Четверг выдался особенно жарким. Кондиционер в маленькой мастерской едва справлялся, и Надя то и дело промокала лоб бумажной салфеткой. Она сидела, склонившись над роскошным свадебным платьем, и осторожно распарывала шов на белоснежном шёлке. Солнце клонилось к закату, его косые лучи пробивались сквозь жалюзи, заставляя искриться бисерную вышивку.
— Ох, Мариночка, что же ты так похудела перед свадьбой, — приговаривала Надя, осторожно вынимая очередную стежку. — Теперь целое платье перекраивать…
В дверь мастерской заглянула Света – молоденькая приёмщица с рыжими кудряшками и россыпью веснушек на курносом носу:
— Надежда Викторовна, вам звонят. По городскому.
— Светик, возьми, пожалуйста, номер. Перезвоню, как освобожусь. Тут каждый шов на счету.
— Это какая-то ваша тётя. Говорит – срочное.
Надя подняла голову от работы, близоруко щурясь поверх очков:
— Тётя? Странно… — она аккуратно положила недошитое платье на стол. — Ладно, сейчас подойду.
В коридоре было прохладнее – там кондиционер работал на полную мощность. Старенький телефонный аппарат стоял на стойке администратора. Надя сняла трубку:
— Алло?
— Наденька! Детка! — раздался взволнованный голос тёти Вали. — Насилу дозвонилась!
— Тётя Валя? Что-то случилось?
Валентина Петровна, младшая сестра Надиной мамы, жила в Новосибирске. Последний раз они виделись три года назад, когда тётя приезжала на юбилей своей сестры – Надиной мамы. Тогда ещё все было по-другому. Виктор был рядом, они принимали гостей вместе…
— Случилось, Наденька! — голос тёти прервал непрошеные воспоминания. — Мы к тебе завтра приезжаем!
— Как завтра? — Надя растерянно посмотрела на календарь над стойкой администратора. Пятница, тринадцатое. — А что такое срочное?
— Полиночка моя, внученька, в ваш медицинский колледж поступать хочет. На протезирование. Там конкурс огромный, нам бы успеть документы подать в числе первых. А ты же теперь одна живёшь…
«Одна живёшь» – от этих слов что-то кольнуло в груди. Всего полгода прошло с развода, а кажется – целая вечность. Двадцать лет они с Виктором прожили вместе, а разошлись как чужие. И из-за чего? Из-за её дурацкой гордости, из-за того, что он не поздравил её маму с семидесятилетием. Забыл. Не извинился.
— Наденька? Ты слушаешь? — встревоженный голос тёти вернул её к реальности.
— Да-да, конечно слушаю, — Надя присела на высокий администраторский стул. — А почему так внезапно? Могли бы заранее предупредить…
— Так места бюджетные на носу! — затараторила тётя Валя. — У моей Полиночки баллы замечательные – девяносто восемь по химии, девяносто два по биологии. Но конкурс огромный, надо успеть в первой волне подать. Сама знаешь, как это важно.
Надя знала. Когда-то она сама поступала в медицинский, но не прошла по конкурсу. Пошла учиться на швею – мама тогда сказала: «Это тоже почти как врач – тоже людям помогаешь, только не тело лечишь, а настроение поднимаешь».
— Наденька, ты не волнуйся, — продолжала тётя Валя. — Мы ненадолго, только документы подадим и обратно. Она у меня самостоятельная, если поступит – сама все организует с общежитием.
Надя покачала головой:
— Тётя Валя, какое общежитие? У меня трёхкомнатная квартира, места полно. Если Полина поступит – пусть живёт у меня, не чужие же люди.
— Да что тебя стеснять, еще молодая, еще женихаться надо, а ей в общежитии и веселее будет! — в голосе тёти послышались слёзы. — Я конечно переживаю… Знаешь, как сейчас с жильём сложно, особенно студентам. А у Полиночки моей характер непростой, скромная уж больно.
— Вся в маму, — улыбнулась Надя, вспоминая свою двоюродную сестру Татьяну. Та тоже была тихоней, но талантливой – институт с красным дипломом закончила.
— Да, точно, как Танюша, — вздохнула тётя. — Только вот без мамы растёт… — она осеклась. — Ну, ты приедешь на вокзал-то? Поезд в семь утра прибывает, пятый вагон.
Надя посмотрела на недошитое платье в мастерской. До свадьбы три дня, работы ещё часов на двенадцать минимум. Но не оставлять же родных на вокзале.
