Марина стояла у окна кухни, смотрела на дождливый октябрьский вечер и старалась не думать о том разговоре, который состоялся час назад. Алексей сидел за столом, нервно перебирал пальцами и явно готовился к новому витку семейной драмы.
— Мама звонила, — наконец произнес он, не поднимая глаз. — Просила передать тебе спасибо за то, что позволила Андрею переночевать на диване.
Марина резко обернулась.
— Переночевать? Он торчал у нас три дня! Жрал наши продукты, курил на балконе и оставил горы грязной посуды!
— Марин, ну пойми, у него сейчас трудный период…
— Трудный период? — Марина подошла к столу и уперлась руками в столешницу. — Лёша, ему тридцать два года! Он ни дня в жизни не работал, живет на шее у твоей матери, а теперь и нас пытается использовать!
Алексей вздохнул. Этот разговор повторялся уже который месяц. Младший брат Андрей действительно был проблемой. После института он так и не смог найти постоянную работу — то ему было скучно, то коллектив не подходил, то начальство дураки. Мать все прощала, давала денег, покрывала его долги и выслушивала бесконечные жалобы на жизнь.
— Он же мой брат, — слабо возразил Алексей.
— И что? Это значит, что мы должны его содержать до конца жизни? Лёша, я работаю в две смены, чтобы мы могли себе позволить эту квартиру, а ты хочешь, чтобы я еще и твоего бездельника-братца кормила?
Марина была права, и Алексей это понимал. Она действительно зарабатывала больше — работала старшим бухгалтером в крупной компании, а он был простым менеджером в небольшой фирме. Квартира была оформлена на неё, кредит тоже она выплачивала. Но всё-таки Андрей был родной кровью…
Телефон зазвонил, прервав тяжелое молчание. Алексей глянул на экран — мама.
— Лёшенька, родной, — голос Валентины Петровны дрожал от слез. — Ты можешь приехать? У меня такая беда…
Алексей вернулся домой бледный и встревоженный. Марина сразу поняла — случилось что-то серьёзное.
— Андрей взял денег у каких-то людей, — начал Алексей, садясь на диван. — Много денег. Сказал матери, что это для бизнеса, что скоро всё вернет с процентами. А сам спустил всё.
— Сколько? — тихо спросила Марина.
— Два миллиона.
Марина присела на край дивана. Два миллиона рублей — для их семьи это были огромные деньги.
— И что теперь?
— Андрей прячется у друзей. Эти люди уже приходили к маме, угрожали. Мама боится оставаться дома.
— А Андрей где?
— Где-то в Подмосковье, у одноклассника. Но долго так продолжаться не может.
Марина встала и прошлась по комнате.
— И что твоя мама собирается делать?
Алексей помолчал.
— Продавать квартиру.
— Что?! — Марина остановилась как вкопанная. — Она хочет продать свою квартиру, чтобы расплатиться за долги этого… этого…
— Марина, пожалуйста. Это единственный выход. Иначе…
— Иначе что? Пусть ваш драгоценный Андрюшка сам разбирается со своими проблемами! Почему мать должна остаться без крыши над головой из-за его безответственности?
— Потому что он мой сын, — раздался голос из прихожей.
Валентина Петровна стояла в дверях с небольшой сумкой в руках. Волосы растрепаны, глаза красные от слез, но подбородок упрямо поднят.
— Простите, я подшла к двери, а она была не заперта, — тихо сказала она. — Лёшенька, можно я останусь у вас на несколько дней? Мне страшно дома находиться.
Алексей бросил умоляющий взгляд на жену. Марина сжала зубы, но кивнула.
— Конечно, Валентина Петровна. Располагайтесь на диване.
Следующие две недели стали для Марины настоящим испытанием. Валентина Петровна не просто жила в их квартире — она пыталась установить свои порядки. Постоянно готовила что-то жирное и жареное, оставляла грязную посуду, включала телевизор на полную громкость и обижалась, когда Марина просила сделать потише.
— Я же не чужая, — говорила она. — Это дом моего сына.
— Дом моего сына? — не выдержала однажды Марина. — Валентина Петровна, это МОЯ квартира. Я её покупала, я кредит плачу.
— Ну да, а мой Лёшенька что, не муж тебе? Значит, и его дом тоже.
Марина только руками развела. Бесполезно было что-то объяснять.
А тем временем Валентина Петровна действительно продала свою двухкомнатную квартиру в центре города. Покупатель нашелся быстро — квартира была в хорошем районе. Деньги она отдала тем самым «людям», которым задолжал Андрей. После всех расчетов у неё осталось совсем немного — хватило бы на комнату в коммунальной квартире где-нибудь на окраине.
— Я не могу жить в коммуналке, — заявила она за ужином. — В моем возрасте, с моими болезнями. Лёшенька, я же твоя мать. Ты не можешь выбросить меня на улицу.
Алексей мялся, не зная, что ответить. С одной стороны — мать, с другой — жена, которая и так проявила невероятное терпение.
— Мам, а может, попробуешь найти работу? — осторожно предложил он. — Ты ведь педагог, опыта много…
— В шестьдесят лет? Кому я нужна? И потом, у меня давление, сердце… Нет, Лёшенька, единственный выход — остаться здесь. Марина же добрая, она поймет.
Марина «поняла» по-своему. На следующий день она задержалась на работе и пришла домой только к десяти вечера. Валентина Петровна встретила её на пороге с претензиями:
— Мы уже поужинали, посуду я помыла. А тебе оставила в кастрюльке — только подогрей.
Марина молча прошла на кухню, открыла кастрюлю и увидела там что-то, отдаленно напоминающее макароны с сосисками и подливой. На плите красовались жирные пятна, на столе — крошки, в раковине — грязная сковородка.
