Сорок дней. Календарь на стене кухни был безжалостен. Листок с прошлой датой я сорвала чисто механически, не вглядываясь в цифру.
Просто ритуал, один из многих, что держали меня на плаву.
Следующим ритуалом стал гараж. Царство Олега, куда я заходила от силы пару раз за все двадцать лет.
Пахло старым металлом, машинным маслом и пылью — густой, слежавшейся. Этот запах был его запахом.
Я обвела взглядом стеллажи, заставленные банками с застывшей краской, коробками с инструментами, какими-то мотками проволоки. Все это нужно было разобрать, выбросить, отдать.
Освободить место. Но для чего? Или для кого?
Мысли были вязкими, как смола. Я заставила себя подойти к старому верстаку.
Массивный, в тёмных пятнах, он казался сердцем этого гаража. Олег мог часами стоять за ним, что-то мастерить, чинить. Я никогда не вникала.
— Помог бы, что ли, — прошептала я в пустоту, упираясь руками в шершавое дерево.
Верстак не поддался. Он словно врос в бетонный пол. Я уперлась плечом, навалилась всем телом, чувствуя, как напряглись мышцы. Бесполезно. Злость на собственное бессилие обожгла изнутри.
Я попробовала снова, раскачивая его из стороны в сторону. Ножки с отвратительным скрежетом проехались по полу. Сантиметр.
Ещё один. Когда между стеной и верстаком образовался достаточный зазор, я заглянула в него.
Именно в этот момент я и подумала, что после того, как не стало мужа, я решила убраться в его гараже, сдвинула старый верстак и замерла, увидев за ним потайную дверь.
Она была почти незаметна. Ни ручки, ни петель. Просто тонкий, едва различимый контур на фоне серой бетонной стены. Словно кто-то аккуратно вырезал прямоугольник, а потом вставил его обратно.
Я провела пальцами по щели. Холодный, гладкий край. Это не было похоже на трещину или дефект стены. Это была дверь. Настоящая, кем-то тщательно скрытая дверь.
В кармане завибрировал телефон. Зоя. Сестра Олега. Я сбросила вызов. Не сейчас. Только не сейчас.
Что это? Что там, за этой стеной? Голова отказывалась работать. Олег никогда ничего не говорил.
Мы жили душа в душу, как мне казалось. У нас не было секретов. Или были?
Телефон зазвонил снова. Настойчиво, требовательно. Я ответила.
— Аня, ты где пропала? Я звоню, звоню… — затараторила Зоя. — Ты насчет гаража решила? Покупатель хороший есть, надо показывать.
Я смотрела на дверь, на этот прямоугольник, который рушил весь мой привычный мир.
— Зоя, я перезвоню, — голос был чужим, севшим.
— Что значит перезвонишь? Аня, нам деньги нужны, ты же знаешь…
Я нажала отбой, не дослушав. Руки мелко дрожали. Я снова опустилась на колени перед дверью и стала сантиметр за сантиметром ощупывать её поверхность, ища замок, кнопку, хоть какой-то намёк на то, как её открыть.
Пальцы, онемевшие от напряжения, скользили по холодному бетону. Ничего. Никакого механизма, ни малейшей зацепки.
Отчаяние подступало к горлу. Может, мне все это просто показалось? Игра воображения, измученного горем?
Я снова посмотрела на верстак. Если секрет есть, он должен быть связан с ним. Я начала методично, ящик за ящиком, перебирать его содержимое. Старые отвертки, ржавые плоскогубцы, мотки изоленты. Все не то.
И тут, под слоем какой-то ветоши, на самом дне ящика, я нащупала что-то твердое.
Это была небольшая металлическая пластина с выгравированными на ней символами. Не буквы, не цифры. Что-то другое. Знаки, которые я никогда раньше не видела.
Внезапно снаружи послышался хруст гравия и хлопок автомобильной двери. Зоя. Сердце ухнуло вниз.
Я судорожно задвинула ящик и с силой, на которую, казалось, была не способна, придвинула верстак обратно к стене. Скрежет ножек по бетону прозвучал оглушительно.
— Аня, ты оглохла? — Голос Зои, резкий и недовольный, резанул по нервам. Она уже стояла в дверях гаража. — Я тебе звоню, кричу! Что ты тут делаешь в полумраке?
Она щелкнула выключателем. Ее цепкий взгляд окинул гараж и остановился на мне.
— Ты чего такая взъерошенная? Покупатель через час приедет. Надо, чтобы тут вид был приличный.
— Я убираюсь, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Я встала так, чтобы загородить собой верстак.
