— Кирилл, открой дверь. Этот щелчок замка звучит как приговор.
Елена дернула хромированную ручку. Бесполезно.
В салоне нового внедорожника пахло дорогой кожей и его парфюмом — приторным, с нотками мускуса, от которого у нее всегда начиналась мигрень. Но сегодня этот запах казался не просто неприятным, а удушающим, словно кто-то накинул ей на лицо пропитанную эфиром тряпку.
Муж не повернул головы. Он смотрел строго вперед, на серую ленту шоссе, убегающую в сосновый лес. Его пальцы сжимали руль так, что кожа на фалангах натянулась, став похожей на пергамент.
— Это не «Лесные Дали», — произнесла Елена. Голос звучал хрипло, язык едва ворочался. Последствия вчерашнего чая. — Мы проехали поворот пятнадцать километров назад. Куда ты меня везешь?
— Тебе нужен покой, Лена. Полная изоляция. Доктор Серов — гений в области ранней деменции и нервных срывов. Там тихо, там лес. Никаких телефонов, никаких совещаний, никаких истерик по поводу пропавших денег.
— Я не истерила. Я просто спросила, почему со счетов холдинга исчезли три миллиона рублей, а твой брат вдруг купил квартиру в центре.
Кирилл наконец посмотрел на нее.
В его взгляде не было ненависти. Там плескалась липкая, рыбья жалость пополам с брезгливостью. Так смотрят на любимую собаку, у которой отказали задние лапы, и хозяин везет ее к ветеринару, уговаривая себя, что так будет лучше для всех.
— Ты устала, милая. Ты заговариваешься. Вчера ты кидалась на секретаршу. Ты забыла, что сама подписала перевод денег. И генеральную доверенность на управление ты тоже подписала вчера. После ужина.
— Я ничего не подписывала.
— Вспомни чай. Травяной сбор. С мелиссой и чабрецом. Ты выпила, сказала, что кружится голова, подписала бумаги курьеру и легла спать.
Во рту мгновенно возник этот вкус. Горько-сладкий, вяжущий вкус предательства.
Тяжесть в затылке. Ватные ноги, которые отказывались идти. Ручка, выскальзывающая из пальцев, и его ласковый шепот над ухом: «Просто автограф, Леночка, это для налоговой, формальность».
Он меня отравил.
Машина резко сбросила скорость. Они съехали с асфальта на грунтовку. Впереди показались высокие, глухие ворота, выкрашенные в грязно-зеленый цвет. Поверху шла спираль колючей проволоки «Егоза».
Это была не клиника. Это был загон для скота.
Ворота лязгнули, пропуская машину внутрь. Двор был пустым и серым, несмотря на солнечный день.
Как только машина остановилась, водительская дверь распахнулась. Кирилл вышел, поправляя идеально сидящий пиджак. Он даже не вспотел.
К пассажирской двери уже подошли двое. Крепкие парни в санитарной форме, больше похожие на вышибал из придорожного кабака.
Дверь рывком открыли.
В салон ворвался запах.
Не хвои. Не свежести.
Пахло хлоркой, дешевой столовой — кислой капустой, вареным луком — и чем-то сладковатым, тошнотворным. Запахом застарелой болезни и немытых тел. Этот запах ударил в нос, вызывая рвотный рефлекс.
— Выходим, гражданочка, — буркнул один из санитаров, лицо которого не было обезображено интеллектом.
Елена попыталась вцепиться в сиденье, ударить его сумкой, но тело предало ее. Рефлексы спали. Мышцы были словно из ваты.
Ее выдернули наружу, как тряпичную куклу. Туфли за пятьдесят тысяч погрузились в жидкую грязь.
— Кирилл! — она попыталась крикнуть, но получился лишь сдавленный хрип. — Ты пожалеешь! Ты сдохнешь нищим под забором! Слышишь?!
Муж брезгливо отряхнул рукав, которого она коснулась.
К ним подошел человек в белом халате, накинутом на дорогой костюм. Рыхлый, с красным лицом и бегающими водянистыми глазками. От него за версту разило вчерашним перегаром, который он безуспешно пытался перебить мятной жвачкой.
— Видите, доктор? — Кирилл кивнул на жену. — Типичная картина. Агрессия, бред преследования, угрозы близким. Она опасна для себя и окружающих.
— Оформим по первому разряду, Кирилл Евгеньевич, — доктор Серов масляно улыбнулся. — Острый психоз. Изоляция, интенсивная терапия. Через месяц она забудет даже свое имя, не то что номера счетов.
