— Вы уходите. Сегодня. Все трое, — Марина скрестила руки на груди, голос не дрожал, а глаза — её обычно мягкие карие глаза — казались двумя кофейными льдинками.
— Доченька, что ты такое говоришь? — Валентина Петровна, её свекровь, прижала ладонь к груди. — Куда же мы пойдём? Мы ведь приехали всего на месяц, а прошло только две недели…
— Мне плевать, куда вы пойдёте. Отель, съёмная квартира, другой город — выбирайте, — Марина машинально поправила прядь волос, заправляя её за ухо, как делала всегда, когда нервничала. — В шесть вечера я вернусь с работы, и чтобы вас здесь не было. Ключи оставьте под ковриком.
Николай Иванович, грузный мужчина с усами, похожими на растрёпанную щётку, поднялся с дивана:
— Ты не имеешь права так с нами разговаривать! Ты забываешься, девочка. Это наш сын…
— Ваш сын, — перебила Марина, — изменяет мне со своей секретаршей уже полгода. И знаете что? Мне это надоело. Ваше присутствие здесь тоже. Эта квартира — моя. Подарена родителями. Вы — чужие люди на моей территории.
— Господи, что ты такое говорите — начала Валентина Петровна, но Марина перебила:
— Вы знали. Вы всё знали, и молчали. Более того, — её голос вдруг стал таким тихим, что свекровь инстинктивно подалась вперёд, чтобы расслышать, — вы его покрывали. «Сынок задерживается на работе». «У Андрюши очень ответственный проект». Угу, очень ответственный. Особенно в мотеле на выезде из города.
Вадим, младший брат мужа, до этого молча сидевший в кресле, вдруг хмыкнул. Марина метнула в него острый взгляд:
— А ты вообще молчи. Я видела переписку Андрея с тобой. «Бро, прикрой перед женой, скажи, что мы вместе зависали».
— Я не… это не… — Вадим покраснел, его рука неосознанно потянулась к шее, где нервно забился пульс.
— Закрыли тему. В шесть вечера вас здесь нет. Всем ясно?
Она развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Уже в лифте Марина выдохнула и прислонилась к стене. «Я сделала это. Я правда это сделала».
— Ты не думаешь, что поступаешь слишком радикально? — Лена размешивала сахар в кофе с таким усердием, будто пыталась просверлить дно чашки. — в смысле, я полностью на твоей стороне, это свинство со стороны Андрея, но выгнать его родителей…
— Не его родителей. Моих бывших свекров, — поправила Марина, отламывая кусочек круассана. — Бывших, Лен. Я подаю на развод.
— Погоди, — Лена чуть не поперхнулась кофе. — Ты серьёзно? Вот так сразу?
— А чего тянуть? Полгода измен, Лен. Полгода! А я как дура работала сверхурочно, думала, мы на отпуск копим, на будущее…
Лена неопределённо покачала головой:
— И что, эти… ну, доказательства… они надёжные? Точно он изменяет?
Марина отодвинула тарелку и вынула телефон:
— Фотографии из отеля хочешь посмотреть? Или скриншоты его переписок с братом? Или, может…
— Верю-верю, — Лена подняла руки. — Просто я всегда думала, что вы идеальная пара. Он такой положительный всегда, успешный…
— Положительный, — Марина невесело усмехнулась. — Знаешь, моя мама всегда говорила: «Мужчина должен быть положительным, как резус-фактор». Только оказалось, что мой резус-положительный муж — это положительный результат на тест на глупость.
Лена не удержалась и фыркнула.
— Ты что теперь будешь делать?
— Не знаю. Развод, очевидно. Потом… увидим.
Официантка принесла счёт. Лена потянулась за кошельком, но Марина остановила её:
— Я заплачу. У меня сегодня праздник. День независимости.
***
Когда Марина вернулась домой ровно в шесть, квартира встретила её непривычной тишиной. «Неужели они действительно ушли?» — мелькнула недоверчивая мысль. Но в гостиной, где должны были лежать чемоданы свекрови, было пусто. Кухня тоже была чиста от следов присутствия Николая Ивановича, который имел привычку разбрасывать повсюду крошки от своих вечных бутербродов.
Марина прошла в спальню и замерла. На кровати сидела Валентина Петровна, одна, с фотоальбомом в руках.
— Вы всё ещё здесь, — это был не вопрос, а констатация факта. — Я ясно сказала…
— Посмотри, — Валентина Петровна протянула ей альбом. — Это ведь твои родители? Какие красивые.
Марина автоматически взяла альбом. Со старой фотографии на неё смотрели мама и папа — молодые, улыбающиеся, в день их свадьбы.
— Откуда вы это взяли? — её голос охрип.
— В шкафу нашла, когда собирала вещи, — Валентина Петровна поднялась. — Прости, что без спроса посмотрела. Просто… когда-то у меня был такой же альбом. Только его потом Николаша случайно залил кофе, и многие фотографии испортились.
