Андрей проснулся от звука закипающего чайника. За окном едва брезжил рассвет, но Лена уже стояла у плиты, в халате, с непричесанными волосами. Он знал этот взгляд — усталый, отрешенный, устремленный в пустоту. Такой взгляд у нее появился месяца три назад, когда ей пришлось взять дополнительные смены в клинике.
— Доброе утро, — осторожно произнес он, входя на кухню.
Лена молча кивнула, разливая кипяток по кружкам. Растворимый кофе, никакой церемонии с туркой, как раньше. Теперь на это не было времени.
— Сегодня до девяти вечера? — спросил Андрей, хотя знал ответ.
— До десяти. Подменяю Иру, ей к стоматологу. — Голос жены звучал механически, как у автоответчика.
Андрей опустил глаза в свою кружку. Совсем недавно их утра были другими. Лена работала три дня в неделю, оставляя время на дом, на себя, на них. Они мечтали о ремонте на кухне — Лена даже сохраняла в телефоне фотографии плитки, которая ей нравилась, кремовой, с узором под мрамор. Строили планы на отпуск летом, выбирали между Грецией и Черногорией. Теперь эти разговоры остались в прошлом, как выцветшие фотографии.
Все изменилось в феврале, когда Семенов, его главный клиент в компании, перешел к конкурентам. Семенов тянул на себе почти половину оборота Андрея, а значит, и премии. После его ухода доход Андрея упал почти вдвое. Вот так просто, за одну неделю. Человек, которого он курировал три года, которому помогал решать любые вопросы в любое время суток, ушел к другим ради скидки в пять процентов.
Но помощь маме и Кате осталась прежней. Двадцать пять тысяч маме на коммуналку, лекарства и продукты. Пятнадцать Кате на общежитие, учебники и карманные расходы. Сорок тысяч в месяц, которые раньше были вполне подъемными, теперь превратились в тяжелую ношу.
— Тебе мама звонила вчера? — спросила Лена, глядя в окно.
— Да. Говорит, давление скачет, нужно новое лекарство купить. Дорогое.
— Понятно.
В этом коротком слове Андрей услышал все: усталость, раздражение, обиду. Но промолчал. Лена взяла сумку и направилась к выходу.
— Вечером поговорим? — попробовал он.
— Вечером я буду без сил, — ответила она, не оборачиваясь. — Как всегда.
Дверь закрылась, и Андрей остался один в тишине квартиры. Он посмотрел на кухню — на облупившиеся шкафчики, на треснувшую столешницу, на старый холодильник, который гудел все громче с каждым месяцем. Когда-то это было временным жильем, «пока не встанем на ноги». Теперь их ноги увязли в болоте обязательств.
Мама позвонила в обеденный перерыв.
— Андрюш, ты как? — В ее голосе всегда звучала тревога, даже когда она старалась казаться бодрой.
— Нормально, мам. Работаю.
— Я тут думала… Может, мне на работу устроиться? В магазине рядом требуется продавец. Я бы могла…
— Мам, ты что? — Андрей почувствовал, как сжимается горло. — Тебе шестьдесят семь лет, у тебя давление, сердце. Какая работа?
— Ну я же не совсем развалина, — попыталась пошутить она, но голос дрогнул. — Понимаю, что у вас сейчас трудно. Не хочу быть обузой.
— Мам, прекрати. Ты всю жизнь работала, вырастила нас с Катей одна. Заслужила отдых. Я справлюсь.
— Ты хороший сын, Андрюш. — Она всхлипнула, стараясь это скрыть. — Катька тебе звонила?
— На этой неделе еще нет.
— Она мне говорила, что у них экскурсия будет, в Петербург. На три дня. Нужно пять тысяч на билеты.
Андрей закрыл глаза. Пять тысяч. Еще пять тысяч сверху.
— Хорошо, мам. Скажи ей, что я переведу.
— Спасибо тебе, сынок. Она так хотела поехать. Ведь образование — это важно, правда?
