— Ты чай налила? — Павел стоял у окна, одной рукой листал ленту новостей на телефоне, другой ловко застёгивал запонку.
Вера в этот момент ставила чашку на стол, следя, чтобы не расплескать.
— Сейчас, подожди. Кипяток только закипел, — торопливо ответила она и бросила взгляд на часы: уже восемь двадцать, через пятнадцать минут Павлу выходить.
— Можно было бы заранее, — буркнул он и, не поднимая глаз, заметил: — Я опаздываю.
Она привычно подправила ему воротник новой голубой рубашки, быстро брызнула на запястье его любимым парфюмом.
— Опять новую надел? — тихо спросила.
— А что, нельзя? На встречу еду.
— Кстати, хлеб дома закончился, — осторожно заметила она, закрывая дверцу шкафа.
Павел пожал плечами:
— Всё на мне, как обычно. Я весь день по встречам, а дома — хоть кто-нибудь мог бы вспомнить про такие вещи.
Вера промолчала.
На кухне было душно, пахло подгоревшими гренками. Павел сел за стол, откусил кусочек булки, покосился на телефон.
— Какие у тебя планы на выходные? — спросила Вера, стараясь сделать голос спокойным.
— Посмотрим по работе, — отмахнулся он. — Не начинай с утра, ладно?
Вера опустила глаза на блокнот, где записывала, что нужно сделать по дому, но ничего не сказала.
Павел с шумом встал, бросил салфетку на стол, взял портфель.
— Ладно, я ушёл.
Вера хотела что-то сказать, но Павел уже хлопнул дверью.
Она устало присела на диван, вокруг валялись носки, какие-то бумаги, пустой полиэтиленовый пакет. Искала зонт — так и не нашла. Телефон завибрировал, на экране высветилось: «Лариса». Вера коротко вздохнула и ответила:
— Привет.
— Ты чего такая? Опять Павел?
Вера устало выдохнула:
— Просто невыносимо стало, Ларис. Всё время этот холод и упрёки.
— Ты хоть раз с ним поговори нормально, — голос Ларисы был твёрдый. — Сколько можно терпеть?
— Не хочу сейчас ссор, — тихо ответила Вера.
— Тогда что ты хочешь?
— Просто немного покоя, — выдохнула она, глядя в пустоту.
В трубке повисла пауза. Вера прислушалась к тишине, потом тихо попрощалась и положила телефон на диван. Обернулась — опять эта пустая комната, разбросанные вещи.
Собираясь на работу, она вышла в коридор и почти нос к носу столкнулась с соседкой — та в цветастом халате, с большими серьгами.
— Доброе утро, Вера! Всё одна? Павла давно не видно, всё работает, что ли?
— Да, в командировках, — поспешно отозвалась Вера, стараясь не задерживать взгляд.
— Слушай, ты держись, — соседка понимающе кивнула. — Сейчас всем тяжело, а ты всё одна…
Дверь за соседкой закрылась, Вера задержала руку на замке, вдруг почувствовала, как сильно стучит сердце. Даже здесь, в подъезде, всё про неё видно — кто с кем, кто как живёт.
Вечером Павел вернулся позже обычного.
— Ты не ужинала? — спросил он, проходя мимо.
— Ждала тебя, — сказала Вера и подогрела макароны.
Он молча поел, почти не смотря на жену, потом ушёл в душ. Вернувшись, вышел на балкон, и долго говорил по телефону. Сквозь дверь доносилось:
— Да-да, я всё решу, не переживай.
Вера прислушивалась, но слов было не разобрать, только тон — чужой, спокойный, не такой, как с ней.
Когда он вернулся с балкона, в комнате пахло мятой и табаком.
— Может, поговорим? — осторожно спросила Вера.
Павел скривился:
— Опять у тебя к вечеру настроение? Я домой прихожу — сразу вынос мозга.
— Я просто хотела…
— Давай завтра, — отрезал он, собирая свои вещи.
Вера взяла в руки его рубашку, пошла в ванную стирать. Среди футболок что-то зацепилось.
Маленькая яркая заколка для волос. Не её.
Она вернулась на кухню, положила заколку на стол.
— Это что?
Павел даже не посмотрел:
— Коллегу подвозил, видимо, выпала. Что теперь, допрос?
Вера промолчала, убрала заколку подальше от глаз, не стала больше спрашивать.
На следующее утро, собираясь на работу, Вера взглянула на себя в зеркало: усталое лицо, волосы собраны кое-как. На кухне стояла тишина, только гудел холодильник.
В коридоре опять наткнулась на вещи Павла, бросила их на диван и вышла за дверь, не оборачиваясь.
Утро начиналось тяжело. На работе Веру сразу вызвал начальник:
— Где отчёт за прошлую неделю? Опять не успела?
