Они сидели друг напротив друга. Окно на кухне было приоткрыто, и апрельский ветер трепал тюлевую занавеску. На столе остывал чай в кружках, купленных на распродаже в «Ашане» — таких же безликих, как их разговор. Пять лет брака превратились в механическое сосуществование двух людей, которые когда-то смотрели друг на друга влюбленными глазами.
— Ни тебе, ни твоей маме прописку в своей квартире я делать не буду, не проси, — отрезала Света, глядя куда-то мимо мужа. — Хватит того, что она уже третий месяц живёт здесь.
Андрей сжал челюсти так, что на скулах заиграли желваки. Его узловатые пальцы обхватили чашку, словно он собирался её раздавить.
— Ты же знаешь, у неё нет другого выхода, — проговорил он медленно, с расстановкой, как будто объяснял очевидное ребёнку. — После пожара…
— После пожара прошло полгода, — перебила Света. — Страховку она получила. Я не понимаю, почему она до сих пор не нашла себе жильё.
Андрей посмотрел на жену долгим взглядом и покачал головой.
— Ты просто не хочешь понять.
— А ты не хочешь понять, что это моя квартира, — ответила Света. — Моя. Не твоя, не наша, не общая. Моя личная собственность, которую я получила от бабушки. И я имею полное право решать, кто здесь будет жить, а кто нет.
Андрей резко встал из-за стола. Стул противно заскрипел по кафельному полу.
— Знаешь что? Когда я на тебе женился, я думал, что мы — семья. А оказывается, у нас общество с ограниченной ответственностью.
— О, началось, — Света закатила глаза. — Давай, начинай меня стыдить. Бездушная, чёрствая, эгоистка. Я всё это уже слышала.
— А если бы моя мать выгнала тебя на улицу, когда ты потеряла работу три года назад? Если бы сказала: «Извини, милая, но это моя квартира, и я не хочу, чтобы ты сидела у меня на шее»?
Света молчала. Три года назад она действительно жила у свекрови почти четыре месяца. Но это было совсем другое. Они с Андреем снимали квартиру, которая оказалась им не по карману после её увольнения. Им пришлось съехать, и свекровь пригласила их к себе. Временно. Пока они не встанут на ноги.
— Это другое, — наконец произнесла она.
— Чем же? — Андрей скрестил руки на груди.
— Мы не просились к ней навсегда. Мы не требовали прописку. Мы искали варианты, откладывали деньги, в конце концов, я нашла новую работу, и мы съехали.
— А моя мать, значит, не ищет?
— Не знаю, Андрей. Но что-то мне подсказывает, что нет. Она слишком комфортно устроилась здесь. Готовит, убирает, перекладывает вещи по своему усмотрению. Уже даже цветы на балконе пересадила!
— Она просто хочет быть полезной, — устало ответил Андрей.
— Она хочет контролировать мою территорию, — возразила Света. — И ты ей в этом потакаешь.
Андрей молча смотрел на жену, потом медленно покачал головой.
— Знаешь, я тебя не узнаю. Что с тобой случилось? Куда делась та Света, которая могла отдать последнюю рубашку? Которая всегда говорила, что самое главное — это отношения, а не вещи?
— Она повзрослела, — ответила Света. — И поняла, что если не будет защищать свои границы, то от неё ничего не останется.
Марина Викторовна услышала их разговор от первого до последнего слова. В маленькой двухкомнатной квартире было невозможно уединиться. Она сидела в гостиной, которая теперь служила ей спальней, и механически перелистывала страницы журнала, не видя ни строчки.
Ей было шестьдесят два. Всю жизнь она проработала бухгалтером на небольшом предприятии, и единственным её богатством была та самая двушка в хрущёвке, которая сгорела из-за короткого замыкания. Страховку она действительно получила, но её хватило только на то, чтобы покрыть долги за лечение мужа, который умер от рака три года назад.
«Я ей мешаю, — думала Марина Викторовна. — Конечно, мешаю. Молодым всегда мешают старики».
Она отложила журнал и подошла к окну. Внизу, во дворе, группа подростков гоняла мяч. Их звонкие голоса доносились до неё обрывками фраз.
«Надо уходить, — решила она. — Но куда?»
