Кофе остывал, а я всё не могла понять, что произошло. Игорь стоял у двери — высокий, подтянутый, в новом костюме. Чужой. Смотрел как-то сквозь меня, будто я уже перестала существовать в его жизни.
— Лариса, я подал на развод, — его голос звучал ровно, деловито. — Документы получишь на днях.
Чашка дрогнула в моих руках. Двадцать три года вместе. Двое детей, выросших и разлетевшихся по своим гнёздам. Внуки, которые приезжают на выходные.
— Но… почему? — только и смогла выдавить я.
Он поморщился, словно я задала глупый вопрос.
— Мы давно уже не семья. Живём по привычке.
Я знала, что в последнее время между нами пробежала кошка. Но чтоб вот так…
— А как же…
— Квартира останется мне, — перебил Игорь, глядя на часы. — Я её заработал. А вот кредит за машину и ипотеку за дачу придётся тебе выплачивать самой. Ты же на них тоже подписывалась.
Меня словно окатили ледяной водой. В голове мелькали цифры. Восемьсот тысяч за машину. Полтора миллиона за недостроенную дачу. Моя зарплата медсестры — тридцать тысяч.
— Игорь, ты сошёл с ума? Как я… на что я буду жить?
— Это уже не мои проблемы, — он поправил галстук. — У тебя есть профессия. Дети взрослые. Справишься.
Он говорил, а я смотрела на его губы и не узнавала человека, с которым прожила почти четверть века. Куда делся мой Игорь, который когда-то носил меня на руках? Который плакал, когда родился наш первенец? Который обещал любить меня до самой смерти?
— У тебя кто-то появился? — вопрос вырвался сам собой.
Он замолчал. А потом кивнул.
— Алина. Она работает у нас в отделе маркетинга.
Я закрыла глаза. Алина. Наверное, молодая. Красивая. С гладкой кожей и упругим телом. Без морщин, растяжек и седых волос.
— Мне пора, — сказал Игорь. — Вещи заберу на выходных.
Хлопнула дверь. А я так и осталась сидеть, глядя в одну точку. Кофе совсем остыл. За окном шумел город. Звонил телефон. А я не могла пошевелиться.
Мир только что развалился на кусочки.
На краю пропасти
Три дня я не выходила из квартиры. Телефон отключила. На работе взяла отгулы. В холодильнике что-то было, но есть не хотелось. Чай, сигареты, слёзы. И бесконечное прокручивание в голове одних и тех же мыслей.
Как я могла не заметить? Когда всё изменилось? Почему он так поступил?
Звонок в дверь застал меня врасплох. На пороге стояла Ксюша, моя подруга со времён медучилища. Маленькая, решительная, с пакетами в руках.
— Открывай, я всё знаю, — с порога заявила она. — Твоя Машка мне позвонила. Сказала, что ты трубку не берёшь.
Я молча впустила её и поплелась на кухню. Ксюша деловито разложила продукты, поставила чайник и оглядела меня с ног до головы.
— Ну ты и развалина, — вздохнула она. — Душ, и марш за стол.
Я покорно пошла в ванную. Вода не помогла, но хоть немного смыла с меня запах отчаяния.
— Он хочет забрать квартиру, — сказала я, ковыряя вилкой яичницу, которую приготовила Ксюша. — А долги повесить на меня.
— И ты, конечно, решила лечь и умереть? — хмыкнула подруга.
Я пожала плечами.
— А что я могу? У него деньги, связи. Адвокатов наймёт.
Ксюша посмотрела на меня так, что мне стало стыдно.
— Ларка, ты дура? Ты когда сдаваться научилась? Помнишь, как на третьем курсе Верку Соловьёву от пневмонии выходила, когда все списали? Как к Кольке своему с инсультом в палату ночами бегала, массажи делала? Как маму похоронила, а через два дня уже в отделении пахала, потому что некому было? И теперь раскисла из-за… из-за этого козла?
Я вытерла слёзы.
— Ксюш, тут другое. Я не знаю, как жить дальше. Квартиры не будет, долги останутся. Мне пятьдесят два. Куда я пойду?
— К юристу для начала, — отрезала подруга. — Лучше к моему Димке сходи. Он таких прохиндеев, как твой Игорёк, насквозь видит.
Я покачала головой.
— Зачем? Это же пустая трата времени. Он прав — квартиру он заработал. А на кредиты я тоже подписывалась.
Ксюша вдруг стукнула кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки.