— Конечно, приеду. Записываю: завтра, семь утра, пятый вагон…
Закончив разговор, Надя вернулась к работе. Руки привычно двигались над тонкой тканью, а мысли были далеко. Вспомнилось, как познакомилась с Виктором – она тогда только начинала работать в ателье. Он пришёл рубашку подшить, такой серьёзный, в очках, с дипломатом. Работал инженером на заводе. Пока она подшивала рубашку, разговорились…
— Надежда Викторовна! — голос Светы вырвал её из воспоминаний. — К вам клиентка на примерку жакета.
День промелькнул незаметно.
Домой Надя вернулась около девяти вечера – платье было почти готово, оставались только отделка и финальная примерка. В пустой квартире было непривычно тихо. Раньше в это время Виктор обычно возился на кухне – он любил готовить, особенно по вечерам. Говорил, это помогает ему расслабиться после работы.
Надя прошла по комнатам, прикидывая, как разместить гостей. В большой комнате стоял удобный диван-кровать – там можно положить тётю Валю. В маленькой, бывшем кабинете Виктора, сейчас стояли коробки с его вещами и старенькая кровать. Можно застелить её свежим бельём для Полины.
Она достала из шкафа чистые простыни. От них пахло лавандой – Надя всегда клала в шкаф саше с травами, как учила мама. Расстилая постель, она вдруг подумала: может, это и к лучшему, что приезжают родные? В последнее время она слишком часто сидела одна, перебирая воспоминания…
Спать легла поздно – хотелось успеть всё приготовить к приезду гостей. Завела будильник на шесть утра. «Надо ещё не забыть им ключи сделать, — подумала Надя, засыпая. — Мало ли что…»
Телефон зазвонил в начале четвёртого утра. Спросонья не рассмотрела, что за номер высветился на экране. Надя не хотела брать трубку, но что-то заставило её ответить.
— Алло, — сонно произнесла Надя.
— Надя… — голос был странно глухой, но такой знакомый. — Ная, это я…
— Витя? — она резко села в постели. — Что случилось? Почему ты звонишь в такое время? Ты выпил что ли? Что с голосом?
— Мне… похо, — каждое слово давалось ему с трудом. — Голова… и ука евая…
Надя уже все поняла.
— Ты где? Дома? — Надя уже торопливо натягивала джинсы, путаясь в штанинах.
— Да… — его дыхание в трубке стало прерывистым. — Телефон… падает…
— Скорую вызвал?
Но в ответ в трубке что-то громко рухнуло.
— Я сейчас приеду! Ты только держись! — она лихорадочно искала в темноте свитер. — Не клади трубку, слышишь?
— Витенька, я уже еду!
Она схватила сумку, выбежала на лестничную площадку. В подъезде горел тусклый ночной свет. Пальцы дрожали, когда она набирала скорую, вызвала. Начала вызывать такси, но выбегая из квартиры телефон выскользнул из рук, с глухим стуком ударился об пол. Экран разлетелся паутиной трещин.
— Нет, нет, только не сейчас! — Надя попыталась включить телефон, но он не подавал признаков жизни.
Она бросилась к соседке – Анне Михайловне, с которой всегда были хорошие отношения. Долго звонила в дверь, пока за ней не послышалось шарканье.
— Кто там? — раздался встревоженный голос.
— Анна Михайловна, это я, Надя из пятнадцатой! Умоляю, откройте! Срочно нужно такси вызвать!
Дверь приоткрылась на цепочку. В щели показалось испуганное лицо соседки в накинутом наспех халате:
— Наденька? Что стряслось?
— Витьке плохо, срочно надо ехать! Можно от вас такси вызвать?
Через пять минут Надя уже сидела в машине. Водитель, молодой парень в спортивной куртке, гнал по пустым улицам:
— Не волнуйтесь, тётенька, домчим с ветерком.
Ночной город проносился за окном размытыми пятнами фонарей. Надя сжимала в руках связку ключей – после развода она не отдала ключи от квартиры Виктора. Он тогда не спрашивал, а она не предлагала. Может, оба в глубине души надеялись…
Подъезд встретил её знакомым скрипом двери. Четвёртый этаж, квартира справа. Руки тряслись так, что ключ никак не попадал в замочную скважину.
— Витя! — крикнула она, распахивая дверь.
Он лежал в коридоре, возле телефонного столика. Бледное лицо с закрытыми глазами, неестественно вывернутая рука. На секунду ей показалось… Нет, грудь поднимается – дышит.