— Правда, мам.
Он положил трубку и уставился в монитор компьютера. Таблица с клиентами расплывалась перед глазами. Экскурсия. Катя училась на третьем курсе филфака, специальность — русский язык и литература. Перспективы по зарплате туманные, но сестра была увлечена своим делом. После школы она могла пойти учиться на менеджера или экономиста, как все, но выбрала то, что любила. Андрей тогда поддержал ее. Обещал помогать, пока не закончит университет.
Теперь это обещание висело на нем мертвым грузом.
Вечером, когда Лена вернулась, было уже за одиннадцать. Андрей подогрел ужин — гречку с котлетами, которые сам приготовил днем. Жена съела молча, почти не жуя, словно заправлялась топливом перед следующим рабочим днем.
— Катя едет в Петербург, — сказал он. — Экскурсия с группой.
Лена подняла на него глаза. В них плескалось что-то опасное.
— И сколько?
— Пять тысяч.
Она отложила вилку и откинулась на спинку стула.
— Андрей, мы не можем даже холодильник починить. У нас на балконе три пакета вещей, которые я несу в ремонт уже месяц, потому что нет времени и денег. Я работаю по двенадцать часов в день. А Катя едет на экскурсии.
— Лен, ей двадцать лет. Она студентка. Должна же она иногда…
— Студентка? — Голос Лены стал жестким. — Я тоже была студенткой. И работала с третьего курса в аптеке по вечерам. Никто мне экскурсии не оплачивал.
— Ну у нас с тобой ситуация другая была.
— Да? А сейчас у нас какая ситуация, Андрей? — Она встала из-за стола, и он понял, что разговор принимает опасный оборот. — Мы едва сводим концы с концами, а ты продолжаешь содержать взрослую девушку, которая могла бы подрабатывать, и твою маму, которая…
— Только не говори про маму, — перебил он.
— Я скажу! — Лена повысила голос, и это было так непривычно, что Андрей вздрогнул. — Твоя мама целыми днями сидит дома. Она может подрабатывать присмотром за детьми, шитьем, чем угодно! Но нет, удобнее жить на твои деньги. А я? Я должна вкалывать, как проклятая, чтобы покрыть то, что ты высылаешь им?
— Она заслужила отдых, Лена. Всю жизнь работала.
— Все всю жизнь работают! — крикнула она. — Ты думаешь, я не устала? Ты видишь, что со мной происходит? Я с трудом встаю по утрам! У меня болит спина, голова! Я забыла, когда последний раз выспалась! А они там живут спокойно, а я вкалываю за всех!
— Это моя семья, Лена.
— А я кто? — Она смотрела на него, и в глазах блестели слезы. — Я тоже твоя семья. Или нет?
Андрей не знал, что ответить. Он понимал ее, но мама… Как он может бросить маму? Она его вырастила одна, после того как отца не стало. Недоедала, чтобы они с Катей были сыты. Работала на двух работах, чтобы дать им образование.
— Я не могу просто так перестать им помогать, — тихо сказал он.
Лена вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Значит, я для тебя меньше значу, чем они.
— Не говори так.
— А как говорить? — Она шагнула к нему. — Я твоя жена. Мы вместе восемь лет. Но ты выбираешь их.
— Я не выбираю, Лена. Я просто не могу… Это моя мама, моя сестра.
— И что я должна делать? Работать до изнеможения, пока твоя сестра разъезжает по экскурсиям, а мама сидит на пенсии в шестьдесят лет?
— Ей шестьдесят семь.
— Какая разница! — взорвалась она. — Они здоровые взрослые люди! Они могут зарабатывать сами! Почему я должна работать за них?
— Ты не работаешь за них, ты…
— Работаю! Именно за них! — Лена задыхалась от гнева и слез. — Потому что иначе у нас не хватает денег даже на еду! Они будут бездельничать, а я вкалывать и платить за них? Ты совсем берега попутал?
