— Где масло, Лена? — голос из коридора ворвался в кухню, будто лопнула тонкая плёнка тишины.
— В холодильнике, где всегда, Серёж.
— Нет его тут! Я чё, должен всё сам искать?! — затопал тапками.
— Посмотри на верхнюю полку… — попыталась спокойно, но уже знала: всё равно ворчит.
Лена тяжело выдохнула и протёрла руки о фартук. Масло стояло, как и всегда, аккуратно за банкой с аджикой. Но Сергею проще устроить допрос с пристрастием, чем чуть-чуть подвинуть банку.
Он вошёл в кухню в своём любимом махровом халате, который Лена терпеть не могла — серый, засаленный, с вытянутыми рукавами. Этот халат пережил трёх собак, четыре отпуска и, кажется, два ремонта.
— Нашла. — Он победно хмыкнул, — Ну и где это масло было?
— Там же. Просто ты…
— Опять ты! — он отрезал её фразу махом. — Лучше бы молчала. Я с работы прихожу — дома бардак, вон ребёнок с планшетом сидит, уроки не делает…
Лена сжала губы. Он снова её унижал, снова нападал. Но больше всего раздражало не это. А то, что на себя у него всегда находились и время, и деньги.
Вот хоть сегодня: притащил домой очередной гаджет — «мужской уход» за какие-то там десять тысяч. Электробритва с подогревом, автоочисткой, Wi-Fi. Зачем вообще он нужен в бритве!?
— Для себя, любимого, ничего не жалко, да? — прошептала она сквозь зубы.
Он не услышал. Да и не интересовало бы его.
Когда-то Лена думала, что за этим невзрачным бухгалтером из автосалона — золотое сердце. Спокойный, уравновешенный, не пьёт, не курит, не ругается матом.
А потом оказалось — не пьёт, потому что жалко денег. Не курит — потому что считает, что это слабость. Не орёт матом — потому что экономит даже эмоции.
Он всегда считал себя разумным. А Лену — неразумной транжирой. Если купила новые колготки:
— А старые чем не устраивали?
Если ребёнку — кроссовки:
— Что, те, что были — уже износились?
Если сама себе — шарфик:
— А кому ты собралась нравиться в свои-то годы?
Так и жили. Точнее — выживали. Лена с сыном — в режиме постоянного урезания, Сергей — в мире самоудовлетворения, где его желания — закон.
В тот день она попросила немного — всего лишь купить нормальный торт на день рождения сына.
— Что, самой испечь трудно? — удивился он, хрустя семечками перед телевизором.
— У меня завтра двойная смена, Серёж… Я не успею.
— Куплю в магазине. Там по акции «Наполеон» по сто девяносто девять.
Она знала этот «Наполеон». Он больше походил на картонку, политую глазурью — не шоколадом. Но спорить не стала.
Подарок для сына Лена купила заранее — накопила с обедов, где вместо еды пила чай. Как — будто до си пор в школе, откладывает с обедов.
— Игровую мышку? — Сергей посмотрел на коробку с презрением. — Вот раньше ребята лягушек в луже ловили, а сейчас — мышки им подавай.
Он даже не почесался спросить, сколько она отдала за этот подарок. Потому что знал: сам — не дал бы ни рубля.
Но вечером, в его сторис в мессенджере, Лена увидела фото:
«Наконец-то купил! Любовь с первого взгляда «
И фото: кожаный ремень за восемь тысяч.
— Неужели… Неужели у него чувства есть только к вещам? — подумала она с таким странным холодом внутри, словно сломалась какая-то последняя пружинка.
— Ты же понимаешь… — Лена аккуратно подвигала чашку чая, — нам надо накопить на лагерь. Илье важно сменить обстановку, отдохнуть, пообщаться.
— Какой ещё лагерь? — Серёжа отложил вилку, уставился на неё, как на сумасшедшую. — Да у меня премии не будет. Всё, Лена, времена не те.
— А ты вчера что говорил? Что тебе вернули НДФЛ за ипотеку, и там почти двадцать тысяч!
— А я их уже потратил.
Она ждала объяснения. Он допивал чай.
— На что?
— На нормальные мужские ботинки. У меня вон ступни уже в старых все натёртые.
— Ты три месяца назад покупал кожаные! Серёж, да ты издеваешься?