— Убираешься она, — хмыкнула Зоя. — Двадцать лет сюда носа не казала, а теперь приспичило. Ань, давай серьезно. Гараж нужно продавать. И дом. Зачем тебе это все одной?
— Я еще не решила, Зоя.
— А что тут решать? Олег, царствие ему небесное, умер, но нам-то жить надо. У меня кредиты, дети. Он мне брат, в конце концов, должен был о семье подумать!
Семья. Какое горькое слово. Семьей Олега была я. А Зоя вспоминала о родстве, только когда ей были нужны деньги.
— Олег оставил завещание, — холодно произнесла я. — Все имущество он оставил мне.
— Завещание! — фыркнула она. — Под твою диктовку писал, не иначе! Он в последнее время сам не свой был. Скрытный, нервный. Может, он не только тебе был должен, а?
Ее слова попали в незащищенное место. Скрытный. Нервный. Да, он был таким.
Я списывала все на работу, на усталость. А если причина была за этой дверью?
— Покупатель ждет, — повторила Зоя, делая шаг в мою сторону. — Дай-ка я хоть посмотрю, что тут за хлам.
— Не трогай! — выкрикнула я, сама испугавшись своей резкости.
Зоя замерла.
— Да что с тобой? Вцепилась в это барахло, будто тут клад зарыт.
Я поняла, что выдала себя. Нужно было срочно исправлять ситуацию.
— Прости. Нервы, — я провела рукой по волосам. — Все это… тяжело. Давай я сама с покупателем поговорю. Позже. А ты иди, пожалуйста. Мне нужно побыть одной.
В моем взгляде, должно быть, было что-то такое, что заставило ее отступить.
— Ладно. Как знаешь, — пробормотала она, направляясь к выходу. — Только не тяни. И помни, я свое не упущу.
Когда она ушла, я прислонилась к верстаку. «Я свое не упущу». О чем она? Что «свое» она имела в виду?
Я снова отодвинула тяжелый верстак. Взяла в руки металлическую пластину. В стене, рядом с контуром двери, я заметила небольшое углубление, по форме идеально совпадающее с пластиной. Я вставила ее туда.
Раздался тихий щелчок. Дверь слегка подалась внутрь. Я ухватилась за край и потянула. Она открывалась туго, со скрежетом, выпуская наружу поток затхлого, холодного воздуха.
За ней была темнота. Густая, непроглядная. И запах. Совершенно чужой запах, в котором не было ничего от Олега.
Я шагнула в темноту, чиркнув выключателем на стене. Вспыхнувший свет был мягким, не режущим глаза.
Комната оказалась небольшой, идеально чистой мастерской. Вдоль стен — стеллажи, но не с барахлом, как в гараже, а с аккуратно расставленными инструментами, баночками и колбами.
Это была реставрационная мастерская.
А на центральной стене, на специальных держателях, висело то, отчего у меня перехватило дыхание.
Картины. Несколько старинных полотен в тяжелых рамах. Иконы с потрескавшимися ликами святых. Я не разбиралась в искусстве, но даже мне было ясно — это не просто старые вещи. Это было сокровище.
На рабочем столе лежала раскрытая тетрадь. Почерк Олега. Я начала читать. Это был его дневник.
Дневник второй, тайной жизни.
Он писал о том, как случайно нашел первую картину, как увлекся реставрацией, как искал и выкупал за бесценок утерянные шедевры у людей, не понимавших их ценности.
Он не был вором. Он был спасителем.
Он писал, что боялся рассказать мне. Боялся втянуть в этот мир, полный рисков и «черных» коллекционеров.
Боялся за мою безопасность. «Это все для тебя, Анечка, — писал он на последней странице. — Чтобы ты ни в чем не нуждалась. Только будь осторожна с Зоей. Она знает. И она не остановится».
В этот момент в гараже снова послышались голоса.
— Да здесь она, говорю же, — голос Зои. — Дверь открыта.
Я быстро спрятала дневник в карман халата. Сердце колотилось о ребра, но странное спокойствие разливалось по телу. Теперь я знала. И я была готова.
В проеме потайной двери появилась Зоя, а за ней — незнакомый мужчина с бегающими глазками и жадной ухмылкой. Увидев меня посреди комнаты, они замерли.
— А ты… как ты открыла? — пролепетала Зоя.
— Это неважно, — я обвела взглядом картины. — Покупатель пришел? На гараж или на это?
Мужчина шагнул вперед, облизнувшись.
— Какая коллекция… Олег был гений. Я готов забрать все. Прямо сейчас.
— Забрать? — я усмехнулась. — Вы, видимо, не поняли. Это — мое. Все до последней картины. По завещанию мужа.
— Аня, не глупи! — взвизгнула Зоя. — Мы с ним договорились! Это наш общий бизнес! Я ему помогала!
