– Не одна дура не согласится отдать свою квартиру чужим людям. А твоя семья — чужие мне люди!
Я стояла посреди кухни, и с удовлетворением оглядывая каждую деталь. Моя крепость, мой мир, вымуштрованный по линеечке, где каждая баночка специй выстроена по алфавиту, а цвет полотенец идеально гармонировал с плиткой. Вспоминала июньское солнце в Санторини, тот самый эспрессо на террасе с видом на кальдеру… тогда еще не было Егора.
Звонкий стук керамики вернул меня в реальность. Моя любимая чашка, с трещинкой на боку, подарок сестры, теперь наполнялась не только бодрящим кофе, но и горьким привкусом разочарования. Семь месяцев. Семь месяцев назад я и не подозревала, во что выльется случайная встреча в кофейне. Как я, библиотечная мышь, могла устоять перед обаянием этого архитектора, этого… вруна?
В кухню ворвался Егор, излучая безупречность, лоск и наглость.
– Доброе утро, солнышко! Как спалось? – он притянул меня к себе, целуя в макушку.
– Нормально, – буркнула я, стараясь не вдыхать его одеколон. Он всегда пах так, словно купался в нем, а не брызгался. – Ты как? О чем думал?
– О тебе, конечно! Помнишь ту кофейню, где мы познакомились? С этими ужасными репродукциями Клода Моне? Я тогда подумал, что таких ценителей нужно поискать.
Я улыбнулась, вспоминая, как Егор шутил над моими очками «а-ля библиотекарь». И как я, сгорая от желания показать свою эрудицию, рассказывала ему о прерафаэлитах.
Егор откашлялся, сбрасывая с себя флер романтики.
– Слушай, тут такое дело… Мама переезжает.
Я нахмурилась.
– Куда переезжает? В другую квартиру?
– Нет. Сюда. К нам.
Мои брови взлетели вверх.
– Что значит «сюда»? Егор, мы об этом вообще-то не говорили.
– А что тут говорить? Это же логично. Понимаешь, она привыкла жить со мной, после папиной смерти я для неё всё. А сейчас… после моего развода она мне очень помогла. В конце концов, она же не чужая.
Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна раздражения.
– Егор, погоди. Сначала ты уговариваешь меня выйти за тебя, называешь меня любовью всей жизни, а потом, как бы между делом, заявляешь, что твоя мама теперь будет жить с нами? Это как вообще?
Он пожал плечами, изображая вселенскую усталость.
– Ань, ну чего ты начинаешь? Ты же знаешь мою мать, ты видела Марка, знакома с Катюшей. Они же прекрасные люди! У тебя трёхкомнатная квартира, места всем хватит. А потом, зачем платить за аренду? Это же глупо! Мама будет готовить, стирать, Марк будет следить за техникой, а Катюша… ну, ты же сама говорила, что она тебе нравится.
Внутри меня все заклокотало.
– Егор, ты забываешь одну маленькую деталь – это МОЯ квартира! Я в состоянии сама себе приготовить и постирать! И я хочу сама решать, кто будет жить в моей квартире!
– Ну хорошо, но только в НАШЕЙ квартире, после свадьбы. Не кипятись! Ты же говорила, что любишь мою семью, мы это обсуждали! А если любишь меня, то и моя семья тебе не чужая. А ты эгоистка!
Я сжала кулаки.
– То есть, ты принял решение за меня? Ты даже не счёл нужным спросить моего мнения?
– Да ладно тебе, Ань. Это же само собой разумеется! Настоящая семья всегда вместе, как говорит мама.
Я развернулась и вышла из кухни. Меня словно окатили ледяной водой. Я вдруг отчетливо увидела, что этот идеальный мужчина, которого я собиралась сделать своим мужем, на самом деле – маленький мальчик, спрятавшийся за маминой юбкой.
Весь день на работе я прокручивала в голове этот кошмарный разговор. Тоня, моя коллега, узнав о ситуации, была возмущена до глубины души.
– Анютка, ты что, с ума сошла? Какой переезд? Гони его маму в шею! Это твоя жизнь, твоя квартира! Он что, не понимает, что такое личное пространство? Ты, главное, не молчи, а отстаивай свои права!
Вечером я попыталась поговорить с Егором еще раз. Ужин при свечах, приглушенная музыка… я надеялась, что такая обстановка поможет ему понять, что я чувствую.
– Егор, послушай, я очень тебя люблю. Но я хочу, чтобы мы с тобой пожили вдвоем. Хотя бы первое время. Узнали друг друга лучше.
Егор отрезал кусок мяса и отправил его в рот.
– Ань, ну как я могу оставить маму одну? Ей будет одиноко. Ты же знаешь, мы всегда вместе. Она ради меня от всего отказалась.
Я чувствовала, как тает мой энтузиазм.
