Дмитрий стоял на крыльце и смотрел на участок, который когда-то казался ему безнадёжным. Три года назад здесь росли одуванчики выше колена, а покосившийся домик грозил рухнуть от каждого порыва ветра. Теперь же ухоженные грядки радовали глаз, а обновлённый дом с мансардой и верандой выглядел как картинка из журнала о загородной жизни.
— Димочка, а помнишь, как бабуля всегда говорила: «Земля любит заботливые руки»? — Лена вышла к нему, вытирая ладони о фартук. — Кажется, она была права.
Он обнял жену за плечи, вдыхая аромат свежескошенной травы. В такие моменты хотелось остановить время. Но тишину нарушил звук подъезжающей машины.
— Сюрприз! — из салона высыпала вся родня: мать Дмитрия Галина Петровна, сестра Оля с мужем и двумя детьми, дядя Вася с тётей Светой. Настоящий десант.
Лена почувствовала, как крепнет неприятное предчувствие. Она помнила, как эти люди вели себя на похоронах бабушки — сначала удивлялись, что всё досталось Дмитрию, потом пожимали плечами: «Ну и разбирайся сам с этой развалюхой».
— Ого, да вы тут настоящие дизайнеры! — восхитилась Оля, оглядывая участок. — А можно к вам в гости на выходные приехать? Дети соскучились по деревенской жизни.
Дмитрий заметил, как напряглась Лена. Он помнил последний визит племянников — разбитые цветочные горшки, испорченные молодые саженцы, крики до поздней ночи. А Оля только умилялась: «Ну что вы, они же дети, им нужно выплёскивать энергию!»
— Сейчас у нас ремонт веранды, — начал Дмитрий, но мать его перебила:
— Да какой ремонт, всё же готово! Оля, конечно, приезжайте, семья должна быть вместе.
Лена не могла понять, почему её мнение никого не интересует. Ведь она наравне с Димой вкладывала в этот дом душу и деньги, которых всегда не хватало. Помнила, как они экономили на всём, чтобы купить хорошую черепицу, как по вечерам после работы шпаклевали стены, как её руки кровоточили от колючей штукатурки.
Галина Петровна словно читала её мысли:
— Лена, дорогая, я понимаю, что ты устаёшь. Но дети — это такая радость! Они наполняют дом жизнью.
— Особенно когда потом не надо убирать за этой «жизнью», — тихо пробормотала Лена.
— Что ты сказала? — Галина Петровна прищурилась.
— Ничего, — Лена покачала головой. — Просто я не готова к гостям.
Но семейство уже обосновалось как дома. Дядя Вася нашёл шашлычницу, а Галина Петровна командовала на кухне, критикуя организацию пространства.
— Дим, а помнишь, как мы раньше всей семьёй собирались у бабули? — Оля устроилась в качелях, которые Дмитрий собственноручно сколотил прошлым летом. — Такая была атмосфера единения…
Дмитрий помнил те времена по-другому. Помнил, как каждые выходные ездил к бабушке один, потому что у всех были дела поважнее. Как таскал воду из колодца, чинил крышу, возил бабулю к врачам. А родня появлялась только на крупные праздники — поесть, выпить и снова исчезнуть.
— Знаешь, Оль, — сказал он осторожно, — мне кажется, у каждого своя память о том времени.
— Да что ты! — Оля махнула рукой. — Мы все очень любили бабулю. Просто у меня дети маленькие были, а у мамы давление скачет…
— Конечно, — Дмитрий кивнул.
Вечером, когда Лена мыла посуду за восемью людьми, а Дмитрий собирал разлетевшиеся по участку салфетки и другой мусор, Галина Петровна подошла к сыну.
— Дим, а что если Оля с детьми на лето к вам переедет? Детям полезно быть на свежем воздухе, а ты видишь, как Лена с ними холодно себя ведёт.
Дмитрий остановился, держа в руках сломанную кем-то из гостей розу.
— Мам, это наш дом. Мы тут живём, работаем…
— Ну и что? Места хватит всем. А дети — это же будущее нашей семьи! Неужели тебе не жаль, что они растут в городской квартире?
Дмитрий оглянулся на дом, в окнах которого горел свет. Он видел силуэт Лены — она всё ещё мыла посуду, усталая после целого дня готовки и уборки. А на веранде племянники играли в войну, используя его садовые инструменты как оружие.
— Мам, нам нужно обсудить это с Леной…
— Да что там обсуждать! — Галина Петровна повысила голос. — Я же вижу, что она против детей. А ты не видишь? Как она на них смотрит, как морщится, когда они смеются!
