Яна вышла из такси и замерла перед воротами отцовского дома. Двухэтажный особняк с каменной отделкой и резными наличниками выглядел точно так же, как в её детских воспоминаниях — величественно и немного отстранённо. Осенний ветер гнал по двору жёлтые листья, и они шуршали под ногами, словно шёпот прошлого.
Последний раз Яна была здесь двадцать лет назад, когда ей исполнилось семь. Тогда мать увезла её после очередного скандала с отцом и запретила любые встречи. Слова матери до сих пор звенели в голове: «Он тебя никогда не любил, забудь о нём».
Но отец не забыл. Каждый год на день рождения приходила посылка — то книга, то набор для рисования, то тёплый плед. Мать швыряла коробки в чулан, не распаковывая, а Яна тайком доставала подарки и разглядывала их при свете фонарика под одеялом.
Теперь отца не было. Инфаркт настиг его внезапно, прямо в кабинете за рабочим столом. Нотариус позвонил Яне три дня назад и сообщил о смерти, а заодно упомянул, что существует завещание. Оглашение назначили на послезавтра. Яна решила никому не говорить об этом — чутьё подсказывало, что родственники отца уже готовятся делить наследство.
Перед воротами стояло пять машин. Чёрная иномарка, две потрёпанные легковушки и старенький джип. Яна нахмурилась. Похороны назначены только на завтра, а они уже здесь. Толкнув калитку, Яна прошла к крыльцу. Из дома доносились голоса — громкие, оживлённые, совсем не похожие на скорбь. Кто-то хохотнул, потом послышался звон разбитого стекла и ругань.
Яна распахнула дверь и остолбенела. Посреди гостиной стоял открытый сервант, на полу валялись осколки фарфоровых тарелок. Две женщины средних лет перетягивали между собой хрустальную вазу, не обращая внимания на вошедшую.
У стены мужчина лет сорока укладывал в спортивную сумку серебряные ложки и вилки, придирчиво рассматривая каждую на свет. На диване громоздились свёрнутые ковры и меховые шапки, а пожилая женщина в тёмном платке копалась в комоде, вытаскивая оттуда папки с документами.
— Что вы здесь делаете? — голос Яны прозвучал тише, чем она рассчитывала.
Женщины перестали дёргать вазу и повернулись. Одна из них — полная, с крашеными рыжими волосами — прищурилась.
— А ты кто такая?
— Я дочь Виктора Андреевича.
Рыжая фыркнула и отпустила вазу, так что вторая женщина едва не упала.
— Дочь? — протянула рыжая. — Та самая, которая двадцать лет не появлялась?
— Мать не давала мне видеться с отцом, — выдавила Яна, чувствуя, как горло перехватывает от обиды.
— Удобная отговорка, — вмешался мужчина с ложками. — Виктор Андреевич был моим дядей. Я навещал его каждую неделю, привозил продукты, чинил трубы. А ты только сейчас объявилась.
Яна сжала кулаки. Кровь прилила к лицу, щёки запылали.
— Отец присылал мне подарки каждый год. Он помнил обо мне. И если вы здесь, значит, рассчитываете на что-то. Но дом принадлежит мне.
Рыжая расхохоталась так громко, что Яна вздрогнула.
— Принадлежит? Девочка, ты вообще в курсе, что завещания не существует?
— Существует, — твёрдо ответила Яна. — Нотариус назначил оглашение на послезавтра.
В комнате воцарилась тишина. Мужчина с ложками медленно опустил сумку на пол. Пожилая женщина у комода замерла с папкой в руках. Рыжая обменялась взглядом со второй женщиной, которая всё ещё держала вазу.
— Завещание? — переспросил мужчина. — Виктор Андреевич никогда не упоминал о завещании.
— Возможно, потому что не хотел, чтобы вы растащили всё ещё до его смерти, — резко бросила Яна.
Рыжая сделала шаг вперёд, и Яна невольно попятилась.
— Слушай, милая. Мы тут всю жизнь были. Ухаживали за Виктором Андреевичем, когда тебя и в помине не было. Если и есть какое-то завещание, то дом делится между всеми родственниками. И не вздумай качать права.
— Отец оставил всё мне, а вы пришли сюда как воры! — выкрикнула Яна, и голос сорвался.
Мужчина хмыкнул и снова взялся за сумку.
— Говори что хочешь. Пока завещание не оглашено, имущество можно считать общим. Так что лучше не мешай.
Яна бросилась к нему, но пожилая женщина преградила путь.