Пенсия у неё была скромная. На съёмную квартиру не хватит. К подруге не поедешь — у той своя семья, маленькая квартира. Оставался дом престарелых, но от одной мысли об этом внутри всё сжималось от ужаса.
Хлопнула входная дверь — Андрей ушёл. Он всегда так делал после ссоры — уходил, чтобы проветриться. Марина Викторовна вздохнула и вернулась к журналу. Она не хотела быть причиной раздора между сыном и невесткой, но выхода не видела.
Света сидела на кухне, сжимая в руках уже совсем остывшую чашку. После ухода Андрея она не сдвинулась с места, словно окаменела. Внутри бушевала буря эмоций: злость на мужа, который не понимал её точку зрения, раздражение на свекровь, которая, казалось, сознательно вторгалась в её пространство, и — что самое неприятное — укол совести.
«Я не бессердечная, — убеждала она себя. — Просто у всего должны быть границы. Это моя квартира. Я горбатилась на трёх работах, чтобы сделать здесь ремонт. Я каждую плитку выбирала, каждую лампочку. И что теперь? Отдать всё чужому человеку?»
Но Марина Викторовна не была чужим человеком. Она была матерью мужа, которого Света когда-то полюбила за доброту и надёжность. За то, что он всегда был готов прийти на помощь. За то, что для него семья действительно была на первом месте.
«А для меня?» — вдруг спросила себя Света и не нашла ответа.
Она вылила остывший чай в раковину и начала мыть посуду с остервенением, словно пыталась смыть не только грязь, но и собственные мысли.
В дверь постучали — тихо, почти робко.
— Да, входите, — откликнулась Света, хотя прекрасно знала, кто там.
Марина Викторовна вошла, неуверенно остановилась у порога.
— Светочка, я всё слышала, — начала она, и Света внутренне напряглась, готовясь к обвинениям. — Ты права. Я слишком задержалась. Завтра я позвоню своей подруге Валентине, она обещала мне помочь с жильём. У неё есть знакомая, которая сдаёт комнату недорого.
Света повернулась к свекрови, продолжая механически вытирать тарелку. Марина Викторовна выглядела маленькой и хрупкой в своём домашнем халате, с седыми волосами, собранными в простой пучок. В её глазах не было ни упрёка, ни осуждения — только усталость и смирение.
— Вы не обязаны съезжать прямо завтра, — ответила Света, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Мы можем… мы можем найти какое-то решение.
— Нет-нет, ты права. Я слишком засиделась. Не хочу быть причиной ваших ссор.
Марина Викторовна развернулась, чтобы уйти, но Света окликнула её:
— Постойте. Я хотела спросить… Вы действительно искали жильё всё это время?
Свекровь обернулась, в её взгляде мелькнуло что-то похожее на вину.
— Если честно, я… я боялась. После пожара у меня что-то сломалось внутри. Страх остаться одной, беспомощной. Андрюша предложил пожить у вас, и я… я зацепилась за эту возможность. Думала, может, всё как-то устроится само собой.
Света молчала, переваривая услышанное. Не было ни коварного плана отобрать у неё квартиру, ни желания контролировать её жизнь. Был просто страх пожилой женщины перед неизвестностью.
— Я всё понимаю, — продолжала Марина Викторовна. — У вас своя жизнь. Вы молодые, вам нужно пространство. Может, скоро дети пойдут…
— Мы пока не планируем, — машинально ответила Света.
— Ну, всё равно. Молодым нужна свобода. Я помню себя в вашем возрасте.
Марина Викторовна улыбнулась и вышла из кухни, оставив Свету в полном смятении.
Андрей вернулся домой поздно. Он долго бродил по городу, заходил в бар, выпил пару бокалов пива, но легче не стало. Он любил жену. Правда любил. Но в последнее время они словно говорили на разных языках.
Когда он открыл дверь квартиры, его удивила тишина. Обычно в это время мать смотрела телевизор в гостиной, а Света сидела с ноутбуком в спальне. Сейчас же было темно и тихо.
Он разулся, прошёл в комнату и увидел жену, сидящую на краю кровати. Она не включала свет, и её силуэт вырисовывался на фоне окна, подсвеченного уличными фонарями.
— Привет, — сказал он, останавливаясь в дверях.
— Привет, — ответила она, не поворачивая головы.
— Мама спит?
— Наверное. Она рано ушла к себе.