— Вы уходите или нет? — Марина прижала альбом к груди, как щит.
— Уходим, конечно, — кивнула свекровь. — Коля и Вадим уже в такси, вещи забрали. Я просто… — она сделала паузу, подбирая слова. — Хотела сказать, что ты права. Во всём права.
Марина моргнула:
— В каком смысле?
— Мы знали про Андрюшины похождения. И молчали. И даже… — Валентина Петровна тяжело вздохнула, — даже покрывали его, да. Ты права. Мы предали тебя.
Она подошла к окну, выглянула на улицу, будто искала там такси с мужем и сыном.
— Знаешь, Мариночка, когда я узнала, что Коля мне изменяет — а было это, страшно сказать, на третий год брака — я тоже хотела всё бросить и уйти. Но моя мама… — она помолчала. — Моя мама сказала, что женщина должна сохранять семью любой ценой. Что развод — это клеймо. Что я больше никогда не выйду замуж, если разведусь.
Марина молчала, глядя на поникшие плечи свекрови.
— И я осталась. И родила Андрея. А потом Вадика. И знаешь, что случилось с Колей? Он понял, что ему всё сходит с рук. Что я никуда не денусь. Что прощу всё, — Валентина Петровна повернулась, её глаза блестели от слёз. — Твоя мама не говорила тебе про клеймо развода?
Марина вспомнила, как мама однажды поймала отца за просмотром чужих фотографий в соцсетях. Интимных фотографий. Был скандал. Мама выбросила его вещи с балкона. А потом они помирились.
— Нет, — соврала Марина. — Моя мама не говорила мне такого. Она считала, что уважение к себе важнее, чем сохранение брака любой ценой.
«Что я несу? — подумала она. — Мама всегда говорила обратное. «Терпи, дочка, все мужики одинаковые». «Закрой глаза на мелочи». «У соседки вон муж вообще пьёт, а она не жалуется»».
— Твоя мама была мудрой женщиной, — кивнула Валентина Петровна. — Знаешь, мой Коля так и не перестал изменять. Просто стал осторожнее. А я… — она безвольно развела руками, — я превратилась в тень. В слугу. В половичок, о который вытирают ноги.
Марина почувствовала, как внутри у неё что-то дрогнуло.
— Почему вы мне это рассказываете? — спросила она.
— Потому что я не хочу, чтобы ты стала мной, — просто ответила свекровь. — Не хочу, чтобы ты через тридцать лет сидела на кухне и думала: «А что, если бы тогда у меня хватило смелости уйти?»
В дверном проёме появился усталый Николай Иванович:
— Валя, такси внизу ждёт. Ты идёшь?
Валентина Петровна отошла от окна:
— Иду, Коля, иду.
Она остановилась рядом с Мариной:
— Прости нас. И… спасибо тебе.
— За что? — удивилась Марина.
— За то, что открыла мне глаза.
Когда они ушли, Марина долго стояла посреди комнаты с фотоальбомом в руках, затем медленно опустилась на кровать. Она пролистала несколько страниц, остановившись на фото, где они с родителями на пикнике. Мама улыбается, папа держит шампуры с шашлыком, а маленькая Маринка показывает язык.
Она помнила тот день. Помнила, как папа скрылся в лесу на час, а вернулся, от него пахло алкоголем. И как мама делала вид, что не замечает.
Телефон завибрировал. Андрей. Наверняка родители уже сообщили ему новости.
— Что происходит? — без приветствия начал он. — Ты с ума сошла? Выгнать моих родителей?
— Не только твоих родителей, — спокойно ответила Марина. — Тебя тоже, Андрей. Я подаю на развод.
— Из-за чего, позволь узнать? — его голос звучал возмущённо, но Марина слышала в нём нотки страха.
— Из-за твоих измен, — она перевернула страницу альбома. Вот они с родителями на море. Мама в широкополой шляпе. Папа успел обгореть в первый же день.
— Каких ещё измен? Ты с дуба рухнула? Кто тебе такое наговорил?
— Твоя секретарша, Кристина, кажется? — Марина перевернула ещё одну страницу. — Она была очень удивлена, когда я позвонила ей с твоего телефона. Особенно когда я зачитала ей вашу милую переписку. Про «нашу особенную среду» и «никто не узнает, малышка».
В трубке повисла тишина.
— Это… это не то, что ты думаешь, — наконец выдавил Андрей.
— А что я думаю, Андрей? — Марина закрыла альбом. — Думаю, ты предал меня. Предал наши отношения. Решил, что можешь использовать меня, как запасной аэродром.
— Перестань драматизировать! — его голос стал жёстче. — Подумаешь, пару раз… Это ничего не значит!
— Для тебя — может быть. Для меня значит всё, — она встала и подошла к окну. — Ты, кстати, не знаешь, у твоей мамы были проблемы с твоим отцом из-за измен?
— При чём здесь это? — растерялся Андрей.