— Так, хватит! Машку ты родила или он? А кто с больничными с детьми сидел? А кто его, бухгалтеришку районную, до начальника финансового отдела довёл? Кто костюмы гладил, обеды готовил, носки стирал? Кто, я спрашиваю?
Что-то внутри меня дрогнуло. Маленький огонёк посреди черноты.
— Завтра идём к Димке, — отрезала Ксюша. — А сейчас марш спать. Завтра трудный день.
Я легла в постель, впервые за три дня чувствуя что-то кроме отчаяния. Пустота и боль никуда не делись. Но где-то глубоко внутри затеплилась крошечная искра.
Неожиданный поворот
Дмитрий оказался моложе, чем я ожидала. Лет тридцать пять, не больше. В джинсах и футболке, с аккуратной бородкой. Никакого пафоса, строгих костюмов и кожаных портфелей. Обычный парень, если бы не цепкий, внимательный взгляд.
— Значит, Ксюхина подруга, — кивнул он, указывая мне на кресло в своём небольшом кабинете. — Рассказывайте.
И я рассказала. Сбивчиво, путано, с ненужными подробностями. Про двадцать три года брака. Про квартиру, которую Игорь считает своей. Про кредиты на машину и дачу.
Дмитрий слушал, не перебивая. Иногда делал пометки в блокноте.
— А документы на квартиру у вас с собой? — спросил он, когда я закончила.
Ксюша пихнула меня локтем:
— Я же говорила взять!
Я достала из сумки папку с бумагами. Дмитрий просмотрел их, хмыкнул и поднял на меня глаза.
— Лариса Сергеевна, вы вообще в курсе, что квартира оформлена на вас?
Повисла тишина.
— Что?
— Смотрите, — он развернул ко мне свидетельство о праве собственности. — Вот здесь. Владелец — Демидова Лариса Сергеевна. Ваш муж только прописан.
Я смотрела на бумагу и не могла поверить своим глазам.
— Но как?.. Мы же покупали её вместе. Когда переехали от родителей.
— В девяносто седьмом? — уточнил Дмитрий. — Тогда многие оформляли жильё на жён. Считалось, что так безопаснее. Мало ли что — рэкет, бандиты, налоговая…
Я вдруг вспомнила. Действительно, Игорь настоял, чтобы квартира была на мне. Боялся проблем с проверками на работе. А потом, видимо, забыл об этом. Или решил, что сможет всё переоформить.
— И что теперь? — спросила я.
— А теперь, — Дмитрий улыбнулся, — у нас есть отличная позиция для переговоров. Квартира ваша. Вы можете там жить, сдавать или продать её. Ваш супруг не имеет на неё никаких прав, кроме права пользования как член семьи. Но при разводе он это право теряет.
Я не могла поверить своим ушам.
— А долги? — спросила Ксюша.
— С долгами сложнее, — кивнул Дмитрий. — Но тут есть варианты. Во-первых, кредит на машину может быть признан личным долгом мужа, если автомобиль оформлен на него и используется только им. Во-вторых, ипотеку за дачу можно включить в раздел совместно нажитого имущества. Да, долг общий, но и сама дача тоже делится пополам.
Я сидела, обхватив голову руками.
— Дима, погоди, — перебила Ксюша. — Конкретно, что нам делать?
— Подавать встречный иск, — ответил юрист. — О разделе имущества и долговых обязательств. И готовиться к суду. Лариса Сергеевна, у вас есть какие-то документы о доходах мужа? Выписки со счетов? Налоговые декларации?
Я покачала головой. Потом вспомнила:
— Вера Михайловна! Она раньше работала у Игоря бухгалтером. Потом он её уволил. Она может что-то знать?
— Отлично, — кивнул Дмитрий. — Свяжитесь с ней. И вот что ещё…
Я слушала чёткие инструкции юриста, и внутри меня что-то переворачивалось. Страх и отчаяние сменялись злостью. А потом — решимостью.
Игорь хотел оставить меня ни с чем? Что ж, посмотрим, чья возьмёт.
Собирая пазл
— Постарайтесь вспомнить — что он говорил о счетах? — Дмитрий сидел напротив меня в своём офисе, перебирая документы, которые я нашла дома.
— Только то, что у него всё под контролем, — я потёрла виски. Голова раскалывалась от напряжения последних дней. — Он никогда не посвящал меня в финансовые дела.