Слова повисли в воздухе, тяжелые, как камни. Андрей сидел, опустив голову. Внутри что-то переворачивалось. Он знал, что она права. И именно это было больнее всего.
— Лен…
— Нет, — она подняла руку. — Я не хочу больше ничего слышать. Я устала. Очень устала. И мне все равно, что ты думаешь о своих обязательствах. Если ты не прекратишь это, я не знаю, сколько еще продержусь. Честно говорю. Я на пределе.
Она развернулась и ушла в спальню. Дверь закрылась не хлопком, а тихо, и это было даже страшнее.
Андрей остался сидеть на кухне. В квартире стояла тишина, нарушаемая только гудением старого холодильника. Он смотрел на свои руки — обычные руки, которые не могли удержать все сразу.
Следующие два дня они почти не разговаривали. Лена уходила рано, возвращалась поздно. Андрей пытался заговорить с ней несколько раз, но она отвечала односложно и уклонялась от серьезных разговоров. Он видел, как она худеет, как темнеют круги под глазами. И впервые за все эти годы испугался, что может ее потерять.
В пятницу вечером, когда она пришла чуть раньше обычного, он сидел за столом с листом бумаги, на котором были написаны цифры.
— Что это? — спросила она, снимая куртку.
— Наш бюджет. — Он подвинул лист к ней. — Я все посчитал. Если я перестану помогать Кате и урежу помощь маме до минимума… только на самое необходимое… мы сможем нормально жить. У тебя не будет необходимости брать столько смен.
Лена взяла листок, но не стала его читать. Смотрела на мужа.
— Ты серьезно?
— Серьезно. И еще… — Он сглотнул. — Я разослал резюме. В пять компаний. Конкуренты предлагают лучшие условия. Если найду что-то подходящее, уйду.
Она опустилась на стул напротив.
— Андрей…
— Лена, прости. Ты была права. Я действительно потерял берега. — Голос его дрожал. — Я так зациклился на том, что я сын и брат, что забыл, что я еще и муж. Забыл о тебе. О нас.
Слезы потекли по ее щекам, но она не вытирала их.
— Я не хотела ставить тебя перед выбором. Это твоя семья, я понимаю. Но я больше не могла. Правда не могла.
— Знаю. — Он взял ее руку. — Мне надо было раньше что-то предпринять. Искать другую работу, говорить с ними. Но я думал, что смогу тянуть все сам. Думал, это временно. А вышло, что я пожертвовал тобой.
— Как ты скажешь им?
— Не знаю, — честно признался он. — Но скажу. Кате придется подрабатывать. Она молодая, здоровая, справится. А маме… Маме я объясню, что помогу с лекарствами и самым важным, но остальное она должна будет как-то решать сама. Может, действительно какая-то легкая подработка. Присмотр за соседскими детьми, рукоделие на продажу. Что-то найдется.
Лена крепко сжала его пальцы.
— Это будет тяжело для них.
— Знаю. Но если я не сделаю это, я потеряю тебя. А это хуже всего.
Они сидели, держась за руки, и Андрей чувствовал, как постепенно отпускает напряжение последних месяцев. Впереди были трудные разговоры, возможно, обиды. Мама не сразу поймет. Катя обидится. Но другого выхода не было.
Он позвонил маме в субботу утром.
— Мам, нам надо поговорить.
— Что случилось? Ты заболел?
— Нет, мам. Просто… нам нужно обсудить финансовую ситуацию.
Повисло молчание.
— Я так и знала, — наконец сказала она. — Я же говорила, не нужно мне столько. Я чувствовала, что тебе тяжело.
— Мам, дело не в этом. Ты заслужила мою помощь. Но сейчас у нас действительно тяжело. Я стал меньше зарабатывать, а Лена работает на износ. Это не может так продолжаться.
— Я найду работу, — быстро сказала мама. — Правда, Андрюш. Уже смотрела объявления.