— Вещи в багажнике, — бросил Кирилл, не глядя на Елену. — Телефон отобрать. Любая связь с внешним миром — только через меня. Это ради ее же блага.
Он повернулся и сел в машину.
Стекло плавно поползло вверх, отрезая Елену от ее прошлой жизни. Она видела его профиль. Спокойный, равнодушный.
Двигатель взревел, и черный внедорожник, который она подарила ему на прошлую годовщину, развернулся, обдав ее брызгами грязи.
Елена осталась стоять, поддерживаемая двумя амбалами, посреди чужого двора.
— В пятую палату ее, — зевнул Серов, теряя к ней интерес. — И вколите «коктейль номер два». Пусть проспится.
Игла вошла в плечо грубо, через ткань блузки. Мир померк.
Пробуждение было долгим и мучительным, словно она выныривала из болота с густой нефтью.
Голова гудела, как трансформаторная будка. Во рту пересохло так, что язык прилип к небу. Каждая клетка тела болела.
Елена с трудом разлепила глаза.
Потолок в желтых разводах от протечек. Лампа дневного света, в которой билась и жужжала жирная муха. Окно, забранное частой решеткой.
Она лежала на железной кровати с панцирной сеткой. Белье было серым, застиранным до дыр и пахло хозяйственным мылом.
Справа кто-то мощно, с присвистом храпел. Слева доносилось тихое, монотонное бормотание.
Она попыталась рывком сесть, но мир качнулся.
— Не дергайся, — раздался скрипучий голос. — Резко встанешь — вывернет наизнанку. «Двойка» — дрянь препарат, дешевый нейролептик. От него потом два дня ноги не ходят.
Елена повернула голову.
На соседней койке сидел старик. Худой, жилистый, с всклокоченной бородой, похожий на спившегося геолога. Он держал перед глазами потрепанную книгу без обложки.
— Кто вы? — прошептала она. Голос был чужим.
— Я? Я тут местная достопримечательность. Петр Ильич. В прошлой жизни — главный бухгалтер крупного завода. А в этой — «выживший из ума дед», который мешал сыну и невестке жить в трешке на Садовом. А ты кто будешь?
— Елена. Владелица сети клиник «Здоровье Плюс».
Старик хмыкнул, перелистнув страницу слюнявым пальцем.
— Ну, добро пожаловать в клуб. Вон там, в углу, храпит бывший полковник. А у окна воет народная артистка какого-то там театра. Только здесь мы все — биомасса. Мешки с костями, на которых Серов делает деньги.
Елена сжала край колючего одеяла. Ногти впились в ладонь, чтобы болью прогнать дурман.
— Я выберусь отсюда. Это ошибка. У меня бизнес, связи.
— Все так говорят в первый день. На третий начинают плакать. На седьмой ломаются и ждут кашу. Тут система, девочка. Серов — царь и бог. Санитары — его цепные псы. Забор — граница вселенной. Отсюда выходят только вперед ногами, когда плательщик перестает переводить деньги.
— У меня муж…
— Муж и сдал? — перебил Петр Ильич, наконец оторвавшись от книги. Его глаза были ясными и неожиданно умными.
— Классика жанра. Муж сдал жену, чтобы завладеть бизнесом. Скучно. Он сейчас твои активы пилит, шампанское пьет, а ты тут будешь гнить, пока не подпишешь дарственную на все остальное. Или пока не превратишься в овощ.
Елена спустила ноги на пол. Пол был ледяным, линолеум вздулся пузырями.
Она была в какой-то бесформенной ночнушке. Ее одежду забрали.
Она потянулась к шее. Тонкая платиновая цепочка с крестиком исчезла. И кольцо с бриллиантом тоже. Мародеры.
— Где здесь телефон?
— Телефоны только у персонала. И у Вари, медсестры. Но Варя — дама коммерческая. Звонок стоит пятьсот рублей. А у тебя ни копейки, ни карманов. Ты голая.
Елена встала. Ее повело в сторону, но она ухватилась за спинку кровати.
Злость. Холодная, чистая злость начала вытеснять страх и действие препаратов.
Кирилл думал, что она сломается от вида обшарпанных стен и запаха мочи? Он забыл, что она начинала свой бизнес в девяностые, торгуя медикаментами с капота «жигулей» на морозе.
