Дом они выбирали долго. Объездили все деревни в радиусе пятидесяти километров от города, смотрели покосившиеся избы с печками и колодцами, новодельные коттеджи с непомерными ценниками, и всё казалось не то. Пока в начале мая, когда сады уже зазеленели, а в воздухе запахло цветами, не наткнулись на объявление о продаже небольшого домика в деревне Ясная поляна.
— Смешное название, — заметила Лена, листая фотографии на телефоне. — Как у Толстого.
— И недорого, — ответил Игорь, всматриваясь в экран через её плечо. — И дом крепкий, судя по снимкам. Просто запущенный.
Они приехали посмотреть в то же воскресенье. Домик оказался действительно добротным — брусовой, с мансардой, участок в восемь соток зарос бурьяном, но яблони в саду были ещё живые, хоть и одичавшие. Хозяйка, пожилая женщина в чёрном платке, торопилась продать — переезжала к дочери в Москву.
— Хороший дом, — говорила она, отпирая скрипучую калитку. — Мужик мой, царствие ему небесное, сам строил. Руки золотые были.
Лена с Игорем переглянулись. Цена была смешная по городским меркам, и они, не раздумывая, внесли задаток.
Ремонт начали в июне. Игорь брал отпуск частями, Лена работала удалённо и могла сидеть здесь по несколько дней подряд. Меняли проводку, утепляли стены, перестилали полы. По вечерам, уставшие, сидели на крыльце с чаем, глядя, как над полями садится солнце, и чувствовали — это было правильное решение. Город с его спёртым воздухом, пробками и вечной суетой остался позади, словно чужая, надоевшая жизнь.
На третий день их пребывания к калитке подошла соседка.
— Здравствуйте, милые! — крикнула она звонко. — Я Нина Петровна, вот в этом доме живу. — Она указала на аккуратный деревянный дом с резными наличниками через дорогу. — Видела, что новые хозяева приехали, думаю, дай познакомлюсь.
Нина Петровна была подвижной женщиной лет шестидесяти, с живыми карими глазами и быстрыми движениями. Говорила много, перескакивая с темы на тему, расспрашивала откуда они, чем занимаются, зачем в деревню перебрались.
— Устали от города, — просто ответила Лена. — Хотим тишины.
— Ну тишины здесь полно, — засмеялась Нина Петровна. — Особенно зимой. Вы только утепляйтесь получше, а то Маша, прежняя хозяйка, всё на авось жила. Я ей говорила — утепли чердак, а то промёрзнешь, так нет же, не слушалась.
На следующий день Нина Петровна принесла пирог с капустой, ещё через день — банку малинового варенья.
— Сами делали такое добро выбрасывать, — говорила она, ставя банку на стол. — У меня погреб полон, я одна, мне столько ни за что не съесть.
Лена благодарила, угощала чаем. Нина Петровна охотно рассказывала про деревню, про соседей, про то, где лучше покупать стройматериалы, к какому мастеру обратиться, если понадобится помощь.
— Вот Толик, что через три дома живёт, он электрику любую сделает. А за забором, видите синий дом? Там Валера — он по сантехнике спец.
Игорь слушал, кивал, записывал телефоны. Соседка казалась находкой — знала всех, всё, могла подсказать, направить. В городе такого не бывает, там люди годами живут рядом и не здороваются.
К концу июля основной ремонт был закончен. Игорь с Леной перевезли вещи, расставили мебель. Нина Петровна заходила посмотреть чуть ли не каждый день.
— Ой, а диван-то вы сюда поставили, — говорила она, оглядывая гостиную. — Я бы вот туда поставила, к окну. Света больше будет.
— Нам так удобнее, — мягко отвечала Лена. — Мы вечером телевизор не смотрим.
— Ну-ну, как знаете, — Нина Петровна качала головой, но спорить не стала.
Через неделю она появилась с пакетом рассады.
— Вот, принесла вам, огурчиков. Посадите, пока не поздно. У меня своя рассада, проверенная, всегда урожай хороший.
— Спасибо, Нина Петровна, но мы пока не планировали огород разбивать, — сказал Игорь. — У нас ещё сарай починить надо, забор…
— Да что там планировать-то! — замахала руками соседка. — Вон земля пустая стоит! Грядки разобьёте быстро, я помогу. А огурчики-то какие будут! Свои же, без химии.
Отказаться было неудобно. Лена с Игорём переглянулись, и Игорь взял пакет с рассадой.
— Ну спасибо, попробуем.
— Вот и молодцы! Я завтра зайду, покажу, где лучше грядки сделать.
И она действительно пришла на следующий день, и ещё через день, и потом просто начала появляться у них, как у себя дома. Калитка не запиралась — зачем, в деревне все свои — и Нина Петровна входила во двор, не спрашивая.
Август выдался жарким. Лена работала в доме, Игорь ездил в город три раза в неделю, а Нина Петровна стала заходить чаще. То принесёт солёных огурцов, то компот сливовый, то просто зайдёт «узнать, как дела».
