— Я больше так не могу, Аня, — Сергей швырнул ключи на стол, рассыпав муку по столешнице.
Замерла с тестом в руках. Дети притихли в соседней комнате. Они всегда чувствуют приближение бури лучше метеорологов. Пытаюсь дышать ровно, не показывать страха. Пока получается.
— Что случилось? — мой голос предательски дрогнул, хотя старалась говорить спокойно.
Сергей смотрел мимо меня, будто я — прозрачная. Знакомый взгляд последних месяцев. Когда перестаёшь быть человеком, а становишься препятствием, раздражающим фактором.
— Всё случилось! Эта работа, этот дом, эти вечные долги! А ты только и делаешь, что возишься со своим тестом!
Медленно положила скалку. Обтёрла руки о фартук, весь в пятнах от ягодного варенья. Странно, но в такие моменты замечаешь детали особенно остро.
Каждая крупинка сахара на столе, каждый завиток на обоях, каждая морщинка на его лбу — всё вдруг становится кристально чётким.
Сергей налил воду, выпил залпом. Его руки, пропахшие смолой после пилорамы, оставили тёмный след на стакане. Мелькнула нелепая мысль — завтра придётся оттирать.
— У меня другая, Аня, — вдруг сказал он, глядя в окно. — В соседнем посёлке. Её зовут Марина.
Воздух стал вязким, как густое тесто. Странное сравнение, но именно так я это почувствовала — будто каждый вдох даётся с сопротивлением. В груди холодно и пусто.
— Мы встречаемся уже полгода. Она молодая. Без детей. Без кредитов.
Каждое слово — как удар. Вот что со мной не так. Старая. С детьми. С кредитом. И даже не спрашивает, люблю ли я его ещё. А я уже не знаю. Привычка держаться вместе затмила всё остальное.
— Я ухожу к ней. Завтра. Уже собрал вещи.
Он кивнул в сторону прихожей, где только сейчас заметила огромную спортивную сумку.
Как я могла не увидеть её раньше? Так же, как не видела других признаков — задержек допоздна, спрятанного телефона, безразличия к детям.
— А дети? А дом? Кредит на мне, но платили мы вместе…
— Дети справятся. Ты справишься, — он пожал плечами. — Всегда со всем справлялась.
В дверном проёме кухни появилась Даша, тонкая и бледная в своей растянутой футболке. За её спиной прятался Саша. Глаза у обоих широко раскрыты, в них — понимание, которого не должно быть у детей.
Они всё слышали. Разговор был короткий, рваный. Сергей даже не пытался сгладить углы для детей. Правда выходила скомканной, некрасивой, как грязный снег в марте.
Потом он ушёл. Просто вышел из дома, не обняв детей, не извинившись. Хлопнула дверь, шаги по гравию. И всё.
Мы остались вчетвером в доме с непосильным кредитом. Тимка спрашивал, злится ли всё ещё папа. Мила, немного старше его, сразу поняла суть — нас бросили.
Этой ночью я не спала. Лежала, глядя в потолок, и внутри была абсолютная пустота. Ни злости, ни боли.
Только вопрос: как? Как я прокормлю четверых? Как выплачу кредит за дом, оформленный на меня ещё до брака? «Так выгоднее», — говорил Сергей. Деньги он присылать будет, но этого недостаточно.
Прошло два месяца. Сергей так и не вернулся. Позвонил через неделю с незнакомого номера, сказал, что вещи остальные не заберёт, а алименты сможет платить только минимальные — с официальной зарплаты на пилораме. Копейки.
Соседи советовали уехать к родителям, продать дом, закрыть долг. Но в мамину однушку с четырьмя детьми? Мама и так еле концы с концами сводит на свою пенсию.
Работу менять? С курсами бухгалтерии пятнадцатилетней давности? Только памперсы научилась считать да кашу варить на пятерых.
Банк прислал первое уведомление о просрочке. Ночами я лежала, глядя в потолок, и считала, считала, считала… Зарплата.
Минус еда. Минус коммуналка. Минус школьные обеды. Минус лекарства. Минус кредит. Получалось всегда минус.
Утром Даша сказала, что Тимка болеет. Грипп некстати. Кончились деньги на лекарства. На карте осталось восемьсот рублей, а до аванса — неделя.
А потом классная руководительница Милы спросила, кормлю ли я дочь завтраком. У ребёнка кружится голова на уроках.