Андрей прошёл, сел рядом с женой, сохраняя между ними небольшое расстояние.
— Послушай, насчёт прописки… Я понимаю, что это твоя квартира. И я не имею права требовать…
— Твоя мама сказала, что завтра начнёт искать жильё, — перебила его Света. — Она собирается съехать.
Андрей замер.
— Ты её выгнала?
— Нет. Она сама так решила. Услышала наш разговор.
Андрей сжал руки в кулаки. Он знал, что мать всё слышала — стены в квартире были тонкими. Но он надеялся, что она не примет всё так близко к сердцу.
— И что ты ей сказала?
— Ничего. — Света наконец повернулась к нему. В темноте он не мог разглядеть выражение её лица, только блеск глаз. — То есть, я сказала, что она не обязана уезжать прямо сейчас. Что мы можем найти решение. Но она… она уже всё решила.
Андрей почувствовал, как его злость сменяется усталостью.
— Понятно.
— Андрей, я не монстр, — сказала Света тихо. — Я не хочу, чтобы твоя мама оказалась на улице. Но я также не хочу, чтобы она жила с нами вечно. Это нечестно по отношению к нам обоим.
— А что честно, Света? — спросил он, и в его голосе прозвучала горечь. — Отправить пожилую женщину в дом престарелых? Или снять ей комнату в коммуналке, где она будет доживать свои дни в одиночестве? Это честно?
— А что ты предлагаешь?
— Я не знаю! — Он вскочил, начал ходить по комнате. — Я просто знаю, что не могу бросить свою мать. Не могу позволить, чтобы она жила в нищете и одиночестве после всего, что она для меня сделала.
— Я понимаю, — сказала Света. — Но ты должен понять и меня. Я не готова жить с твоей мамой под одной крышей постоянно. Я не готова делать ей прописку в моей квартире. Потому что… потому что это единственное, что у меня есть. Моя единственная страховка на будущее.
— Страховка? — Андрей остановился. — От чего страховка, Света? От меня?
Она молчала, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Ты мне не доверяешь, — сказал он, и это был не вопрос, а утверждение. — Все эти пять лет ты держала эту квартиру как запасной аэродром. На случай, если мы разбежимся.
— Не говори ерунды, — возразила Света, но её голос прозвучал неубедительно.
— Это не ерунда. Это правда. Ты никогда полностью не впускала меня в свою жизнь. Всегда держала дистанцию. Всегда оставляла себе путь к отступлению.
— А ты? — вдруг спросила она. — Ты полностью впустил меня в свою жизнь? Или я всегда была на втором месте после твоей мамы?
Вопрос повис в воздухе. Андрей открыл рот, чтобы возразить, но не смог. Потому что где-то глубоко внутри знал, что в словах жены есть доля истины. Он любил свою мать. Он чувствовал ответственность за неё. И да, иногда её интересы для него были важнее интересов жены.
— Я не хочу выбирать между вами, — наконец сказал он.
— А мне кажется, что ты уже выбрал, — ответила Света. — Когда привёл её сюда, не спросив моего мнения. Когда решил, что она может жить здесь столько, сколько захочет. Когда начал требовать, чтобы я прописала её в своей квартире.
— Я не требовал…
— Нет, требовал, — перебила она. — Может, не словами, но всем своим поведением. Своими упрёками, своим молчаливым осуждением. Каждый раз, когда я заговаривала о том, что пора бы твоей маме найти своё жильё, ты смотрел на меня так, будто я предлагаю совершить преступление.
Андрей опустился на край кровати, обхватил голову руками.
— Я не знаю, что делать, — признался он. — Я правда не знаю.
Света смотрела на сгорбленную фигуру мужа, и внезапно ей стало его жаль. Он действительно оказался между двух огней: между женой, которая требовала уважения к своим границам, и матерью, которая нуждалась в его поддержке.
— Может, нам стоит поискать другие варианты, — предложила она неожиданно для самой себя. — Не обязательно выбирать между «жить здесь» и «жить где-то в коммуналке».
Андрей поднял голову.
— Какие варианты?
— Не знаю. Может, снять ей квартиру поблизости? Маленькую, но отдельную. Мы могли бы помогать с оплатой.
— На это уйдёт половина моей зарплаты, — сказал Андрей.
— Значит, придётся экономить, — ответила Света. — Или я могу взять дополнительную работу.