Надя опустилась на колени рядом с Виктором, достала из сумки телефон – и только сейчас вспомнила, что он разбит. Метнулась в комнату, где стоял городской телефон. Набрала 103, трясущимися пальцами путаясь в кнопках.
— Скорая слушает, — раздался спокойный женский голос.
— Помогите! Я уже звонила. Мужу плохо… то есть бывшему мужу… он без сознания…
— Адрес назовите.
— Советская, 48, квартира 23. Четвёртый этаж, домофон не работает, я встречу!
— Возраст пациента? Хронические заболевания?
— Сорок шесть… нет, уже сорок семь. Давление иногда… — Надя осеклась. Она не знала, как он жил эти полгода, чем болел. — Приезжайте скорее, пожалуйста!
Вернулась к Виктору, села рядом, взяла за руку. Такая знакомая рука – широкая ладонь, шрамик на указательном пальце, след от ожога. Он получил его, когда чинил ей фен три года назад. Она тогда ахала, суетилась, прикладывала мазь…
— Витя, миленький, потерпи, — шептала она, вглядываясь в его бледное лицо. — Сейчас помощь приедет.
В его квартире всё оставалось по-прежнему – те же обои с бежевым рисунком, которые они вместе выбирали, те же фотографии на стенах. Только пыль на полках и лёгкий беспорядок выдавали отсутствие женской руки. На журнальном столике – чашка с недопитым чаем и раскрытая книга. Как будто он просто прилёг отдохнуть…
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Два молодых фельдшера быстро поднялись по лестнице с волокушами:
Они склонились над Виктором, быстро и чётко выполняя какие-то манипуляции. Один из них задавал вопросы:
— Когда началось? Что предшествовало? Аллергия на лекарства есть?
Надя отвечала, удивляясь, как много она помнит. Группа крови, непереносимость пенициллина, операция на аппендицит в детстве… Двадцать лет совместной жизни въелись в память.
— Поедем в первую городскую, — сказал старший фельдшер, убирая фонарик, которым светил Виктору в глаза. — С вами кто-нибудь может побыть?
— Я поеду, — Надя решительно взяла сумку.
— Вы кем ему приходитесь?
— Женой… бывшей, — она запнулась. — Мы полгода назад развелись.
Фельдшер кивнул, не выказав никакого удивления:
— Документы – паспорт, полис, снилс.
Надя прошла в спальню. Здесь все дышало прошлым – их общим прошлым. Та же кровать с резной спинкой, те же шторы, которые она сама шила… На тумбочке фотография – они вдвоём на море, счастливые, загорелые. Три года назад ездили в Сочи.
Документы лежали в ящике стола – Виктор всегда был педантичным, держал важные бумаги в одном месте. Надя машинально отметила, что паспорт новый – видимо, поменял после развода…
В приёмном покое больницы было светло и прохладно. Виктора сразу увезли на каталке, а Надю попросили подождать в коридоре. Она опустилась на жёсткий пластиковый стул, сжимая в руках его документы.
Мимо сновали медсестры в белых халатах, время от времени проезжали каталки. Где-то в глубине здания надрывно кто-то плакал. Надя смотрела на своё отражение в тёмном окне – растрёпанные волосы, испуганные глаза, наспех накинутая рубашка.
К ней подошла медсестра, совсем молоденькая девочка с аккуратным пучком светлых волос:
— Вы с тем пациентом, которого только привезли? Нужно заполнить карту.
Надя послушно отвечала на вопросы – фамилия, имя, отчество, дата рождения… Всё это она знала наизусть. Вот только в графе «ближайшие родственники» запнулась.
— Я… я бывшая жена.
— А из родных кто-нибудь есть? — участливо спросила медсестра.
— Сестра в Калуге… и всё, — Надя вдруг поняла, как одиноко жил Виктор эти полгода. Ни детей, ни родителей – только она была его семьёй все эти годы.
— Хорошо, я записала. Посидите пока тут, врач подойдёт.
Время тянулось бесконечно. Надя пыталась позвонить на работу с телефона на посту медсестры – надо предупредить, что не придёт. Трубку никто не брал – слишком рано. Хотела набрать тётин номер – и только сейчас с ужасом вспомнила про разбитый телефон и про то, что через несколько часов должна встречать родственников на вокзале.
В коридоре появился врач – высокий мужчина в зелёном костюме:
— Кто здесь с Виктором Николаевичем Савельевым?