Дмитрий почувствовал, как в груди зарождается тяжёлое чувство. Он действительно замечал, что Лена напрягается в присутствии детей. Но он также видел, как она старается быть гостеприимной, как устаёт от постоянной готовки и уборки, как тяжело ей даётся это показное радушие.
— Мам, просто дети очень активные…
— Дети как дети! — Галина Петровна всплеснула руками. — А твоя жена их как чужих воспринимает. Это ненормально, Дим. Семья должна быть вместе!
Тем вечером Дмитрий лежал без сна, слушая, как Лена тихо плачет рядом. Он знал, что она старается не показывать своего недовольства, но видел, как ей тяжело. В то же время слова матери не давали покоя — а вдруг он действительно женился на чёрствой женщине? Вдруг его племянники чувствуют себя нежеланными?
Утром ситуация усугубилась. Дети разбили теплицу, в которую Лена вложила столько сил, а Оля только рассмеялась:
— Ну что вы, они же играли! Главное, что никто не пострадал.
Лена молча собирала осколки, и Дмитрий видел, как дрожат её руки. Это была не просто теплица — это были её мечты о собственном урожае, о маленьком рае, который они создавали вместе.
— Лена, не расстраивайся так, — Галина Петровна положила руку ей на плечо. — Это же просто стекло. А дети — это живые существа, им нужно пространство для игр.
— Конечно, — Лена выпрямилась, и в её голосе прозвучала сталь. — Только почему это пространство должно быть за счёт моего труда?
— Ой, как ты говоришь! — Галина Петровна отшатнулась. — Неужели теплица важнее детского счастья?
Дмитрий чувствовал, как внутри него нарастает буря. С одной стороны, он понимал боль жены — теплица была её гордостью, её маленьким достижением. С другой стороны, мать была права — дети важнее вещей. Но почему тогда у него такое чувство, что что-то здесь не так?
— Мам, может, стоит возместить ущерб? — осторожно предложил он.
— Да что ты! — Оля вмешалась в разговор. — Мы же семья! Тем более, у нас сейчас такие траты, ипотека, кредиты… А у вас всё есть: и дом, и доходы стабильные…
Дмитрий хотел напомнить, что их «стабильные доходы» три года уходили на ремонт этого дома, что они отказывали себе в отпусках и развлечениях ради этого места. Но Галина Петровна не дала ему сказать ни слова:
— Вот видишь, Дим, какая Лена бессердечная! Неужели она не понимает, что дети — это наше всё?
И тут что-то щёлкнуло в голове Дмитрия. Он внимательно посмотрел на мать, потом на сестру, потом на жену. Лена стояла с мусорным пакетом в руках, в котором лежали остатки её труда, и молчала. Она не оправдывалась, не кричала, не закатывала истерик. Она просто молча терпела.
А его родня… Они говорили о семье, о детях, о любви. Но где они были, когда он один ухаживал за бабушкой? Где они были, когда он брал кредиты на ремонт дома? Где они были, когда он и Лена работали до седьмого пота, чтобы создать этот уют?
— Знаешь что, мам, — сказал Дмитрий медленно, — мне кажется, мы все устали. Может, стоит разъехаться и остыть?
— Как это разъехаться? — Галина Петровна вскинула брови. — Мы же только приехали! И потом, нам нужно серьёзно поговорить.
Дмитрий почувствовал неладное по тону матери. Она говорила так, словно готовилась к важному разговору, который уже продумала заранее.
— О чём, мам?
— О справедливости, — Галина Петровна выпрямилась. — Дим, я много думала, и понимаю, что бабуля поступила неправильно. Она должна была разделить наследство поровну или вообще отдать всё Оле — у неё дети.
Дмитрий почувствовал, как земля уходит из-под ног. Значит, это и была цель визита. Не семейное единение, не забота о детях. Им нужен был дом.
— Мам, бабушка сама решила…
— Бабушка была старая, её подговорили! — Галина Петровна повысила голос. — Дим, ты же взрослый человек, неужели не понимаешь? Дети должны расти на природе, а не в душных квартирах!
— Они могут приезжать на выходные…
— Этого мало! — вмешалась Оля. — Дим, ты же видишь, что твоя жена их не любит. Зачем детям такая атмосфера? Лучше отдай дом нам, мы будем жить здесь с пользой.
Дмитрий оглянулся на Лену. Она стояла молча, но он видел боль в её глазах.