— Ты не мужик, тебе не понять. У женщины одна радость — тряпки. А у нас — обувь, машины, гаджеты. Это как охотничьи трофеи.
Лена встала. Медленно. Сдерживая дрожь.
— А сын — это что? Не трофей? Не забота?
Он хмыкнул:
— У него есть ты. Вот и заботься.
Когда Илья родился, Лена мечтала о простом — чтобы в доме было тепло, спокойно и чуть-чуть сладко по воскресеньям. Она варила компоты, гладила рубашки, верила, что с ребёнком всё изменится.
Но с рождением сына Серёжа стал не добрее, а… жаднее.
— Детское питание? А зачем так много баночек? Ты что, думаешь, мы миллионеры?
— Опять с коляской не справляешься? Вечно тебе всё помогай да носи. Я что, нянька?
Её материнство стало её проблемой. Он будто вычеркнул себя из семьи — остался как бы рядом, но не внутри.
Зато себе он не отказывал. Не потому что богат — нет. Потому что всё лучшее считал заслуженно своим. Он мог сутками выбирать себе электрощетку или зубную пасту с наночастицами, но для сына — вечно что-то «слишком дорого».
— Ты всё считаешь по-своему, Серёж. Только у тебя арифметика — из одного знака. Минус. — однажды Лена не выдержала.
— А у тебя — эмоции одни! Ты думаешь — сердцем, а я — мозгом! И ты, между прочим, не в магазине работаешь, а в школе, так что со своими «премиями» ко мне не подходи! — гаркнул он.
Но всё начало меняться не сразу. Потихоньку. Капля за каплей. Лена стала откладывать — мелкими, смешными суммами. Пятьсот рублей тут, триста — там. На отдельную карту. Назвала её в уме: «план Б».
Сергей не знал. Ему было неинтересно, что у неё внутри. Он больше следил за пробегом машины, чем за проблемами Ильи.
Пока однажды — не пришла беда. Илья сильно заболел. Боль в животе, скорая, испуганные глаза. Его увезли в больницу.
Лена бежала за носилками, обнимала куртку сына, сжимая в руке телефон. Серёжа опаздывал, как всегда. Потому что заехал… в химчистку за пальто.
Врач сказал: нужен срочный анализ, платный.
— Семь с половиной тысяч, в лабораторию частную, сейчас.
Лена достала карту. Ту самую, «план Б». Оплатила.
Серёжа ворвался через сорок минут.
— А что, уже заплатили?
— Да.
— Сколько?! Да вы что, с ума сошли? Это ж можно было в районной бесплатно, просто надо туда было ехать!
— Серёжа, у него подозрение на аппендицит! Ты правда думаешь, что время — это то, на чём можно экономить?
Он пожал плечами:
— Я бы нашёл выход. Просто надо уметь считать, Лена. Не разбрасываться.
Прошло два дня. Илья пошёл на поправку. Диагноз, к счастью, оказался нестрашным — воспаление кишечника, ничего срочного. Но Лена после больницы вернулась другой.
Она теперь смотрела на Сергея… как на чужого. Не на мужа, не на отца своего ребёнка, а как на человека, который годами сидел у неё на шее — не финансово, а морально.
Скупой. Жадный. Злой. Ровно настолько, чтобы всё себе, а им — выживать.
— Ты что, опять купил ягоды? — спросила она, глядя на пластиковую баночку с клубникой на кухонном столе.
— А что? — фыркнул он. — Я имею право!
— По восемьсот рублей за килограмм, Серёж. И ты взял их для себя?
— Я люблю клубнику. А вы…
— Мы…?
— Вы не так цените вкус, как я.
Лена молча пошла в комнату. Илья в это время грыз яблоко. Ему, видимо, уже привычно было, что «взрослый» берёт для себя самое лучшее. Он просто не знал, что может быть иначе.
— Лен, ты же понимаешь, это не изменится, — говорила по телефону её подруга Галя. — Ему не стыдно, не неловко, он считает, что всё правильно делает.
— А я что, неправа, что хочу нормальной жизни? Хочу не прятать деньги от мужа, как школьница?!
— Ты не неправа. Ты выживаешь рядом с человеком, у которого нет мы, есть только я. Это не партнёрство. Это односторонняя выгода.
Лена молчала.
