— Людочка, милая, ты же понимаешь, мне просто нужна прописка для документов. Я даже жить у вас не планирую, — Юлия Романовна положила руку на плечо невестки, мягко улыбаясь.
— Мама, она Мила, не Люда, — поправил Дима, неловко переминаясь с ноги на ногу у двери кухни.
— Ах, конечно, Милочка, — быстро поправилась Юлия Романовна, не сводя с невестки внимательных глаз. — Так что скажешь?
Мила медленно отставила чашку и выпрямилась, глядя прямо на свекровь.
— Юлия Романовна, я вынуждена отказать. Это моя квартира, и я не хочу никого в ней прописывать.
— Но я же объяснила — это чистая формальность! — голос свекрови стал выше на октаву. — Дима, скажи ей!
Дима кашлянул, избегая смотреть на жену.
— Мила, может, все-таки подумаешь? Маме правда нужно…
— Нет, Дима, твоя мама не будет прописываться в моей квартире, и мне все равно, что она подумает обо мне, — отрезала Мила, поднимаясь из-за стола.
В комнате повисла тяжелая тишина. Юлия Романовна побелела, а потом резко покраснела. Она сжала губы в тонкую линию и поднялась следом за невесткой.
— Что ж, я вижу, какие у вас ценности, — процедила она. — Дима, нам пора.
Мила проводила взглядом быстро удаляющуюся спину свекрови, а затем перевела взгляд на мужа. Его лицо исказилось от внутренней борьбы.
— Мила, зачем ты так? — тихо спросил он.
— Зачем я так? Серьезно? Ты обещал своей маме прописку в моей квартире, даже не спросив меня!
— Я думал, ты поймешь. Ей нужна городская прописка для…
— Для чего, Дима? Для того чтобы получить здесь работу? Чтобы иметь законные права на мою квартиру? Давай начистоту — зачем?
Дима отвел взгляд.
— Мама говорит, ей нужно для медицинского обслуживания и льгот.
— И ты вот так просто веришь? Не задавая никаких вопросов?
Он вздохнул и посмотрел в сторону прихожей, где его мать уже демонстративно надевала пальто.
— Поговорим, когда ты остынешь, — бросил Дима и направился к выходу.
***
— А потом он просто развернулся и ушел! Представляешь? — Мила покачала головой, рассказывая Веронике, коллеге из отдела логистики. — Три дня уже не звонит. Наверное, у мамочки ночует.
Вероника внимательно слушала, постукивая карандашом по столу.
— Слушай, а зачем его матери вообще городская прописка? У нее же дом в Ольховке, разве нет?
— Говорит, для медицинских услуг, — Мила фыркнула. — Но что-то не верится. Она крепкая как дуб и никогда на здоровье не жаловалась. Хотя теперь, судя по словам Димы, у нее внезапно обнаружилась куча проблем.
Вероника странно посмотрела на Милу.
— Погоди-ка. Дождева Юлия Романовна, из Ольховки?
— Да. А что?
— Высокая, с идеальной укладкой, всегда ходит на каблуках?
— Точно! Ты ее знаешь?
Вероника понизила голос:
— Мой муж работает в городской администрации. Твоя свекровь последние месяцы постоянно крутится в отделе кадров. Говорят, метит на место заместителя начальника по социальным вопросам. А для этой должности нужна городская прописка.
У Милы отвисла челюсть.
— Ты шутишь? И сколько там платят?
— Тысяч восемьдесят. Плюс премии и возможность… решать разные вопросы, — многозначительно добавила Вероника. — Только никому не говори, что я сказала.
Вечером Мила сидела в тишине опустевшей квартиры, перебирая в голове полученную информацию. Значит, не для медицинских услуг нужна прописка. А Дима либо не знал правды, либо сознательно врал. И что с этим делать?
Телефон завибрировал — на экране высветилось имя мужа. Мила глубоко вдохнула и ответила:
— Да?
— Привет, — голос Димы звучал устало. — Как ты?
— Нормально. Ты где?
— У мамы, — последовала пауза. — Мила, нам надо поговорить. Я сейчас приеду.
Через сорок минут они сидели друг напротив друга за кухонным столом.
