В тесной гостиной собрались человек двадцать — родственники, соседи по подъезду, коллеги бабушки по швейной фабрике. Все пришли проводить в последний путь Екатерину Ивановну, которая прожила в этих стенах сорок три года.
Алевтина сидела за накрытым столом и механически перебирала крошки хлеба на тарелке. Слова соболезнования звучали приглушенно, словно сквозь вату. Бабушка умерла три дня назад от инфаркта — внезапно, прямо на кухне, когда готовила себе гречневую кашу.
— Такая хорошая была женщина, — тихо говорила соседка тетя Зина. — Всегда поможет, никого не обидит.
— Да, Катя души в соседях не чаяла, — поддакнул дядя Володя из квартиры напротив. — Сколько раз консервы мои открывала, когда руки болели.
Муж Алевтины Роман сидел в дальнем углу комнаты, откинувшись на спинку стула. Весь его вид говорил о том, что скорбь — не про него. Роман изучал квартиру цепким взглядом, будто прикидывал, что где стоит и сколько может стоить. Время от времени кивал головой, словно что-то для себя решал.
— Алевтиночка, держись, родная, — обняла за плечи двоюродная сестра Валентина. — Знаю, как тебе тяжело. Ты ведь у бабушки любимая внучка была.
— Единственная, — поправил кто-то из дальних родственников.
Роман поднял брови и посмотрел на говорящих с усмешкой. До сих пор не все гости знали о существовании мужа Алевтины — Екатерина Ивановна старательно избегала разговоров о зяте. Причина была проста: бабушка Романа терпеть не могла. Считала негодяем и открыто об этом говорила.
— А где же документы на квартиру? — вдруг громко спросил Роман, обращаясь ко всем сразу.
В комнате повисла неловкая тишина. Гости переглянулись между собой.
— Роман, сейчас не время, — шепотом одернула мужа Алевтина.
— Почему не время? — поднялся со стула Роман. — Все равно рано или поздно придется разбираться с наследством. Лучше сразу все по полочкам разложить.
Дядя Володя покашлял и отложил вилку.
— Молодой человек, мы тут поминаем Екатерину Ивановну…
— Поминайте, поминайте, — махнул рукой Роман. — Я ничего против не имею. Просто хочу знать — кто теперь хозяин квартиры.
Валентина сжала кулаки под столом. Алевтина покраснела и отвела взгляд.
— Наследство — дело семейное, — осторожно проговорил племянник покойной Игорь. — Не при всех же обсуждать.
— При всех, при всех! — громче заговорил Роман. — Пусть все знают, что теперь тут новые хозяева будут!
Роман прошел к стене, где стояли швабра и ведро для уборки. Схватил швабру обеими руками и направился обратно к столу. Гости проследили за движениями мужчины настороженными взглядами.
— Вот что, Алевтина, — Роман сунул швабру прямо в руки жене. — Конура твоей бабки моя, теперь отмой этот запах старости!
Слова прозвучали так резко и грубо, что несколько женщин вздрогнули. Тетя Зина всплеснула руками. Валентина отодвинулась от стола, словно от удара.
Алевтина замерла с шваброй в руках. Глаза расширились, челюсть отвисла. Она смотрела на мужа так, будто видела перед собой совершенно незнакомого человека.
— Что ты сказал? — еле слышно прошептала Алевтина.
— Все правильно сказал! — не сбавляя тона продолжил Роман. — Всем понятно, что квартира теперь наша? Бабка сдохла, значит, мы тут хозяева. И порядок должен быть соответствующий!
Дядя Володя резко встал из-за стола.
— Ты что творишь, парень? На поминках такое говорить!
— А что не так? — развел руками Роман. — Жизнь продолжается! Не будем же мы вечно слезы лить. Алевтина, бери тряпки и мой квартиру как следует. Этот дух нафталина и лекарств выветривать надо.
Игорь поднялся следом за дядей Володей.
— Ты совсем берега попутал, — процедил сквозь зубы племянник. — Женщину только похоронили, а ты тут хозяином себя чувствуешь.
— Именно что хозяином! — гордо выпятил грудь Роман. — По закону жена наследует, а значит, и я наследую вместе с женой. Так что, извините, но теперь здесь мои правила.
Алевтина медленно поставила швабру к стене. Руки дрожали, но лицо оставалось спокойным. Все взгляды были прикованы к женщине — ждали реакции.
— Я выйду на минутку, — тихо сказала Алевтина и направилась к выходу из комнаты.
— Вот и правильно, — кивнул вслед жене Роман. — Иди готовь уборочный инвентарь. Работы много будет.
В коридоре Алевтина прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Дождь за окном усиливался, стекая по стеклу извилистыми дорожками. Женщина достала из кармана сложенный вчетверо лист бумаги — копию завещания, которую получила у нотариуса Анны Сергеевны еще две недели назад.
