На кухне пахло пирогами. Я как раз вынула противень, когда в дверь позвонили. Игорь. Не вовремя, как всегда. Бывший муж никогда не отличался пунктуальностью, даже когда мы жили вместе.
— Валя, привет! Чудесно пахнет, — он протиснулся в прихожую, не дожидаясь приглашения. В руках — папка с бумагами. Сердце екнуло.
— Ты за документами? — я вытерла руки о фартук. — Проходи на кухню, чаю налью.
Игорь уселся за стол, развернул папку. Очки сполз на кончик носа, делая его похожим на того бухгалтера из сериала, что мы смотрели вместе по вечерам. Было время…
— Валюш, тут нужна твоя подпись. Чистая формальность. Помнишь участок, что нам от твоей мамы достался? Так вот, там какие-то технические нестыковки вышли.
Я застыла с чайником в руках. Мамин участок — единственное, что у меня осталось после развода. Там еще бабушкин дом стоит.
— Какие нестыковки? Все документы в порядке были.
— В том-то и дело. Были, — он придвинул ко мне листы. — Просто нужно подписать, а потом разберемся. Обещаю, это просто техническая ерунда.
Что-то внутри сжалось. Не верь, шептал внутренний голос. Но двадцать лет брака… Как не поверить?
— А что случится, если не подпишу?
— Валь, — он вздохнул с таким знакомым нетерпением. — Просто доверься мне. Когда я тебя обманывал?
Я хмыкнула. Наверное, когда крутил роман с Мариной из бухгалтерии. Но промолчала.
— Дай хоть прочитаю.
— Нечего там читать, юридическая абракадабра. Я все проверил. Тебе что, адвоката нанять, чтобы каждую бумажку проверяли?
Он нахмурился. И я сдалась. Достала ручку из ящика, склонилась над столом.
— Вот здесь, и здесь… И тут еще, — его палец скользил по строчкам. — Молодец, Валюша. Всегда знал, что на тебя можно положиться.
Когда за ним закрылась дверь, я вернулась к остывшему пирогу. Почему-то кусок не лез в горло.
Удар из почтового ящика
Вторник начался как обычно. Кофе, сериал, звонок дочери. Спустилась к почтовому ящику — счета за коммуналку давно пора оплатить. Среди рекламных листовок мелькнул конверт с печатью. Официальный, строгий.
Уже поднимаясь на свой третий, я вскрыла его. Пробежала глазами по строкам и остановилась посреди лестницы. Ноги вдруг стали ватными. Пришлось присесть прямо на ступеньку.
«Приглашаются в качестве ответчика… слушание дела… истец Мельников Игорь Петрович…»
Сердце колотилось в груди, будто пыталось выскочить. Истец? Игорь? Против меня? Перечитала еще раз, пытаясь продраться через казенные обороты. Сухие параграфы, ссылки на статьи. И посреди этого юридического частокола — «о признании права собственности на земельный участок».
Мамин участок. Те самые «технические бумаги».
В висках застучала кровь. Я вспомнила его улыбку, когда он указывал, где ставить подпись. Вспомнила свои сомнения. Почему не послушала себя?
Дрожащими руками набрала его номер. Длинные гудки. Включается автоответчик.
— Игорь, это я. Что за повестка? Что за суд? Перезвони мне немедленно!
Мобильный выскользнул из пальцев, с глухим стуком упал на ступеньку. Кто-то спускался сверху. Соседка Нина Петровна.
— Валентина? Что с тобой, милая? На тебе лица нет!
— Ничего… Просто… — я показала бумагу.
Она поправила очки, вчиталась.
— Боже мой! Это ж твой бывший? Что за человек! И не стыдно ему?
В глазах защипало. Я сорок лет никому не плакалась. Сама решала свои проблемы. Но сейчас… будто что-то сломалось внутри.
— Я подписала какие-то документы. Он сказал — формальность…
— Формальность? — Нина Петровна покачала головой. — Деточка моя, в наши годы такая доверчивость…
Я поднялась, машинально отряхнула юбку. В голове крутилась одна мысль: «Он меня обманул. Снова».
Разговор, открывший глаза
— Девочки наши поколения привыкли терпеть, — Тамара отломила кусочек булочки и подбросила голубям. — А нынче так нельзя. Нынче, если не умеешь постоять за себя — сожрут и косточки выплюнут.