— Я все еще не понимаю, почему ты так категорично отказываешься, — начал Дима. — Это же просто прописка. Мама действительно нуждается в…
— В должности заместителя начальника по социальным вопросам в городской администрации? — перебила Мила.
Дима осекся и уставился на нее.
— Что?
— Твоя мама хочет получить высокооплачиваемую должность в администрации. Для этого ей нужна городская прописка. Вот зачем ей моя квартира.
— Откуда ты… — он покачал головой. — Нет, ты что-то путаешь. Маме нужна прописка для медицинского обслуживания. У нее проблемы со здоровьем.
— Дима, не надо, — Мила посмотрела ему прямо в глаза. — Муж моей коллеги работает в администрации. Твоя мама уже почти получила эту должность. Только прописки не хватает.
Дима долго молчал, глядя в стол.
— Даже если так… что плохого, если мама будет работать в городе? Ей трудно одной в поселке.
— Ничего плохого. Пусть снимает квартиру или покупает. Насколько я знаю, деньги у нее есть. А если получит такую зарплату, то тем более сможет позволить себе жилье.
Он поднял глаза.
— Мама сказала, что ты не хочешь помогать ей, потому что завидуешь нашей близости. Что ты всегда пыталась встать между нами.
Мила горько усмехнулась.
— Ничего нового. А ты, конечно, поверил.
— Я не знаю, что думать! — вспылил Дима. — Ты моя жена, она моя мать!
— Да, и я всего лишь прошу не прописывать посторонних людей в моей единственной квартире. Которую, напомню, мне оставила бабушка, и это все, что у меня есть.
— Моя мать — не посторонний человек.
— Для меня — посторонний. Особенно когда пытается манипулировать и врать.
Дима резко поднялся.
— Я не буду это слушать. Подумай над своим поведением, Мила.
Он вышел, громко хлопнув дверью. Мила осталась сидеть, чувствуя, как внутри нарастает не только обида, но и тревога. Что-то подсказывало ей, что проблема гораздо серьезнее, чем просто прописка.
***
Следующие две недели Дима жил у матери, лишь изредка появляясь, чтобы забрать вещи. Мила погрузилась в работу, стараясь не думать о разрушающемся браке. Но в пятницу вечером раздался неожиданный звонок с незнакомого номера.
— Алло?
— Мила? Это Антон… брат Димы.
Мила удивленно выпрямилась. Старшего брата мужа она видела только на фотографиях — он давно уехал в другой город, и семья почти не поддерживала с ним связь.
— Антон? Здравствуйте! Откуда у вас мой номер?
— Нашел в социальных сетях. Мила, нам нужно встретиться. Это касается Димы и моей матери.
Они договорились на следующий день встретиться в небольшом кафе на окраине города.
Антон оказался копией Димы, только старше лет на десять — те же широкие плечи, тот же разлет бровей, но взгляд жестче и морщины глубже.
— Спасибо, что пришла, — он протянул руку через стол. — Я слышал, у вас проблемы из-за моей матери.
— Кто вам рассказал?
— В Ольховке все всех знают. Соседка нашей матери дружит с моей тещей.
Мила вздохнула.
— Да, Юлия Романовна хочет прописаться в моей квартире. Я отказала, и Дима ушел жить к ней.
Антон кивнул.
— История повторяется. Мила, ты многого не знаешь о нашей семье. Я был женат, когда Диме было шестнадцать. У нас с женой не было своего жилья, и мать предложила продать мою долю в родительском доме, чтобы я смог купить квартиру в городе.
— И что случилось?
— Я подписал все бумаги. Доверял матери безоговорочно, как сейчас Дима. Она продала мою долю, но денег я так и не увидел. Всё пошло на «неотложные нужды». Когда я начал требовать обещанное, меня обвинили в жадности и черной неблагодарности.
Мила почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— И вы порвали отношения?
— Не сразу. Мать настроила против меня всю семью, включая Диму. В итоге я уехал в другой город, начал все с нуля. Пятнадцать лет почти не общались.
— Почему вы решили связаться со мной сейчас?
Антон серьезно посмотрел на нее.