— Я, — Надя вскочила со стула. — Как он?
— Пройдёмте, — врач жестом пригласил её следовать за ним.
Они остановились у окна. За стеклом занимался серый, промозглый рассвет.
— Состояние стабилизировали, — врач говорил негромко и очень чётко. — Но потребуется время на восстановление. Вы сможете ухаживать за ним после выписки?
— Да, конечно! — ответила Надя, не задумываясь. И только потом осознала, что это значит – снова быть рядом, помогать, заботиться…
— Хорошо. Сейчас он в реанимации, навещать пока нельзя. Оставьте свой номер телефона…
— Мой телефон разбился сегодня ночью, — Надя закусила губу. — Можно я городской оставлю? И ещё… мне нужно срочно позвонить родственникам, они приезжают сегодня утром. Можно воспользоваться вашим телефоном?
Врач кивнул в сторону поста:
— Спросите у медсестры, она разрешит.
Надя достала свой телефон, вытащила симкарту. На посту дежурила та же светловолосая девушка:
— Можно от вас позвонить? Очень срочно надо. Она объяснила ситуацию.
— Конечно, — медсестра протянула ей свой мобильный. — Только недолго, у меня смена заканчивается скоро.
Надя вставила свою симку, включила телефон. Экран ожил, но номер тёти Вали был записан в памяти разбитого телефона. Она в отчаянии посмотрела на часы – шесть утра. До прибытия поезда оставался час…
Тем временем поезд Новосибирск-Москва подъезжал к городу. Валентина Петровна сидела у окна, поглядывая на спящую внучку на верхней полке. Полина даже во сне прижимала к себе папку с документами – всю дорогу переживала, что забудет что-нибудь важное.
— Следующая станция конечная, — раздался голос проводницы. — Начинаем готовиться к выходу.
— Полиночка, просыпайся, — Валентина Петровна осторожно тронула внучку за плечо. — Подъезжаем уже.
Полина открыла глаза – карие, совсем как у мамы. Сонно посмотрела в окно:
— Который час, бабуль?
— Без двадцати семь. Надя должна встречать, она обещала.
Они начали собираться. Валентина Петровна достала из-под сиденья тяжёлую сумку с гостинцами – соленья, варенье, связанный своими руками свитер для Нади. Полина аккуратно складывала постельное белье.
— Как думаешь, тётя Надя не передумала? — тихо спросила она, защёлкивая кнопки на папке с документами. — Насчёт того, чтобы мы у нее остановились?
— Что ты, детка, — Валентина Петровна поправила внучке воротничок блузки. — Надя слов на ветер не бросает. Она хоть и строгая с виду, а сердце золотое. Я же помню, как она за твоей мамой в детстве ухаживала, когда та болела…
Полина кивнула. О маме она помнила мало – та ушла, когда девочке было четыре года. Воспитывала её бабушка, но всегда рядом были тётя Надя и дядя Витя. На все дни рождения присылали подарки, летом звали к себе… А потом случился этот развод.
Поезд медленно втягивался под стеклянные своды вокзала. На перроне толпились встречающие. Валентина Петровна вглядывалась в лица:
— Что-то Нади не видно…
— Может, опаздывает? — Полина помогла бабушке спуститься со ступенек вагона. — Пробки утром.
Они встали у вагона с вещами. Мимо спешили люди с сумками и чемоданами. Молодая мама пыталась успокоить плачущего малыша. Пожилая пара радостно обнимала внуков.
Прошло пятнадцать минут. Полина набрала номер тёти Нади – телефон был недоступен.
— Бабуль, может в квартиру поедем? — предложила она. — Адрес же есть.
— А вдруг её дома нет? — Валентина Петровна с тревогой посмотрела на часы. — До колледжа ещё добираться надо, документы заполнять…
К ним подошла проводница – молодая женщина с усталым, но добрым лицом:
— Вас не встретили? Может такси вызвать?
— Спасибо, милая, — Валентина Петровна достала из сумки бумажку с адресом. — Нам бы до улицы Советской добраться…
Такси остановилось у девятиэтажного дома на Советской.
Валентина Петровна расплатилась, поморщившись от суммы на счётчике. Полина уже вытаскивала сумки из багажника.
— Шестнадцатая квартира, — сверилась с записями Валентина Петровна. — Пятый этаж.
В подъезде их встретила консьержка – пожилая женщина в очках, разгадывающая кроссворд:
— Вы к кому?
