– А кто это у нас? Гостья в собственном доме?! – голос Ивана Петровича долетел из кухни, как только Ольга закрыла за собой входную дверь.
Она сделала вид, что не услышала. Сняла пальто, повесила его в шкаф и поставила пакет с продуктами на тумбу.
Пауза продлилась недолго.
– Ваня уже второй час уроки делает один, – продолжил Иван Петрович, не давая ей возможности передохнуть. – Ты вообще понимаешь, что у тебя ребёнок, семья? А ты где шлялась?
Ольга зашла в кухню. Иван Петрович сидел за столом. Её появление он встретил с явным вызовом.
– Задержалась на работе, – коротко ответила невестка. – Купила молоко и хлеб по дороге.
– На работе, значит? – он усмехнулся. – Это что ж за работа у тебя такая, что муж с ребёнком тебя дома не видят? А я, старик, тут за няньку должен сидеть?
Ольга сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться.
– Артём дома, – сказала она спокойно. – Ваня не один.
– Дома он! – Иван Петрович махнул рукой. – В телефоне сидит, как обычно. Тебя вообще дома ничего не волнует, да? Ты у нас модная, свободная!
В этот момент в дверях появился Артём.
– Па, перестань, – сказал он спокойно. – Оля работает, она не отдыхала.
– Работает она! – голос Ивана Петровича зазвенел от негодования. – А я, значит, тут так, в бирюльки играю всё? Без дома остался ради вас, между прочим!
Ольга усмехнулась, не выдержав.
– У вас есть дом, – ответила она. – Но он занят арендаторами, потому что вы вдруг решили его сдавать.
– Оля, – резко остановил жену Артём.
Иван Петрович смерил её тяжёлым взглядом и, махнув рукой, пошёл в свою комнату.
Когда он скрылся за дверью, Ольга повернулась к Артёму.
– Ты снова молчишь, – сказала она тихо. – Почему ты не можешь сказать ему, что нельзя так?
– Это временно, – устало ответил Артём, облокотившись на косяк. – Через месяц он уедет, Оля. Потерпи.
– Ты это уже два месяца говоришь, – бросила она, сдерживая слёзы.
Артём ничего не ответил. Он развернулся и ушёл в комнату.
Ольга осталась одна на кухне. Шум телевизора из комнаты Ивана Петровича звучал раздражающе громко. Она достала из пакета молоко, поставила его в холодильник и устало опустилась на табурет. Её терпение таяло с каждым днём.
Ольга протирала стол на кухне, украдкой поглядывая на часы. Едва семь утра, а день уже успел начаться с упрёков. Иван Петрович, сидя за столом, делал вид, что внимательно читает газету. Но его ворчание наполняло комнату.
– В доме бардак. Посуды гора – мыть некому, – проворчал он, не отрываясь от страницы. – В наше время жена в шесть утра вставала, чтобы мужу завтрак приготовить.
– Вам никто не мешает помыть посуду, если еë гора, – спокойно ответила Ольга, пытаясь сдержаться. Она уже давно поняла: отвечать резко – только хуже сделаешь.
– Помыть? Я, старик, ещё и посуду мыть должен? – Он отложил газету и посмотрел на неё так, словно она только что предложила ему проглотить таракана. – Ну ты молодёжь! Совсем стыда нет.
– Вы же сами говорите, что тут ненадолго, – ответила она. – Я просто не понимаю, зачем тогда устраивать из всего трагедию.
– Ненадолго! – его голос стал громче. – Уже третий месяц с вами живу! И что? Уюта нет, внимания нет. Ребёнка не воспитываешь, мужа не балуешь. Ты как мать и жена вообще чем занимаешься?
Ольга напряглась, но попыталась остаться спокойной.
– Ваня сам делает уроки. Если что-то нужно – он спрашивает, я помогаю.
– А я что говорю? – Иван Петрович сжал губы. – Ты хоть раз с ним рядом посиди, проверь. А то всё – он сам, он сам.
Она открыла рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент из комнаты вышел Артём. Его лицо выглядело сонным.
– Па, дай ей спокойно поесть, – проговорил он, наливая воду в чайник.
Иван Петрович фыркнул.
– Ты, Артём, молчал бы. Тоже из себя хозяина не строишь. Кто вам эту квартиру помог купить? Я, между прочим, ради вас свой дом сдаю!