Прошла неделя с того дня, как Игорь сообщил о разводе. Теперь каждое утро я просыпалась с одной мыслью — найти доказательства. Мы встречались с Дмитрием почти каждый день, разрабатывая стратегию защиты.
— Квартира на вас, это уже хорошо, — повторил Дмитрий. — Но нам нужно больше. Особенно по доходам вашего мужа.
Я вздохнула. За двадцать три года совместной жизни я так и не научилась задавать неудобные вопросы.
— Может, у него в компьютере что-то есть? — предложила я.
— Вы знаете пароль?
— Нет… раньше знала, но он менял.
Я вспомнила, как Игорь становился всё более скрытным в последние годы. Пароли на всех устройствах. Телефон всегда лицом вниз. Задержки на работе. А я — дура! — списывала всё на усталость и рабочие проблемы.
— А его бывшая бухгалтер? Вы связались с ней?
— Да, мы с Верой встречаемся завтра, — я покосилась на телефон. — Она сначала не хотела, но когда я сказала, что Игорь пытается оставить меня с долгами, согласилась.
Вечером, перебирая старые бумаги, я наткнулась на коробку с фотографиями. Наша свадьба. Игорь молодой, красивый, смотрит на меня влюблёнными глазами. Рождение Машеньки. Отпуск в Сочи. Последний звонок у сына.
Горло перехватило. Неужели всё это было ложью? Или что-то сломалось по дороге?
— Мам, ты как? — в дверях стояла Маша, приехавшая поддержать меня. — Я чай сделала.
Дочь присела рядом, обняла меня за плечи.
— Я всё думаю о том, как не заметила, — прошептала я. — Столько лет жили, и я ничего не видела.
— Он хорошо скрывал, — Маша погладила меня по руке. — Знаешь, я подозревала… В последний раз, когда заезжала к вам, видела, как он переписывается с какой-то Алиной. Но не хотела тебя расстраивать.
На следующий день мы встретились с Верой Михайловной в тихом кафе на окраине города. Маленькая женщина с уставшими глазами осторожно огляделась по сторонам, прежде чем сесть за наш столик.
— Я рискую, Лариса, — сказала она тихо. — Он может засудить меня за разглашение.
— Вера, мне просто нужно знать… сколько он на самом деле зарабатывает?
Она помолчала, потом достала из сумки флешку.
— Здесь выписки по счетам фирмы за последние три года. Зарплаты, премии и… другие поступления. Всё неофициальное шло через подставные фирмы. В том числе через одну, которая оформлена на вашу дочь.
— Что? — я уставилась на неё. — На Машу? Но она ничего не подписывала!
— Возможно, и не подписывала, — пожала плечами Вера. — Или подписывала, не глядя. Доверенность какую-нибудь. Многие так делают. Я заподозрила неладное, когда увидела странные проводки. Начала копать. Через неделю меня уволили.
Я сжала флешку в руке. Ещё один кусочек головоломки.
— Спасибо, Вера.
— Не за что, — она встала. — Я надеюсь, вы его прижмёте, Лариса. Такие, как Игорь, считают, что им всё сойдёт с рук.
Вечером я позвонила Дмитрию:
— У меня есть то, что мы искали.
Когда ты начинаешь бороться, силы появляются откуда-то изнутри. Как будто во мне проснулся другой человек — тот, который не боится сражаться.
День истины
В суде я чуть не задохнулась от духоты. Старое здание с высокими потолками и непродуваемыми окнами, а кондиционеры — редкость. Дима шепнул, чтобы я сняла плащ. Мой тёмно-синий костюм казался теперь неуместно строгим, а белая блузка немного жала в вороте.
Увидела Игоря сразу. Сидел прямой, подтянутый, в новом галстуке — наверняка Алина выбирала. Рядом с ним важно восседал адвокат — холёный мужчина с острым носом и золотыми запонками на манжетах рубашки. Они о чём-то вполголоса переговаривались и даже не взглянули в мою сторону.
— Не нервничай, — Дима тронул меня за локоть, — всё будет хорошо.
Судья вошла в зал — грузная женщина лет пятидесяти, с уставшими глазами и строгой причёской, которая её не красила. Все встали.
— Дело о расторжении брака между Демидовым Игорем Анатольевичем и Демидовой Ларисой Сергеевной объявляется открытым, — сказала она немного гнусавым голосом. — Садитесь.