— Петр Ильич, — сказала она твердо, глядя старику в глаза. — Мне нужно знать все. График дежурств, привычки персонала, слабые места Серова. И расписание этой Вари.
Старик отложил книгу. В его глазах впервые за долгое время мелькнул живой интерес.
— А ты зубастая, — одобрительно крякнул он. — Зубастые тут дольше живут. Слушай. Варя жадная. У нее кредиты, ипотека и любовник-альфонс. Она дежурит сегодня в ночь. Выходит курить на заднее крыльцо каждые два часа. Но там ходит Никита, санитар, с овчаркой.
— Никита любит деньги?
— Никита любит водку. А на водку нужны деньги. Но он тупой и жестокий. С ним не договоришься, он сдать может. А вот Варя… Варя умнее.
Следующие два дня превратились в адский день сурка.
Елена изучала территорию.
Пансионат «Элитный» был декорацией. Снаружи — красивый фасад для родственников. Внутри — прогнившая система.
Елена видела, как повариха сливает масло в трехлитровые банки и прячет их в сумку.
Видела, как Серов принимает каких-то мутных людей в своем кабинете поздно вечером.
Чувствовала запах из подвала. Тот самый, сладковато-лекарственный. Там явно было что-то, чего не должно быть в доме престарелых.
Она не пила таблетки. Прятала их за щекой, потом выплевывала в унитаз. Ела через силу, только чтобы были силы.
Петр Ильич оказался бесценным союзником. Его мозг бывшего аудитора сканировал реальность и находил бреши.
— Серов ворует не только продукты, — шептал он ей на прогулке, пока они брели по кругу в тюремном дворике. — Я видел накладные на столе у старшей медсестры. Он списывает «мертвые души». Людей уже нет, а лекарства на них выписываются. Дорогие препараты. И сразу исчезают.
— Куда?
— В город. В «левые» аптеки. Или в тот подвал.
Наступила третья ночь. Дежурство Вари.
Елена не спала. Она ждала.
Когда дверь скрипнула и луч фонарика скользнул по палате, Елена села на кровати.
— Не спишь? — шепотом спросила Варя, подходя со шприцем. — Поворачивайся. Укол.
Девушка выглядела уставшей. Под глазами круги, дешевая косметика поплыла. От нее пахло табаком и безнадежностью.
— Я предлагаю сделку, Варя.
Медсестра замерла.
— Чего? Психованная, ложись.
— Сто тысяч рублей. Прямо сейчас.
Варя фыркнула, но шприц опустила.
— У тебя нет ничего. Муж твои счета закрыл, Серов сказал, ты банкрот. И невменяемая.
— Серов врет. Муж врет. Я владелица холдинга. У меня есть резервные счета, о которых муж не знает. Доступ только у моего начальника безопасности.
— И как ты их достанешь? Голубиной почтой?
— Твой телефон. Один звонок. Я называю код. Деньги приходят тебе на карту. Мгновенно.
— Врешь.
— А ты проверь. Что ты теряешь? Если я вру — вколешь мне двойную дозу, и я овощ. Никто не узнает. А если не вру… Ты закроешь свой кредит за айфон и купишь маме лекарства. Я видела рецепты у тебя в кармане.
Варя закусила губу. Алчность боролась со страхом.
— Пять минут, — выдохнула она, оглядываясь на дверь. — Если Серов узнает — убьет.
Она достала из кармана смартфон с треснутым экраном.
Елена взяла его дрожащими руками. Номер Виктора Петровича она помнила наизусть.
Гудки. Длинные, тягучие.
— Да? — бас Виктора звучал как музыка.
— Протокол «Зеро». Идентификация: Соколова Елена Викторовна. Код: «Север-Девять-Аметист».
На том конце повисла тишина ровно на секунду.
— Идентификация подтверждена, Елена Викторовна. Где вы? Кирилл заявил, что вы в Швейцарии на лечении.
— Я в аду, Виктор. Подмосковье, пансионат «Серебряный бор». Кирилл подделал документы о моей невменяемости. Он пытается продать компанию.
— Я понял. Выезжаю с группой захвата.
— Нет! — резко оборвала она. — Не приезжай. Пока нет.
— Почему?
— Мне нужно, чтобы Кирилл приехал сюда сам. Чтобы он думал, что победил. И мне нужен компромат на Серова. Этот врач здесь устроил концлагерь и склад контрафакта. Мне нужны доказательства, чтобы посадить их всех, а не просто попугать.