— Ты согласна работать больше, лишь бы моя мать не жила с нами? — спросил он с горечью.
— Нет, Андрей. Я согласна работать больше, чтобы найти решение, которое устроит всех. Чтобы твоя мать жила достойно, а мы сохранили наш брак.
Он посмотрел на неё долгим взглядом.
— Ты действительно думаешь, что наш брак под угрозой?
Света не ответила сразу. Она смотрела в окно, на ночной город, на огни фонарей и окон.
— Я не знаю, — наконец сказала она. — Но я знаю, что если мы продолжим в том же духе, то однажды проснёмся совершенно чужими людьми.
Утро следующего дня началось с телефонного звонка. Марина Викторовна разговаривала с кем-то в коридоре, её голос звучал оживлённо, даже радостно.
Света лежала в постели, прислушиваясь. Андрей уже ушёл на работу — тихо, не разбудив её. Они так и не пришли к окончательному решению вчера, просто выговорились и уснули, измотанные эмоциональным напряжением.
— Да, конечно, я буду очень рада! — доносился голос свекрови. — Сегодня? Да, я могу сегодня. В два? Отлично, записываю адрес.
Света встала, накинула халат и вышла из спальни. Марина Викторовна стояла у телефона, что-то быстро записывая в блокнот.
— Доброе утро, — сказала Света.
Свекровь обернулась, на её лице играла улыбка.
— Доброе утро, Светочка! Представляешь, мне повезло! Моя подруга Валентина позвонила, у них в доме престарелых открылась вакансия. Мне предлагают место бухгалтера! С проживанием!
Света застыла на месте.
— В доме престарелых?
— Да! Это частный пансионат для пожилых людей. Очень приличное место, Валентина там уже три года работает. Говорит, условия прекрасные: отдельная комната, трёхразовое питание, медицинское обслуживание. И плюс работа! Я буду вести их бухгалтерию. Представляешь, как мне повезло?
Марина Викторовна говорила быстро, возбуждённо, но Света заметила, что её руки, сжимающие блокнот, слегка дрожали.
— Вы… вы уверены, что хотите этого? — спросила Света осторожно.
— Конечно! — Свекровь улыбнулась ещё шире, но улыбка не коснулась её глаз. — Это же идеальный вариант. Я буду при деле, у меня будет свой угол, и вам не придётся обо мне беспокоиться.
Света смотрела на эту женщину, которая ещё вчера признавалась ей в своих страхах, а сегодня изображала радостное возбуждение, и чувствовала, как внутри растёт что-то похожее на стыд.
— Марина Викторовна, — сказала она тихо, — вы не обязаны уезжать прямо сейчас. Мы с Андреем… мы думали вчера о разных вариантах. Может быть, мы могли бы снять вам квартиру поблизости…
— Нет-нет, что ты! — перебила её свекровь. — Зачем тратить деньги? Этот вариант гораздо лучше. У меня будет и работа, и жильё. Я же не могу вечно сидеть у вас на шее.
— Вы не сидите у нас на шее, — сказала Света, но свекровь словно не слышала.
— Мне нужно собраться. Валентина сказала, что могу приступать хоть сегодня. Они уже две недели ищут бухгалтера, так что я им очень кстати.
Она повернулась, чтобы уйти в свою комнату, но Света остановила её, взяв за руку.
— Подождите. Давайте хотя бы посоветуемся с Андреем. Это слишком поспешное решение.
Марина Викторовна посмотрела на неё с мягкой улыбкой.
— Не волнуйся, Светочка. Андрюше я всё объясню. Он поймёт, что так будет лучше для всех.
И она скрылась в гостиной, оставив Свету стоять в коридоре с ощущением, что она упускает что-то важное.
Андрей приехал домой раньше обычного. Света позвонила ему на работу и вкратце рассказала о планах его матери. Он не поверил, сказал, что это какое-то недоразумение, и пообещал приехать как можно скорее.
Когда он вошёл в квартиру, Марина Викторовна уже собрала свои вещи. Два чемодана стояли в прихожей, на тумбочке лежала её сумочка и билет на автобус.
— Мама, что происходит? — спросил Андрей, глядя на чемоданы.
Марина Викторовна вышла из гостиной, одетая в строгий костюм, с аккуратно уложенными волосами и лёгким макияжем.