– Сдаёшь, потому что хотел заработать, – устало ответил Артём, даже не поворачиваясь к отцу. – А вовсе и не ради нас.
– Не ради вас?! Да вы бы без меня тут совсем одичали бы да грязью заросли либо с голоду бы умерли.
И Иван Петрович махнул рукой и вышел из кухни, громко шаркая тапками.
Когда он ушёл, Ольга взглянула на Артёма.
– Почему ты ничего не скажешь? – спросила она тихо. – Он делает вид, что всё ради нас, а мы обязаны ему всю жизнь.
– Это ненадолго, Оля, – ответил Артём, вздохнув. – Он уедет, как только арендаторы съедут. Ещё чуть-чуть потерпеть.
– А ты вообще не думаешь, как я себя чувствую? – горько спросила она. – Я всё терплю. И ты терпишь. И он это видит.
Артём ничего не ответил, просто налил себе кофе и ушёл в комнату.
Ольга опустилась на стул и закрыла лицо руками. Каждый день повторялось одно и то же. Упрёки, недовольство, а она всё так же застряла между мужем и его отцом, с каждым днём чувствуя, как силы покидают её.
– Ты куда это нарядилась? – Иван Петрович выглядел так, словно услышал нечто совершенно возмутительное. Он отложил вилку. – Ты уходишь что ли?
Ольга надела пальто и быстро повязала пояс.
– У нас сегодня корпоратив, – объяснила она. – Через пару часов вернусь.
– Корпоратив! – Иван Петрович поднял руки, будто апеллировал к небесам. – Муж дома, ребёнок дома, а она – гулять! Вот это мать! Вот это жена!
– Па, хватит, – встал из-за стола Артём. В его голосе прозвучало больше усталости, чем решимости. – Оле надо отдохнуть.
– Отдохнуть? – свёкр повернулся к сыну. – А что, она на войне была? Или тяжести таскала? От чего ей отдыхать? От дома, где ей всё под нос подают?
Ольга стояла у двери, уже почти готовая уйти, но его слова заставили её развернуться.
– Дом, где всё под нос подают? – повторила она, глядя прямо на него. – Вы всерьёз так думаете?
Иван Петрович усмехнулся, облокотившись на стол.
– А я по-другому должен думать? Готовить тебе не надо, всё пельмени да макароны. Сын сам уроки делает. Муж на трёх работах, чтобы всё оплатить. Ты у нас королева, не жена.
– Хватит! – Голос Ольги дрогнул. – Вы не понимаете, что говорите. Я работаю. Я за всем слежу. И если я раз в сто лет хочу сходить куда-то, это не делает меня плохой женой или матерью.
– Плохой не делает, – кивнул он, чуть склонив голову. – Но и на женщину, которая дорожит семьей, ты не похожа.
Слова задели её сильнее, чем она ожидала.
– А вы знаете, как это – дорожить семьей? – спросила она, смотря прямо на него. – Если бы знали, не жили бы сейчас у нас.
В комнате повисла тишина. Иван Петрович нахмурился, его лицо налилось краской.
– Оля, – вмешался Артём, пытаясь разрядить обстановку. – Не надо.
– А чего не надо? – ответила она, всё ещё глядя на свёкра. – Вы мне каждый день рассказываете, какая я плохая. Может, хватит?
Иван Петрович ударил ладонью по столу, но его голос звучал тихо, почти шипением.
– Погулять захотелось, мадама?! Чего тебе ещё надо? Хоть бы раз подумала о семье!
Ольга молча развернулась, открыла дверь и вышла, захлопнув её за собой.
Она шла по улице быстрым шагом, чувствуя, как всё внутри кипит. Праздник был испорчен ещё до того, как начался. Она знала: когда вернётся, будет ещё хуже.
Поздно вечером, когда Ольга открыла дверь квартиры, в прихожей было темно. Только в кухне горел свет, и из комнаты доносился звук телевизора. Ольга поставила сумку, сбросила пальто и направилась к спальне, но голос Ивана Петровича заставил её остановиться.
– Ну что, нагулялась? Теперь хоть домой решила вернуться?
Она не ответила. Просто прошла в спальню, где её уже ждал Артём.