Мила не капризничала. Она просто делила свой завтрак с братом, а я не замечала. Мать года.
Вечером села с калькулятором. Цифры не сходились, сколько ни крути. Да что там — они разбегались в разные стороны, как тараканы от света.
Саша показал рисунок — наш дом с зелёной крышей. «Это будущий дом, когда у нас будет много денег», — сказал он. А я отвернулась, чтобы он не увидел слёз. Будущее. Какое у нас будущее?
И тут в дверь постучали. На пороге стояла Наталья Сергеевна, заведующая нашей сельской библиотекой.
— Анечка, у нас беда. Уволилась буфетчица. А через неделю комиссия из района… А ты знаешь, что у нас туристы проходят мимо постоянно, проходимость большая. Работы много.
Она просила временно помочь в библиотечном буфете. Испечь булочки с корицей, приготовить чай. Оплата скромная, но если посчитать… с такой работой долг можно закрыть будет. Держаться на плаву.
В первый день в библиотечном буфете я принесла всего двадцать булочек. Они закончились за час. На второй день испекла сорок. За два часа.
— Анна, это невероятно, — говорили мне. — Что ты туда кладёшь?
Душу, думала я. И много масла. И немного отчаяния — оно, как оказалось, хороший катализатор.
Через месяц у меня появились постоянные клиенты. Я пекла дома до рассвета, отвозила детей, открывала буфет. Спала по четыре-пять часов. Соседка говорила, что я себя угроблю.
А я смотрела на второе предупреждение из банка и думала — не угроблю. Выстою. Ради них.
В ноябре Тимка снова заболел. Я сидела у его кровати, клюя носом после смены, когда зазвонил телефон. Незнакомый мужской голос представился Виктором Андреевичем из администрации района. Он пробовал мои булочки в библиотеке.
— У нас открывается новое здание МФЦ. Нужен буфет. Условия лучше, чем в библиотеке. Площадь больше. Оборудование современное.
— Но я не смогу… У меня дети.
— Администрация поможет. Оформим вас как ИП, компенсируем часть расходов по программе поддержки малого бизнеса.
Он говорил спокойно, но я чувствовала за словами нечто большее — интерес, неподдельный. Будто он действительно хочет, чтобы я согласилась.
— Там поток людей больше. Выручка будет выше минимум втрое. Подумайте. Это ваш шанс.
Когда положила трубку, в дверях стояла Даша. Спросила, что случилось. Я рассказала о предложении.
— И ты откажешься? — в её голосе звучал вызов.
— Как я справлюсь? Вы, болезни, школа… Кредит ещё этот.
— А если не справишься здесь? С этими копейками? — её голос сорвался. — Мам, ты знаешь, что Милка свои карандаши продала Светке из параллельного? Чтобы мне на экскурсию дать?
Я застыла. Правда? Не хотела говорить. Они всё видят, всё понимают. Как я не сплю, как бьюсь из последних сил. Ради них.
Посмотрела на календарь, где вычёркивала дни до платежа по кредиту. Двенадцать дней.
— Если я соглашусь, ты справишься с братьями и сестрой? Когда я буду уезжать в райцентр?
— Конечно! И Валя поможет. Она обещала.
— Тогда завтра я позвоню этому Виктору Андреевичу. Попробуем.
Она крепко обняла меня:
— Мы прорвёмся, мама.
Я гладила её по волосам и думала: может, правда прорвёмся? Должен же быть свет в конце этого туннеля.
Три года пролетели как один день. Моё кафе «Анютины булочки» в здании МФЦ стало местной достопримечательностью. Я расширила меню, наняла помощниц, выкупила оборудование. Главное — закрыла треть кредита за дом.
Саша нарисовал наше кафе с очередью улыбающихся человечков. Над нами парил ангел — дедушка, как объяснил сын. Отца не стало за полгода до ухода Сергея. Не дожил, не узнал. Может, и правда помогает оттуда?
Работали без выходных. Дети приезжали после школы, помогали. Даша превратилась в настоящую помощницу — стройную, серьёзную девушку, которая вела домашнюю бухгалтерию лучше любого профессионала.
Саша оформлял меню. Мила училась в музыкальной школе, но после уроков мыла посуду. Тимка складывал салфетки — кривовато, но с таким старанием, что сердце щемило.
В обычный будний день в кафе вошла пара: женщина лет тридцати пяти в дорогом пальто и высокий седеющий мужчина.