— Успокойся, дитя. Похороны завтра, нечего устраивать скандал в доме покойного.
— Вы устраиваете здесь распродажу! — Яна попыталась обойти женщину, но та крепко взяла её за плечо.
— Мы забираем только то, что Виктор Андреевич нам обещал при жизни. У него был долг перед семьёй.
— Какой долг? — Яна вырвалась и отступила к двери. — Вы просто грабите его дом!
Рыжая махнула рукой.
— Пусть болтает. Завтра узнаем правду. А пока давайте доделаем, что начали.
Родственники вернулись к своим занятиям, словно Яны и не было. Мужчина закончил складывать столовое серебро и принялся разбирать книги на полках. Рыжая с подругой подошли к старинному буфету и начали выгружать хрустальные бокалы. Пожилая женщина снова склонилась над комодом.
Яна стояла посреди гостиной, и мир вокруг размывался от слёз. Отец ушёл, даже не попрощавшись, а эти люди разоряют его дом, словно стервятники. Она вспомнила последнюю посылку — пришла два месяца назад. Внутри лежал альбом с фотографиями. Яна маленькая сидит на плечах у отца, Яна задувает свечи на торте, Яна в школьной форме.
Под каждой фотографией отец делал подписи: «Моя доченька. Семь лет», «Восьмой день рождения. Скучаю». Последняя страница была пустой, но на ней лежала записка: «Прости, что не смог быть рядом. Ты всегда была в моём сердце».
Яна вытерла глаза и выпрямилась. Родственники продолжали шуршать по комнатам, перекрикиваясь и споря, кому что достанется. Рыжая уже тащила к выходу тяжёлый старинный канделябр, а мужчина взвалил на плечо свёрнутый ковёр.
— Стойте! — крикнула Яна. — Выходите отсюда. Немедленно.
Рыжая обернулась и усмехнулась.
— Или что? Вызовешь полицию? Мы родственники, имеем полное право здесь находиться.
— Не имеете. Это дом моего отца, и я не позволю вам его разорять.
— Твоего отца? — протянула пожилая женщина. — Виктор Андреевич был братом моего покойного мужа. Этот дом строил ещё мой свёкор. Так что не выдумывай себе права.
Яна подошла к выходу и загородила проём.
— Положите всё на место и уходите. Завещание огласят послезавтра, и вы узнаете, что отец решил.
Мужчина опустил ковёр и шагнул к Яне. Лицо его исказилось от злости.
— Слушай, девочка. Я двадцать лет возился с дядей. Возил его в больницу, чинил крышу, покупал лекарства. А ты только сейчас приползла. Думаешь, имеешь право указывать нам?
— Думаю, что имею право защищать дом отца от мародёров.
Мужчина замахнулся, но Яна не отступила. Рыжая схватила его за руку.
— Виталий, успокойся. Не связывайся с ней сейчас. Пусть завтра увидит завещание и поймёт, что ей ничего не светит.
Виталий дёрнул плечом и отвернулся.
— Ладно. Но если она будет мешать, я не церемонюсь.
Яна не двинулась с места. Родственники один за другим вышли из дома, унося свою добычу. Рыжая напоследок обернулась на пороге.
— Увидимся послезавтра у нотариуса, дорогая. Только не обижайся потом.
Дверь захлопнулась, и тишина окутала дом. Яна прислонилась к косяку и медленно съехала на пол. Слёзы катились по щекам, но она не вытирала их. Гостиная выглядела так, словно здесь побывали грабители. Пустые полки, разбитая посуда, перевёрнутые ящики. Отец хранил этот дом в идеальном порядке, а теперь от былого величия не осталось и следа.
Яна поднялась и медленно обошла комнаты. В кабинете на столе лежала раскрытая книга — отец читал её перед смертью. Яна провела пальцами по страницам и закрыла её. На подоконнике стоял увядший цветок в горшке — отец любил фиалки, но некому было за ними ухаживать. В спальне на прикроватной тумбочке лежали очки и записная книжка. Яна открыла её и увидела знакомый почерк. Последняя запись датирована неделей раньше: «Позвонить Яне. Узнать, как дела».
Яна захлопнула книжку и зажмурилась. Отец хотел позвонить, но не успел. Она так и не услышала его голос в последний раз, не попрощалась, не сказала, что любит его. Теперь оставалось только завещание и надежда, что отец действительно помнил о дочери.
