—Анька, сказано тебе – освобождай квартиру. У тебя есть свое жилье! И Дашке скажи, чтобы не особенно рассчитывала на наследство. Я не старый еще, пожить хочу! И пожить, между прочим, хорошо! У меня без вас дел невпроворот. Ну что, когда освободите комнату?
Аня слушала и не верила, что этот человек почти три десятка лет считался ее отцом, был рядом, поддерживал, помогал, был опорой надежной защитой для мамы.
—Но куда же мы пойдем? В квартире ремонт делать еще минимум месяц.
—Окна, пол и стены есть? А больше вам и не надо! Все, на выход! Мне еще после матери надо кое-что прибрать.
Мама… прошло полтора года, но каждое упоминание о ней все еще вызывало слезы и желание забиться в самый темный угол и выть, не останавливаясь, чтобы заглушить эту боль. Аня старалась не думать о маме, как об ушедшей.
Ей казалось, что сейчас зазвонит телефон, и мама бодрым голосом напомнит дочери прийти домой пораньше, попросив забежать в магазин и купить молоко и хлеб. Или откроется дверь, а мама войдет в квартиру с привычной присказкой: «ваша мама пришла, кое-что принесла».
И вся семья бросится встречать ее, поможет разобрать сумки. А потом они все вместе сядут ужинать или смотреть кино. Так прошли самые счастливые годы Аниной жизни.
В двадцать пять лет, будучи уже самостоятельной девочкой, Аня вышла замуж, но из родительского дома не уехала. Они с мужем заняли комнату, в которой девушка прожила всю жизнь, а в недавно приобретенной квартире делали ремонт. И не торопились. Ведь из родного дома их не выгоняли, отношения родителей с мужем Ани, Костиком, сложились отличные.
Молодожены помогали в быту, оплачивали коммунальные платежи. Через полтора года после Ани замуж засобиралась и младшая Даша. Они с мужем жили в его квартире, но были частыми гостями в родительском доме. Молодожены частенько заглядывали на обед или ужин, оставаясь ночевать.
Обычные встречи перерастали в шумное застолье с множеством веселых историй и шуток. Через пару месяцев Аня узнала, что ждет ребенка. Радости близких не было предела. Теперь разговоры о ремонте сменились планами о том, что нужно купить малышу, на кого он будет похож и как его назовут. Почему-то Аня не сомневалась, что первым у нее будет сын.
В положенный срок она родила здорового и красивого мальчика Петю. С таким количеством нянек, молодая мамочка даже не успевала уставать. То родители, то Костик, то сестра с мужем постоянно были рядом, на подхвате, помогали и поддерживали.
А потом все резко прекратилось. Мама как-то очень часто стала болеть. Аня и раньше замечала, что она устает быстрее и сильнее обычного, хотя дочери старались максимально разгрузить ее. Аня даже не давала маме сидеть с маленьким Петькой. Видела, что женщина едва может поднять крупного карапуза.
—Анют, ну что ты хочешь? Возраст! Я уже не девочка! Дважды теща и бабушка, как-никак! – Отшучивалась мама всякий раз, когда Аня заговаривала о том, чтобы обратиться к врачу.
Дочери пытались воздействовать на маму через отца, но эффекта все равно не было. А потом, в одно кошмарное утро мама просто не смогла встать с кровати. Аня вызвала скорую, а Костик на руках отнес в медицинский автомобиль ставшую поразительно невесомой маму супруги.
Аня просидела полдня в сквере у больницы. Даша была на телефоне, постоянно сообщая новости из дома и ожидая новостей о маме. Аня была благодарна сестре, что та взяла на себя не только заботу о Петьке, но и за поддержку папы, который тоже как-то заметно сник, едва супруге стало плохо.
Аня не знала, куда себя деть от беспокойства. Казалось, время тянулось настолько медленно, что его можно было потрогать руками.
Врач сказал, что все необходимые анализы они возьмут сразу, а вот результатов придется дождаться. Она думала, что эти несколько часов были худшими в ее жизни. Оказалось, самое страшное было еще впереди.
— Анна Станиславовна, вы присядьте, разговор предстоит не самый простой и веселый. – Врач мог бы и не предлагать. Едва увидев глубокую морщину, которая пролегла через его лоб, Аня почувствовала, как у нее подкосились ноги.
—Доктор, только давайте без сантиментов и подготовок. Я сильная, переходите сразу к делу.
—Не стану скрывать, положение совсем не радужное. Ваша мама обратилась слишком поздно. Хотя бы полгода назад все было бы куда лучше. Возможно было бы лечение.