– Егор, ты вообще слышишь, что я говорю? Тебе вообще интересно мое мнение? Мои желания?
Он искренне удивился:
– А что тут такого? В семье так и должно быть! Мы же одна семья!
Вот оно. Ключевое слово – «мы». Он подразумевал себя, свою маму, брата Марка, племянницу Катю… всех, кроме меня.
– Знаешь, Егор, мне нужно подумать.
– Подумать? О чем тут думать? Ты что, не доверяешь мне? Ты не любишь мою семью? Ты не понимаешь, как это важно?
Я почувствовала, как во мне закипает ярость.
– Егор, ты вообще хоть раз спросил меня, чего хочу я? Ты просто решил, что моя квартира – это общага для твоих родственников!
– Ну что ты так говоришь? Мы же вместе всё решаем! Семья должна жить вместе, поддерживать друг друга. А то ты все одна, в своей квартире. Я думал, ты рада будешь!
– Егор, мне бывает одиноко, это правда. Но это не значит, что я хочу жить в коммуналке!
Его слово «коммуналка» вообще никак не тронуло, так как он уже расселил у себя в голове мать, брата и дочку брата. Он уже оккупировал у меня квартиру и жил там своей семьей.
– Слушай, Анюта, ты с Катюшей так хорошо общаешься! Вы как подружки.
– Егор! Общаться раз в месяц и жить вместе – это две разные вещи! Ты что, не понимаешь?
– Да ты просто эгоистка! Ты не умеешь заботиться о близких! Ты старая дева, которая боится перемен!
Я почти не спала ночью. В голове крутились обрывки разговоров, обрывки надежд. Утром я решила не делать поспешных выводов. Может быть, Егор просто неудачно выразился? Может быть, речь идет о временном проживании? Но мои надежды рухнули уже через пару дней.
Егор пришел домой сияющий.
– Мама сказала, что ей нужен новый, большой диван! И кресло-качалку, обязательно кресло-качалку! Она будет спать в гостиной. Всегда мечтала! А Марк сказал, что займется кухней, поставит большой стол. Чтобы все помещались!
Я едва не выронила чашку.
– Что значит «займется кухней»? Какой большой стол? Егор, ты вообще в своем уме? Ты собираешься переделать всю квартиру без моего согласия?
Он попытался меня успокоить, обняв за плечи.
– Да ладно тебе, Ань! Чего ты так переживаешь? Потом купим дом побольше! Твою квартиру продадим, возьмем ипотеку. Будем жить, как нормальные люди!
Он даже не понимал, насколько абсурдно звучат его слова.
Через три дня Егор объявил новость:
– Мама согласилась, переезжает через месяц! Она уже выбрала обои для своей комнаты. Говорит, там будет ее кабинет!
Я поняла – это конец. Мой кошмар превращался в реальность. Я, библиотечная мышь, превращалась в бесплатную домработницу и гостью в собственном доме.
Я набралась смелости и все высказала ему.
– Егор, я не готова к такой семейной жизни. Я хотела создать семью только с тобой. Не со всей твоей родней.
Он посмотрел на меня, как на идиотку.
– Анюта, ну что ты такое говоришь? У нас же все распланировано! Мама уже настроилась, Марку я работу в городе нашел! Он всегда мечтал вернуться!
– Да, но это только ваши планы, но никак не мои!
– Но, Анюта…
– Все, с меня хватит. Весь этот хитрый план вы разработали, без моего ведома. Я с ним не согласна!
– Да ладно тебе, наверняка просто перед свадьбой нервничаешь, не переживай, все будет хорошо!
Я медленно помотала головой. «Нервничаешь»… как удобно. Как будто я просто слегка «нервничаю», а не стою на пороге превращения своей жизни в ад.
– Ну раз ты не желаешь меня услышать, тогда свадьбы не будет. У нас с тобой разные представления о семье и о будущем.
Егор побагровел.
– Ты пожалеешь! Я тебе говорю! Ты останешься одна, никому не нужная с своей квартирой!
Я смотрела на него, на этого чужого, злого человека, и понимала, что сделала правильный выбор.
– Не одна дура не согласится отдать свою квартиру чужим людям. А твоя семья — чужие мне люди!
Он ушел в тот же вечер, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла.
Через неделю свадьба была отменена. Я разослала сообщения гостям, вернула кольцо Егору. Тоня, моя верная подруга, поддержала меня.
– Молодец! Правильно сделала! Я всегда знала, что ты сильная женщина! Не позволяй никому вытирать об себя ноги!
Я переделала квартиру. Купила новое кресло, яркое, цвета морской волны. Новый чайник, стеклянный, чтобы было видно, как заваривается чай. И новую сковородку. Я осознала, что все, что ни делается — все к лучшему.
Я включила любимую музыку, поднесла чашку к губам и улыбнулась своему отражению в зеркале. Мой дом снова стал моей крепостью
