Уход таких глыб, как Всеволод Шиловский — это всегда страшно. Он был не просто режиссером, а живым хранителем той самой старой, настоящей школы, где театр был верой, а не конвейером для зарабатывания денег. Но самое грустное скрыто от глаз: последние полгода его жизни превратились в тихую, мучительную драму, которая разыгрывалась там, за кулисами, вдали от зрителей.
Смерть Всеволода Николаевича не стала громом среди ясного неба для самых близких, но для широкой публики это настоящий шок. Оказывается, великий артист, который до последнего выходил на сцену и улыбался на фестивалях, медленно угасал, пожираемый тоской и страшной болезнью.
И теперь, когда занавес опустился окончательно, на авансцену выходят вопросы, которые всегда сопровождают уход больших людей: что станет с его уникальным наследием, кому достанутся антикварные сокровища и, главное, выживет ли его главное детище — театр на Петровке?
Любовь, которая держала его на этом свете
Чтобы понять, почему Шиловский сгорел так быстро, нужно знать одну простую истину: он не умел жить без своей Наташи. Весной 2025 года ушла из жизни его супруга, Наталья Цехановская, женщина, которая была его тылом, его музой и его воздухом на протяжении десятков лет.
Для 87-летнего режиссера это стало ударом такой силы, что он просто не смог подняться. Он долго, почти маниакально скрывал факт ее смерти от прессы, словно пытаясь обмануть реальность и продлить ее присутствие в этом мире хотя бы на словах.
Но организм обмануть невозможно. Буквально в апреле, на фоне чудовищного стресса и одиночества, врачи озвучили ему приговор — онкология, рак. В таком возрасте и в таком душевном состоянии это звучало как финал. Но Шиловский, человек стальной закалки, решил не сдаваться без боя, или, по крайней мере, сделать вид, что не сдается.
Дмитрий Певцов, который виделся с ним незадолго до ухода, написал очень честно и пронзительно: «Я видел, как ему тяжело, но он не останавливался». Шиловский продолжал работать, выходить к зрителям, представлять любимых учеников — оставался Артистом до последней секунды.
Это был настоящий мужской поступок. Он прекрасно понимал, что угасает, но решил для себя твердо: уйти не в больничной палате, а на сцене, стоя в полный рост под шум аплодисментов
Квартира-музей на Селезневской: 50 миллионов и бесценная память
Теперь, когда мастера не стало, взгляды многих обратились к его материальному наследию. И там действительно есть на что посмотреть и за что побороться.
Жемчужиной наследства является роскошная трехкомнатная квартира в историческом центре Москвы, на Селезневской улице. Риелторы, даже по самым скромным прикидкам, оценивают эти метры минимум в 50 миллионов рублей, но реальная стоимость этого жилья неизмеримо выше.
Тут ведь дело даже не в элитных метрах или дорогом ремонте. Эта квартира — настоящий музей, сокровищница, которую они с женой Натальей собирали по крупицам всю жизнь. Супруга обожала старину, у нее был потрясающий вкус, поэтому дом наполнен редким антиквариатом и картинами, которые сегодня стоят целое состояние.
Шиловский сам обожал водить гостей по комнатам. С гордостью показывал тот самый легендарный стол: его можно было раздвинуть от окна до самого конца коридора, чтобы усадить вообще всех друзей. Но главным местом силы была спальня — его личная «келья».
Там на полках жила память: рисунки Юры Богатырева, книги с автографами Пьера Кардена, подарки от Караченцова и Жженова. Это вещи, у которых нет цены в деньгах. И становится по-настоящему страшно от мысли, что всё это уникальное наследие могут просто пустить с молотка или растащить по углам, как обычное барахло
Театр на Петровке: сирота или наследство?
Но если с квартирой все более-менее понятно — это актив, который можно продать или поделить, то с главным делом жизни Шиловского все гораздо сложнее. Театр-студия на Петровке, 17 — это его детище, его «маленький МХАТ», который он создал с нуля, вложив туда всю свою душу, связи и деньги.
«Я без своего театра уже не могу», — признался он всего пару месяцев назад.
И не соврал. В последние, самые страшные дни именно его ученики, актеры театра, заменили ему семью.
Стас Садальский, который постоянно навещал друга, с восхищением рассказывал, как эти ребята ухаживали за умирающим мэтром. Они буквально носили его на руках, кормили с ложечки и не отходили ни на шаг, заботясь о нем, как о родном ребенке.
Теперь этот театр осиротел. И главный вопрос — кто подхватит это знамя? Управление театром — это не только творчество, это сложный бизнес, требующий постоянных вливаний денег, административного ресурса и фанатичной преданности.
Есть огромный риск, что без мощной фигуры Шиловского, без его авторитета, который открывал любые двери, этот уникальный островок искусства может просто исчезнуть, раствориться в жестокой московской аренде.
Наследники: сын и внучка
У Всеволода Шиловского осталось двое прямых наследников, которым и предстоит решать судьбу всего этого огромного и сложного хозяйства. Это его младший сын, 51-летний Павел Шиловский, и внучка Аглая Шиловская — известная актриса, дочь его старшего сына Ильи.
Здесь кроется еще одна трагедия семьи Шиловских. Старший сын режиссера, Илья, талантливый сценарист, ушел из жизни в 2021 году, что стало для отца незаживающей раной. Теперь его долю, по праву представления, наследует Аглая. Девушка она самостоятельная, успешная, но захочет ли она ввязываться в управление театром или предпочтет забрать свою часть деньгами?
Пока семья погружена в скорбь и организацию похорон, но уже скоро им придется сесть за стол переговоров. И хочется верить, что память о великом деде и отце, о его любви к искусству и к людям, поможет им распорядиться этим наследием достойно, не превратив прощание с легендой в банальную дележку квадратных метров и антикварных ваз.
А как вы считаете, должен ли театр носить имя своего создателя и продолжать жить, или такие авторские проекты умирают вместе с мастером? И справедливо ли, что уникальные коллекции часто расходятся по рукам после смерти владельцев?