Вера тихо протянула папку:
— Сейчас доделаю, просто вчера…
— Всегда у тебя «просто», — перебил он и уже обращаясь к коллеге, бросил: — А ты, Галя, видела, она и форму потеряла — как зомби ходит.
Галя, не поднимая головы, язвительно заметила:
— Вера, ты у нас что, на удалёнке живёшь? Дома всё плохо, теперь и на работе?
Вера уставилась в стол, жевала губу, не зная, куда деть руки. Открыла почту — сплошные срочные письма. Окно в кабинете было закрыто, пахло кофе и бумажной пылью.
В обеденный перерыв коллега достала из сумки ланчбокс, посмотрела на Веру:
— Слушай, у меня муж тоже иногда в командировках, но я всё равно стараюсь собираться. А ты как будто совсем сдулась.
Вера кивнула, но ничего не сказала. Глотнула холодного чая, почувствовала, что от голода мутит, но аппетита не было. Оглянулась — все разговаривают, смеются, только она будто мимо проходит.
Когда остальные ушли, подошёл Николай Петрович, начальник отдела:
— Давайте я вас до дома подвезу. Всё равно по пути.
Вера помялась, но согласилась — сил идти не было совсем. В дороге Николай Петрович молчал, потом неожиданно сказал:
— Вы, Вера, держитесь. Я видел многих — вы крепче, чем кажетесь. Иногда прошлое не держит, а топит.
Вера не нашла, что ответить. Его слова застряли в голове: «крепче, чем кажетесь».
Вечером дома было тихо, только холодильник гудел и часы тикали слишком громко. Павел пришёл поздно, не посмотрел на жену, сразу пошёл в душ. Потом долго разговаривал на балконе по телефону, облокотившись на перила и глядя вдаль. Вера пыталась не слушать, но слышала каждое слово:
— Я позже перезвоню, тут просто неудобно… Нет, ничего, всё нормально. Да.
Ужин прошёл в молчании. Павел ел, уткнувшись в экран ноутбука.
Вера набралась смелости:
— Мы можем поговорить, как взрослые люди?
Павел не оторвал взгляда:
— Придумала себе проблемы, а теперь хочешь свалить всё на меня?
Вера помолчала, потом тихо добавила:
— Мне не хватает тебя.
— Ты бы за собой посмотрела сначала: что с лицом, что с настроением? Я домой прихожу, а тут вечно всё не так.
Вера почувствовала, как внутри сжимается что-то тяжёлое.
Поздно вечером она заметила, как Павел, собирая сумку, невзначай глянул на телефон. На экране мелькнуло женское имя и сообщение: «До завтра, милая». Вера не стала спрашивать. Легла на диван, долго не могла заснуть.
Ночью сидела на полу в коридоре с сумкой в руках, обнимала колени. Слушала, как в соседней комнате Павел ворочается на кровати. Не знала, что делать: уйти? Остаться? Казалось, сил ни на что нет.
Утро началось с тяжёлой тишины. Павел вышел из спальни, остановился у двери, бросил через плечо:
— Ты вообще спала сегодня? Что за цирк устроила? Сумки, в коридоре сидишь. Мне теперь так жить, как на вокзале?
Вера ничего не ответила, только опустила глаза.
Павел на ходу собирал вещи, надел куртку.
В этот момент раздался звонок в дверь — пришла Лариса.
Павел открыл, мельком кивнул:
— Доброе утро.
— Привет, — так же коротко ответила Лариса, переступая порог.
Павел сразу вышел, не оборачиваясь, только дверь громко захлопнулась.
Лариса поставила пакет с апельсинами на стол:
— Я не буду тебя жалеть, — сразу сказала она, — но если ещё раз услышу, что ты всё это терпишь — обижусь. Ты достойна большего, Вера. Или так и собираешься всю жизнь в этой тишине жить? Решайся, пока не поздно.
Вера вздохнула, села рядом, провела рукой по столу.
— А если ничего не изменится?
Лариса вскинула брови:
— А что тебе терять? Хуже не станет. Ты сама у себя одна.
Лариса задержалась у порога всего на секунду, взглянула на часы — ей нужно было успеть на автобус, бросила короткий взгляд, чуть улыбнулась — и ушла. После её слов Вера вдруг почувствовала странную ясность — словно в квартире наконец стало светлее.
Вечером после работы Вера вернулась домой, Павла не было. Она только сняла пальто, как телефон пискнул — пришло сообщение от Павла:
«Я уехал к матери. Мне нужно подумать».
В квартире было тихо и пусто.
Вера прошлась по комнатам, посмотрела в окно — на дворе начиналась весна. Впервые за долгое время ей показалось, что тишина — не враг.