— Потому что боюсь, что Дима наступит на те же грабли. Мать не изменилась. Она всегда найдет способ получить то, что хочет. И если она нацелилась на твою квартиру…
— Думаете, ей нужна не просто прописка?
— Уверен в этом. Мать никогда не делает что-то просто так, без дальней цели. Будь осторожна. И… присмотри за документами на квартиру.
***
Тревога Милы росла с каждым днем. После разговора с Антоном она проверила все документы на квартиру — вроде бы все было на месте, но беспокойство не отпускало. На работе она не могла сосредоточиться, постоянно думая о словах Антона.
В четверг, вернувшись домой, Мила обнаружила в почтовом ящике письмо из банка. Вскрыв конверт, она похолодела — это было уведомление о просрочке платежа по кредиту, оформленному под залог ее квартиры.
Дрожащими руками Мила набрала номер горячей линии банка. После долгих переговоров выяснилось, что три недели назад на ее имя был оформлен кредит на крупную сумму. В качестве залога выступала ее квартира, а первый платеж уже просрочен.
— Но я ничего не подписывала! — воскликнула Мила.
— У нас есть все необходимые документы с вашей подписью, — сухо ответил сотрудник банка.
Закончив разговор, Мила в оцепенении смотрела на письмо. Подделка подписи? Но кто? Неужели Дима? Нет, он не стал бы…
Телефон зазвонил — номер Димы.
— Да? — ее голос дрожал.
— Мила, привет… Я могу заехать забрать зимние вещи?
— Приезжай. Нам есть о чем поговорить.
Когда Дима появился на пороге, Мила молча протянула ему письмо из банка. Он пробежал глазами текст, и лицо его изменилось.
— Что это? — хрипло спросил он.
— Это ты мне скажи. Откуда взялся кредит под залог моей квартиры?
Дима побледнел.
— Я… Я не понимаю…
— Правда? А мне кажется, ты прекрасно все понимаешь, — Мила скрестила руки. — Расскажи, как моя подпись оказалась на кредитном договоре? И куда делись деньги?
Дима опустился на стул, словно ноги перестали его держать.
— Мила, я могу объяснить…
— Очень на это надеюсь.
— Маме нужны были деньги. На лечение. Она сказала, это вопрос жизни и…
— Снова лечение? — перебила Мила. — А не на взятку ли для получения должности в администрации?
Дима запнулся.
— Нет, ты не понимаешь. У нее действительно есть проблемы. И потом, она обещала вернуть деньги, как только получит первую зарплату на новом месте.
— То есть ты признаешь, что подделал мою подпись и заложил мою квартиру?
— Я не подделывал! — выпалил Дима. — Мать сказала, что уже все с тобой обсудила, и ты согласилась помочь.
Мила рассмеялась, но в этом смехе не было ни капли веселья.
— И ты поверил? Серьезно, Дима? После нашего скандала из-за прописки ты поверил, что я вдруг согласилась отдать квартиру в залог?
Он молчал, глядя в пол.
— Что тебе вообще наговорила твоя мать? — продолжила Мила. — Что я тайком согласилась на кредит, но не сказала тебе? Или что я внезапно воспылала к ней такой любовью, что решила рискнуть единственным жильем?
— Она сказала, что вы поговорили, когда меня не было… что ты согласилась помочь, но просила не афишировать это, чтобы не выглядеть слабой в моих глазах.
Мила покачала головой.
— Невероятно. И ты ни разу не усомнился? Не спросил меня напрямую?
— Я… доверял матери, — голос Димы был едва слышен.
— А мне? Мне ты доверял?
Он поднял глаза, полные боли и стыда.
— Мила, я все исправлю. Клянусь. Я продам машину, возьму дополнительные смены…
— Сколько? — прервала она. — Сколько денег ты взял?
— Полтора миллиона.
Мила прикрыла глаза.
— У нас есть только три варианта, Дима. Либо ты немедленно возвращаешь деньги, либо мы подаем заявление в полицию о мошенничестве, либо… мы больше не семья.
Дима вскочил.
— Нет! Мила, прошу, только не полиция. Я все решу. Верну каждую копейку.
— Как? Откуда ты возьмешь полтора миллиона?