— Андрюша, здравствуй! — Она подошла, поцеловала сына в щёку. — Я тебе звонила на мобильный, но ты не брал трубку.
— Я был на совещании. Мама, что за спешка? Какой дом престарелых? Ты же говорила, что никогда…
— Это не просто дом престарелых, — перебила его мать. — Это частный пансионат с медицинским обслуживанием. И мне предложили там работу. Официальную работу, с трудовой книжкой и всеми страховками. Я буду вести их бухгалтерию.
— Но почему так внезапно? — Андрей перевёл взгляд на Свету, которая стояла у кухонной двери. — Это из-за вчерашнего разговора?
— Андрюша, мне шестьдесят два года, — сказала Марина Викторовна твёрдо. — Я не могу жить с вами вечно. У вас своя жизнь, у меня своя. И мне повезло — я нашла вариант, который позволит мне быть независимой и полезной.
— Мама, но мы можем найти другое решение. Мы со Светой обсуждали…
— Я знаю, что вы обсуждали, — мягко перебила его мать. — И я ценю вашу заботу. Но решение уже принято. Я дала слово Валентине, что буду сегодня. Они меня ждут.
Андрей выглядел потерянным. Он смотрел то на мать, то на жену, словно не понимая, что происходит.
— Света, скажи ей, — попросил он. — Скажи, что она может остаться.
Света сделала шаг вперёд, глядя прямо в глаза свекрови.
— Марина Викторовна, вы действительно этого хотите? Или вы делаете это, потому что чувствуете себя лишней?
Свекровь выдержала её взгляд, потом мягко улыбнулась.
— Светочка, я делаю это, потому что это правильно. Для всех нас. Ты была права вчера — у каждого должно быть своё пространство. Своя территория. Я слишком засиделась у вас. Пора двигаться дальше.
— Но…
— Никаких «но», — твёрдо сказала Марина Викторовна. — Решение принято. Автобус через час. Андрюша, ты не мог бы отвезти меня на остановку?
Андрей стоял, опустив плечи, словно на них давил непосильный груз.
— Конечно, мама. Если ты уверена.
— Я уверена, — ответила она и подошла к Свете. — Спасибо тебе за всё, Светочка. За то, что приютила меня в трудную минуту. Я никогда этого не забуду.
И она обняла невестку. Света стояла, не зная, как реагировать, потом неловко обняла свекровь в ответ.
— Вы всегда можете приехать в гости, — сказала она. — В любое время.
— Обязательно, — кивнула Марина Викторовна. — Как только обустроюсь на новом месте, сразу приглашу вас в гости.
Когда Андрей вернулся с автобусной остановки, Света сидела на кухне, перед ней стояла чашка нетронутого чая. Он прошёл мимо, не взглянув на жену, и заперся в ванной. Через стену слышался шум воды.
Света вылила остывший чай в раковину. Пустота квартиры давила на уши. Исчезли тапочки свекрови в коридоре, пропал её халат с крючка в ванной, пустовала полка в холодильнике, где Марина Викторовна хранила свои травяные чаи и диетические йогурты.
«Всё правильно, — убеждала себя Света. — Так будет лучше для всех».
Щёлкнул замок ванной. Андрей вышел с мокрым лицом, остановился в дверях кухни. Его взгляд был тяжёлым, как свинец.
— Довольна? — спросил он.
— Не начинай, — ответила Света. — Это было её решение.
— Да неужели? — Он прислонился к дверному косяку. — А мне кажется, ты просто получила то, чего хотела. Тебе даже не пришлось её выгонять. Она сама ушла. Удобно, правда?
— Андрей, я не выгоняла твою мать. Я предлагала ей остаться, предлагала поискать другие варианты.
— Для галочки, — сказал он. — Чтобы потом сказать, что ты сделала всё, что могла. Что не ты виновата. Что ты чистенькая.
— Это несправедливо, — возразила Света, чувствуя, как внутри закипает злость. — Я действительно предлагала ей остаться.
— Знаешь, в чём проблема, Света? — Андрей оттолкнулся от косяка, сделал шаг к жене. — Ты всегда думаешь только о себе. О своих границах, о своей территории, о своей квартире. А о других людях ты думаешь?
— Я думаю о нас, — ответила она. — О нашем браке. О нашем будущем. Как ты не понимаешь, что твоя мать здесь — это было временное решение. Временное! А не пожизненное.