– Ты зачем это делаешь? – тихо спросила она, садясь на кровать.
– Что я делаю? – муж смотрел на неё, пытаясь понять.
– Ты позволяешь ему так себя вести, – сказала она. – Ты видишь, как он говорит со мной. И молчишь.
– Я не хочу ссориться с ним, – выдохнул Артём. – Он ведь мой отец.
Ольга молчала. Она смотрела в стену, чувствуя, как слова застревают в горле.
Она не знала, сколько ещё сможет терпеть это. Но внутри уже было ощущение, что предел близок.
Утро началось с тишины. Но эта тишина была обманчивой, тяжёлой, как грозовые тучи перед дождём. Ольга сидела за кухонным столом, уставившись в пустую чашку. Артём молча собирался на работу. В комнате свёкра громко бубнил телевизор, слышался голос диктора, зачитывающего новости.
– Я пока поживу у мамы, – тихо сказала Ольга, не поднимая глаз.
Её голос был ровным, но внутри бушевала буря. Решение уйти она приняла ночью, лёжа в темноте, сдерживая слёзы. Это было не импульсивно, но от этого не стало легче.
– Это ненадолго, – добавила она. – Мне просто нужно немного тишины.
Артём кивнул, но его лицо выражало растерянность. Он хотел что-то сказать, но, как всегда, выбрал молчание.
Когда он ушёл, Ольга начала собирать вещи. Чемодан наполнялся медленно, её руки дрожали. Иван Петрович заглянул в комнату, встал, прислонившись к косяку; на его лице было что-то среднее между удивлением и насмешкой.
– Это что? Ты серьёзно? – спросил он, глядя на чемодан.
– Серьёзно, – коротко ответила Ольга, не глядя на него.
– Ну надо же, – продолжил он, не двигаясь с места. – Ребёнка забираешь? Или его тоже бросишь?
Её терпение лопнуло.
– Никого я не бросаю! – резко ответила она, обернувшись к нему. – Но знаете что? Я устала. Устала от вашего вечного недовольства, упрёков, обвинений. Вы думаете, что всё знаете лучше всех, но ничего не видите!
Он хотел что-то сказать, но она не дала ему вставить ни слова.
– Вы не замечаете, что вы разрушаете всё вокруг. Я пытаюсь держать этот дом. А вы только ломаете.
Иван Петрович усмехнулся, глядя на неё.
– Держать дом? Да ты смеёшься. Уехала к маме – это ты так дом держишь?
Она вздохнула, схватила чемодан и направилась к двери.
– Сами держите, раз такие умные, – бросила она, уходя.
Прошло несколько недель.
Ольга жила у матери. Первое время это приносило облегчение – тишина, поддержка, возможность дышать. Но к тишине добавились осуждающие взгляды коллег, вопросы соседок и мамины укоры, что «семью нельзя бросать».
Артём, оставшись с отцом, постепенно начал понимать, каково это – быть объектом его критики. Иван Петрович переносил всё своё недовольство на сына: еда не так приготовлена, вещи не так лежат, ребёнок делает уроки не так.
Однажды вечером Артём позвонил Ольге.
– Оля, я понял, – сказал он, тяжело вздохнув. – Он не изменится. Всё это время я думал, что он прав, что мы должны ему что-то. Но нет.
– Теперь ты понял, – горько усмехнулась она.
– Вернись домой, – попросил он. – Мы что-нибудь придумаем. Я скажу ему, что он больше не может так себя вести.
– А ты уверен? – спросила она. – Уверен, что сможешь это сделать?
Он замолчал. Этот разговор давался очень тяжело.
– Нет, – ответил он, наконец. – Но я попробую.
Ольга молчала. Она знала, что не хочет возвращаться. Не могла снова жить в доме, где её каждый день обвиняли.
– Давай пока оставим всё как есть, – сказала она. – Мне нужно ещё подумать.
Иван Петрович продолжал жить с сыном, считая себя победителем. Но эта победа стоила ему слишком дорого. Артём отдалился от него, семья разрушилась, а внук даже не заходил в его комнату, боясь нового упрёка. Оставшись один перед телевизором, он вдруг понял, что тишина в доме теперь его главная спутница.
Конфликт, который казался ему способом «исправить» семью, оказался её концом.