— К Надежде Викторовне, шестнадцатая квартира, — Валентина Петровна поправила съехавшую лямку сумки. — Мы её родственники из Новосибирска.
Консьержка внимательно посмотрела на них поверх очков:
— А Надежда Викторовна дома не ночевала. Я в ночную смену была, видела, как она часа в четыре выбежала – встрёпанная такая, даже не причёсанная. С тех пор не возвращалась.
— Как не ночевала? — растерялась Валентина Петровна. — Она же нас встречать должна была… Вот так вот — мы в гости приехали, два дня в поезде тряслись, а никого дома нет.
— Может, что случилось? — консьержка отложила кроссворд. — Она же одна живёт, после развода-то. Хотя женщина хорошая, спокойная. Всегда поздоровается, расспросит как дела…
Полина присела на свою сумку:
— Что делать будем, бабуль? В колледж надо…
— А вы проходите, посидите тут в холле, — предложила консьержка. — Может, объявится скоро.
Тем временем в больнице Надя металась между отделениями. В реанимацию её не пускали, но врач обещал держать в курсе. Она присела на скамейку в коридоре, пытаясь собраться с мыслями.
«Так, Витя под присмотром врачей. Теперь надо что-то делать с телефоном – тётя с Полиной уже, наверное, приехали…» — она посмотрела на часы: начало девятого.
В коридоре появилась знакомая медсестра – та самая светловолосая девушка:
— Вы ещё здесь? У меня смена заканчивается, но если нужно позвонить – возьмите мой. Меня Аня зовут.
— Спасибо, Аня, — Надя чуть не расплакалась от неожиданной доброты. — Только номера родных в том разбитом телефоне остались…
— А адрес свой помните? Может они уже там?
Надя вскочила:
— Точно! У нас же консьержка есть, баба Зина! Она всегда на месте по утрам.
— Давайте я вас подвезу, — предложила Аня. — Мне по пути, а вы еле на ногах стоите.
Маленькая красная машинка петляла по утренним улицам. Надя смотрела в окно, пытаясь собраться с мыслями.
— Приехали, — Аня притормозила у подъезда. — Держитесь. И вот, возьмите мой номер – звоните, если что понадобится.
Надя поднялась на крыльцо. За стеклянной дверью виднелась будка консьержки, а возле неё…
— Наденька! — воскликнула Валентина Петровна, увидев племянницу через стеклянную дверь. — Наконец-то!
Надя торопливо открыла дверь. В холле пахло свежезаваренным чаем – баба Зина, видимо, действительно решила угостить гостей.
— Простите меня, ради бога, — Надя оглядела родных: уставшая тётя в помятом платье, притихшая Полина с папкой документов, рядом громоздятся сумки. — Такое случилось…
— Да уж объясни, — Валентина Петровна внимательно посмотрела на племянницу. — Что с тобой? На тебе лица нет.
— Витя в больнице, — голос Нади дрогнул. — Ночью позвонил – плохо ему стало. Я к нему побежала, телефон разбила… Он сейчас в реанимации.
— Господи! — Валентина Петровна перекрестилась. — А мы тут сидим, ворчим… Как он?
— Врачи говорят – стабильно. Но навещать пока нельзя.
Полина переводила встревоженный взгляд с бабушки на тётю:
— А как же колледж? Документы до двух часов только принимают…
Надя встрепенулась:
— Сейчас, милая, сейчас всё организуем. Баба Зина, можно от вас позвонить? В ателье предупредить надо.
Консьержка кивнула:
— Конечно, Надюша. А может, не пойдёшь сегодня? Видно же – всю ночь не спала.
— Нельзя не пойти, — Надя набирала рабочий номер. — У меня там свадебное платье недошитое, невеста на примерку придёт…
В трубке раздался знакомый голос Светы:
— Ателье «Силуэт», здравствуйте!
— Света, это Надежда Викторовна. Слушай, у меня тут такое… — Надя быстро обрисовала ситуацию. — Я приду к десяти, хорошо? Марине на примерку позвони, перенеси на одиннадцать.
— Конечно, Надежда Викторовна! Как Виктор Николаевич? Может, помощь какая нужна?
— Спасибо, Светочка. Пока неизвестно… Я побегу, мне ещё племянницу в колледж устроить надо.
