Девочка, которая слишком верила людям
Есть люди, которые всю жизнь идут с открытым лицом — даже когда мир бьёт их по этому самому лицу. Елена Гольянова была именно такой. Я смотрю на её судьбу и думаю: она будто всё время шла по тонкому льду. И каждый раз, когда лёд трещал, вместо того чтобы отступить, она улыбалась и шагала дальше.
Она родилась в Нижнем Новгороде — тогда ещё Горьком. Семья обычная: мама — строгая учительница математики, отец — инженер из НИИ. Вроде бы ничего предвестника будущей актрисы.
Но рядом в коммуналке жили студенты театралки. Они были яркие, шумные, свободные — и маленькая Лена глядела на них так, как дети смотрят на огонь. В конце концов именно они подтолкнули её к поступлению в Горьковское театральное училище.
«Я была счастлива весь первый курс», — вспоминала она потом. И это не фраза для интервью, это — её правда. Улыбка у неё действительно не сходила с лица. Позже были сцены Горьковского театра, Москва, Школа-студия МХАТ, «Современник-2», «Табакерка», «МХАТ». Казалось бы — старт многообещающий.
Но вот вопрос: когда же актриса впервые почувствовала себя по-настоящему узнаваемой? И стоила ли эта узнаваемость тех ударов, что последовали потом?
От Розы до Раисы
Первое серьёзное появление в кино — шахтёрка Роза в «Зеркале для героя». Для неё это был прорыв, потому что режиссёры наконец заметили: есть девочка с глазами, в которых можно утонуть. После были мелкие роли, а потом — пустые девяностые. Для кино это был мрак, и Гольянова, как и многие, почти не снималась.
В двухтысячные она ушла в сериалы. «Адвокат», «Авантюристка», «Атаман»… Те, кто включал телевизор вечером, наверняка её видел. Но настоящая известность пришла в 2007-м — «Принцесса цирка». Там она сыграла Раису, женщину с надрывом. Креативный продюсер назвал это «достоевщиной», и в этом что-то было: её героиня жила на разрыве между болью и надеждой.
Интересно, что актёры на тех съёмках настолько сблизились, что даже спустя годы продолжали дружить. А ведь чаще всего после проектов все разбегаются, даже не сохранив телефоны. Но там была другая атмосфера — азарт, какая-то общая нервная жилка.
Позже Гольянова появлялась и у Мотыля в «Багровом цвете снегопада», и в «Глухаре», и в «Следе». Но главных ролей становилось меньше. Ей предлагали домработниц, целительниц, эпизоды. И тут возникает пауза: последние годы её почти не видно на экране. Кто-то говорит — кризис, кто-то — личные проблемы.
А я думаю: может, у неё просто не осталось сил снова и снова доказывать своё право на место в кадре?
«Первая жена» Михаила Ефремова
Студенческие годы у Гольяновой были полны не только репетиций, но и первых серьёзных чувств. Она встречалась с Вячеславом Невинным-младшим, сыном легендарного артиста. Всё было серьёзно — знакомство с родителями, общие планы. Но на гастролях на Кольском полуострове Вячеслав вдруг объявил о разрыве. Для Лены это был удар: она уже успела поверить, что это всерьёз.
А потом случилась странная история. Умерла бабушка в Горьком, осталась квартира. Чтобы обменять её на московскую, нужен был штамп о браке со столичным жителем. Лена не стала долго искать — просто кинула клич среди сокурсников.
Михаил Ефремов, весёлый, лёгкий на подъём парень, без колебаний согласился. Они расписались, через полгода развелись. Для него это была формальность, но до конца жизни он называл Елену своей «первой женой».
Такая вот абсурдная страница — фиктивный союз, который при этом оказался важным для обоих.
Настоящий брак и одиночество
В 27 лет Елена решила, что пора замуж по-настоящему. На отдыхе в Латвии познакомилась с инструктором по туризму Александром. Там было всё: любовь, дети, надежды. У них родились Анна и Матвей. Но жили они на две страны, виделись редко.
«Родив второго ребёнка, я три года просидела дома в декрете. Сбежала от мужа и стала матерью-одиночкой», — признавалась Гольянова. И это не красивая история для ток-шоу. Это реальность: она сама тянула двоих детей, параллельно пытаясь сохранить профессию.
В этот период в её жизни произошёл ещё один поворот — Абдулов.
Мужчина, которого она любила молча
Представьте себе: «Ленком», «Бременские музыканты», Абдулов на сцене — живой, нервный, остроумный. Для Гольяновой это была не просто работа. После спектакля он заходил за кулисы, они встречались глазами — и этого было достаточно. У него была женщина, у неё — дети и усталость.