Скамья была жёсткой и неудобной. Я теребила в руках носовой платок — дурацкая привычка, от которой так и не избавилась. Первым заговорил адвокат Игоря. Слушая его, я чуть не рассмеялась от нелепости происходящего. По его словам выходило, что мой муж — практически святой, который из последних сил тянул непутёвую жену-домохозяйку.
— …Истец является единственным кормильцем в семье, — вещал этот напыщенный индюк, размахивая бумагами, — в то время как ответчица ограничивалась работой на низкоквалифицированной должности…
Я до боли стиснула зубы. Двадцать лет в хирургии — это, значит, «низкоквалифицированная должность»? Пусть придёт, постоит сутки на ногах, помогая выхаживать тяжёлых послеоперационных больных!
Дима легонько пожал мою руку — не заводись, мол. У него был свой план.
— Бракоразводный процесс инициирован истцом, — продолжал разглагольствовать адвокат, — тем не менее, он проявляет добрую волю и гуманность, предлагая следующие условия раздела имущества…
Игорь даже не смотрел на меня. Изучал какие-то бумаги. Неужели мы правда прожили вместе столько лет? Неужели когда-то я любила этого человека до дрожи в коленях? А теперь — только ледяная пустота внутри.
Наконец, судья кивнула Диме. Мой защитник поднялся, одёрнул пиджак и неторопливо заговорил — совсем иначе, чем адвокат Игоря, без пафоса и ненужных эмоций:
— Ваша честь, я хотел бы сразу перейти к сути. В моих руках документы о праве собственности на квартиру, которая является предметом спора. Согласно этим бумагам, недвижимость зарегистрирована исключительно на имя моей доверительницы — Демидовой Ларисы Сергеевны.
Игорь вскинул голову, будто его ударили. Я видела, как он схватил своего адвоката за руку и что-то быстро зашептал. Тот удивлённо покачал головой.
— Также прошу обратить внимание суда, — продолжал Дима с лёгкой улыбкой, кладя перед судьёй новую папку, — что автомобиль, приобретённый в кредит, используется исключительно истцом и фактически является его личным транспортным средством. В свою очередь, ипотека за дачный участок…
С каждым его словом лицо Игоря становилось всё мрачнее. Он что-то быстро писал в блокноте и передавал своему защитнику. Тот лишь пожимал плечами — мол, ничего не могу поделать.
— Вы можете подтвердить подлинность этих документов? — спросила судья.
— Безусловно, — кивнул Дима, — все бумаги нотариально заверены. Я также хотел бы отметить, что истец умышленно скрывал часть доходов, что подтверждается банковскими выписками и…
— Протестую! — вскочил адвокат Игоря. — Эта информация не имеет отношения к делу!
Хоть и готовилась, а всё равно вздрогнула, когда Дима достал последний козырь:
— Имеет, потому что истец проводил часть финансовых операций через фирму, незаконно зарегистрированную на дочь ответчицы, Демидову Марию Игоревну, без её ведома. Если суд позволит, я предоставлю соответствующие доказательства.
В зале воцарилась тишина. Игорь замер, глядя в одну точку. А его адвокат растерянно перелистывал бумаги, пытаясь что-то найти.
— Суд разрешает, — кивнула судья, и на её лице промелькнуло что-то вроде интереса.
Всё, что было дальше, я помню обрывками. Свидетели. Цифры. Показания. Документы. И Игорь — жалкий, с красными пятнами на щеках, пытающийся объяснить происхождение странных денежных переводов.
Когда судья удалилась для принятия решения, Дима потрепал меня по плечу:
— Ты как?
— Кажется, у меня сейчас сердце выскочит, — призналась я.
— Всё будет хорошо, — улыбнулся он.
И ведь оказался прав.
Решение суда прозвучало как музыка: квартира полностью моя, долг за машину платит Игорь, дача и долг за неё делятся пополам. Да ещё и компенсация за доли в бизнесе, о которых я даже не подозревала.
— Мы победили, — шепнул Дима, когда все начали расходиться.
Да. Победили. А почему тогда слёзы на глазах?
Расплата
— Не могу поверить, что всё закончилось, — я сидела в маленьком кафе напротив суда, сжимая в руках чашку с остывшим кофе. Дима улыбался, листая решение суда.
— Закончилось? Лариса Сергеевна, всё только начинается. Теперь будет исполнительное производство. Но главное мы уже сделали.