— Леночка, а ты картошку как чистишь? — спросила она как-то, зайдя на кухню, где Лена готовила обед. — Ой, да ты ж глазки-то не вырезаешь! Нельзя так, они горчат. Дай-ка я покажу.
И, не дожидаясь ответа, взяла нож из Лениных рук.
Лена промолчала. Подумала — пожилая женщина, одинокая, хочет быть полезной, что тут такого. Пусть режет, если ей важно.
Но Нина Петровна начала всё чаще высказывать своё мнение. То цветы не так посадили («Розы надо с южной стороны, а у вас что, с северной? Они же мёрзнуть будут!»), то бельё не так развесили («На ночь оставлять нельзя, роса холодная, не высохнет!»), то окна не вовремя моют («После дождя надо мыть, а не до!»).
Лена терпела. Игорь отшучивался.
— Деревенская жизнь, — говорил он. — Тут все друг другу советы дают. Ничего, привыкнем.
Но в сентябре Нина Петровна словно окончательно освоилась. Она уже не просто советовала — она требовала. Требовала, чтобы Игорь помог ей залатать крышу на сарае.
— Игорёк, ну ты же мужик молодой, тебе это раз плюнуть, — говорила она, стоя у калитки. — А мне Валеру вызывать — он денег дерёт, как не знаю что.
Игорь лез на чужую крышу, латал прохудившийся шифер. Потом чинил насос в Нинином колодце. Потом менял кран в её ванной.
— Игорь, может, хватит? — осторожно спросила Лена однажды вечером. — Ты каждые выходные у неё что-то чинишь.
— Да ладно, старый человек, ей помочь некому, — Игорь пожал плечами, хотя усталость в его голосе Лена услышала.
А Нина Петровна тем временем начала появляться у них совсем бесцеремонно. Могла зайти с утра пораньше, когда они ещё пили кофе на кухне, и сесть с ними за стол, рассказывая новости. Могла появиться вечером, когда они собирались ужинать, и оставаться допоздна. Лена стала замечать, как соседка поглядывает на них через забор — старый забор был решётчатым, видно всё, что происходит во дворе.
— Она за нами следит, — сказала Лена Игорю однажды. — Видела, как она стоит у окна и смотрит сюда.
— Да брось, — отмахнулся Игорь. — Ей скучно, вот и смотрит.
Но скоро Игорь сам почувствовал: что-то не так. Нина Петровна входила в их дом, как в свой, открывала холодильник («Ой, у вас молоко ещё свежее? А я думала, уже прокисло»), переставляла вещи («Сахар надо в шкафу держать, а не на столе, а то муравьи придут»), давала указания Лене, как готовить борщ, как стирать, как развешивать шторы.
Лена чувствовала, как внутри неё растёт глухое раздражение. Но сдерживалась. Пожилая женщина, одна живёт, может, и правда так привыкла, что все вокруг — её люди, её дом, её территория.
А в конце сентября случилось то, что переполнило чашу.
Была суббота. Редкий выходной, когда Игорь мог не ехать в город, и они планировали просто побыть вдвоём, пожарить шашлык, посидеть в саду. Лена уже замариновала мясо, Игорь растопил мангал, когда в калитку вошла Нина Петровна.
— О, шашлычки! — обрадовалась она. — Как хорошо, что я зашла!
Лена и Игорь переглянулись. Приглашать не приглашали, но что делать — прогонять неудобно.
— Проходите, Нина Петровна, — натянуто улыбнулась Лена.
— Ой, я ненадолго, — соседка уже прошла в дом. — Вы тут сидите, я сейчас.
Лена пошла следом, чувствуя, как сжимаются кулаки. Нина Петровна уже стояла у холодильника, заглядывая внутрь.
— Ой, а сметану-то забыли достать! И огурчики солёные мои где? — Она начала вытаскивать банки, расставлять их на столе. — Вот это надо подать, и это, и помидорчики… А зелени-то у вас нет! Сейчас сбегаю к себе, принесу укропчика.
— Нина Петровна, — Лена сделала шаг вперёд, голос дрожал. — Не надо. Мы сами…
— Да что ты, милая, не благодари, — отмахнулась соседка, уже доставая из холодильника пакет с сыром. — Я же вижу, вы молодые, не знаете ещё, как стол накрывать по-настоящему. Вот я вас научу.
Что-то внутри Лены щёлкнуло. Она шагнула к столу и выхватила из рук Нины Петровны пакет с сыром.
— Почему вы в моём доме указываете, что на стол подавать? Уходите.
Тишина повисла тяжёлая, звенящая. Нина Петровна замерла, глядя на Лену с изумлением. Потом лицо её исказилось.
— Как ты разговариваешь со мной?! — голос соседки стал резким, обиженным. — Я тебе, девочка, в матери гожусь! Где уважение к старшим? Я вам добро делаю, помогаю, а ты…
— Я не просила вас помогать, — Лена старалась говорить спокойно, но голос срывался. — Не просила приходить без приглашения. Не просила рыться в моём холодильнике и указывать, что мне готовить.