Бабушка составила завещание год назад, когда Роман в очередной раз нахамил Екатерине Ивановне и потребовал ключи от квартиры, чтобы приходить, когда захочет. Тогда пожилая женщина твердо решила — зятю в наследстве места нет. Все имущество переходило исключительно к Алевтине.
Завещание было составлено правильно, заверено как положено. Роман об этом не знал. Считал, что после смерти бабушки все автоматически перейдет к супругам по закону. Глубоко заблуждался.
Из гостиной доносились приглушенные голоса. Гости явно обсуждали происшедшее. Кто-то возмущенно говорил о неуважении к памяти покойной, кто-то жалел Алевтину.
— …совсем совести нет у человека…
— …бедная Алевтиночка, как ей с таким жить…
— …Катя в гробу переворачивается от такого зятя…
Алевтина сложила завещание обратно и убрала в карман. Пока говорить мужу правду не стоило. Нотариус Анна Сергеевна объяснила — вступление в наследство произойдет через шесть месяцев после смерти бабушки. До этого времени можно не торопиться с разоблачениями.
Вернувшись в гостиную, Алевтина села на свое место. Роман продолжал рассуждать о планах по ремонту и обновлению квартиры.
— Полы перестелем, — размахивал руками муж. — Эти паркетины скрипят, как телега. Кухню тоже полностью переделаем. А в спальне стены покрасим в светлые тона.
Валентина покачала головой.
— Роман, ты хоть подождал бы сорок дней. По человечески как-то.
— По человечески — это когда люди живут в нормальных условиях, — отмахнулся зять. — А не в музее старых вещей. Посмотрите сами — тут каждый угол пылью покрыт, мебель времен Брежнева стоит.
Тетя Зина всхлипнула.
— Катенька такая чистоплотная была. Каждый день пыль вытирала.
— Ну да, вытирала, — хмыкнул Роман. — Только толку-то. Запах старости не выветришь простой уборкой. Тут капитальные меры нужны.
Алевтина молчала и смотрела в тарелку. Внутри поднималась волна гнева, но показывать эмоции на поминках казалось неправильным. Бабушка учила всегда держать себя в руках при посторонних людях.
Постепенно гости стали расходиться. Прощались с Алевтиной, жали руку, говорили слова поддержки. Роману никто руки не подавал — мужчина сам понимал, что перегнул палку с заявлениями о правах на квартиру.
Когда за последним гостем закрылась дверь, в квартире воцарилась тишина. Роман потянулся и зевнул.
— Наконец-то остались одни, — проговорил муж. — Теперь можно спокойно поговорить о наших планах.
Алевтина собирала со стола тарелки и стаканы. Движения были медленными, задумчивыми.
— Какие еще планы? — не поднимая головы спросила жена.
— Как какие? — удивился Роман. — Квартира же теперь наша! Можем сюда переехать из своей однушки. Места больше, район приличный. Сдавать нашу малогабаритку будем, а здесь жить.
— Ты так уверен, что квартира наша? — Алевтина подняла взгляд на мужа.
— А чья же еще? — рассмеялся Роман. — Ты единственная наследница по закону. Значит, и я тоже наследник, раз мы в браке состоим.
Алевтина поставила стопку тарелок на кухонный стол и обернулась к мужу.
— Роман, а ты завещание видел?
— Какое завещание? — нахмурился муж. — При чем тут завещание? Есть же закон о наследстве. По закону ты наследуешь как ближайший родственник.
— Если нет завещания, — тихо добавила Алевтина.
Роман замер с полным стаканом в руке.
— То есть как — если нет завещания? Есть завещание?
Алевтина кивнула и достала из кармана сложенный лист.
— Есть. Бабушка оставила все мне. Только мне. В завещании прямо написано — муж наследницы никаких прав на имущество не имеет.
Лицо Романа побледнело, потом покраснело от злости.
— Покажи! — протянул руку к документу.
Алевтина отступила на шаг назад.
— Завещание у нотариуса. А это копия. Можешь посмотреть, только не рви.
Роман выхватил бумагу и быстро пробежал глазами текст. Чем дальше читал, тем мрачнее становилось выражение лица.
— Так… А когда это было составлено? — процедил сквозь зубы муж.
— Год назад. После того случая, когда ты требовал у бабушки ключи.
Роман швырнул завещание на стол.
— Старая ведьма! Даже умирая гадость сделать успела!
— Не смей так говорить о бабушке! — впервые повысила голос Алевтина.
— Буду говорить что хочу! — заорал в ответ Роман. — Понимаешь, что твоя драгоценная бабуля наделала? Лишила нас жилья! Мы могли бы здесь нормально жить, а теперь что? Ты одна владелица, а я кто? Никто!
Алевтина подобрала завещание со стола и аккуратно сложила обратно.
