Наталья замерла, глядя на две отчетливые полоски. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось так, что отдавало в висках. Три года. Три бесконечных года попыток, слез, походов по врачам, уколов, процедур. И вот оно — их с Антоном маленькое чудо.
Холодная осенняя квартира вдруг показалась наполненной светом. Наталья прижала тест к груди и прислонилась спиной к дверному косяку. Внутри нее зарождалась новая жизнь — хрупкая, невесомая, еще почти нереальная.
«Только бы все было хорошо», — эта мысль вспыхнула и растворилась. Нет, сегодня — никаких тревог. Сегодня только счастье.
Она знала, что вечером расскажет Антону. Представляла его реакцию — недоверие, которое сменится восторгом. Он будет обнимать ее, кружить по комнате, потом вдруг испугается — не навредит ли это малышу? — и посадит на диван, неловко и заботливо. Она почти видела это, предвкушая каждую деталь их общей радости.
Но сначала — пусть эта тайна побудет только ее. Наталья бережно спрятала тест в шкатулку, где хранила особенные мелочи. Маленький секрет, который она пронесет через день, чтобы вечером разделить его с самым близким человеком.
Звонок в дверь застал ее врасплох. Часы показывали почти полдень. Странно, никого не ждала. Может, курьер? Наталья поправила волосы и пошла открывать.
— Здравствуй, Наташенька!
На пороге стояла Людмила Викторовна. Как всегда — безукоризненно одетая, с идеальной укладкой и легкой полуулыбкой, от которой Наталье всегда становилось не по себе.
— Людмила Викторовна? — Наталья не смогла скрыть удивления. — Что-то случилось?
— Разве нужен повод, чтобы навестить любимую невестку? — Свекровь уверенно перешагнула порог, словно имела полное право входить без приглашения. — Я подумала, мы с тобой чайку попьем, поговорим. У Антоши ведь сегодня совещание до позднего вечера, вот я и решила — чего тебе одной скучать?
«Откуда она знает про совещание?» — мелькнуло в голове у Натальи. Впрочем, это было неудивительно. Людмила Викторовна всегда знала о жизни сына больше, чем следовало бы знать матери взрослого мужчины.
— Конечно, проходите, — Наталья пропустила свекровь в квартиру.
На кухне Людмила Викторовна расположилась с комфортом, внимательно оглядывая каждый угол. Наталья суетилась, доставая чашки, заваривая чай. Под пристальным взглядом свекрови она всегда ощущала себя нерасторопной и неловкой.
— Как ваши дела? — спросила Наталья, ставя на стол вазочку с печеньем.
— О, все по-прежнему, — отмахнулась Людмила Викторовна. — А вот у вас, я слышала, все эти… попытки? Всё еще безуспешно?
Наталья напряглась. Три года их с Антоном попытки стать родителями были больной темой. Особенно в разговорах со свекровью, которая никогда не скрывала своего отношения к ЭКО.
— Мы… работаем над этим, — неловко произнесла Наталья, опуская глаза.
— Ты знаешь, я вчера встретила Веронику Павловну, — продолжила свекровь, словно не заметив неловкости невестки, — ее дочь тоже делала эту… процедуру. ЭКО. — Она произнесла это слово с таким выражением, будто говорила о чем-то неприличном. — Так вот, случился выкидыш. На пятом месяце. Врачи сказали — так часто бывает. Неестественное зачатие, сам организм отторгает. Божий промысел.
Наталья замерла с чайником в руке. Внутри все похолодело.
— Людмила Викторовна, мы с Антоном еще не…
— Да я все понимаю, — свекровь жестом прервала ее, — просто к слову пришлось. Кстати, ты заметила, что Антоша в последнее время какой-то уставший? Может, стоит ему витамины какие купить? Я вот принесла адрес хорошего гомеопата…
Разговор перетекал с одной темы на другую, но тревога не отпускала. Что-то было не так в этом внезапном визите, в этих словах про выкидыш. Наталья чувствовала себя как на иголках.
Когда она отвернулась к шкафчику за печеньем, то не заметила, как Людмила Викторовна быстрым движением достала из кармана маленький пакетик, ловко вскрыла его и высыпала содержимое в чашку Натальи. Порошок мгновенно растворился в горячем чае.
— Ой, я, кажется, забыла сахар, — Наталья потянулась к сахарнице.
— Не стоит, дорогая, — улыбнулась свекровь. — Лишние калории ни к чему. Тебе ведь нужно быть в форме.