Вере не сиделось дома. Целый день она металась по квартире, перебирала вещи, мыла посуду, складывала книги. К вечеру стало невыносимо тихо — в этой тишине звенел каждый её шаг. Вера открыла шкаф, достала чистое платье и решила поехать к свекрови.
В голове крутилась мысль: вдруг получится помириться с Павлом, устроить семейный разговор, удивить его — пусть всё наладится, как раньше.
В магазине у дома она долго выбирала торт, как будто от этого зависело что-то важное. Вышла на улицу, вдохнула влажный воздух — начинался дождь. По дороге представляла, как войдёт в квартиру, увидит Павла и сможет, наконец, спокойно поговорить.
Свекровь открыла дверь без особой радости, отступила в сторону, давая войти:
— О, явилась. Чего приехала, никого не ждали.
Вера тихо спросила, не раздеваясь:
— Павел дома?
Свекровь пожала плечами, устало махнула рукой:
— Нет его и не было, я его уже полгода точно не видела. Дома только Марина — но она после смены ещё спит, не беспокой её.
— Я просто решила заглянуть… торт вот привезла, — неловко сказала Вера и медленно сняла пальто, поставила коробку на стол.
За чаем разговор быстро перешёл в упрёки:
— Он тебя взял пустой, а ты пристроилась на хорошую квартиру и деньги! Я Свету-то помню — у Павла с ней всё было по-другому. Он для неё старался, всё домой тянул. Ты ведь сама всё это разрушила, ты его у Светы увела! Вот и возвращается теперь всё — и твоя вина, и его метания.
Вера сдержанно ответила, опустив глаза:
— Что вы такое говорите? Я никогда никого не уводила. Я сама зарабатывала, всегда только своей семьёй занималась. Не надо меня делать виноватой. Вы ничего не знаете о нашей жизни.
Свекровь махнула рукой:
— Конечно, не виновата. Всегда у вас все виноваты, только не вы. Не удержала — вот теперь и хлебай.
Из соседней комнаты вышла Марина, старшая сестра Павла. Она слушала последние слова матери, потом спокойно, но твёрдо вмешалась:
— Мама, хватит искать виноватых. Павел всегда сбегал, когда ему тяжело. Это не Вера виновата, и не Света, и никто другой.
Свекровь фыркнула:
— Тебя не спрашивают, у тебя всегда своё мнение!
Марина не сдавалась:
— Я тебе сразу скажу, Вера, Павел не придёт просить прощения. Он и у меня в долгах — не думай, что ты одна со своими обидами. Не держись за него — ты не виновата, что он ушёл. Иногда отпустить — это лучшее, что можно сделать для себя.
Вере тяжело слушать: вместо поддержки — споры и семейные тайны. Она поблагодарила Марину за честность, кивнула и быстро надела пальто.
— Извините, я пойду.
Свекровь только отмахнулась, Марина чуть кивнула.
На улице моросил дождь. Вера шла к машине, прижимая к себе сумку, и чувствовала, что внутри неожиданно стало легче. Всё повторяется — когда-то она сама вошла в чужую жизнь, хотя Павел тогда долго добивался её и сам бросил жену ради этой любви. Теперь то же самое происходит с ней. Но впервые за долгое время она не боялась возвращаться в пустую квартиру.
Дома привычная пустота уже не казалась врагом. Вера включила свет, поставила чайник, села на кухне с кружкой чая.
Поздно вечером телефон пискнул — пришло сообщение от Павла:
«Вера, мне очень стыдно за всё. Я слабый, я всегда убегал от проблем — и сейчас снова бегу. Прости меня не ради нас, а ради того, чтобы ты смогла отпустить меня без злобы. Мне очень жаль».
Вера долго смотрела на экран, потом выключила звук. На душе впервые стало легче, словно что-то тяжёлое ушло. Она встала, открыла окно — в квартиру ворвался свежий воздух.
Впереди будет много одиночества, быта и новых встреч. Но теперь это уже её жизнь, честная и настоящая.
Впервые за долгое время Вера позволила себе поплакать — не от обиды, не от усталости, а потому что приняла: всё действительно закончилось. Больше не будет прошлых иллюзий, не будет той семьи, за которую она так держалась, не будет и той женщины, которая жила ожиданиями.
Теперь у неё будет только сама она — другая, чуть опустошённая, но наконец свободная. Может быть, впереди снова будет боль или страх остаться одной, но с этим страхом она справится.
За окном моросил дождь, а в комнате стало вдруг по-настоящему светло. Всё, что было, теперь осталось в прошлом. А в этой новой тишине Вера впервые за долгое время почувствовала, что у неё впереди действительно есть своё, настоящее завтра.
