— Ну что, Михайловна, привезли тебе твою «внучечку»? – ехидно спросила у женщины соседка.
Серафима Михайловна лишь вздохнула, поджав губы, и махнула рукой. Дочь невестки от первого брака воспринималась сыном, как родной ребенок.
Женщина его понимала, ведь у него самого детей не было и быть не могло, но все же в глубине души никак не могла смириться с тем, что Ангелину приходится называть при всех своей внучкой. Просто чтобы избежать ссор.
Радовало лишь то, что в их городок ребенка сплавляли только на пару недель совместного отпуска сына с женой. Чтобы отдыхать не мешала. Происходило это начиная с пятилетия Ангелины и за прошедшее время Серафима Михайловна даже привыкла справляться с этой обязанностью, вот только…
— Привезли. Точнее приехала внучка — с синими волосищами, татуировкой на руке и кольцом в носу, — пожаловалась бабушка соседке. – Представляешь, они там в своей Москве совсем уже опрокинулись. Самовыражение у них! Личность, понимаешь ли. А мне эту личность что, за это самое кольцо в носу в квартире привязывать, чтобы не позорила перед людьми?
— Да их что привязывай, что нет. Вон, в четырнадцатую квартиру видала какая заселилась? Двое детей, и с ее подходом к воспитанию уже понятно, что ничего хорошего не вырастет. Так что твоя с кольцом в носу – еще не самая большая проблема.
Хоть здоровается и не хамит, в отличие от некоторых. Представляешь, меня этот сынок… Ну этой, из четырнадцатой квартиры, вчера палкой по ноге как шарахнул. Палкой! Я к матери, а та, как обычно, губищи свои расплющила и тянет старую песню. Мол, ребенок, ему всего три, он так играет.
— Ох, что же из него вырастет, с такими-то играми, — вздохнула пожилая женщина. Посидела на лавочке немного с соседкой, а потом отправилась в сторону магазина.
Ангелина, как обычно, спала до обеда. А Серафима Михайловна не будила, потому что когда же еще детям отсыпаться, как не на каникулах? Вот и решила, пока девчонка все равно спит, сходить в магазин. Яйца кончились, да и муки бы надо.
А то с появлением в доме ребенка печь и жарить женщина начинала каждый день. Уж очень нравилось ей, как хвалила эта девочка ее пирожки сразу на трех языках. Хотя и приходилось ей поначалу переспрашивать, что значит то или иное слово.
Особенно на корейском. Уж английский она еще худо-бедно понимала, а вот корейский нет. Ангелина же на трех языках шпарила, как на родных. Да и не мудрено. Мать из Южной Кореи родом, живет в Москве, а уж на английский ребенка засунуть, как только из коляски вылезет – это вообще для москвичей святое дело. И не только на английский – слушая рассказы ребенка о пяти кружках, Серафима только диву давалась. Где же она на это все силы берет? Молодость, молодость…
Как и обычно бывает в таких случаях, в магазине женщина в итоге затарилась так, что еле волочила две тяжелые сумки. Пожалуй, стоило бы дождаться, когда проснется Ангелина и подключить к делу ее. Поспешила она, определенно, поспешила.
Удар по ноге сзади заставил вздрогнуть от боли и выронить один из пакетов. С хихиканьем мальчишка-трехлетка тут же кинулся прочь, к сидящей поодаль матери. Та явно видела, что происходит, но не сказала ни единого слова.
Подняв с земли пакет, женщина заглянула внутрь и поняла, что яйца побились, а пакет с мукой разорвался. И теперь ничего из того, что с таким трудом она тащила, к использованию непригодно. Поджав губы, она подошла к матери ребенка и предприняла последнюю попытку решить дело миром.
— Вы посмотрите только, что ваш сын сделал! – обвиняющим тоном произнесла она.
— И че?
— И ниче, — передразнив просторечную манеру разговора, произнесла Серафима. – Заплатить за яйца и муку, которые я из-за выходки вашего ребенка уронила, не хотите?
— Не хочу, и че? Че ты мне сделаешь?
— В полицию пожалуюсь, — пригрозила Серафима.
— Да хоть в спортлото, мне плевать. Ребенок тебе ниче не сделал, просто игрался. Если руки кривые и удержать пакет не можешь – твои проблемы, — лениво ответила женщина.
— Хамка, — бросила ей Серафима, после чего, удрученная, отправилась домой. А что еще ей оставалось делать?
Расстроенная, женщина пришла домой и принялась перебирать содержимое пакета. Уцелело лишь четыре яйца из двух десятков. Вся мука была рассыпана по пакету. Глядя на это безобразие, женщина не сдержала обиженного всхлипа.
Тридцать лет здесь живет, двоих детей вырастила, на заводе в свое время горбом своим до самой пенсии отпахала, чтобы квартиру эту получить и жить спокойно… А тут вот, появилась какая-то хамка, заехала и превратила нормальный двор в какой-то кошмар.