Следующий день прошёл в смутном тумане. Похороны собрали десятка два человек — родственники, соседи, несколько коллег по работе. Яна стояла у могилы и смотрела, как гроб опускают в землю. Рядом толпились те самые люди, которые вчера грабили дом. Рыжая утирала глаза платком и всхлипывала напоказ, Виталий стоял с мрачным лицом, пожилая женщина крестилась и шептала молитвы. Яна не проронила ни слезинки. Внутри всё выгорело, осталась только пустота.
После панихиды родственники разошлись по машинам, бросая на Яну косые взгляды. Яна вернулась в дом и заперлась. Всю ночь не спала, сидела в кабинете отца и перебирала его бумаги. Документы на дом, справки, старые фотографии. Нигде ни слова о завещании. Нотариус сказал, что всё хранится у него, и Яне оставалось только ждать.
Утро назначенного дня выдалось серым и дождливым. Яна оделась в строгий костюм, собрала волосы в пучок и вышла из дома ровно к десяти. Контора нотариуса располагалась в центре города, в старом здании с облупившейся штукатуркой. Яна поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж и толкнула дверь с табличкой «Нотариальная контора Сергея Павловича Крылова».
В приёмной уже сидели родственники. Рыжая с подругой заняли диван у окна, Виталий устроился на стуле возле двери, пожилая женщина стояла у стойки администратора и о чём-то шептала с молодой девушкой. Все замолчали, когда вошла Яна. Рыжая окинула её презрительным взглядом.
— Явилась. Думала, испугаешься и не придёшь.
Яна не ответила и прошла к свободному креслу в углу. Виталий хмыкнул.
— Сейчас узнаем правду. И посмотрим, кто останется с носом.
Дверь кабинета отворилась, и на пороге появился мужчина лет пятидесяти в сером костюме. Седые волосы аккуратно зачёсаны назад, за очками поблёскивали внимательные глаза.
— Прошу всех пройти, — произнёс нотариус.
Родственники гурьбой ввалились в кабинет. Яна вошла последней и заняла место у окна. Нотариус уселся за стол, достал из сейфа толстую папку и открыл её.
— Итак, мы собрались для оглашения завещания Виктора Андреевича Соколова. Прошу всех внимательно выслушать.
Рыжая подалась вперёд, Виталий скрестил руки на груди. Пожилая женщина достала платок и прижала его к губам. Яна сидела неподвижно, сжимая в руках сумку.
Нотариус откашлялся и начал читать.
— Я, Виктор Андреевич Соколов, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, составляю настоящее завещание. Всё моё имущество, включая жилой дом по адресу улица Садовая, дом пятнадцать, земельный участок, автомобиль, денежные средства на банковских счетах, а также все движимое имущество, находящееся в доме, я завещаю моей единственной дочери Яне Викторовне Соколовой.
Тишина в кабинете треснула, как лёд под тяжестью камня. Рыжая вскочила со стула.
— Это невозможно! Виктор Андреевич обещал мне коллекцию фарфора! Обещал!
Нотариус поднял руку, призывая к порядку.
— Прошу не перебивать. Завещание составлено три года назад, заверено должным образом, подпись Виктора Андреевича подтверждена. Согласно закону, данный документ имеет полную юридическую силу.
Виталий ударил кулаком по подлокотнику кресла.
— Три года назад? Тогда дядя ещё не знал, что я буду за ним ухаживать! Это несправедливо!
— Справедливость определяется волей завещателя, — спокойно ответил нотариус. — Виктор Андреевич сделал свой выбор осознанно.
Пожилая женщина схватилась за сердце и застонала.
— Господи, да как же так… Мы столько для него сделали… А эта девчонка двадцать лет не появлялась!
Яна медленно поднялась с кресла. Ноги дрожали, но голос прозвучал твёрдо.
— Отец знал, почему я не приезжала. Он присылал мне подарки каждый год. Помнил каждый мой день рождения. Хранил мои фотографии. А вы… вы просто ждали его смерти, чтобы растащить имущество.
Рыжая шагнула к Яне, лицо исказилось от ярости.
— Ты ничего не понимаешь! Виктор Андреевич давно обещал мне сервиз! Это семейная реликвия!
— Семейная реликвия принадлежит семье, — отрезала Яна. — А вы кто? Троюродная племянница его покойной жены? Какое вы имеете право?
— Я имею право, потому что была рядом! — взвизгнула рыжая. — А ты предала отца!
Нотариус поднялся из-за стола.
— Прошу успокоиться. Яна Викторовна является единственной наследницей по завещанию. Если у кого-то есть претензии, можете оспорить документ в судебном порядке. Но должен предупредить: завещание составлено безупречно, оснований для отмены я не вижу.
