— Ты думаешь, я их спрятала, Саша? Или, может, ты просто не хочешь слышать правду? — голос Ольги дрожал, но в нем сквозила стальная нотка, которую муж раньше не замечал.
— Какая еще правда? Говори прямо, или я сам все выясню! — он шагнул к ней, но остановился, увидев, как она сжала кулаки.
Саша стоял посреди их маленькой кухни, тяжело дыша. Свет тусклой лампы отражался в его глазах, полных ярости и растерянности. Ольга сидела за столом, скрестив руки, и смотрела на него так, будто он был чужим человеком. На плите тихо шипела сковородка с остатками ужина — картошка с луком, которую она готовила, когда он ворвался домой с криками.
Деньги на отпуск — сто пятьдесят тысяч рублей, которые он копил почти год, работая сверхурочно на складе, — исчезли с его счета. И он был уверен, что виновата жена.
— Оля, я не шучу. Где деньги? — повторил он, уже тише, но с угрозой в голосе.
— Саша, сядь, — она указала на стул напротив. — Нам надо поговорить.
Он нехотя сел, стиснув зубы. Ольга сделала глубокий вдох, словно собираясь с духом.
— Деньги я взяла, — начала она, и его лицо мгновенно побагровело. — Но не для того, о чем ты думаешь. Я не потратила их на шмотки или косметику, если это первое, что пришло тебе в голову.
— Тогда на что?! — он хлопнул ладонью по столу, и ложка звякнула, упав на пол. — Мы договаривались: Турция, отель с видом на море, неделя без забот! Ты знаешь, как я ждал этого!
— Знаю, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Но у меня не было выбора.
Саша замер. В ее голосе было что-то новое — не привычная мягкость, с которой она обычно сглаживала его вспышки гнева, а холодная решимость. Он вдруг понял, что не знает, что сказать дальше.
— Два месяца назад мне позвонили из больницы, — продолжила Ольга, опустив взгляд на свои руки. — Мама. У нее нашли рак. Легкие. Врачи сказали, что операция срочная, иначе… иначе она не протянет и полугода.
Саша открыл рот, но слова застряли в горле. Он вспомнил тещу, Людмилу Ивановну, — сухонькую женщину с вечно поджатыми губами, которая ворчала на него за то, что он «не умеет обеспечить семью». Они никогда не ладили, и он не скрывал, что предпочел бы видеть ее как можно реже.
— Почему ты мне не сказала? — наконец выдавил он.
— Потому что ты бы сказал «нет», — отрезала она. — Ты бы начал кричать, что это не наша проблема, что у нее есть свои сбережения, что мы не обязаны. А у нее ничего нет, Саша. Она продала дачу три года назад, чтобы оплатить долги брата. Я не могла смотреть, как она умирает, только потому что у нас свои планы.
Он встал, прошëлся по кухне, провел рукой по волосам. Его трясло от злости, но теперь уже не только на неë.
— И ты решила все за меня? За нас? — он повернулся к ней. — Сто пятьдесят тысяч, Оля! Это не мелочь, которую можно просто так взять и отдать!
— Это не «отдать», — она тоже встала, и ее голос стал громче. — Это операция. Это жизнь. Ты бы сделал то же самое для своей матери, и не притворяйся, что нет!
Саша замолчал. Он представил свою мать, лежащую в больничной палате, и почувствовал, как внутри что-то сжалось. Но тут же другая мысль ударила его, как молния.
— Погоди. Операция? Когда? Почему я ничего не слышал?
Ольга отвела взгляд. На кухне повисла тишина, нарушаемая только шипением сковородки. Она подошла к плите, выключила газ и повернулась к нему спиной.
— Ее прооперировали три недели назад, — тихо сказала она. — Все прошло успешно. Она сейчас дома, восстанавливается.
— Три недели?! — Саша шагнул к ней. — Ты три недели молчала? Ты взяла деньги, потратила их, и даже не подумала мне сказать?
— Я боялась, — она обернулась, и он увидел слезы в еë глазах. — Боялась, что ты уйдешь. Что скажешь, что я предала тебя.
— А ты не предала? — его голос сорвался на крик. — Ты врала мне в лицо, Оля! Каждый день, когда я спрашивал, как дела, когда мы обсуждали этот чертов отпуск!
— Я хотела рассказать, — она вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Но каждый раз, когда я пыталась, ты начинал орать или уходил в гараж. Ты вообще слушаешь меня хоть иногда?