Наталья рассеянно кивнула и сделала глоток. Чай как чай, может, чуть горчит.
Людмила Викторовна просидела еще около часа, расспрашивая о работе, о планах, то и дело возвращаясь к теме здоровья Антона, словно Наталья была не женой, а нерадивой сиделкой.
— Ну, мне пора, — наконец поднялась свекровь. — Спасибо за чай, дорогая. Береги себя.
Наталья проводила ее до двери. Странное ощущение не покидало — будто что-то важное ускользнуло от ее внимания.
Вечером Антон вернулся домой в хорошем настроении. Совещание прошло успешно, проект утвердили. Он ввалился в квартиру с букетом цветов — просто так, без повода.
— Как прошел день? — спросил он, обнимая жену.
Наталья улыбнулась. Момент настал.
— У меня для тебя новость, — она взяла его за руку и повела в спальню, где на кровати уже лежала шкатулка.
— Что-то случилось? — в голосе Антона появилась тревога.
— Открой, — Наталья протянула ему шкатулку.
Антон осторожно приподнял крышку. Несколько секунд он молча смотрел на тест с двумя полосками, словно не понимая, что видит.
— Это… — он поднял глаза на Наталью, — это правда?
Она кивнула, не в силах сдержать улыбку.
— Мы будем родителями, Антон.
Всё произошло именно так, как она представляла — недоверие, радость, объятия. Антон кружил ее по комнате, потом вдруг остановился, испуганно глядя на жену:
— Тебе же нельзя так, да? Я не навредил?
Наталья рассмеялась:
— Все в порядке. Малыш размером с горошину, с ним все хорошо.
Они долго сидели на диване, держась за руки, строя планы. Где поставить кроватку, какие игрушки купить первыми, как сообщить родителям.
— Кстати, твоя мама заходила сегодня, — вспомнила Наталья.
— Мама? — удивился Антон. — Странно, она мне ничего не говорила.
— Да, пришла без предупреждения. Сказала, что решила скрасить мое одиночество, пока ты на совещании.
Антон нахмурился:
— Откуда она знала про совещание?
— Я тоже удивилась. Мы пили чай, она расспрашивала о тебе…
Внезапно Наталья ощутила острую боль внизу живота. Такую сильную, что она непроизвольно согнулась.
— Наташа? Что с тобой? — Антон бросился к ней.
— Не знаю, — выдохнула она, — живот… больно…
Боль нарастала. Наталья почувствовала, как по ногам потекло что-то теплое. Она опустила глаза и увидела кровь.
— Антон, — прошептала она, — скорую… Ребенок…
В больнице все слилось в калейдоскоп лиц, голосов, запахов. Осмотры, анализы, капельницы. Наталье казалось, что она наблюдает за происходящим со стороны — настолько нереальным все это казалось.
— Выкидыш, — услышала она голос врача. — Мне очень жаль.
Она лежала, глядя в потолок. Внутри была пустота. Ни слез, ни отчаяния — просто онемение, словно все чувства разом отключили.
Антон сидел рядом, держа ее за руку. Он что-то говорил — слова утешения, обещания, что все будет хорошо, что они попробуют снова. Она кивала, не вникая.
На следующее утро к ним зашел лечащий врач — молодая женщина с усталыми глазами.
— Наталья Сергеевна, у нас есть результаты ваших анализов, — начала она. — Мы обнаружили в крови следы препарата, который… — она замялась, — который используется для медикаментозного прерывания беременности. Вы принимали какие-то лекарства?
— Нет, — Наталья покачала головой. — Ничего.
— Вы уверены? Может, какие-то травяные сборы, народные средства?
— Только чай. Обычный чай.
И вдруг ее обожгло воспоминание — внезапный визит свекрови, разговор о выкидыше, момент, когда она отвернулась к шкафу… Тот странный привкус горечи.
— Антон, — медленно произнесла она, — твоя мама… Она что-то подсыпала мне в чай.
— Что?! — он вскочил. — Наташа, ты соображаешь, что говоришь? Это же моя мать!
— Я знаю, как это звучит, но послушай. Она пришла без предупреждения, завела разговор о выкидышах после ЭКО, а потом… Я на секунду отвернулась, а когда вернулась, чай был странным на вкус.
— Это безумие, — Антон покачал головой. — Зачем ей это делать?
— Она всегда была против ЭКО. Говорила, что это грех, что это неестественно…
— Но убивать ребенка? Собственного внука? Нет, это невозможно.