— Просто интересно, это у вас семейное? Гены подлости передаются из поколения в поколение?
— Слушай, я приеду, и мы всё обсудим. Ты сейчас на эмоциях, я понимаю…
— Не приезжай, — отрезала Марина. — На выходных я буду у Ленки. Можешь забрать свои вещи. Всё, что не заберёшь, отправится в мусор.
— Да что с тобой такое! — заорал Андрей. — Ты ведёшь себя как психопатка! Давай просто…
Марина отключила звонок и швырнула телефон на кровать. Выдохнула. Потом подошла к шкафу и достала оттуда большую спортивную сумку. Начала методично складывать в неё одежду мужа.
Домофон затрезвонил так неожиданно, что она вздрогнула. «Неужели Андрей уже приехал?» — мелькнула тревожная мысль. Но когда она подняла трубку, то услышала голос Валентины Петровны:
— Мариночка, это я. Можно подняться?
Марина помедлила, затем нажала кнопку.
Валентина Петровна стояла на пороге с небольшой сумкой:
— Извини, что беспокою. Я кое-что забыла.
Марина молча посторонилась, пропуская её. Свекровь прошла в гостиную, огляделась, а затем достала из сумки небольшую шкатулку:
— Вот. Это тебе.
— Что это? — Марина не спешила брать подарок.
— Открой.
Внутри лежало старинное кольцо с голубым камнем.
— Это аквамарин, — пояснила Валентина Петровна. — Мне его подарила моя бабушка. Она говорила, что этот камень даёт силу быть собой. Не растворяться в других.
— Я не могу это принять, — Марина покачала головой.
— Можешь, — твёрдо сказала свекровь. — Я хочу, чтобы оно было у тебя. Мне оно… не помогло. Может, тебе поможет.
Она повернулась, чтобы уйти, но Марина удержала её за руку:
— Валентина Петровна, зачем вы это всё делаете? Пытаетесь меня разжалобить? Уговорить простить Андрея?
Свекровь грустно улыбнулась:
— Нет, Мариночка. Наоборот. Мне кажется, ты единственная, кто может помочь мне найти смелость.
— Смелость для чего?
— Для того, чтобы уйти от Коли, — она произнесла это так тихо, что Марина едва расслышала. — Тридцать пять лет брака… и знаешь, что я чувствую? Пустоту. Полную пустоту.
Они стояли в тишине, глядя друг на друга. Потом Валентина Петровна неожиданно обняла Марину:
— Спасибо тебе. Я позвоню на днях, хорошо?
И ушла, оставив Марину с кольцом в руке.
***
Через неделю Марина сидела в квартире Лены, просматривая резюме дизайнеров для редизайна квартиры.
— Как думаешь, этот нормальный? — она показала подруге фото проекта.
— Неплохо, но дорого, — Лена листала сайт. — Слушай, а что с твоими бывшими свекрами? Они вернулись домой?
Марина покачала головой:
— Не совсем. Валентина Петровна сняла квартиру. Одна.
— В смысле? А её муж?
— Вернулся к себе. Один, — Марина улыбнулась. — Она подала на развод. Представляешь? После тридцати пяти лет брака.
— Ого! — Лена присвистнула. — И как Андрей это воспринял?
— Плохо, — Марина пожала плечами. — Обвиняет меня. Говорит, что я настроила против него собственную мать.
Лена недоверчиво покачала головой:
— И что теперь? Она так и будет жить одна?
— Не знаю. Мы иногда встречаемся. Ходим в кафе, в кино. На днях пойдём смотреть выставку Кандинского. Она никогда не была в музеях, представляешь?
— А твой развод… движется?
— Да, — Марина отложила планшет. — Андрей сначала упирался, теперь согласен на всё, лишь бы побыстрее закончить. Заявляет, что «такая истеричка» ему не нужна.
— А на твою квартиру он не претендует?
— Не может, — Марина вертела на пальце колечко с аквамарином. — Я же говорила, это дарственная от родителей. До брака. Всё чисто.
— И что дальше? После развода?
Марина задумалась:
— Не знаю. Может, путешествие. Всегда хотела съездить в горы.
Она не стала рассказывать про странный разговор с Валентиной Петровной вчера. О том, как та вдруг предложила вместе арендовать домик на море. «Я всю жизнь мечтала просто посидеть на берегу на закате. Одна, понимаешь? Без Коли, без детей. Просто я и море».
Телефон Марины звякнул уведомлением — сообщение от свекрови: «Купила билеты в Сочи на июль. Две штуки».
Марина улыбнулась и набрала ответ: «Я не говорила, что поеду».
Свекровь тут же ответила: «А если я попрошу? По-матерински?»
Марина задумалась. Прежняя она согласилась бы сразу — из чувства долга, из желания быть удобной. А что сделает новая Марина? Что захочет она сама?
«Я подумаю», — написала она наконец.
Это было не «да». И не «нет». Это было право выбирать. Впервые за долгое время.
