотелось завести кота. Но Андрей был против. Говорил, что от них грязь и шерсть.
— Заведи сейчас, — Лена посмотрела на меня с улыбкой. — Твоя квартира, твоя жизнь. Хочешь кота — заводи.
Я задумалась. Моя квартира. Моя жизнь. Впервые за много лет эти слова звучали правдиво. Я действительно могла делать что хотела. Никто больше не будет указывать мне, как жить.
— Знаешь, что я ещё хочу? — призналась я. — Я хочу научиться рисовать. В школе я постоянно рисовала, а потом забросила. Всё некогда было, всё дела.
— А я хочу пойти на танцы, — засмеялась Лена. — Сальсу или бачату. Всегда мечтала, но стеснялась. А теперь думаю — какого чёрта стесняться? Жизнь одна.
— Жизнь одна, — повторила я. — И мы её прожили, как хотел кто-то другой. Может, пора начать жить для себя?
Часы на кухонной стене показывали половину второго ночи. Мы проговорили больше семи часов, но время пролетело незаметно. За окном город погрузился в сон, а мы всё сидели за столом, заваленным пустыми кружками и крошками от торта.
— Мне, наверное, пора, — Лена зевнула. — Завтра на работу.
— Оставайся, — предложила я. — У меня есть свободная комната. То есть теперь освободилась, — усмехнулась я. — Андрей использовал её как мини-кабинет, но там стоит диван.
— Не хочу тебе мешать, — запротестовала Лена.
— Ты мне не мешаешь. Наоборот. Мне не хочется оставаться одной. Не сегодня.
Она посмотрела на меня и кивнула.
— Хорошо. Спасибо, Танюха.
Мы убрали со стола, помыли посуду. Я достала чистое бельё, дала Лене свою пижаму. Мы ещё полчаса проболтали у неё в комнате, сидя на диване, как в детстве — когда она ночевала у меня, мы всегда вот так сидели и шептались, пока один из родителей не прикрикивал на нас.
Когда я наконец легла в свою постель, было уже три часа ночи. Я лежала и смотрела в потолок. Сердце билось ровно. Никакой паники, никаких слёз. Только странное чувство облегчения и предвкушения.
Завтра я пойду подавать на развод. Завтра начнётся новая жизнь. И в этой жизни будет место для меня, для моих желаний, для моей лучшей подруги, которую я потеряла двадцать шесть лет назад и обрела снова при таких нелепых обстоятельствах.
Я думала об Андрее. Интересно, где он сейчас? Наверное, в гостинице или у приятеля. Наверное, жалеет себя и злится на меня. Но мне было всё равно. Он сделал свой выбор, когда решил солгать нам обеим. И теперь пусть живёт с последствиями.
Утром я проснулась от запаха кофе. Лена уже была на ногах, одета, причёсана. Она стояла у плиты и жарила яичницу.
— Доброе утро, — она улыбнулась мне. — Надеюсь, ты не против, что я хозяйничаю на твоей кухне?
— Даже очень за, — я потянулась. — Я не помню, когда в последний раз кто-то готовил мне завтрак.
Мы поели, выпили кофе. Лена собиралась уходить, и я вдруг почувствовала укол страха — а вдруг она уйдёт и больше не вернётся? Вдруг я снова её потеряю?
— Лен, — сказала я, когда она надевала пальто. — Давай не будем больше терять друг друга. Давай будем созваниваться, встречаться, как в старые времена.
— Танюха, — она обняла меня. — Я никуда от тебя не денусь. Обещаю. У меня теперь есть твой номер, адрес, и я не собираюсь тебя отпускать. Мы столько времени потеряли, нам нужно наверстать.
— Наверстаем, — улыбнулась я. — У нас впереди вся жизнь.
Когда за ней закрылась дверь, я прислонилась к стене и глубоко вздохнула. Потом пошла в ванную, умылась, оделась. Взяла документы, паспорт. Посмотрела на себя в зеркало — немолодая женщина с усталым лицом смотрела на меня в ответ. Но в глазах этой женщины была решимость.
Я вышла из квартиры и направилась к метро. В ЗАГС я пришла к открытию. Заявление на развод заполнила быстро, без колебаний. Чиновница, принимавшая документы, посмотрела на меня с сочувствием.
— Подумайте ещё, — сказала она автоматически. — Может, помиритесь?
— Нет, — ответила я твёрдо. — Не помиримся. И не нужно.
Выйдя из ЗАГСа, я остановилась на ступеньках и посмотрела на небо. Был ясный осенний день, воздух пах опавшей листвой и предстоящей зимой. Где-то рядом играли дети, смеялись прохожие, гудели машины. Жизнь продолжалась.
Моя жизнь продолжалась. И она обещала быть интересной.