— Лена, ты совсем обнаглела! — Нина Петровна шагнула к ней, ткнув пальцем в грудь. — Неблагодарная! Я вам столько помогала, всё на ноги поставила, а ты…
— Нина Петровна, — в дверях появился Игорь, лицо его было жёстким. — Лена права. Вы перешли все границы.
Соседка обернулась к нему, глаза блеснули слезами.
— И ты туда же! Неужто совесть не зазрит? Я вам, как родная…
— Вы не родная, — Игорь перебил её твёрдо. — Вы соседка. Мы благодарны за первые советы, за помощь, но это не даёт вам права распоряжаться в нашем доме. Лена вас попросила уйти. Пожалуйста, уйдите.
Нина Петровна смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого, и на лице её отражались и обида, и злость, и что-то ещё — может быть, непонимание, как же так вышло.
— Ну что ж, — наконец, проговорила она, голос дрожал. — Вот так значит. Хорошо же. Помогай потом соседям, добра им желай.
Она резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Через калитку прошла, не оглядываясь, и скрылась в своём доме.
Лена опустилась на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. Игорь подошел, обнял её за плечи.
— Ты правильно сделала, — тихо сказал он. — Я должен был раньше поддержать тебя. Прости.
— Мне так неловко, — прошептала Лена. — Она же старый человек…
— Старый — не значит, что можно позволять себе всё, — Игорь покачал головой. — Уважение должно быть взаимным. Она давно перешла черту. Ты терпела, я терпел, а надо было сразу границы обозначить.
Они сидели на кухне, глядя в окно, где за забором виднелся Нинин дом. Шашлыки так и не пожарили в тот день. Есть не хотелось.
На следующий день Нина Петровна не появилась. И послезавтра тоже. Лена несколько раз ловила себя на том, что прислушивается — не скрипнет ли калитка, не окликнет ли знакомый голос. Но было тихо. Слишком тихо.
— Может, зря мы так? — спросила Лена как-то вечером. — Может, надо было помягче…
— Ты попробовала мягко, — напомнил Игорь. — Сколько раз намекала? А она не слышала. Некоторые люди понимают только прямоту.
— Всё равно неприятно, — Лена вздохнула. — Мы же не хотели ссориться с соседями.
— Мы не ссорились, — Игорь обнял её. — Мы просто обозначили границы. Это наш дом, наша жизнь. И никто не имеет права указывать нам, как жить.
Октябрь принёс дожди и холода. Лена часто стояла у окна, глядя на мокрую дорогу, на Нинин дом с тёмными окнами. Соседка словно исчезла. Не выходила во двор, не показывалась. Лена иногда замечала, как шевелится занавеска на окне — значит, Нина Петровна дома, смотрит. Но навстречу не шла.
Где-то глубоко внутри Лена чувствовала облегчение. Не нужно было больше выслушивать советы, не нужно улыбаться, когда хочется послать подальше, не нужно терпеть чужого человека в своём доме. Но была и грусть. Может быть, Нина Петровна и правда хотела помочь, просто не умела соблюдать дистанцию. Может быть, одиночество сделало её такой навязчивой.
Но Игорь был прав. Уважение должно быть взаимным. Нельзя позволять людям вытирать о себя ноги, даже если это пожилые люди, даже если они одиноки и им нужно внимание.
— Я заказал материалы для нового забора, — сказал Игорь в конце октября. — В следующем месяце будем ставить. Высокий, сплошной, из профнастила.
— Чтобы она не видела, чем мы тут занимаемся? — усмехнулась Лена.
— Чтобы никто не видел, — поправил Игорь. — У нас своя жизнь. Мы переехали сюда за тишиной и покоем, а не за тем, чтобы жить на виду у всей деревни.
Лена кивнула. Забор. Высокий, сплошной забор, за которым будет их мир, их правила, их жизнь.
В начале ноября выпал первый снег. Лена стояла у окна, глядя, как белые хлопья кружатся в воздухе, ложатся на крыши, на деревья, на старый покосившийся забор. Скоро его заменят. Скоро между ними и Ниной Петровной встанет сплошная стена.
И почему-то от этой мысли становилось легче.
— Когда поставим забор? — спросила Лена.
— К середине ноября управимся, если погода не испортится, — Игорь поцеловал её в макушку. — Будет у нас крепость. Настоящая крепость.
— Только не от всех, — тихо сказала Лена. — Просто от тех, кто не умеет стучаться.
Игорь улыбнулся и крепче прижал её к себе. А за окном снег всё падал и падал, укрывая землю, старый забор, следы на дороге — всё, что было раньше. И казалось, что вместе со снегом падает и старая жизнь, старые ошибки, старая неуверенность. А впереди ждёт зима, долгая и тихая, когда можно будет просто быть вдвоём, в своём доме, за своим забором, и никто не сможет сказать им, как жить и что делать.
Потому что это их дом. Их жизнь. Их выбор.