Но их всё равно тянуло друг к другу. Они сидели в буфете, ездили вместе на гастроли, однажды даже оказались в казино. Елена делала ему массаж, признавалась в любви шёпотом. И знала: дальше идти нельзя.
Когда Абдулов умер, она почувствовала, что потеряла родного человека. Хотя формально у них не было романа, в её душе эта любовь жила и болела. Иногда самые сильные чувства — именно несостоявшиеся.
Тайна, которую она скрывала тридцать лет
Много лет о личной жизни Елены не знали почти ничего. Но в 2019-м она сама открыла дверь в прошлое. В студии программы «На самом деле» актриса неожиданно призналась: в 1987 году она родила ребёнка, которого потеряла.
Это была её вторая беременность. Первая закончилась абортом — тогда так было принято: молодая актриса, карьера только начинается, а ребёнок считался «помехой». Но во второй раз она решила оставить. И родила мальчика. Несколько дней врачи говорили ей: «Шансы есть». Потом сказали правду: шансов нет.
Она рассказывала об этом тихо, без слёз — но за её словами стояла бездна. Потому что женщина, потерявшая ребёнка, никогда не становится прежней.
А потом случился абсурд. Спустя тридцать два года появился некий человек по имени Леонид Змий, который объявил: он нашёл её «потерянного сына». Провели ДНК-тест, и оказалось — ложь. Мужчина просто хотел денег и внимания. Но почему Елена на секунду поверила? Потому что всю жизнь оставалась доверчивой.
Мошенники, чай и миллион рублей
Эта доверчивость оборачивалась катастрофами. В 2018 году Гольянова потеряла почти миллион рублей. Продала студию в Болгарии, привезла деньги в Москву. И вот — звонок: «Приходите в офис, мы поможем выгодно вложить». «Москва-Сити», красивые фасады, менеджеры в костюмах. Ей предложили чай.
И дальше всё как в криминальной хронике: в чае — психотропы, сознание мутнеет, кажется, что все вокруг друзья. Она подписывает бумаги, не читая. Отдаёт деньги. Уходит с лёгкостью на сердце, будто сделала правильный выбор.
А утром понимает: её обманули. Деньги вернуть почти невозможно. Часть удалось отвоевать, но дело возбудили только через два года.
«Я подумала, это у меня карма. Как только появляются деньги — рядом возникает человек, который их забирает», — говорила она потом.
И это ведь не единственный случай. То попутчик в самолёте вытянул у неё всё «на лечение ребёнка», то знакомые подсунули вместо ремонта б/у мебель. Она всегда верила словам больше, чем фактам.
Доверчивость как порок и как сила
Слушая её истории, я ловлю себя на мысли: в другой эпохе, в другой жизни эта черта была бы её главным достоинством. Доверчивость, открытость, умение видеть в людях свет — это ведь редкость. Но в нашей реальности она превращается в уязвимость.
Гольянова сама это признаёт: «Я всё-таки актриса, а актёры не обладают холодным умом. Это мой порок. Нужно уметь видеть реальность, не очаровываться».
И всё же она не сломалась. Ей за шестьдесят, а она говорит про жизнь с той же улыбкой, что и в юности. Мир бил её снова и снова, но вера в людей у неё осталась. Может, именно это и есть её настоящий талант? Не сыграть на сцене, а жить, не потеряв доверия к миру.
Точка, которая так и не стала финалом
Судьба Елены Гольяновой — это не гладкая биография в энциклопедии. Это лоскутное одеяло из боли, доверия, случайных людей и странных встреч. Фиктивный штамп с Ефремовым, настоящая любовь к Абдулову, брак, в котором она осталась одна с двумя детьми, потеря ребёнка, миллион, ушедший «в чай с психотропами». Слишком много испытаний для одной женщины.
Но вот парадокс: когда слушаешь её, не остаётся ощущения трагедии. Она смеётся, даже рассказывая про то, как её обманули. Она не прячется, не делает из себя жертву. Может быть, это и есть её особая правда: да, её обводили вокруг пальца, но она всё равно выбирала видеть в людях хорошее.
Я думаю о ней и понимаю: в каждом поколении есть такие люди — доверчивые, почти детские, с открытым сердцем. На них мир учится собственной жестокости. И без них этот мир был бы совсем другим — холодным, сухим, мёртвым.
Так и осталось ощущение: Гольянова — актриса, которую нельзя оценивать количеством главных ролей или рейтингами сериалов. Её сила в другом. Она прожила жизнь так, как будто это был не спектакль, а репетиция надежды. И даже если её снова обманут, она всё равно улыбнётся.
А в 61 год, когда многие уже устали и закрылись от всего, она всё ещё верит. И, может быть, именно в этой наивной вере — её самое сильное оружие против всех ударов, которые выпали на её долю.