— Ты муж. Этого мало?
— Мало! — рявкнул Роман. — Муж без прав на жилье жены — это не муж, а приживала какая-то!
Женщина повернулась к окну. За стеклом темнело, дождь стихал.
— Значит, ты женился на мне только ради квартиры бабушки?
Роман не ответил сразу. Помолчал, потом тяжело вздохнул.
— Не только ради квартиры. Но рассчитывал, что когда-то будем жить лучше, чем в нашей клетушке однокомнатной.
— Понятно, — кивнула Алевтина. — Всё стало ясно.
Муж подошел ближе и положил руки на плечи жены.
— Слушай, а может, ты подаришь мне долю в квартире? Или продадим эту хрущевку, купим что-то побольше на двоих?
Алевтина высвободилась из объятий.
— Ничего продавать не буду. И дарить тоже. Бабушка не просто так завещание составляла.
— То есть как это не будешь? — опешил Роман. — Мы муж и жена! Все решения должны приниматься совместно!
— Не все, — спокойно ответила Алевтина. — Моя квартира — мои решения.
Роман отступил на шаг и внимательно посмотрел на жену. Впервые за пять лет брака Алевтина говорила с таким твердым тоном.
— Ладно, — примиряюще проговорил муж. — Не будем ссориться в такой день. Подумаешь дома спокойно. Я уверен, ты примешь правильное решение.
На следующий день после поминок Роман проснулся в приподнятом настроении. За завтраком начал рассуждать о грандиозных планах по обустройству бабушкиной квартиры.
— Знаешь, Алевтина, я всю ночь думал, — жевал бутерброд муж. — Можем сделать из этой хрущевки конфетку. Снесем стену между кухней и комнатой, получится студия. Сейчас такое в тренде.
Алевтина молчала и помешивала кофе в кружке. После вчерашнего откровения настроение было неважное.
— А еще, — продолжал фантазировать Роман, — установим натяжные потолки, положим ламинат. Потратимся, конечно, но зато потом сдавать будем за хорошие деньги.
— Сдавать? — наконец подала голос жена.
— Ну да! — оживился муж. — Наша однушка тесновата, но для съема подходит. А в бабушкиной квартире мы сами жить будем. Там просторнее, да и район приличный.
Алевтина поставила кружку на стол и посмотрела на мужа внимательно.
— Роман, ты вчера же читал завещание. Там черным по белому написано — квартира достается мне одной.
— Читал, читал, — отмахнулся Роман. — Но ведь мы супруги! По семейному кодексу все имущество, приобретенное в браке, считается совместным.
— Наследство не приобретается в браке. Наследство получается по завещанию, — терпеливо объяснила Алевтина.
Роман нахмурился и отложил недоеденный бутерброд.
— Слушай, ты что, серьезно думаешь оставить меня ни с чем? Мы пять лет женаты! Пять лет я терпел капризы твоей бабки, слушал ее нотации!
— Никто тебя не заставлял терпеть.
— Как это не заставлял? — возмутился муж. — А кто каждые выходные таскал нас к Екатерине Ивановне? Кто заставлял ремонтировать ей кран, менять лампочки, таскать продукты?
— Я просила помочь пожилому человеку. Это нормально для семьи.
— Для семьи нормально, когда все получают выгоду от своих усилий! — стукнул кулаком по столу Роман. — А что получил я? Грубость, недовольство и завещание, где меня вообще нет!
Алевтина встала из-за стола и начала убирать посуду. Разговор заходил в тупик.
— Роман, ты можешь сколько угодно возмущаться. Но завещание — это воля покойной. Я не имею права его нарушать.
— Воля покойной! — передразнил муж. — А как же воля живых? Неужели мертвая старуха важнее твоего мужа?
Тарелка в руках Алевтины дрогнула. Женщина развернулась к Роману.
— Больше никогда не смей так говорить про бабушку. Слышишь? Никогда!
В голосе Алевтины прозвучала такая стальная нота, что Роман невольно отшатнулся.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал муж. — Не сердись. Просто я расстроен. Надеялся, что мы наконец-то заживем по-человечески.
— По-человечески — это когда уважают память умерших, — холодно ответила жена.
Роман попытался обнять Алевтину, но та уклонилась.
— Алевтина, милая, ну подумай здравомысленно. Какой смысл тебе одной такая большая квартира? Ты же не собираешься разводиться со мной?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Алевтина замерла посреди кухни.
— О разводе речи не было, — осторожно проговорила женщина.
— Вот и отлично! Значит, будем жить вместе. А раз вместе, то и квартирой пользоваться будем совместно. Какая разница, на кого оформлены документы?
— Большая разница, — твердо сказала Алевтина. — И ты это прекрасно понимаешь.