Мы сидели на нашей любимой скамейке в сквере. Тридцать лет дружбы, и всегда эта скамейка. Сколько тайн она слышала…
— Тамар, как я в суд пойду? — голос дрожал. — Я даже не знаю, что там говорить надо. И адвоката… ты представляешь, сколько это стоит?
— А ты что, собралась сложить лапки и отдать этому прохвосту участок? — Тамара строго посмотрела поверх очков. — Тот самый, где твоя мама розы выращивала? Где ты каждое лето с внучкой проводишь?
Я молчала. В горле стоял ком.
— Пенсия у меня маленькая… А суды — это ж затраты…
— Ой, только не начинай! — она ткнула в меня пальцем. — Две недели назад ты мне рассказывала, как твоя Машенька на оценку «отлично» контрольную написала. Говорила, что гордишься, что у тебя внучка умная, настойчивая. А сама что показываешь? Что сдаться можно при первой трудности?
Голуби дрались за хлебные крошки. Солнце просвечивало сквозь кленовые листья, рисуя на земле причудливые тени.
— Он ведь специально все рассчитал, — я смотрела на эти мельтешащие пятна света. — Знал, что я не разбираюсь в документах.
— Ну и что? Разве это повод опускать руки? — Тамара взяла меня за локоть. — Я тебя тридцать лет знаю. Когда у Маринки астма началась, кто с ней ночами сидел? Кто, когда денег не хватало, подработку нашел? Ты сильная. Только забыла об этом.
Я посмотрела на подругу. Она ведь тоже через многое прошла. Муж пил, сын уехал за границу…
— И что мне делать?
— Для начала — перестать хныкать, — она улыбнулась. — А потом сходить к юристу. Клавдия из десятого дома говорила, есть бесплатные консультации в соцзащите. Начнем с этого.
Луч надежды
В коридоре пахло казенной бумагой и чьими-то духами. Я теребила в руках платочек, ожидая своей очереди. Дверь с табличкой «Юридическая консультация» то и дело открывалась, выпуская озабоченных посетителей.
— Мельникова Валентина Сергеевна, проходите, — наконец позвали меня.
Юрист оказалась молодой женщиной с умными глазами. Странно, я почему-то ожидала увидеть строгого мужчину в костюме.
— Присаживайтесь. Рассказывайте, что у вас случилось.
Я выложила на стол повестку, договор с подписями.
— Бывший муж… заставил подписать. Сказал — формальность, а теперь выясняется, что я права на участок отдала.
Она быстро просмотрела документы. Нахмурилась, что-то пометила в блокноте.
— Когда вы это подписали?
— Три недели назад. Он пришел без предупреждения, с готовыми бумагами.
— А копию вам оставил?
Я покачала головой. Вспомнила, как Игорь быстро собрал листы, убрал в папку.
— Даже не предложил…
— Это уже интересно, — уголки её губ приподнялись. — Скажите, вы читали, что подписываете?
Стыдно признаться…
— Он торопил. Говорил, что всё проверил, беспокоиться не о чем.
Она откинулась на спинку стула.
— Знаете, Валентина Сергеевна, есть такое понятие — сделка, совершенная под влиянием заблуждения. Если вас намеренно ввели в заблуждение относительно предмета договора… А судя по всему, так и было…
Я смотрела на неё широко раскрытыми глазами.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что у вас есть все шансы выиграть это дело.
Что-то екнуло внутри. Надежда?
— Правда?
— Более того, — она перелистнула страницы договора, — здесь есть нарушения в самой процедуре. Нет указания на то, что вы отказываетесь от прав собственности. Есть только передача права пользования — но с условиями, которые нигде не прописаны.
Она подняла на меня взгляд.
— Валентина Сергеевна, не хочу давать пустых обещаний, но думаю, что ваш бывший муж сильно просчитался. Вам нужно подготовить встречный иск.
День истины
Зал суда оказался меньше, чем я представляла по фильмам. Деревянные скамьи, стол с графином, герб на стене. Я сидела, крепко сжимая в руках папку с документами. Рядом — мой защитник Елена Викторовна. Напротив — Игорь с адвокатом, холеным мужчиной в дорогом костюме.
Когда Игорь заметил меня, на его губах мелькнула самодовольная улыбка. Будто говорил: ну что, добегалась, упрямая?