Наталья замолчала. В голове крутились обрывки воспоминаний — как Людмила Викторовна каждый раз находила способ напомнить о неудачах с зачатием, как смотрела с едва скрываемым удовлетворением, когда очередная попытка проваливалась…
Врач переводила взгляд с одного на другого.
— Вы должны понимать, — осторожно сказала она, — что этот препарат не продается в аптеках. Его нельзя получить легальным путем. Кто-то… кто-то должен был специально достать его и дать вам.
Антон побледнел:
— Я подам заявление в полицию. Нужно проверить чашки. Если там остались следы…
Следующие дни превратились в кошмар. Экспертиза подтвердила — в чашке Натальи были следы запрещенного препарата, вызывающего аборт. Полиция изъяла записи с камер наблюдения в подъезде, допросила соседей.
Людмила Викторовна отрицала все. Она пришла в больницу, выражая соболезнования, но в ее глазах Наталья видела что-то другое — почти торжество.
— Ты сама во всем виновата, — тихо сказала свекровь, когда Антон вышел из палаты. — Нельзя идти против природы. Бог все видит.
— Это вы, — выдохнула Наталья. — Вы сделали это.
— Докажи, — холодно улыбнулась Людмила Викторовна.
Но доказательства нашлись. Камера в подъезде зафиксировала, как Людмила Викторовна что-то доставала из кармана перед тем, как войти в квартиру, и клала что-то обратно, выходя. Соседка видела, как она выбросила пакетик в урну возле дома. Экспертиза обнаружила на нем отпечатки пальцев свекрови.
Антон был раздавлен. Его мир рушился. Как поверить, что собственная мать способна на такое? Как выбирать между женой и матерью?
— Антоша, ты же не веришь, что я могла? — плакала Людмила Викторовна на допросе. — Это она все придумала. Она всегда хотела нас поссорить. Она ненавидит меня.
Он молчал, глядя в стену. Внутри все переворачивалось. Воспоминания накладывались одно на другое — мать, всегда контролирующая каждый его шаг, мать, не одобряющая ни одну его девушку, мать, приходящая без звонка, требующая внимания, преданности…
— Людмила Викторовна, — официально обратился к ней следователь, — вы подозреваетесь в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью и применении препарата, запрещённого к свободному обороту.
— Антоша! — она протянула руки к сыну. — Скажи им! Скажи, что я не могла!
Антон поднял глаза и тихо произнес:
— Могла. Ты всегда думала, что знаешь, как лучше для меня. Даже если придется… убить моего ребенка.
Людмилу Викторовну арестовали. Ее лицо, когда она поняла, что сын не встанет на ее защиту, было страшным — смесь ярости, боли и недоверия.
— Ты выбрал ее вместо меня? — прошипела она. — Я всю жизнь тебе отдала! Всю жизнь!
Через три дня Наталью выписали. Она стояла у окна в больничной палате, глядя на осенний двор, когда вошел Антон. Они не разговаривали с того допроса — ей нужно было время, чтобы понять, может ли она продолжать жить с человеком, чья мать убила их ребенка.
— Она арестована, — коротко сказал он. — Суд избрал меру пресечения — заключение под стражу.
Наталья молчала.
— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить себя за то, что не увидел все раньше, — продолжил Антон. — Но я с тобой. Навсегда.
— Тогда скажи мне только одно, — тихо произнесла Наталья, наконец повернувшись к нему. — Ты больше не оглянешься назад?
Он посмотрел ей прямо в глаза:
— Нет. Я продал машину, нашел работу в другом городе. Мы начнем все сначала. Без нее.
Наталья протянула руку. Они держались за нее, пока врач заходил в палату, чтобы сказать, что она может выписываться.
Дверь в прошлое закрылась. Впереди была дорога, полная неизвестности, но они пойдут по ней вместе.
Спустя год, в маленьком приморском городке, Наталья снова смотрела на две полоски. Сердце колотилось — от страха, от надежды, от воспоминаний.
— Антон! — позвала она.
Он вошел в ванную, увидел тест в ее руках и замер. Потом медленно опустился на колени, прижался к ее животу.
— В этот раз все будет по-другому, — сказал он.
— Я знаю, — ответила она.
За окном шумело море. Их новый дом, их новая жизнь. Без тени прошлого, без чужого контроля, без страха. Только они вдвоем. Скоро — втроем.
Наталья закрыла глаза. Боль не ушла — и не уйдёт. Но рядом с ней поселилась надежда. И это было достаточно, чтобы снова верить в жизнь.