— Добрый день, — я вежливо улыбнулась. — Чем могу помочь?
— Это она, — женщина повернулась к спутнику. — Та самая Анна, о которой я говорила.
Она представилась владелицей сети кафе «Городок» в областном центре. Крупнейшая сеть семейных кафе в области. А её спутник — инвестор.
— Мы проезжали мимо, и Елена настояла заехать, — мужчина внимательно осматривал зал. — Наслышаны о ваших булочках. Говорят, у вас тут фанаты даже есть.
— Преувеличивают, — я смущённо поправила фартук. — Просто люди любят домашнюю выпечку.
— Не скромничайте, — Елена присела за столик. — Мы полчаса не могли припарковаться из-за очереди к вам. В будний день!
Михаил Аркадьевич заказал кофе и по одной каждого вида выпечки. Елена попросила записать состав.
Потом предложили купить рецептуру и право использовать название «Анютины булочки». Сумма, от которой закружилась голова.
— Но зачем? У вас своя рецептура, свои пекари…
— Не такие, — покачал головой Михаил Аркадьевич. — Мы полгода ищем «свой вкус». У нас всё правильно, технологично, но… нет души. А у вас есть.
Сумма, которую они предлагали, покрыла бы весь мой кредит за дом. Сразу. С остатком. Но это мой единственный доход…
— Мы не предлагаем вам закрыться, — сказала Елена. — Наоборот. Мы хотим открыть вашу точку в областном центре. С вами во главе. Как франшизу.
— В городе? Но как же…
— Переезжайте, — пожал плечами Михаил Аркадьевич. — Мы поможем с жильём на первое время. Детей в хорошую школу устроим.
— У вас есть же дети? — Елена заинтересованно подалась вперёд.
— Четверо, — я невольно улыбнулась с гордостью. — Старшей пятнадцать, младшему восемь.
Они переглянулись.
— Идеально, — кивнула Елена. — Семейное кафе с настоящей семьёй. Это наш бренд.
Дома собрала детей на семейный совет. Даша загорелась идеей переезда — возможности, колледжи, университеты.
Мила встревожилась из-за музыкальной школы. Саша напомнил о художественных школах города. Только Тимка был озабочен судьбой дома.
— Нет, малыш. Дом останется нашим. Будем приезжать на выходные.
— И закроем кредит, — деловито добавила Даша. — Правильно, мам?
Я смотрела на своих детей — и видела не просто подростков, а маленьких взрослых. Они проходили через всё это со мной, день за днём. Не жаловались, помогали, берегли друг друга.
А теперь, кажется, судьба дарит нам шанс.
Сделка состоялась через месяц. Мы выплатили кредит, купили машину, собрали вещи.
В последний вечер в деревне в дверь постучали. На пороге стоял Сергей. Постаревший, потрёпанный жизнью.
— Привет, — он переминался с ноги на ногу. — Я слышал, вы уезжаете.
— Да, — я спокойно смотрела на человека, из-за которого чуть не потеряла всё. — В город. У меня там кафе открывается.
— Своё кафе? Надо же…
Тимка выглянул из комнаты, увидел отца. Они смотрели друг на друга как чужие. Впрочем, так и было.
Появились остальные дети. Молча встали у лестницы. Даша впереди, за ней — остальные. Сергей принёс деньги на новоселье — жалкий, тонкий конверт.
— Спасибо, — я взяла и, не глядя, передала Даше. — Детям на мороженое.
Он попросил разрешения зайти, но я отказала. Нам рано вставать, ещё собираться.
— Просто хотел сказать… я горжусь тобой, Аня. Ты смогла. Без меня.
— Благодаря тебе, — я впервые за разговор улыбнулась. — Если бы ты не ушёл, я бы никогда не узнала, на что способна.
Он вздрогнул, не ожидая такого ответа. Потом спросил, можно ли звонить детям. Конечно, ответила я. Он их отец.
Ещё потоптался на пороге, развернулся и пошёл к калитке. Ссутулившийся, постаревший.
Даша закрыла дверь и обняла меня:
— Я горжусь тобой, мама. Ты лучшая.
Мы стояли обнявшись посреди дома, который чуть не потеряли, но спасли. Нашей семьёй. Нашей силой. Нашей любовью.
Завтра начнётся новая жизнь. Мой подарок судьбы — не деньги, не кафе, не контракт.
Мой подарок судьбы — моя сила, которую я нашла внутри себя. Сила, которая спасла мою семью.