Закончив разговор, Надя повернулась к родным:
— Так, сейчас поднимемся, вы умоетесь с дороги. Полиночка, собирай документы, поедем в колледж. А вы, тётя Валя, отдыхайте – вон какая дорога была…
— Какой отдых! — замахала руками Валентина Петровна. — Я с вами поеду. А потом к Вите в больницу сходим – может, чего передать надо…
Баба Зина, слушавшая разговор, покачала головой:
— Надюша, а ключи-то у тебя есть? А то ты утром так вылетела…
Надя похлопала по карманам джинсов:
— Есть, вот они. Пойдёмте, родные. Лифт, слава богу, работает…
В квартире Нади пахло свежестью – с вечера она оставила открытым окно в кухне. Полина несмело остановилась в прихожей, оглядываясь по сторонам. Валентина Петровна сразу заметила перемены:
— А у тебя занавески новые… И обои в коридоре другие.
— Да, — Надя торопливо доставала из шкафа полотенца. — После развода делала ремонт. Всё переклеила, перекрасила. Думала, так легче будет…
— И как, помогло? — тихо спросила тётя.
Надя только рукой махнула:
— Ванная там, проходите. А я пока чайник поставлю.
На кухне она машинально достала три чашки – синюю в горошек для себя, зелёную для тёти и… помедлила, держа в руках, любимую чашку Виктора. Сколько раз за эти полгода она порывалась её выбросить.
— Тётя Надя, — Полина появилась на пороге кухни, — а можно я переоденусь? А то в колледж в дорожном как-то…
— Конечно, солнышко. Там в маленькой комнате всё готово.
Валентина Петровна, уже умытая, с аккуратно причёсанными волосами, присела к столу:
— А ты сама-то поспала хоть немного?
— Какой там сон, — Надя налила чай. — В больнице всю ночь просидела. Знаешь, тётя Валя… — она запнулась. — Когда его увидела на полу, такого беспомощного… Вся обида куда-то делась. Сразу вспомнилось, как он за мной ухаживал, когда я грипп подхватила. Три дня с работы отпрашивался, бульоны варил…
— Эх, Наденька, — Валентина Петровна покачала головой. — Гордость твоя… Вся в маму. Она тоже такая была – чуть что не по ней, сразу в позу.
— Знаю, — Надя опустила голову. — Глупая была. Из-за одного маминого юбилея всю жизнь перечеркнула.
Из комнаты вышла Полина – в синем платье, с аккуратно собранными в хвост волосами. В руках папка с документами:
— Я готова.
— Я мигом переоденусь, — Надя поспешила в спальню.
Глядя в зеркало на своё осунувшееся лицо, она подумала, что нужно хоть немного привести себя в порядок – сначала колледж, потом ателье, а там, может, и в больницу пустят…
В прихожей Валентина Петровна уже выкладывала из сумки гостинцы:
— Это тебе, Наденька – варенье клубничное, сама варила. А это огурчики малосольные, как ты любишь. И свитер связала, зимой носить будешь…
В приёмной комиссии колледжа было многолюдно. Полина с замиранием сердца подала документы – результаты ЕГЭ по химии и биологии вызвали одобрительный кивок у седой женщины за столом. «Конкурс большой, — сказала она, — но с такими баллами есть все шансы.»
К полудню Надя была уже в ателье, склонившись над свадебным платьем. Пальцы привычно скользили по шёлку, но мысли были далеко – в больничной палате.
Вечером позвонила медсестра Аня:
— Виктора Николаевича перевели в обычную палату. Можете навестить завтра.
Прошла неделя. Полина поступила на бюджет. Виктор постепенно восстанавливался. А через месяц, когда тётя Валя уезжала домой, она сказала на прощание:
— Наденька, я ведь в твоём возрасте тоже с мужем разводилась. По глупости, по гордости. Только потом поняла – не с характером жить, а с человеком. Вернулась к нему. И ни разу не пожалела…
В декабре Надя с Виктором расписались снова. На свадьбе была только тётя Валя с Полиной да несколько близких друзей. А свадебное платье Надя сшила себе сама – простое, без лишних украшений. Только фату оставила ту же, с бабушкиными цветочками по краю.
Вечером, когда гости разошлись, Виктор обнял её:
— Знаешь, в ту ночь, когда мне стало плохо… Я подумал – не хочу без тебя. И когда увидел тебя на пороге – понял: ты тоже не можешь без меня.
— Надо же было такому случиться, чтобы мы это поняли, — улыбнулась Надя.
А на следующий день пришло сообщение от Полины: «Тётя Надя, у меня пятёрка по анатомии! И спасибо вам с дядей Витей за всё…»