Главное. Да. Квартира осталась за мной. Долг за машину признали личным долгом Игоря. Дачу с участком разделили пополам, как и оставшуюся часть ипотеки. А ещё суд постановил выплатить мне компенсацию за доли в бизнесе, о которых я даже не подозревала.
— Вы думаете, он заплатит? — спросила я, не веря до конца в нашу победу.
Дмитрий хмыкнул.
— У него нет выбора. По решению суда уже наложен запрет на выезд за границу. И приставы будут списывать средства со всех известных счетов. А если он попытается скрыть имущество… что ж, у нас теперь есть свидетельские показания о его финансовых махинациях. Налоговая очень заинтересовалась этой информацией.
Странно, но я не чувствовала злорадства. Только опустошение и лёгкую горечь оттого, что всё так закончилось.
— Ваша дочь уже знает? — спросил Дмитрий, расплачиваясь за кофе.
— Да, я ей позвонила. Она рада, что мы выиграли. И очень зла на отца за историю с подставной фирмой.
— Понятно, — кивнул адвокат. — Кстати, я попросил знакомого следователя посмотреть те документы. Там есть признаки подделки подписи. Если ваша дочь захочет, она может написать заявление…
— Нет, — я покачала головой. — Пусть это останится на его совести. Не хочу, чтобы он сел в тюрьму. Всё-таки он отец моих детей.
Игорь позвонил мне через неделю. Голос у него был сдавленный, будто говорить ему было больно.
— Надеюсь, ты довольна, — начал он без приветствия. — Ты разрушила всё, что я строил годами.
— Я? — я даже растерялась от такой наглости. — Игорь, это ты подал на развод. Ты хотел оставить меня без крыши над головой.
— Ларка, ну как ты не понимаешь? — в его голосе появились просительные нотки. — Я не бросил бы тебя совсем. Просто мне нужно было переоформить недвижимость. Временно! Из-за проверок на работе. А потом бы всё вернул.
Я грустно усмехнулась. Всё то же враньё.
— А Алина тоже временно? — тихо спросила я.
В трубке повисла тяжёлая пауза.
— Она меня бросила, — наконец произнёс Игорь. — Узнала про суд, про налоговую проверку и… собрала вещи.
Я закрыла глаза. Ну конечно. Эта Алина оказалась не такой дурой, как я.
— Что ты хочешь от меня, Игорь?
— Помоги мне, — его голос дрогнул. — У меня арестовали счета. Начальство отстранило от должности. Права отобрали — какие-то штрафы всплыли. Мне даже переночевать негде.
Когда-то этот человек был центром моей вселенной. Я любила его, заботилась о нём, верила ему. А теперь слушала его жалобы и чувствовала только пустоту.
— Переночуй у сына, — сказала я. — Или у родителей своих.
— Они не берут трубку, — в его голосе было столько отчаяния, что на секунду мне стало его жаль. — Никто не берёт. Только ты…
— Прости, Игорь, — я сжала телефон. — Но тебе придётся решать свои проблемы самому. Как ты и хотел.
— Лар, ты не понимаешь! — его голос стал громче. — Меня вышвырнули из съёмной квартиры! Я ночевал в машине! А сегодня её забрали приставы!
— Я все понимаю, — сказала я спокойно. — И мне жаль. Правда. Но это больше не мои проблемы.
Я нажала отбой и некоторое время смотрела на погасший экран. Странное чувство. Ни радости, ни торжества, ни даже особой горечи. Просто… свобода.
Звонок от Маши застал меня вечером.
— Мам, ты представляешь, что этот… отец… мне звонил! Плакался, что ему негде жить. Я ему сказала, что он может снять комнату в общежитии на окраине. За три тысячи в месяц. Как раз по средствам.
Я тихо засмеялась. Моя девочка. Боевая.
— А знаешь, что самое смешное? — продолжала дочь. — Он реально туда поехал! Антон видел его там. Говорит, папа сидел на лавочке с какими-то алкашами и жаловался на жизнь.
Я представила Игоря — всегда такого лощёного, в дорогом костюме — среди обитателей окраинного общежития. И почему-то стало не по себе.
— Маш, а может…
— Даже не думай, — оборвала дочь. — Он получил по заслугам. И хватит о нём. Лучше скажи — как ты?
Как я? Первый раз за долгое время кто-то спросил о моих чувствах.
— Знаешь, — сказала я, подумав, — пожалуй, я в порядке.