— Доброе утро, бабуль, — раздалось бормотание со стороны кухонных дверей. В следующий момент синеволосая двенадцатилетняя девчонка шагнула в кухню, привычно зацепилась плечом за дверной косяк и что-то вякнув на корейском, села за стол. И только сейчас заметила расстроенный вид женщины. – Что случилось?
— Ох, Ангелинка, даже не спрашивай.
Можно было бы сказать, конечно, что это не ее дело. Но зачем обижать девочку, когда проще пожаловаться на чужого невоспитанного карапуза? Может, хоть полегче станет.
— Мда, дела, — выслушав бабушку, Ангелина подперла щеку рукой и задумалась. – А другие жильцы что, молчат в тряпочку? В нашем ЖК уже такую триста раз бы на место поставили. Есть же надежные способы.
— Какие? Ангелина, у нас тут не Москва, и полиция в нашем городе – это не ваши, которые на любой чих прибегают. Знаешь, какой девиз у нашего районного отделения начиная с девяностых еще? Вот когда пришьют, тогда и приходите.
— Зашибись. То есть, пока все живы, то делать можно все, что хочешь? – навострила ушки девочка. И Серафиме бы заметить странный блеск в темных глазах, но она была слишком поглощена своей обидой.
Этим же вечером во дворе дома начались странности.
***
— Яшенька, пойди, поиграй на площадке, — отпустив ребенка на самовыгул, женщина села на лавочку и принялась качать коляску. Дочь с трудом удалось уложить поспать. Если ей повезет — получится отдохнуть от детского крика хотя бы полчасика…
— Мишка, пошли сюда! Смотри, как тут прикольно! – раздался пронзительный вопль. Принадлежал он незнакомой смуглой девочке с пронзительно-синими волосами. Приятель ее тут же последовал приглашению, забираясь на соседнюю лавочку к подруге.
— Эй вы, а ну потише, у меня ребенок спит вообще-то?
— И чо? – синеволосая посмотрела на нее с вызовом. А ее приятель достал портативную колонку, что-то подкрутил… И над площадкой разнесся какой-то рев. Который был тут же дополнен плачем из коляски.
— Да что вы делаете, вы… — начала было женщина. Но дети переглянулись и расхохотались ей в лицо.
— Имеем право. По закону до двадцати трех ноль-ноль хоть на голове ходим.
— А ничего, что у меня ребенок спит?
— А нам плевать. Мы дети, мы играем, — фыркнула девчонка. Прежде, чем женщина успела хоть слово сказать, подростки снова расхохотались и убежали.
На следующий день синеволосая снова появилась во дворе.
— Иди, сыночек, поиграй с девочкой, — решила она науськать на несносного подростка сына. Девчонка как раз достала из кармана телефон и принялась что-то там смотреть, сидя на лавочке рядом с песочницей.
С тихим злорадством женщина наблюдала, как сын подходит, набирает ведро песка и высыпает его на ноги синеволосой девчонке. Вот так тебе, мелкая, все правильно сын сделал. И пусть только попробует сейчас его хоть пальцем тронуть или накричать – ух она ей устроит…
Удивительно, но девочка кричать или отгонять от себя мальчишку не стала. Даже наоборот – какое-то время спустя сын тихонько сидел рядом с подростком, что-то глядя в ее телефоне. А за ужином малыш открыл рот и сказал:
— Мама, ты… — далее последовала череда матов.
— Яшенька, тебе кто эти слова сказал?
— Ина! – бесхитростно сдал новую подругу ребенок. «Иной» он уже прожужжал матери все уши. Судя по всему, девочка с синими волосами очень нравилась ребенку. Вот только…
— Это кто тебя таким ругательствам научил, девочка? – стоило подростку появиться на площадке на следующий день, как женщина решила отругать девочку.
— Каким ругательствам?
— Которым ты моего сына научила. Как тебе не стыдно, вообще… — смех оборвал заготовленную ранее тираду.
— Вообще-то, я никаких ругательств не употребляю и никого им не обучаю.
Сын женщины, крутящийся рядом, тут же опроверг ее теорию потоком новых ругательств.
— Яш, ты неправильно произносишь. Там где «х», там «г». И вместо «пей» должна быть «ней».
Сын снова повторил список озвученных ранее ругательств.
— А, ну ладно, научишься. Почаще только тренируйся.
— Ты чему его учишь? – возмутилась было женщина.
— Это корейский. Я уроки делала на телефоне, он сам ко мне полез, при чем здесь вообще я?
В следующие три дня женщина прикладывала максимум усилий, чтобы оттащить собственного ребенка от ненавистной уже девчонки с синими волосами. Но верткий малыш постоянно находил способ улизнуть от матери и посидеть рядом с Ангелиной.