Виталий развернулся к выходу.
— Посмотрим ещё. Найдём адвоката. Докажем, что завещание составлено под давлением.
— Под каким давлением? — Яна шагнула вперёд. — Отец составил его три года назад. Вы тогда вообще не общались с ним так плотно.
— Откуда ты знаешь? — огрызнулся Виталий.
— Потому что отец вёл дневник. И там нет ни единого упоминания о ваших визитах три года назад.
Виталий побагровел, но промолчал. Нотариус кивнул Яне.
— Яна Викторовна, прошу вас остаться. Необходимо оформить документы. Остальные могут быть свободны.
Родственники один за другим вышли из кабинета, хлопая дверью. Рыжая обернулась на пороге и процедила сквозь зубы.
— Ты ещё пожалеешь. Мы не оставим это так.
Дверь захлопнулась. Яна опустилась на стул и выдохнула. Нотариус вернулся за стол и достал ещё один конверт.
— Виктор Андреевич оставил для вас письмо. Попросил передать после оглашения завещания.
Яна взяла конверт дрожащими руками. На нём красовалась надпись: «Моей доченьке Яне». Внутри лежал лист бумаги, исписанный знакомым почерком отца.
«Янечка, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Прости, что мы не смогли быть вместе. Твоя мать была права — я не сумел защитить наш брак, не сумел отстоять право видеться с тобой. Но я никогда не переставал любить тебя. Каждый день рождения я представлял, как ты растёшь, какой становишься. Хранил твои фотографии, как самое дорогое сокровище. Этот дом — всё, что у меня осталось. Теперь он твой. Живи здесь, если захочешь. Или продай и начни новую жизнь. Главное — будь счастлива. Я всегда верил в тебя. Твой папа».
Яна сложила письмо и спрятала в сумку. Слёзы застилали глаза, но внутри разливалось тепло. Отец любил. Всегда любил.
Оформление документов заняло час. Нотариус выдал свидетельство о праве на наследство, и Яна вышла на улицу уже полноправной владелицей дома. Дождь закончился, из-за туч пробивалось солнце. Яна села в такси и поехала обратно.
Подъезжая к дому, Яна увидела знакомые машины во дворе. Рыжая, Виталий и пожилая женщина стояли на крыльце и о чём-то спорили. Яна вышла из такси и направилась к воротам. Виталий заметил её и шагнул навстречу.
— Приехала? Ну что, получила своё?
— Получила, — спокойно ответила Яна. — И теперь попрошу вас покинуть территорию.
Рыжая скрестила руки на груди.
— Мы никуда не уйдём. Здесь наши вещи.
— Какие вещи?
— Те, что мы вчера забрали. Часть осталась в доме.
Яна толкнула калитку и прошла во двор. Родственники увязались следом. Входная дверь была приоткрыта. Яна шагнула внутрь и замерла. Посреди гостиной стояли всё те же открытые серванты, на полу валялись разбросанные вещи, а у стены громоздились мешки с одеждой.
— Что это? — Яна обернулась к Виталию. — Вы снова грабите дом?
— Мы забираем то, что нам причитается, — невозмутимо ответил Виталий.
— Вам ничего не причитается! Завещание оглашено. Всё принадлежит мне!
Рыжая усмехнулась.
— Завещание можно оспорить. А пока оно не вступило в законную силу, мы имеем право на компенсацию.
— На какую компенсацию? — Яна шагнула к рыжей, и та невольно попятилась. — Вы просто воры!
— Осторожнее с выражениями, девочка, — прошипела рыжая. — Не хватало ещё оскорблений.
В этот момент в дверях появилась женщина лет шестидесяти в старомодном пальто и платке. Яна узнала соседку отца — Нину Степановну, жившую через два дома.
— Яна, милая, вот ты где! — воскликнула Нина Степановна. — Я видела, как эти люди опять таскают вещи из дома. Решила зайти проверить.
Рыжая скривилась.
— Нина Степановна, это семейное дело. Не вмешивайтесь.
— Семейное? — Нина Степановна подошла ближе и оглядела разгромленную гостиную. — Виктор Андреевич столько лет вкладывал душу в этот дом, а вы тут устроили распродажу!
— Мы забираем только то, что нам обещали, — буркнул Виталий.
— Обещали? — Нина Степановна повернулась к Яне. — Милая, у Виктора Андреевича была помощница. Галина Ивановна. Приходила каждый день, готовила, убирала. Она живёт неподалёку. Наверняка знает, что отец говорил об имуществе.