— Мам, давай так. Я продолжу помогать тебе с лекарствами и коммуналкой. Но на продукты и остальное… Может, ты правда поищешь какую-то легкую подработку? Соседи часто спрашивают, не посидишь ли ты с их внуками. Или вязание, ты же так здорово вяжешь. Можно на заказ.
Она молчала, и он слышал, как она сдерживает слезы.
— Хорошо, сынок. Я не хочу быть вам обузой.
— Ты не обуза. Просто сейчас трудный период.
— Понимаю. А Катька?
— С Катей я тоже поговорю.
Разговор с сестрой был труднее. Она сначала не поверила.
— То есть как это — не можешь помогать? — В ее голосе звучало недоумение и обида. — Я же учусь! У меня нет времени работать!
— Катя, у всех студентов нет времени. Но многие подрабатывают. Репетиторство, например. Ты отличница, могла бы готовить школьников к ЕГЭ по русскому.
— Ты шутишь? Я не хочу быть репетитором! Я хочу учиться, заниматься наукой!
— Заниматься наукой можно и подрабатывая пару часов в день. Катюш, пойми, у нас сейчас нет денег. Я едва свожу концы с концами. Лена работает по двенадцать часов. Это не может так продолжаться.
— А мне-то что делать? Бросить учебу?
— Нет. Ты продолжишь учиться. Но помогать тебе в том объеме, как раньше, я не могу. Общежитие я оплачу. И иногда смогу что-то подкидывать. Но на карманные расходы тебе придется зарабатывать самой.
— Не могу поверить, — ее голос сорвался. — Ты всегда обещал помогать. Всегда говорил, что я должна получить образование.
— И ты его получишь. Просто с небольшими жертвами. Пойми, я не из вредности. У меня нет выбора.
Она бросила трубку. Андрей сидел, глядя на телефон. Внутри все болело. Но он знал, что поступает правильно. Единственное, что он мог сейчас, — не разваливать свою семью, ту, которую создал сам.
Через неделю ему позвонили из одной из компаний, куда он отправил резюме. Пригласили на собеседование. Условия были лучше: стабильная зарплата, новые перспективные клиенты, возможность роста. Андрей почувствовал надежду впервые за долгое время.
После собеседования он вернулся домой раньше обычного. Лена была на смене, но он решил сделать ей сюрприз. Приготовил ее любимую пасту карбонара, накрыл на стол, зажег свечи. Это было по-детски романтично, но он хотел показать ей, что все изменится.
Когда она пришла, то остановилась на пороге кухни, глядя на накрытый стол с недоумением.
— Что это?
— Ужин для любимой жены, — улыбнулся он. — Я был на собеседовании. Кажется, все прошло хорошо. Обещали ответить через пару дней.
Лена прикрыла рот рукой, и он увидел, как ее глаза наполняются слезами.
— Правда?
— Правда. Зарплата будет больше. Мы сможем починить холодильник. И даже, может быть, начать копить на ремонт кухни.
Она подошла и обняла его так крепко, как не обнимала уже много месяцев.
— Я так боялась, — прошептала она. — Боялась, что мы не выберемся.
— Выберемся, — пообещал он, гладя ее по волосам. — Обязательно выберемся.
Предложение о работе пришло через три дня. Андрей согласился без колебаний. Зарплата была на тридцать процентов выше, плюс бонусная система, которая выглядела прозрачной и достижимой. Он вышел на новое место через две недели.
Первая зарплата пришла в конце месяца, и они с Леной впервые за долгое время могли выдохнуть. Починили холодильник. Купили Лене новую обувь. Заказали пиццу и просто провели вечер вдвоем, без разговоров о деньгах и проблемах.
— Знаешь, — сказала Лена, прижимаясь к нему на диване, — я даже не помню, когда мы последний раз так просто сидели.
— Я тоже.
— Как там твоя мама?
— Нашла подработку. Сидит с детьми у соседки два раза в неделю. Говорит, что даже приятно, отвлекает от одиночества.
— А Катя?
— Катя все еще обижается. Но уже дала объявление о репетиторстве. Нашла двух учеников. — Андрей вздохнул. — Она справится. Повзрослеет.