У моря надежды
Море в сентябре прозрачное, как стекло. Синее у горизонта и нежно-бирюзовое у берега. Вода ещё тёплая, но купальщиков уже мало — в основном пожилые пары да молодые мамы с детьми. Сезон закончился, и курортный городок живёт своей настоящей жизнью — без суеты, толп и ночной музыки.
Я сидела на маленьком балконе своего номера, укутавшись в лёгкий плед, и смотрела, как солнце медленно опускается в море. Первый отпуск за много лет. Первый — только для себя.
На столике передо мной стояла чашка с чаем и лежала книга, которую я так и не открыла. Мысли текли свободно, без горечи и сожаления, вслед за чайками, летающими над водой.
Телефон пискнул — сообщение от Ксюши.
«Как ты там? Не скучаешь?»
Я улыбнулась. Подруга звонила или писала каждый день, переживая, не слишком ли мне одиноко.
«Всё хорошо. Море чудесное. Завтра записалась на экскурсию в горы».
Три месяца прошло с того дня, когда суд вынес решение. Жизнь постепенно налаживалась. Игорь перестал звонить. Говорят, он устроился менеджером в какую-то мелкую фирму и снимает комнату в коммуналке на окраине. Иногда мне становилось его жаль. Но лишь на мгновение.
Деньги, которые он должен был выплатить мне по решению суда, капали на счёт маленькими частями. Судя по всему, бывший муж не спешил расставаться с ними. Но меня это уже не волновало. Я нашла новую работу — в частной клинике, с зарплатой вдвое больше прежней. Оказалось, мой опыт медсестры очень ценен.
«А домой не хочешь?» — спросила Ксюша.
«Мне и здесь хорошо», — ответила я.
И это была правда. Впервые за много лет я чувствовала себя по-настоящему хорошо. Свободной. Спокойной. Целой.
Однажды, перебирая фотографии, я нашла наше свадебное фото. Игорь такой молодой, веселый. Я — счастливая, с лучистыми глазами. Мы танцуем наш первый танец, крепко прижавшись друг к другу. Когда же всё поменялось? В какой момент любовь превратилась в привычку, а потом — в безразличие? И можно ли было это предотвратить?
Я не знала ответа. Да и нужен ли он? Прошлого не вернуть. Но и жалеть о нём не стоит.
Я сделала глоток остывшего чая и посмотрела вдаль, где небо сливалось с морем. Там, у линии горизонта, всё казалось бесконечным и возможным.
Всю жизнь я была для кого-то — для родителей, для мужа, для детей. Делала то, что должна. Жила так, как ожидали. И только сейчас, в пятьдесят два года, я начинала жить для себя.
Интересно, каково это — бояться нового? Я больше не помнила этого чувства. Всё, что раньше пугало, теперь вызывало лишь любопытство и волнение.
На пляже зажглись фонари. В кафе напротив заиграла тихая музыка. Маленькая девочка бежала по кромке прибоя, визжа от восторга, когда волны касались её ног. Мама что-то кричала ей вслед, но ветер уносил слова.
Мой телефон зазвонил. На экране высветилось «Дима».
— Лариса Сергеевна, добрый вечер, — голос у него был какой-то напряжённый. — Простите, что беспокою в отпуске.
— Ничего, Дима. Что случилось?
— Ваш бывший муж… звонил мне. Просил оформить какие-то отсрочки по выплатам. Жаловался на жизнь.
Я вздохнула.
— И что вы ему ответили?
— Сказал, что он может подать ходатайство в суд. Но если будет просрочка больше двух месяцев, мы инициируем процедуру принудительного взыскания.
— Спасибо, Дима.
— Вы не злитесь? — спросил он после паузы.
— На Игоря? Нет. Уже нет.
— А вообще… как вы там? Отдыхаете?
— Да, — я улыбнулась. — Здесь очень красиво.
— Завидую, — его голос стал мягче. — У нас тут дожди, слякоть. Октябрь во всей красе.
— А вы приезжайте, — неожиданно для себя предложила я. — Здесь ещё тепло. И места в гостинице полно.
Повисла пауза.
— Вы… серьёзно?
— Вполне, — теперь я улыбалась уже открыто. — Почему бы и нет?
— Я… пожалуй, я подумаю.
Мы поговорили ещё немного, в основном о моём отпуске и его делах. А когда повесила трубку, я снова посмотрела на море. Оно темнело, растворяясь в наступающей ночи, но всё равно оставалось бескрайним и свободным.
Как и моя новая жизнь.