— Что мне делать?
— Сейчас переведи сто тысяч рублей на карту, привязанную к этому номеру телефона. Это оплата моему связному. Сделай это сейчас.
— Секунду… Ушло.
Телефон в руках Вари пискнул. Пришло смс от банка.
Медсестра выхватила трубку, уставилась на экран. Ее глаза расширились до размеров блюдец.
— Пришли… — прошептала она. — Реально пришли… Сто кусков…
— Это только аванс, Варя. — Елена перехватила ее руку. Хватка у нее была железная. — Теперь ты работаешь на меня. Ты хочешь выбраться из этого болота?
Варя судорожно кивнула.
— Мне нужно, чтобы ты сфотографировала все, что есть в подвале. И документы в сейфе Серова. Код от сейфа — день рождения его любовницы, 1205. Я слышала, как он болтал по телефону.
— А потом?
— А потом отправь все это Виктору. И жди.
Елена снова взяла трубку.
— Виктор, слушай приказ. Заблокируй все счета компании. Останови все сделки. Выруби серверы, если надо. Устрой им информационный блэкаут. Кирилл должен запаниковать. Он должен примчаться сюда, чтобы вытрясти из меня новую подпись.
— Принято. Блокирую реестр акционеров. Ни одна мышь не проскочит.
Елена вернула телефон ошарашенной Варе.
— Иди. И веди себя естественно.
Утро началось не с пения птиц, а с визга тормозов.
Елена сидела на кровати, закинув ногу на ногу, и листала книгу Петра Ильича. Это был томик Чехова. Очень уместно.
Дверь палаты распахнулась с грохотом, ударившись о стену.
На пороге стоял Кирилл.
От его лоска не осталось и следа. Галстук сбился набок, волосы растрепаны, лицо покрыто красными пятнами.
За его спиной маячил перепуганный Серов.
— Что ты натворила?! — заорал Кирилл, подлетая к ней.
Он схватил ее за плечи и встряхнул так, что зубы лязгнули.
— Здравствуй, любимый, — спокойно произнесла Елена. — Ты выглядишь напряженным. Чай с мелиссой закончился?
— Ты заблокировала счета! Сделка с инвесторами встала! Нотариус отказался заверять договор! Ты понимаешь, что ты наделала? Ты разорила нас!
— Не нас, Кирилл. Тебя. Я свои активы сохранила.
— Ах ты тварь… — прошипел он. — Думаешь, самая умная? Ты здесь, в моей власти! Серов! Тащи шприц! Галоперидол, аминазин, все что есть! Преврати ее в овощ! Прямо сейчас!
Серов замялся.
— Кирилл Евгеньевич, это опасно… Если будет передозировка…
— Мне плевать! Она выйдет отсюда только вперед ногами или с подписанными бумагами! Коли!
Кирилл замахнулся, чтобы ударить ее по лицу.
Елена не отшатнулась. Она смотрела ему прямо в глаза.
Дверь снова открылась.
— Не советую, — пророкотал густой бас.
В проеме, заполняя собой все пространство, стоял Виктор Петрович. В черном пальто, спокойный и неотвратимый, как айсберг.
За его спиной виднелись бойцы спецназа в масках и следователь с папкой.
— Гражданин Соколов? — спросил следователь. — Отойдите от потерпевшей.
Кирилл замер с поднятой рукой. Его лицо стало цвета старой бумаги.
— Витя… — пролепетал он. — Это ошибка… Она больна… Я лечил ее…
— Лечил? — Виктор шагнул в палату. — Варя передала нам фото вашего «лечения». И видео с камер наблюдения. И документы из сейфа доктора Серова.
Серов, поняв, что это конец, попытался юркнуть к выходу, но наткнулся на грудь бойца СОБРа.
— Гражданин Серов, вы задержаны, — монотонно зачитал следователь. — Незаконное лишение свободы, мошенничество в особо крупных размерах, организация оборота фальсифицированных лекарственных средств.
Елена встала.
Она подошла к мужу.
Теперь, когда за ее спиной стояла сила, он казался маленьким и жалким.
— Ты хотел денег, Кирилл? — спросила она тихо.
— Лена, прости… — он упал на колени, пытаясь схватить ее за руку. — Я запутался… Они меня заставили… У меня долги… Я все исправлю…
Она брезгливо отдернула руку.
— Ты не запутался. Ты просто решил, что я — ресурс. Кошелек на ножках, который можно выпотрошить и выкинуть.