— Мам, — сказал он тихо, — этот дом мы с Леной восстанавливали три года. Мы вложили в него все свои сбережения, всё своё время…
— Ну и что? — Галина Петровна махнула рукой. — У вас нет детей, вам не нужно столько места. А Олечкиным детям нужно пространство для развития!
— Отдай дачу Олечке, у неё дети! — потребовала свекровь, и в её голосе звучала непререкаемая уверенность в своей правоте.
Дмитрий почувствовал, как что-то окончательно ломается внутри. Он вспомнил все те годы, когда он один заботился о бабушке. Вспомнил, как родня обходила стороной «эту развалюху». Вспомнил бессонные ночи, когда они с Леной планировали ремонт, экономили на всём, работали до изнеможения.
И теперь, когда дом стал красивым и уютным, все хотят им завладеть. Под предлогом заботы о детях, семейных ценностей, справедливости.
— Мам, — сказал он, и в его голосе прозвучала твёрдость, которой раньше не было, — я не отдам дом.
— Как это не отдашь? — Галина Петровна побледнела. — Дим, ты же не можешь быть таким эгоистом!
— Эгоистом? — Дмитрий шагнул ближе к матери. — Эгоистом был тот, кто три года назад сказал: «Ну и возись с этой развалюхой»? Или эгоистом является тот, кто сейчас хочет забрать результат чужого труда?
— Дима! — ахнула Оля. — Как ты можешь так с мамой говорить?
— А как вы можете требовать то, что вам не принадлежит? — Дмитрий повернулся к сестре. — Оля, где ты была, когда я тут крышу перекрывал? Где вы все были, когда я брал кредит на стройматериалы?
— Но у нас же дети! — Оля всплеснула руками.
— Понимаю, — кивнул Дмитрий. — Понимаю, что детям нужны родители, которые готовы работать для их благополучия. А не те, кто хочет получить готовое за чужой счёт.
Галина Петровна сделала шаг назад, словно он её ударил.
— Димочка, ты что, заболел? Это не мой сын говорит. Это она тебя настроила против семьи! — Она ткнула пальцем в сторону Лены.
— Не мешайте сюда жену, — Дмитрий встал рядом с Леной. — Она единственная, кто был со мной все эти годы. Когда я ухаживал за бабушкой, когда восстанавливал дом, когда принимал решения. Она — моя семья.
— А мы что, не семья? — Галина Петровна заплакала. — Дим, я же твоя мать! Я тебя родила, воспитала…
— И теперь требуешь плату за это? — Дмитрий покачал головой. — Мам, если материнство для тебя — это инвестиция, которая должна окупиться, то мне жаль.
— Дим, ты совсем с ума сошёл! — Оля схватила детей за руки. — Идём, дети, здесь нас не любят.
— Не любят? — Дмитрий горько усмехнулся. — Я любил вас всех. Пока не понял, что вы любите не меня, а то, что я могу вам дать.
Он взял Лену за руку и направился к дому.
— Дим, стой! — крикнула мать. — Ты не можешь нас выгнать! Мы же семья!
Дмитрий обернулся:
— Семья, мам, это не те, кто требует, а те, кто поддерживает. Это не те, кто приходит за готовым, а те, кто помогает строить. Ты права, мы семья. Но семья — это я и Лена. А вы… вы просто родственники.
Он закрыл за собой дверь дома, который строил своими руками, и впервые за много лет почувствовал, что принял правильное решение. За окном слышались возмущённые голоса, хлопанье дверей машин, шум отъезжающих автомобилей.
Лена молча обняла его, и он понял, что наконец-то дом стал настоящим домом. Не потому, что он красивый и уютный, а потому, что в нём остались только те, кто готов его защищать и беречь.
— Ты не жалеешь? — тихо спросила Лена.
Дмитрий посмотрел в окно на участок, который они создали вместе. На грядки, которые Лена поливала каждый день. На качели, которые он сколотил своими руками. На осколки теплицы, которые завтра они уберут и построят новую — ещё лучше.
— Нет, — сказал он. — Я жалею только о том, что так долго не мог это сделать.
Той ночью они лежали в тишине, и впервые за много лет эта тишина была не пустой, а полной. Полной понимания, что настоящая семья — это не кровное родство, а выбор. Выбор быть вместе не только в радости, но и в трудностях. Выбор строить, а не только пользоваться плодами чужого труда.
И когда утром они вышли убирать осколки теплицы, оба знали, что строят не просто новую теплицу, а новую жизнь. Жизнь, в которой им не нужно оправдываться за свои границы и извиняться за свой выбор.
Дом, который казался наградой за терпение, оказался испытанием на прочность. И они его прошли.