— А что, если бы моя мать нуждалась в пожизненной помощи? — спросил Андрей. — Что, если бы у неё не было другого выхода? Ты бы выставила её за дверь?
Света молчала. Ответить «да» она не могла — это звучало бы бессердечно. Ответить «нет» — значило солгать.
— Так я и думал, — сказал Андрей, верно истолковав её молчание. — Знаешь, я всегда считал, что мы с тобой похожи. Что у нас одинаковые ценности, одинаковый взгляд на жизнь. А теперь понимаю, что ошибался.
Он развернулся и вышел из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь.
Света осталась одна в квартире. В своей квартире. О которой она так отчаянно сражалась. Она огляделась, словно видя её впервые: идеально чистая кухня, новый ремонт, дорогая техника. Всё, как она хотела. Всё принадлежало только ей.
«Я поступила правильно, — думала она, закуривая сигарету у открытого окна. — Я защитила свои границы. Я не позволила собой манипулировать. Я отстояла своё пространство».
Но отчего-то эти мысли не приносили облегчения. Только пустоту и холод, заполнявшие квартиру, как невидимый туман.
Прошло три месяца. Жизнь потекла по новому руслу. Марина Викторовна обустроилась в пансионате, звонила сыну раз в неделю, сообщала, что у неё всё хорошо, работа интересная, коллектив дружный. Никогда не спрашивала, когда он приедет в гости. Никогда не говорила о Свете. Словно пыталась стереть эту часть своей жизни из памяти.
Андрей и Света продолжали жить вместе, но между ними выросла стена. Они разговаривали только о бытовых мелочах: кто купит продукты, кто заплатит за интернет, чья очередь выносить мусор. Никаких планов на будущее, никаких разговоров по душам. Два человека, которые когда-то клялись друг другу в вечной любви, превратились в соседей по коммуналке.
Андрей стал задерживаться на работе. Иногда приходил домой пьяным. Света делала вид, что не замечает. Он делал вид, что ему всё равно, замечает она или нет.
Однажды, вернувшись домой раньше обычного, Света увидела мужа с чемоданом в прихожей.
— Куда ты? — спросила она, чувствуя, как холодеет внутри.
— К маме, — ответил он, застёгивая куртку. — Она заболела. Температура, кашель. Врачи говорят, возможно, пневмония.
— Я могу чем-то помочь?
— Нет, — отрезал он. — Справлюсь сам.
— Когда вернёшься?
Андрей остановился, посмотрел на жену долгим взглядом.
— Не знаю, — сказал он. — Может быть, никогда.
Света замерла, не в силах пошевелиться.
— Что это значит?
— То и значит. — Он поднял чемодан. — Я больше не могу так жить, Света. Мы с тобой… мы уже давно не семья. Мы соседи. Чужие люди.
— Из-за твоей матери? — спросила она, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Из-за того, что я не сделала ей прописку?
— Нет, — покачал головой Андрей. — Из-за того, что ты показала мне, какой ты человек. И я понял, что не могу жить с таким человеком. Не хочу.
— Я не выгоняла твою мать! — воскликнула Света. — Она сама решила уйти!
— Дело не в этом, — устало сказал Андрей. — Дело в том, что ты всегда ставишь себя на первое место. Свои интересы, свои желания, свои границы. А семья… семья для тебя на втором плане. Или на третьем. Или вообще не в списке приоритетов.
— Это неправда! — возразила Света. — Я просто хотела, чтобы у нас было своё пространство. Чтобы никто не вмешивался в нашу жизнь. Даже твоя мать.
— А теперь у тебя будет своё пространство, — сказал Андрей. — Целая квартира. Только твоя. Как ты и хотела.
Он открыл дверь, вышел на лестничную клетку.
— Подожди! — Света бросилась за ним. — Мы можем поговорить! Мы можем всё исправить!
— Уже поздно, — ответил он, не оборачиваясь. — Я подам на развод через неделю. Вещи заберу потом.
Лифт закрылся, увозя его вниз. Света стояла на пороге своей квартиры, глядя на закрытые двери лифта.
«Моя квартира, — думала она. — Моя собственность. Моя страховка на будущее».
Будущее наступило. И оно оказалось совсем не таким, как она представляла.