— Ты хоть знаешь, сколько он зарабатывает? — спросила Галя.
— Нет. Он никогда не говорит. Только бурчит, что «всё уходит».
— Вот именно. А уходит-то куда?
Ответ пришёл сам. В пятницу вечером, когда Сергей вернулся с сияющими глазами и коробкой размером с маленький чемодан.
— Ты не поверишь! Нашёл с рук — практически новая! Умная кофемашина!
— Сколько? — спокойно спросила Лена.
— Да копейки, что ты начинаешь… Пятнадцать. Но я потом ещё детали докуплю, таблетки для чистки…
— Пятнадцать?!
В комнате наступила тишина, как перед грозой.
— А что ты на меня так смотришь? Я зарабатываю! Это мои деньги!
— Илье ты хоть один раз купил то, что он просил? На день рождения — ничего. На Новый год — носки. В лагерь — «не потянем». А кофемашина за пятнадцать — это, значит, святое?
Он пожал плечами:
— У меня нервы. Я не на шопинг трачусь, как ты.
— Ты не на семью тратишься, Серёж. А шопинг — это когда у женщины новая кофточка, а у меня вон всё пятнами. Потому что я экономлю. А ты — нет. Ты живёшь, как холостяк, просто в квартире с посторонними.
Он отвернулся. Было видно — ему неприятно. Не из-за слов. Из-за того, что его «умную покупку» не оценили.
На следующий день Лена вынесла к мусору старый пылесос, которому было почти восемь лет.
— Он не тянет уже. Всё — из него пыль обратно лезет. Надо новый.
— Не сейчас. Деньги кончились. Ты же понимаешь, я вложился в технику. Это — инвестиции в комфорт.
Лена стояла, держась за швабру.
— А ты понимаешь, Серёжа, что у нас с тобой разные понятия о комфорте? Для тебя — это кофе по утрам. Для меня — чтобы ребёнку не воняло пылью из ковра.
— Не драматизируй. Я всегда делаю, что могу. Просто не все умеют правильно считать.
— Нет, Серёж… Не все умеют правильно жить.
Лена ушла в ванную. Закрыла дверь. Села на край ванны, обхватив голову руками. Не плакала. Просто сидела. Серёжа в это время пил кофе — свой, свой, из новенькой машины, которая шумела, как трактор, но извергала капли с ароматом понтов.
Он не постучал, не спросил, что с ней. Потому что в голове у него было только одно: «Она опять драматизирует. Как всегда. Пройдёт.»
Но в этот раз не прошло.
Через неделю Лена написала заявление на летнюю подработку. Плюс к ставке — она начнёт вести кружок. Потом — оформила на себя накопительный счёт. И открыла новый почтовый ящик.
Параллельно — занялась документами. Ищет жильё, маленькое, скромное, но своё. Пусть хоть в соседнем районе, но с возможностью жить по-человечески.
Серёжа не замечал. Всё крутилось вокруг него: машина, дворники, доставка белковых батончиков, спецдиета, турецкие носки из бамбука.
Когда Лена сказала ему, что они с Ильёй временно переедут к её маме — он даже не возразил.
— Ну, раз тебе так надо. Только не думай, что ты у меня потом обратно въедешь.
Она молча кивнула. Потому что не собиралась обратно.
Прошло три месяца. Осень шла к концу, листья гнили во дворах, дождь моросил почти без перерыва. Лена с Ильёй жили в небольшой, но светлой однушке. Там был старенький диван, стол, занавески с подсолнухами и… чувство, что никто не следит, сколько стоит её крем для рук.
Однажды она увидела Сергея у магазина. Он был тот же — серый, с пакетом из «элитного» магазина, где цены — как в аптеке. Увидел её, остановился.
— Ну, как вы там? Тебе, наверное, тяжело без меня?
— Нет, Серёж. Впервые легко.
— А я думал… Ты не выдержишь.
— А я думала — ты изменишься.
Они смотрели друг на друга, как два человека, которые раньше жили под одной крышей, но никогда — одной жизнью.
Он ушёл, не попрощавшись. Она — пошла дальше, в магазин за хлебом и яблоками. У неё был список.
На первом месте: подарок для Ильи на Новый год — он сам захотел выбрать.
На втором: новые тёплые носки. Для себя.