Яна кивнула.
— Можете позвонить Галине Ивановне?
Нина Степановна достала телефон и набрала номер. Через минуту в трубке раздался женский голос. Нина Степановна коротко объяснила ситуацию и протянула телефон Яне.
— Алло? — осторожно начала Яна.
— Янечка, это ты? — голос на том конце звучал тепло. — Я столько о тебе слышала от Виктора Андреевича! Он так любил тебя, так гордился!
— Галина Ивановна, скажите, отец действительно обещал этим людям что-то из имущества?
— Обещал? — в голосе Галины Ивановны прозвучало удивление. — Нет, милая. Виктор Андреевич часто жаловался, что родня только и ждёт его смерти. Говорил, что всё оставит тебе. Даже завещание показывал. Говорил: «Это для Янечки. Пусть живёт спокойно».
Яна почувствовала, как напряжение в груди ослабло.
— Спасибо, Галина Ивановна. Можете сейчас подойти? Мне нужна ваша помощь.
— Конечно, милая. Буду через десять минут.
Яна положила трубку и посмотрела на родственников.
— Галина Ивановна сейчас придёт. И подтвердит, что отец никому ничего не обещал. А сейчас прошу вас сложить всё обратно и уйти.
Рыжая фыркнула.
— Мы не обязаны слушать какую-то помощницу.
— Тогда я вызову полицию, — твёрдо сказала Яна.
Виталий шагнул вперёд, нависая над Яной.
— Попробуй только. Мы тебе такую жизнь устроим, что пожалеешь.
Нина Степановна встала рядом с Яной.
— Виталий, не надо угроз. Яна имеет полное право вызвать полицию. Вы находитесь в чужом доме и отказываетесь его покинуть.
— Чужом? — взвилась рыжая. — Да мы тут больше времени провели, чем эта девица!
— Время, проведённое в доме, не даёт вам права собственности, — спокойно ответила Нина Степановна.
Яна достала телефон и набрала номер полиции. Виталий выхватил у неё аппарат, но Нина Степановна успела перехватить его руку.
— Вы что, совсем обнаглели?
Виталий отступил, швырнув телефон на диван. Яна подняла его и снова набрала номер. В трубке откликнулись быстро.
— Полиция, слушаю вас.
— Здравствуйте. Меня зовут Яна Соколова. По адресу улица Садовая, дом пятнадцать, в моём доме находятся посторонние люди. Они отказываются покидать территорию и забирают имущество без моего разрешения.
— Понятно. Направляем наряд. Оставайтесь на месте.
Яна положила трубку и посмотрела на родственников.
— Полиция будет через пятнадцать минут. Советую уйти сейчас, пока не поздно.
Рыжая метнула злобный взгляд.
— Думаешь, испугаешь нас ментами? Мы ничего не нарушали!
— Проникновение в чужое жилище и кража имущества — это статья, — вмешалась Нина Степановна. — Я соседка, могу подтвердить, что вы вчера и сегодня выносили вещи из дома.
Пожилая женщина, до этого молчавшая, вдруг заговорила дрожащим голосом.
— Виталий, Лена, может, правда уйдём? Зачем нам полиция?
Виталий сжал кулаки, но промолчал. Рыжая — видимо, Лена — топнула ногой.
— Я не уйду, пока не заберу сервиз! Виктор Андреевич обещал!
Яна шагнула к ней.
— Отец ничего вам не обещал. Вы лжёте. И если сейчас же не покинете дом, я подам заявление о краже.
В этот момент в дверь постучали. Нина Степановна открыла, и на пороге появилась женщина средних лет с добрым лицом и усталыми глазами. Галина Ивановна вошла, сняла платок и огляделась.
— Боже мой, что здесь произошло? — ахнула Галина Ивановна.
— Они грабят дом отца, — сказала Яна.
Галина Ивановна повернулась к Лене и Виталию.
— Как вам не стыдно? Виктор Андреевич только похоронен, а вы уже делите его вещи!
— Мы имеем право! — огрызнулась Лена.
— Какое право? — Галина Ивановна подошла ближе. — Я пять лет ухаживала за Виктором Андреевичем. Знаю каждое его слово. Никогда он вам ничего не обещал. Наоборот, говорил, что боится вас. Что после его смерти вы растащите всё по углам.
Виталий побледнел.
— Это неправда!
— Правда, — твёрдо ответила Галина Ивановна. — И я готова дать показания в полиции.