— Наверное, ты сделал ей услугу, — тихо сказала Лена. — Рано или поздно все равно пришлось бы учиться самостоятельности.
— Может быть.
Они сидели в тишине, и Андрей понимал, что принял одно из самых трудных решений в своей жизни. Он не бросил мать и сестру — просто перестал нести их на себе. Научил стоять на своих ногах. И это было правильно.
Через два месяца они все-таки поехали к морю. Совсем ненадолго, на неделю, но это было как глоток воздуха после долгого погружения. Они гуляли по набережной, ели мороженое, смеялись над глупостями. Лена впервые за много месяцев выглядела отдохнувшей, и Андрей поймал себя на мысли, что почти забыл, какая она красивая, когда не изможденная усталостью.
— Спасибо, — сказала она однажды вечером, когда они сидели на пляже, провожая закат.
— За что?
— За то, что услышал меня. Это было трудно, знаю. Но ты справился.
Андрей взял ее за руку.
— Я чуть не потерял тебя из-за своей глупости. Из-за того, что не мог расставить приоритеты.
— Ты не глупый. Ты хороший сын и брат. Просто иногда надо помнить, что ты еще и муж.
— Теперь буду помнить.
Солнце уходило за горизонт, окрашивая море в оранжевые и розовые тона. Волны тихо шуршали по гальке. И Андрей подумал, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему спокойным. Да, впереди еще много работы. Ремонт на кухне не сделается сам собой. Отношения с Катей еще предстоит восстанавливать. Но главное — они с Леной снова вместе. По-настоящему вместе.
И это было важнее всего остального.
Когда стемнело, они вернулись в номер, и Андрей обнял жену, чувствуя, как бьется ее сердце. Он понял, что дом — это не квартира, не кухня с новым ремонтом. Дом — это человек, с которым ты можешь быть собой. Который выдержит трудности, скажет правду, даже когда она неприятна. Который будет рядом.
Прошел год. Андрей прочно обосновался на новой работе, даже получил повышение. Лена вернулась к своему обычному графику и снова стала заниматься любимой йогой по выходным. На кухне появилась новая столешница и та самая кремовая плитка, о которой она мечтала. Это была только первая часть ремонта, но начало было положено.
Мама звонила реже, но их разговоры стали теплее. Она больше не чувствовала себя обузой, и в ее голосе появилась прежняя бодрость. Работа с детьми, как оказалось, действительно ей нравилась. Соседи рекомендовали ее своим знакомым, и теперь у нее было три постоянных семьи.
С Катей отношения наладились не сразу. Первые месяцы она едва разговаривала с братом, отвечала односложно. Но потом что-то изменилось. Может, она просто повзрослела. Или поняла, что репетиторство — это не наказание, а возможность. Она оказалась хорошим преподавателем, ученики шли к ней по рекомендации. Она даже стала говорить, что, может быть, после университета займется этим профессионально.
— Знаешь, — сказала она ему как-то по телефону, — я тебе благодарна. Правда. Ты заставил меня взяться за себя. Я все думала, что можно жить по накатанной, а оказалось, что нет.
— Рад, что ты так это воспринимаешь, — ответил Андрей, чувствуя облегчение.
— Я тогда обиделась. Думала, что ты предал. Но теперь понимаю. У тебя своя жизнь. Своя семья. И я не могу быть твоей ответственностью вечно.
— Ты моя сестра. Всегда будешь мне важна.
— Знаю. Но теперь я стою на своих ногах. И это правильно.
После этого разговора Андрей почувствовал, что последний груз наконец упал с его плеч. Он сделал то, что должен был сделать. Не бросил близких, но и не разрушил свою жизнь ради них.
Вечером он рассказал об этом Лене.
— Вот видишь, — улыбнулась она, — все получилось. Даже лучше, чем могло бы быть, если бы ты продолжал тащить все на себе.
— Ты была права, — признался он. — Во всем.