Саша отвернулся. Он чувствовал, как в нем борются гнев и стыд. Да, он не был идеальным мужем. Да, он часто срывался, особенно в последние месяцы, когда на работе сократили смены, а начальник отчитывал за каждый промах. Но это? Это было слишком.
— Сколько осталось? — спросил он наконец, глядя в пол.
— Нисколько, — ее голос дрогнул. — Операция стоила сто восемьдесят. Я добавила свои тридцать из заначки.
Он медленно поднял голову.
— Твои тридцать? Это те, что ты копила на машину?
Она кивнула. Саша почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он знал, как она мечтала о маленькой красной «Мазде», как откладывала каждую лишнюю копейку с подработок. И вот она отдала все — ради матери, которая даже спасибо ей толком не скажет.
— Ты могла бы попросить у брата, — буркнул он. — У него же всегда есть деньги на свои пьянки.
— Коля? — она горько усмехнулась. — Он пропал полгода назад. Мама думает, он в Питере, но я даже не знаю, жив ли он.
Саша сел обратно на стул, чувствуя себя раздавленным. Он смотрел на Ольгу — ее бледное лицо, сжатые губы, усталые глаза — и впервые за долгое время задумался, сколько она тащит на себе одна.
— Почему ты не ушла от меня раньше? — вдруг спросил он. — Я же не подарок, сама знаешь.
Она посмотрела на него с удивлением, потом села напротив.
— Потому что я люблю тебя, дурак, — сказала она тихо. — Даже когда ты орëшь, даже когда ты не замечаешь, что я на пределе. Но я не железная, Саша. Мне тоже нужна поддержка.
Он молчал, переваривая ее слова. А потом случилось то, чего никто из них не ожидал. Раздался звонок в дверь — резкий, настойчивый, словно кто-то ударил по кнопке кулаком.
— Кто там еще? — Саша нахмурился и пошел открывать.
На пороге стоял Коля, брат Ольги. Высокий, худой, с растрепанными волосами и красными глазами. В руках он держал потрепанный рюкзак.
— Привет, зятëк, — ухмыльнулся он, переступая порог без приглашения. — Сестренка дома?
Ольга вышла в коридор и замерла, увидев его.
— Коля? Ты откуда?
— Из Питера, — он бросил рюкзак на пол. — Жил там у кореша, пока не выгнали. Решил к маме заехать, а она мне все рассказала. Про операцию, про деньги.
Саша напрягся. Что-то в тоне Коли ему не нравилось.
— И что? — спросила Ольга, скрестив руки.
— А то, что я привез вам подарок, — Коля полез в рюкзак и вытащил пачку денег, перевязанную резинкой. — Сто пятьдесят тысяч. Мама сказала, вы из-за меня в долговую яму залезли. Вот, возвращаю.
Саша и Ольга переглянулись.
— Откуда у тебя такие деньги? — спросил Саша, прищурившись.
— Не твое дело, — отрезал Коля. — Главное, что они ваши. Берите и не задавайте вопросов.
Ольга медленно взяла пачку, но ее руки дрожали, и она положила деньги на стол.
— Ты их украл, да? — тихо спросила она.
Коля отвел взгляд.
— Скажем так, я позаимствовал у тех, кто не обеднеет. Вам нужнее.
— Уходи, — вдруг сказал Саша, шагнув к нему. — Мы не возьмем краденое.
— Серьезно? — Коля рассмеялся. — А когда сестра твои деньги на маму спустила, ты тоже такой принципиальный был?
Саша сжал кулаки, но Ольга положила руку ему на плечо.
— Коля, уходи, — повторила она. — Спасибо, но мы сами разберемся.
Брат пожал плечами, подхватил рюкзак и вышел, хлопнув дверью. Деньги остались лежать на столе.
— Что будем делать? — спросила Ольга, глядя на пачку.
Саша долго молчал, потом взял деньги и сунул их в ящик стола.
— Завтра решим, — сказал он. — А сейчас… давай поедим. Картошка остывает.
Она слабо улыбнулась, и впервые за вечер напряжение между ними чуть ослабло. Они сели за стол, и в тишине кухни, под звуки тиканья часов, начали ужинать. Но оба знали: это только начало.
Деньги, лежащие в ящике, были не просто бумагой — они были выбором, который им еще предстояло сделать. И от этого выбора зависело, останутся ли они вместе или разойдутся навсегда.