— Помогала искать, кого обмануть? — спросила я, мой голос звучал твердо. — Олег все написал. Про твою «помощь» тоже.
Я видела, как страх сменяет злость на ее лице. Она поняла, что я знаю правду.
— Этот дом и этот гараж я продавать не буду, — заявила я, глядя прямо на мужчину. — А коллекцию тем более. Так что можете уходить. Оба.
— Ты еще пожалеешь! — прошипела Зоя.
— Это вряд ли, — я подошла к столу и взяла в руки тяжелый реставрационный нож. Просто взяла, без угрозы. Но этого хватило. — Уходите. Или я вызову полицию и расскажу им очень интересную историю о попытке кражи культурных ценностей. Думаю, у вас будут проблемы.
Мужчина попятился первым. Он что-то буркнул Зое и быстро скрылся. Зоя бросила на меня полный ненависти взгляд и последовала за ним.
Я осталась одна. В комнате, полной тайн моего мужа. Он не предал меня. Он защищал меня.
И теперь моя очередь была защитить его наследие. Я закрыла тяжелую дверь, повернула ключ-пластину и придвинула верстак на место.
Мой мир больше никогда не будет прежним. Но впервые за сорок дней я почувствовала не горе, а силу.
Следующие несколько дней прошли в тумане.
Я почти не выходила из тайной комнаты, перечитывая дневник Олега, пытаясь сопоставить образ мужа, которого я знала, с этим новым, незнакомым мне человеком — авантюристом и хранителем древностей.
Чувство обретенной силы сменилось тревогой. Зоя затаилась, но я не верила в ее покорность.
Однажды вечером, когда я уже собиралась закрывать мастерскую, раздался звонок в дверь. Не в домофон, а именно в дверь дома. Резкий, настойчивый. Я замерла. Зоя никогда бы не стала звонить так.
Я подошла к окну и осторожно отодвинула штору. У калитки стоял дорогой черный автомобиль. Рядом с ним — мужчина в элегантном пальто. Он не смотрел на окна, просто стоял и ждал. Что-то в его неподвижной фигуре вызывало первобытный страх.
Я не открыла. Через десять минут машина уехала. Но ночью я не могла уснуть. Мне казалось, что за мной следят. Каждый шорох за окном заставлял вздрагивать.
На следующий день он пришел снова. На этот раз я решилась.
— Кто вы? — спросила я через закрытую дверь.
— Меня зовут Антон. Я был партнером вашего мужа, — голос был спокойным, бархатным, но от этого спокойствия становилось только хуже. — Анна, нам нужно поговорить. Это в ваших же интересах.
Я колебалась. Но слова Олега из дневника о «черных коллекционерах» не давали мне покоя. Я должна была узнать, кем был этот человек.
Я открыла дверь. Антон был моложе, чем я ожидала, с умными, холодными глазами. Он не пытался войти.
— Олег задолжал мне не деньги, — начал он без предисловий. — Он задолжал мне вещь. Одну из тех, что хранятся у вас.
— Я ничего вам не должна. Все, что здесь, принадлежит мне.
— Вы не понимаете, — он мягко улыбнулся. — Речь не о праве собственности. Речь о балансе. Олег нарушил договоренность. Он взял то, что должен был отдать мне. Картина «Девушка у окна». Она у вас?
Я вспомнила это полотно. Небольшая картина, темная, с неярким женским профилем. Она висела в самом углу.
— Я не отдам вам ее.
— Я и не прошу, — его тон стал жестче. — Я требую. Олег был сентиментальным глупцом.
Он думал, что сможет всех обмануть. Но он лишь создал проблемы. Для вас. Эта картина — ключ. И она нужна мне. У вас есть два дня, чтобы отдать ее.
— А если нет?
— Тогда мне придется убедить вас, — сказал он все так же спокойно. — Поверьте, мои методы убеждения вам не понравятся. И они коснутся не только вас. Я знаю, где учится племянница Олега. Дочь Зои. Милая девочка.
Ледяные пальцы сжали мое сердце. Он угрожал не мне. Он угрожал ребенку.
— Вы не посмеете.
— Посмею, — отрезал он. — Олег знал, с кем имеет дело. И вы теперь знаете. Два дня, Анна.
Он развернулся и пошел к машине, не оборачиваясь. Я смотрела ему вслед, понимая, что противостояние с Зоей было детской игрой. Настоящий кошмар только начинался.
Я вошла в дом и на ватных ногах направилась в гараж, в тайную комнату. Мне нужно было снова посмотреть на эту картину. «Девушка у окна». Что же в тебе такого, черт возьми?