И постоянно, постоянно повторял список ругательств, а все попытки матери запретить ему это делать или переключить внимание на что-то еще, игнорировал. А на пятый день грянул гром.
***
Ангелина еще спала, а Серафима привычно возилась на кухне, когда в дверь раздался звонок. Посмотрев в глазок, женщина увидела за дверью полицейского. Похоже, что случилось что-то серьезное.
— Ангелина Тхя… Фамилия то какая, не ошибка?
— Не ошибка, она наполовину кореянка, фамилия матери, — привычно пояснила Серафима. – Что-то случилось?
— Мы пройдем? Если можно, хотелось бы поговорить с ребенком.
— Она что-то натворила? – перепугалась Серафима.
— Вот мы пытаемся разобраться, — полицейский прошел на кухню и принялся ждать, пока Серафима приведет заспанную Ангелину.
— Здравствуйте, — девочка поздоровалась и села за стол напротив мужчины. – Что-то случилось?
— Кое-что. Видишь ли, один мальчик поцарапал чужую машину. Дорогую машину. И ее владелец спускать это с рук зачинщику не намерен. А мать ребенка утверждает, что Яшу рисовать на чужой машине подговорила ты.
— Не было такого.
— Значит, ты не давала ему мелки?
— Давала. Но я сказала, чтобы он рисовал только там, где мы рисовали на асфальте, а еще на стенке рядом. Ну, она как раз под нашим окном, бабушка мне там разрешила рисовать с условием, что потом все помою.
Серафима тут же закивала. Был такой разговор.
— А про машины и все остальное я ему наоборот сказала, чтобы не трогал. Ни машины, ни на детской площадке всякое, ни какие-то еще стены, кроме той, где мы рисовали. О, Миша и его родители подтвердить могут, они тогда рядом стояли! – вспомнила Ангелина.
— Ну хорошо, если так. Понимаешь, малышка, чужая машина – это дело серьезное. Мужчина собирается обратиться в суд и взыскать с виновников или их родителей, материальный ущерб.
— Ну а я здесь при чем? То есть, мелки ему я дала, конечно, но откуда мне было знать, что он пойдем ими что-то портить? Да и мама за ним должна была следить, разве нет?
Я, когда маленькая была и мы с мамой еще в Корее жили, она всегда за мной следила, чтобы я ничего не портила. И ругалась, если вдруг я не слушалась. И заставляла извиняться, если я вдруг случайно что-то не то делала. Это ведь обязанность родителей, за детьми следить, так?
— А нецензурные ругательства, которым ты мальчика обучила?
— Да никаким я ругательствам его не учила! Его мама сама сказала ко мне подойти и со мной поиграть. А я смотрела уроки корейского. Яшка за мной повторять взялся. Только он половину букв не выговаривает и звучит это все пока не очень…
— Сильно не очень, — вздохнул полицейский. После чего попросил бабушку подписать все то, что он записал со слов Ангелины, и отбыл восвояси.
— Лед тронулся, господа присяжные, — довольно произнесла Ангелина, стоило двери закрыться за полицейским. Глядя на знакомый хитрый огонек в глазах, бабушка поняла внезапно, что…
— Так ты это специально! – пораженно выдохнула она.
— А то! Хочешь совет, бабушка? Никогда нельзя обижать человека, чей уровень ай-кью больше ста двадцати пунктов. Потому что такие люди не злопамятные, но память у них хорошая. И мозгов достаточно, чтобы придумать что-то веселенькое.
— Жалко ее. Машина-то небось дорогая у мужика, если за царапины в суд подаст.
— Ага. И связей наверняка много, раз эти сразу прибежали меня расспрашивать. Это тебе не с бабушками во дворе столкнуться. Ну, знаешь, когда нарываешься-нарываешься, а потом тебе попадается кто-то позубастей и оказывается, что безнаказанной всегда оставаться не получится.
— Яшку только жалко.
— Мне тоже, — призналась Ангелина. – В смысле, он не такой уж и плохой пацан. Просто мозгов нет пока, так как мелкий. А мамаша не следит. Ну, может, начнет теперь-то. Так что там с пирожками?
Как потом узнала Серафима, мать Якова заставили оплатить полировку кузова чужого автомобиля, которую расцарапал в процессе «творчества» ребенок. В суд ни Ангелину, ни ее бабушку, ни родителей Михаила не приглашали – видимо, все прекрасно поняли, что девочку выставить в чем-либо виноватой не получится.
Только мать Якова периодически зло посматривала на Серафиму. И на протяжении осени и зимы каждый раз вздрагивала, когда мальчик подходил к бабушке и спрашивал.
— А Ина летом приедет?
— Приедет, приедет мой хороший. Поиграете, — обещала ему Серафима. И улыбалась матери мальчишки, которая теперь глаз с него не спускала. И наконец-то начала нормально воспитывать.