Сейчас максимум, который мы можем обещать – паллиативная помощь. Четвертая стадия. Остались дни, возможно, недели. Месяцы, если очень повезет!
—Паллиативная? Четвертая стадия? Это что же, конец? Вы ничего не можете сделать? Но… Это же моя мама! Я без нее никак! Понимаете? Никак! И Даша тоже.
А я вообще не представляю, как мне Петьку одной растить. Вернее, у меня, конечно, есть муж, есть мой папа. Но мы все осиротеем без нее! Доктор, неужели ничего нельзя сделать?
—Я сожалею. Хотя бы немного раньше. Нельзя так относиться к своему здоровью. Вы живете далеко от мамы?
—В одной квартире. – Машинально ответила Аня, стараясь осознать сказанное доктором. Полгода. Как раз полгода назад появился Петька. Аня считала, что она теперь самая важная, заставляла всех вокруг плясать под ее дудку. А в это время мама уже сильно болела. И никто этого не заметил.
—Вам бы следовало внимательнее наблюдать за ней. Вероятнее всего, она уже мучилась от болей.
—Мучилась и молчала, вы хотите сказать?
— Ане стало так плохо, что она едва не лишилась сознания. Надо было внимательнее следить за ней, а не становиться эгоисткой, думающей только о себе.
—Доктор, а можно ей не говорить? Про диагноз. Пусть она проведет последние дни среди родных, а не в казенной палате, лишившись волос.
—Я не думаю, что это хорошая идея. Скорее всего, она уже обо всем догадалась. В наше отделение просто так не попадают. Будьте честны с ней. Хуже вы ей этим точно не сделаете.
Врач предложил оставить маму еще на сутки в больнице, а Аню отправил домой, сообщить новости родным. Она еще по пути домой рассказала все мужу, а вернувшись домой просто закрылась в комнате, не в силах еще раз переживать весь этот ужас, видеть лица родных и укор в их глазах. Женщина была уверена – вся семья обвинит ее в болезни матери. К счастью, она ошиблась.
Все они еще сильнее сплотились вокруг больной, стараясь ни на минуту не оставлять ее одну. Когда стало совсем тяжело, Аня отправила сына к свекрови и вдвоем с сестрой посвящала маме все свое время.
Отец в это время ходил, словно тень самого себя. Тридцать лет совместной жизни невозможно было просто так вычеркнуть из памяти и смириться со скорым уходом той, с которой прожил лучшие годы жизни, привел в мир двух чудесных дочерей.
Аня даже не помнила, уделяла ли время отцу, пока мама болела. Он все время был на подхвате, рядом. Помогал, поддерживал, много разговаривал с женой. Но как все это переживал он сам, Аня не знала.
А потому, не стала осуждать, когда несколько раз заметила отца, выходящего на балкон поговорить по телефону. Мало ли – звонили друзья или родственники. А сообщать им новости при маме никто не смел.
Ее держали в счастливом неведении относительно времени, которое у нее осталось. И она потрясающе натурально подыгрывала, изображая оптимизм даже тогда, когда перестали помогать огромные дозы обезболивающего.
Порой отец вел себя странно. Мог начать спорить с мамой или делать то, чего она терпеть не могла. Казалось, что он нарочно заставлял ее злиться и нервничать. Будто хотел, чтобы она была не такой, какой была в течение всего их брака.
Смысл поведения отца станет понятен только через несколько месяцев, а пока Аня и Даша пытались поговорить с отцом, но он вел себя словно капризный ребенок, которому не уделяют время.
Маме Ани и Даши повезло. Она прожила полгода. За эти месяцы мама «сгорела», словно свечка, от тепла которой грелась вся большая семья. Едва врач скорой помощи, которого Дарья вызвала, когда не смогла разбудить маму, озвучил диагноз, в мире стало темнее и холоднее для всех, кто был рядом.
Вся семья моментально разбрелась по квартире, переживая по одиночке свое горе. Не стало той, которая скрепляла всех, словно цемент, создавая прочную и нерушимую опору.
Аня находилась в странном состоянии. С одной стороны, горе сжимало грудь и не давало вздохнуть, с другой — она была рада, что закончились мучения самого родного человека.
В тот день Аня увидела, что отец с телефоном в руке впервые не пошел на балкон, чтобы поговорить. Смысл его слов доходил до нее, словно через плотный слой ваты. Единственное, что она потом вспомнила, была фраза:
—Приеду завтра, все обсудим лично. Все, я теперь тоже свободен.
Свободен? От чего? Как? Кому он это сказал? Что он собирался обсудить?
