Импозантный, ироничный и обаятельный. Александр Ширвиндт с юных лет умел производить впечатление. Ему не нужно было ничего доказывать — лёгкая усмешка, фирменная трубка и бархатный голос делали своё дело. Друзья в шутку называли его «Железной маской» за невозмутимое лицо даже в самых комичных ситуациях.
Он был человеком с яркой харизмой, редким чувством юмора и обладал удивительной лёгкостью, с которой шёл по жизни.
Жил ярко и, казалось, всегда по своим правилам. А спустя год после того, как его не стало, в театральных кругах всплыла история, о которой десятилетиями говорили шёпотом. Оказалось, у Ширвиндта был сын, о существовании которого публика не знала.
Семейная история
Их история началась летом 1951 года, когда ему было четырнадцать, а ей — тринадцать. Дачный посёлок, река, запах свежескошенной травы и подростковая компания, которая каждый вечер собиралась в импровизированном театре. Он — худощавый, высокий, с глазами, полными иронии. Она — весёлая, открытая, из семьи потомственных архитекторов.
Друзья называли их «Кис и Татка» — так прочно они были связаны друг с другом.
Ширвиндт уже тогда играл в любительских спектаклях. А Наташа, внучка главного архитектора столицы, приходила смотреть на него из зала. Её подкупала не громкая харизма, а его живость и чувство юмора.
Осенью их пути не разошлись. В Москве он встречал её после школы, носил портфель, провожал домой и не пропускал ни одной возможности встретиться.
Потом он поступил в «Щуку», а она — в архитектурный. Они писали друг другу длинные письма, как герои старых фильмов. Хранили их, перечитывали, а потом смеялись над своими наивными фразами.
Именно тогда у них зародилась та особая привязанность, которая со временем стала любовью.
«Пошли в загс»
Однажды в зимний день 1957-го он пришёл к ней домой с огромным свёртком, из бумаги виднелась ветка белой сирени. Наталья удивлённо посмотрела на него, а он, не растекаясь в длинные объяснения, коротко произнёс: «Пошли в загс».
К тому моменту они были вместе почти семь лет. Наташа уже окончила институт, работала архитектором, он — выпускник «Щуки» и молодой актёр с большими планами.
Через год у них родился сын Миша.
Жили они сначала в коммуналке — скромно, но без жалоб. Потом, после череды обменов, переехали в отдельную квартиру в доме на Котельнической набережной.
Там, в огромной гостиной с высокими потолками, часто собирались их друзья. Актёры, архитекторы и музыканты. Вечера проходили за долгими разговорами, наполняясь смехом, анекдотами и звуками гитары. Было шумно и весело.
Женщина, которая не ревновала
У Натальи Белоусовой была своя жизнь и профессия.
Работа в Институте экспериментального проектирования, любовь к архитектуре, собственные интересы. Она не пыталась быть «женой великого артиста», она просто жила рядом с любимым человеком.
Наталья никогда не ревновала его к поклонницам, которых было много. Может быть, потому что слишком хорошо знала его характер. А может, потому что её любовь была крепче слухов и сплетен.
Она не устраивала сцен, не следила за ним, не превращала брак в арену для ссор. Умная, сдержанная и сильная — она была его опорой и одновременно независимой женщиной.
Тайна, которую берегли
Об этом случайно проговорился его друг, актёр Юрий Назаров. Спокойно, почти буднично он сказал:
«У Александра два сына. Миша Ширвиндт и Федя Лукьянов — большой человек!»
Речь шла о Фёдоре Лукьянове, известном политологе. Сыне актрисы Марины Лукьяновой, с которой у Ширвиндта в 60-е был роман. В театре об этом знали многие, но вслух не произносили.
Фёдор внешне очень похож на Ширвиндта, те же черты лица, та же сдержанная улыбка. И отчество его — Александрович. Случайность? Вряд ли. Но сам он годами предпочитал не комментировать слухи.
Простить — не значит не чувствовать
Когда Наталья Белоусова узнала правду, её реакция удивила многих. Она не устраивала сцен и не выносила на публику семейные дела. Она просто приняла ситуацию.
«Она была умной женщиной. Любила мужа больше, чем себя», — вспоминал Назаров.
Ширвиндт и Белоусова прожили вместе почти 70 лет. На похоронах Фёдор Лукьянов стоял рядом с Михаилом Ширвиндтом и его матерью. Не было ссор, холодных взглядов и недомолвок, время расставило всё по своим местам.
Подруга семьи, актриса Наталья Селезнёва, позже рассказывала, что мальчик не бывал в их доме. Его существование не отрицали, но и не выносили напоказ. Игрушки и вещи, которые Ширвиндт привозил для него с гастролей, он передавал через друзей, чтобы избежать пересудов.
В то время такие истории тщательно скрывали. Супруга Ширвиндта, по словам близких, не хотела скандалов, она оберегала семью по-своему.
Мудрая жена, сложный мужчина
Ширвиндт шутил, что «испортил жизнь только одной женщине». Она улыбалась и отмахивалась. Они жили вместе до его последнего дня, сохранив в общении редкое чувство юмора и близость.
«Не думаю, что беготня по женщинам приводит к чему-нибудь хорошему», — говорил Ширвиндт. — «Иногда счастье находят с первого раза. А если повезло — берегут».
Он знал, что рядом с ним женщина, которая выдержала многое, и при этом не сломалась.
Сам Фёдор Лукьянов никогда не делал громких заявлений.
«Я не обсуждаю личную жизнь в прессе», — ответил он, когда его спросили напрямую.
Он вырос, но о нём не забыли. Жена простила. Друзья молчали. А Александр Ширвиндт просто жил свою жизнь, с шутками и репликами, спектаклями и тихой семейной крепостью за спиной.
В этой истории не было громких разводов и драм. Была жизнь длиной в 70 лет со всеми её противоречиями и слабостями.