Снаружи послышался звук подъезжающей машины. Через минуту в дом вошли двое полицейских. Участковый — мужчина лет сорока с седыми висками — оглядел собравшихся.
— Кто вызывал?
— Я, — Яна шагнула вперёд. — Я владелица дома. Эти люди проникли сюда и забирают имущество без моего разрешения.
Участковый повернулся к Виталию.
— Вы кто?
— Я племянник покойного Виктора Андреевича Соколова.
— Имеете право находиться в доме?
Виталий замялся.
— Дядя разрешал мне приходить.
— У вас есть ключи?
— Нет, но…
— Тогда вы находитесь здесь незаконно, — отрезал участковый. — Прошу покинуть помещение.
Лена вскинула руки.
— Мы родственники! Имеем право на имущество!
— Право на имущество определяется завещанием, — спокойно ответил участковый. — Если завещание в пользу этой девушки, то вы здесь посторонние.
Яна достала из сумки свидетельство о праве на наследство и протянула полицейскому. Участковый изучил документ и кивнул.
— Всё в порядке. Яна Викторовна Соколова — законная владелица. Прошу всех покинуть дом немедленно.
Виталий развернулся и направился к выходу. Лена задержалась, метнув на Яну полный ненависти взгляд.
— Ты ещё пожалеешь.
Участковый шагнул между ними.
— Никаких угроз. Уходите.
Лена вышла, хлопнув дверью. Пожилая женщина поспешила следом. Участковый обернулся к Яне.
— Если они ещё раз появятся, сразу звоните. Составим протокол.
— Спасибо, — выдохнула Яна.
Полицейские ушли. В доме воцарилась тишина. Галина Ивановна обняла Яну за плечи.
— Держись, милая. Самое трудное позади.
Нина Степановна кивнула.
— Если что, мы рядом. Не стесняйся обращаться.
Яна поблагодарила женщин, и они вышли, оставив дочь наедине с домом отца. Яна медленно прошлась по комнатам. Гостиная всё ещё выглядела разгромленной, но теперь это можно было исправить. Яна подняла с пола разбитую тарелку, затем начала складывать вещи обратно на полки. Работа успокаивала, помогала собраться с мыслями.
К вечеру дом обрёл прежний вид. Яна поправила упавшую картину над диваном, расставила книги на полках, собрала осколки. В кабинете отца зажгла настольную лампу и села в кресло. На столе лежала книга, которую отец читал перед смертью. Яна открыла её на закладке и увидела подчёркнутую строку: «Любовь не исчезает. Она остаётся в сердцах тех, кто помнит».
Яна закрыла книгу и посмотрела в окно. За стеклом темнело небо, зажигались фонари. Дом больше не казался чужим. Отец любил её, даже когда жизнь развела их по разным углам. Завещание, письмо, фотографии — всё это говорило о любви, которая не нуждалась в словах.
Родня уехала, оставив после себя только плохие воспоминания. Но Яна знала: они не вернутся. Полиция, соседи, свидетели — всё встало на её сторону. Дом принадлежал дочери, и никто не мог это изменить.
Яна поднялась и прошла в спальню отца. На прикроватной тумбочке лежала записная книжка с последней записью: «Позвонить Яне. Узнать, как дела». Яна взяла книжку и прижала к груди. Отец хотел услышать её голос. Не успел. Но оставил ей самое важное — дом, любовь и уверенность, что она не была забыта.
В ту ночь Яна спала в отцовской спальне. Впервые за много лет сон пришёл спокойный, без тревог. Утром она проснулась с ясной мыслью: дом нужно сохранить. Отец вложил в него душу, и Яна не позволит превратить это место в руины.
Следующие дни прошли в хлопотах. Яна переехала в дом, привезла свои вещи, начала приводить комнаты в порядок. Галина Ивановна приходила помогать, рассказывала про отца, про его привычки и характер. Нина Степановна заглядывала с пирогами и советами. Дом оживал, наполнялся новыми звуками.
Родственники больше не появлялись. Яна слышала, что Виталий пытался оспорить завещание, но адвокат быстро объяснил ему бесперспективность затеи. Лена грозилась подать в суд, но так и не подала. Пожилая женщина исчезла вовсе.
Яна стояла у окна гостиной и смотрела на двор. Осенние листья кружились под ветром, покрывая землю золотым ковром. Отец любил осень. Говорил, что это время подведения итогов. Яна поняла: её итог — дом, память и любовь, которая не зависит от расстояний и лет.
Всё остальное — просто шум, который теперь остался за дверью.