Она повернулась к Виктору.
— Папку с документами у него забрали?
— Да, в машине, — Виктор протянул ей кожаную папку. Ту самую, с которой Кирилл приехал.
Елена достала липовую доверенность.
Она медленно, глядя в глаза стоящему на коленях мужу, разорвала ее на мелкие части. Бумага сопротивлялась, но Елена рвала ее с наслаждением.
— Уведите их, — сказала она. — Здесь дурно пахнет.
ЭПИЛОГ
Прошел год.
На месте угрюмого пансионата с решетками теперь был современный реабилитационный центр. Забор снесли, вместо него посадили живую изгородь из туй.
Елена Викторовна сидела в своем кабинете. Окно было открыто, и с улицы доносился запах скошенной травы и сосен, а не хлорки и беды.
Она подписала последний счет на поставку нового оборудования. МРТ-аппарат последнего поколения.
В дверь постучали.
— Войдите.
На пороге появилась Варя. Теперь это была не забитая медсестра в стоптанных тапках. Строгий деловой костюм, уверенный взгляд, в ушах блестят аккуратные бриллиантовые гвоздики — подарок Елены на Новый год. Теперь она управляющая этим центром.
— Елена Викторовна, там… к вам пришли. По поводу вакансии уборщика территории.
— У нас вроде штат укомплектован, — удивилась Елена.
— Он настаивал. Сказал, вы его знаете.
Елена почувствовала, как холодок пробежал по спине. Но это был не страх. Это было предвкушение.
— Зови.
В кабинет вошел мужчина.
Потрепанная куртка, серые брюки с пузырями на коленях, в руках — дешевая кепка. Он постарел лет на десять. Щетина с проседью, бегающий взгляд затравленного зверя.
Кирилл Соколов.
Человек, который когда-то ездил на подаренном ею джипе и считал себя хозяином жизни.
Следствие длилось долго, но благодаря адвокатам и связям, он получил условный срок и огромный штраф. Имущество конфисковали за долги.
— Здравствуй, Лена… Елена Викторовна, — он комкал кепку в грязных руках.
— Чего тебе, Кирилл?
— Работу ищу. Нигде не берут. Виктор Петрович… он постарался. Волчий билет везде. Даже грузчиком не берут, как узнают фамилию. Есть нечего, Лена.
— И ты пришел ко мне?
— Ты же… ты же добрая была. Раньше. Дай хоть какую работу. Я все умею. Я же руководил…
Елена встала и подошла к окну.
Внизу гуляли старики. Среди них она увидела Петра Ильича — он теперь работал главным аудитором центра, кошмарил поставщиков и был совершенно счастлив, найдя новую цель в жизни.
— Работу, говоришь? — Елена обернулась. — Знаешь, нам нужен человек в инфекционное отделение. Выносить утки и мыть полы после тяжелых больных. И еще — тестировать новые подгузники для взрослых на эргономичность. Ставка минимальная. Проживание в общежитии за твой счет.
Лицо Кирилла перекосило.
— Ты… ты смеешься? Я — утки выносить?!
— Это единственная вакансия, на которую ты подходишь по своим моральным качествам. Ты ведь хотел отправить меня туда, где люди ходят под себя? Вот теперь у тебя есть шанс изучить этот процесс изнутри.
— Стерва! — выплюнул он. — Какая же ты ледяная стерва!
— Я просто прагматична. Как ты меня и учил.
Она нажала кнопку селектора.
— Охрана, выведите постороннего. И проследите, чтобы он больше не приближался к территории.
В кабинет вошли два крепких парня.
Кирилла подхватили под руки и поволокли к выходу. Он брыкался и сыпал проклятиями, но его голос тонул в деловом шуме клиники.
Елена проводила его взглядом.
Она больше ничего не чувствовала. Ни боли, ни обиды. Он стал для нее просто пылью. Прошлым, которое нужно было пережить, чтобы стать сильнее.
Варя заглянула в кабинет с виноватым видом.
— Извините, Елена Викторовна. Я думала, вам будет приятно… ну, увидеть.
— Все правильно, Варя, — Елена улыбнулась, и улыбка эта была искренней. — Принеси мне кофе. И список поставщиков. Нам нужно расширяться. Я видела в городе еще один такой пансионат… Кажется, там тоже есть кого спасать.
Она взяла ручку.
Жизнь продолжалась. И теперь она пахла не страхом, а свежим кофе и победой.