От этой улыбки внутри всё вскипело. Двадцать лет брака, а я его совсем не знала…
— Встать, суд идет!
Судья — женщина лет пятидесяти, с уставшим, но внимательным взглядом. Она быстро ознакомилась с делом и предоставила слово истцу.
Адвокат Игоря говорил гладко, сыпал юридическими терминами. Я переводила взгляд с него на бывшего мужа. Игорь сидел с таким видом, будто уже выиграл. Внезапно я вспомнила, как он так же самоуверенно выглядел, когда забирал из дома последние вещи после развода. А я тогда плакала…
— …добровольное соглашение, подписанное обеими сторонами, — долетали до меня обрывки речи адвоката.
Когда пришел мой черед, ноги стали ватными.
— Валентина Сергеевна, вы подтверждаете, что подписали этот документ? — спросила судья.
— Да, Ваша честь, — мой голос дрожал, но я продолжала. — Но подписала под давлением, не зная содержания документа. Игорь… то есть, истец… сказал, что это простая формальность.
— Ваша честь, — перебил адвокат Игоря, — ответчица признает, что подписала. А незнание не освобождает…
— Не перебивайте, — строго сказала судья. — Продолжайте, Валентина Сергеевна.
Я глубоко вдохнула. Вспомнила слова Тамары о силе, взгляд внучки. Сжала кулаки.
— Он пришел без предупреждения, торопил с подписью, не дал прочитать документы и не оставил мне копии.
Елена Викторовна подала судье наше ходатайство. Игорь нахмурился.
— У нас есть свидетель, — сказала мой юрист. — Соседка Нина Петровна Ковалева, которая видела состояние Валентины Сергеевны непосредственно после визита истца.
Судья просмотрела материалы.
— А почему вы решили подать встречный иск?
— Потому что этот участок — моё наследство, мой дом. Я не могу это просто отдать.
И тут я заметила, как судья смотрит на Игоря — с легким прищуром.
Весенняя веранда
Солнце просачивалось сквозь виноградные листья, рисуя на деревянном полу веранды причудливые узоры. Я сидела в старом плетеном кресле, подставив лицо теплым лучам. На столике — чашка чая и недочитанная книга.
Скрипнула калитка. По дорожке, усыпанной гравием, шла Марина — моя дочь. В руках — пакет с фруктами.
— Мам, ты опять на солнце! Сколько раз говорила — для кожи вредно.
Я улыбнулась. Всегда была для меня старушкой, хоть самой скоро сорок.
— Иди сюда, — я похлопала по креслу рядом. — Чайник только вскипел.
Она присела, разглядывая меня с какой-то новой внимательностью.
— Ты изменилась, мам.
— Постарела? — я засмеялась.
— Нет. Посветлела. Будто груз с плеч сбросила.
А ведь и правда. После суда прошло два месяца. Два месяца новой жизни. Жизни, где я сама решаю.
— Наверное, так и есть, — я отпила чай. — Знаешь, я думала, что проиграю. Что Игорь опять все заберет, как тогда, после развода.
— А я знала, что ты справишься, — Марина накрыла мою руку своей. — Наконец-то ты ему показала.
— Не ему. Себе, — я посмотрела на цветущие яблони. — Когда судья зачитывала решение, я даже не сразу поняла, что выиграла. А потом… знаешь, что было самое странное? Я посмотрела на твоего отца и впервые не почувствовала ни обиды, ни злости. Ничего.
— А он что?
— А что он… Пробормотал, что подаст апелляцию. Но я знаю, что не подаст. В его глазах было… поражение.
Марина разлила по чашкам свежий чай.
— Я вот о чем подумала, мам. Может, забор перекрасим? Этот зеленый уже выцвел. И крыльцо починить неплохо бы.
— И веранду расширить, — подхватила я. — Тут можно будет летнюю кухню сделать.
— Надо же, — дочь удивленно приподняла брови. — А раньше ты и слышать не хотела про ремонт. Всё отговаривалась — зачем деньги тратить.
Я пожала плечами.
— Раньше мне казалось, что я так… временно тут. Будто всё это могут отнять в любой момент.
Над садом пролетела стая скворцов. Где-то вдалеке залаяла собака.
— Теперь я точно знаю, что это мой дом. И никакими бумажками его не отнять.