— Я поговорю с матерью. Деньги должны быть у нее.
— И ты думаешь, она просто так их отдаст?
Дима сжал кулаки.
— Отдаст. Иначе… — он не закончил фразу. — Я все решу.
***
На следующий день Мила связалась с юристом. Выяснилось, что договор можно оспорить, доказав подделку подписи. Процесс не быстрый, но шансы были.
Дима пропал на два дня. Не отвечал на звонки, не появлялся дома. На третий день он возник на пороге — осунувшийся, с красными от недосыпа глазами.
— Я нашел деньги, — сказал он вместо приветствия. — Не все, но большую часть.
— Как?
— Продал машину. Взял кредит на себя. И… поговорил с Антоном.
Мила замерла.
— Ты знаешь, что он приезжал?
Дима кивнул.
— Он сам нашел меня. Рассказал про вашу встречу. И про то, что случилось с ним пятнадцать лет назад, — он тяжело вздохнул. — Я был тогда подростком. Верил всему, что говорила мать. Теперь понимаю, как она манипулировала нами всеми.
— Антон помог с деньгами?
— Да. Он… мы с ним многое обсудили. Он одолжил недостающую сумму. И предложил работать вместе — у него строительный бизнес в соседнем городе.
— А твоя мама? Ты говорил с ней?
Дима мрачно усмехнулся.
— Говорил. Сначала она все отрицала. Потом пыталась убедить, что действовала в моих интересах. Когда я потребовал вернуть деньги, устроила истерику, обвинила меня в предательстве, сказала, что я ужасный сын.
— И что ты сделал?
— Сказал, что если она не вернет деньги, я напишу заявление в полицию. Мы с Антоном вместе поехали к ней. Она… быстро сдалась. Вернула около трехсот тысяч — остальное, говорит, уже потратила на взятку.
Мила покачала головой.
— Не могу поверить, что она так поступила с тобой. С нами.
— Я тоже, — Дима выглядел сломленным. — Все эти годы я верил, что она заботится обо мне. А она просто использовала.
Мила осторожно коснулась его руки.
— Что теперь?
— Завтра еду в банк закрывать кредит. Потом… если ты позволишь, хочу вернуться домой. А дальше будем решать.
***
Прошло полгода. Жизнь постепенно налаживалась. Дима работал с братом, часто уезжая в командировки. Их отношения с Милой медленно восстанавливались — без прежней беззаботности, но с большим взаимным уважением.
Юлия Романовна несколько раз пыталась связаться с сыном, но он держал дистанцию. Должность в администрации она так и не получила.
В один из вечеров, когда они с Димой ужинали на кухне, он неожиданно сказал:
— Мать звонила сегодня. Сказала, что нашла квартиру в аренду в городе. Спрашивала, не могли бы мы иногда навещать ее.
Мила внимательно посмотрела на мужа.
— И что ты ответил?
— Что нам надо подумать, — он помолчал. — Мила, я знаю, что она поступила ужасно. Но она все-таки моя мать. И она… одинока.
Мила отложила вилку.
— Дима, решать тебе. Я не буду запрещать тебе видеться с матерью. Но у меня есть условия. Никаких манипуляций, никаких попыток вмешиваться в нашу жизнь. И никаких разговоров о прописке или финансовой помощи.
Он благодарно кивнул.
— Спасибо. Я все объясню ей.
— И еще, — добавила Мила. — Если она хоть раз нарушит границы, я не стану молчать.
— Справедливо, — согласился Дима. — Знаешь, за эти месяцы я многое понял. О себе, о нас, о матери. Раньше я думал, что моя главная обязанность — быть хорошим сыном. Теперь понимаю, что важнее быть честным человеком. С собой и с близкими.
Мила улыбнулась и протянула руку через стол. Он крепко сжал ее ладонь.
— Мы справимся, — сказала она тихо.
— Вместе, — кивнул Дима.
За окном шел дождь, стуча по карнизу. Внутри было тепло и тихо. Они сидели друг напротив друга — два человека, прошедшие через предательство и боль, но нашедшие в себе силы не сдаться. Впереди было много неизвестности, но теперь они точно знали: главное — доверие и честность. Все остальное приложится.