Следующие несколько дней Роман то угрожал, то умолял, то пытался давить на жалость. Рассказывал, как мечтал о нормальном жилье, как устал ютиться в тесной однокомнате. Алевтина слушала молча и на уговоры не поддавалась.
Вечером четверга позвонила двоюродная сестра Валентина.
— Алевтинка, как дела? Как настроение после поминок?
— Нормально, тетя Валя. Потихоньку.
— А муж твой как? Успокоился после того концерта, что устроил?
Алевтина замялась с ответом. Валентина поняла молчание правильно.
— Понятно. Значит, не успокоился. Слушай, дорогая, я хочу тебе сказать — мы все видели, что происходило на поминках. И все на твоей стороне.
— Спасибо, тетя Валя.
— И еще. Екатерина Ивановна рассказывала мне про завещание. Говорила, что оформила все на тебя одну. Так и должно быть.
В трубке повисла пауза.
— Бабушка говорила про завещание? — удивилась Алевтина.
— Конечно говорила. После того случая с ключами. Сказала — пока живая, никого постороннего в хозяева не пущу. Цитирую дословно.
Алевтина улыбнулась впервые за несколько дней.
— Значит, знала, что я не подведу.
— Знала, конечно. Ты у нее любимая внучка была. Единственная родная душа.
После разговора с Валентиной настроение Алевтины заметно улучшилось. Поддержка родственников придавала уверенности.
К выходным Роман понял — жена не собирается уступать. Последняя попытка давления провалилась с треском.
— Ладно, — сказал муж в воскресенье вечером. — Живи в своей квартире одна. Посмотрим, как тебе понравится одиночество.
— А ты куда собираешься? — спокойно спросила Алевтина.
— К матери. Пока другое жилье не найду.
Алевтина кивнула и продолжала читать книгу.
— Ты хоть спроси, почему я ухожу! — не выдержал Роман.
— Зачем? Ты сам все объяснил. Квартира тебе нужна больше, чем жена.
Роман топнул ногой и вышел из комнаты хлопнув дверью.
К концу месяца стало окончательно ясно — семейная жизнь дает трещину. Роман появлялся дома все реже, а когда приходил, разговаривал исключительно о наследстве.
Алевтина между тем съездила к нотариусу Анне Сергеевне уточнить детали оформления документов.
— Скажите, а муж может каким-то образом оспорить завещание? — спросила женщина.
— Теоретически может, — ответила нотариус. — Но основания должны быть веские. Завещание составлено правильно, свидетели есть, психическое состояние завещательницы не вызывало сомнений.
— То есть шансов у мужа практически нет?
— Практически никаких, — подтвердила Анна Сергеевна. — Через полгода подавайте документы на вступление в наследство. Все пройдет гладко.
Домой Алевтина возвращалась с легким сердцем. Полгода — не такой большой срок. Можно потерпеть.
Но терпеть пришлось недолго. Через неделю Роман объявил окончательное решение.
— Подаю на развод, — сообщил муж во время ужина.
— Хорошо, — ответила Алевтина и продолжила есть макароны.
Роман ожидал слез, уговоров, попыток удержать. Такая спокойная реакция сбила с толку.
— То есть ты не против?
— Не против. Детей у нас нет, имущества совместного тоже. Через месяц будешь свободен.
— А квартира бабушкина?
— Останется моей. Как и было завещано.
Роман сжал кулаки, но сдержался. Понимал — последний шанс упущен.
Развод прошел быстро и без скандалов. В загсе Роман последний раз попытался разжалобить бывшую жену.
— Алевтина, подумай еще раз. Может, все-таки не будем разрушать семью?
— Семью разрушил не я, — спокойно ответила женщина. — Семью разрушили швабра и слова про конуру на поминках.
Роман покраснел и отвернулся.
Спустя полгода Алевтина получила документы на право собственности на бабушкину квартиру. Переехала туда в тот же день.
Вещи Романа, оставленные в старой однушке, пришлось забирать его матери. Сам бывший муж на глаза не показывался.
Соседи встретили Алевтину приветливо. Тетя Зина принесла домашние пирожки.
— Хорошо, что ты вернулась в родные стены, — сказала пожилая женщина. — Екатерина Ивановна была бы довольна.
Вечером Алевтина сидела на кухне и пила кофе из бабушкиной кружки. За окном шумел октябрьский ветер, но в квартире было тепло и уютно.
На столе лежала фотография — бабушка Екатерина Ивановна в молодости. Красивая, с умными глазами и доброй улыбкой.
— Спасибо тебе, бабуля, — тихо сказала Алевтина фотографии. — За все спасибо. И за урок тоже.
Урок оказался простым — уважение нельзя купить наследством, а любовь не измеряется квадратными метрами. Кто этого не понимает, недостоин ни того, ни другого.
Алевтина допила кофе и пошла готовиться ко сну. Завтра предстояло много дел — обустраивать новую жизнь в старых, но таких родных стенах.