— Валентина Петровна, — позвала она. — Можно поговорить?
— Конечно, дорогая.
— Если вы будете жить с нами, то давайте договоримся о правилах. Готовить будем по очереди, убираться — тоже. И телевизор после десяти вечера не включаем.
— Какие еще правила? — возмутилась свекровь. — Я что, чужая? Я мать Лёшеньки!
— Вы гость в моем доме. И если хотите здесь жить, соблюдайте элементарную вежливость.
— Лёшенька! — закричала Валентина Петровна. — Ты слышишь, как со мной разговаривает твоя жена?
Алексей вышел из комнаты, выглядел он крайне неловко.
— Марин, ну зачем ты так? Мама старается…
— Старается? Она превратила мой дом в проходной двор! А где, кстати, ваш драгоценный Андрей? Почему мать должна расхлебывать его проблемы, а он где-то прячется?
— Он боится этих людей…
— А мать не боялась? Когда к ней домой приходили? Лёша, ты вообще понимаешь, что происходит? Ты позволяешь матери списать всё на любовь к сыну, а сам этот сын не несет никакой ответственности!
Следующие дни обстановка в квартире накалялась. Валентина Петровна не собиралась искать комнату в коммуналке и ясно давала понять, что намерена остаться жить с сыном навсегда. Она начала перестраивать квартиру под себя: переставила мебель в гостиной, занесла свои вещи, развесила по стенам свои фотографии.
— Это семейные фото, — объясняла она Марине. — Вот Лёшенька маленький, а вот Андрюшенька в школе. Посмотри, какой красивый мальчик был!
Кульминация наступила в субботу утром. Марина проснулась от звука льющейся воды и поняла, что Валентина Петровна затеяла большую стирку. Пройдя на кухню, она обнаружила, что вся сушилка занята бельем свекрови, в ванной развешаны мокрые простыни, а стиральная машина работает уже второй раз подряд.
— Валентина Петровна, — устало сказала Марина. — А спросить можно было?
— Что спросить? Я же не чужая. И потом, Лёшенька сказал, что ты на работу не идешь, значит, дома будешь.
— Я не иду на работу, потому что у меня выходной. И я планировала постирать свои вещи.
— Ну и постираешь вечером. Никто не запрещает.
Марина глубоко вздохнула и пошла одеваться. Нужно было уйти из дома, иначе она могла сказать что-то, о чем потом пожалеет.
Вернулась она к обеду и обнаружила в квартире Андрея. Он сидел на диване, ел бутерброды и смотрел футбол. Выглядел он неплохо — загорелый, отдохнувший.
— О, Марин, привет! — весело поздоровался он. — Как дела? Мама рассказала, что ты разрешила ей пожить у вас. Спасибо, это очень по-человечески.
Марина молча прошла в спальню, где застала Алексея складывающим вещи в сумку.
— Ты куда собрался?
— Андрей попросил съездить к нему за вещами. Он хочет забрать кое-что из маминой квартиры, пока новые жильцы не въехали.
— Лёша, ты с ума сошел? Эти люди, которым он должен, могут караулить возле дома!
— Да нет, там все нормально. Долг погашен, они больше не интересуются Андреем.
— А откуда такая уверенность?
— Мама вчера звонила этому… ну, представителю. Всё урегулировано.
Марина села на кровать.
— То есть твоя мать продала квартиру, отдала все деньги, а твой брат снова на свободе и собирается жить как ни в чем не бывало?
— Марин, ну что ты так? Он же понял свою ошибку…
— Понял? Чем это выражается? Он извинился перед матерью? Пообещал вернуть деньги? Устроился на работу?
Алексей промолчал.
— Лёша, ответь на вопрос: что планирует делать твой брат дальше?
— Ну… он думает попробовать себя в IT. Говорит, там сейчас хорошо платят.
— В IT? Человек, который не может найти работу десять лет, решил заняться программированием?
— Почему бы и нет? Он умный, быстро схватывает…
Марина встала и подошла к окну.
— А где он будет жить, пока будет «пробовать себя в IT»?
— Пока тут, с нами. Временно, конечно.
— Ясно.
Вечером вся «семейка» собралась за ужином. Валентина Петровна готовила котлеты, Андрей рассказывал о своих планах на будущее, Алексей поддакивал. Марина молча ела и слушала.
— Вообще-то, — говорил Андрей, намазывая хлеб маслом, — я подумал, что неплохо было бы заняться еще и трейдингом. На фондовом рынке. Там, если знать, куда вкладывать, можно неплохо заработать.
— Сынок, а это не опасно? — забеспокоилась мать. — А то вдруг опять что-то не так пойдет…
— Мам, я же понял свои ошибки! Теперь буду осторожнее. И потом, это совсем другое — там все официально, биржа…
Марина отложила вилку.
— Андрей, а на какие деньги ты собираешься заниматься трейдингом?
— Ну, немного есть… А потом, мама же продала квартиру, у неё еще осталось…
— То есть ты хочешь рискнуть последними деньгами матери?
— Марина, ну зачем ты так? — вмешался Алексей. — Андрей же исправился…
— Исправился? За две недели? Человек, который довел мать до банкротства, «исправился»?
— Марин, — тихо сказала Валентина Петровна, — я сама приняла решение помочь сыну. Никто меня не заставлял.
— Конечно, не заставлял. Вы просто всю жизнь не могли сказать этому балбесу «нет». И вот результат — вы без квартиры, без денег, живете на моей шее!
— Марина! — возмутился Алексей. — Как можно так говорить о матери?
— А как надо? Восхищаться её мудростью? Лёша, твоя мать вырастила безответственного эгоиста, который даже не собирается извиняться за то, что лишил её дома!
— Я не эгоист, — обиделся Андрей. — Я просто невезучий. И потом, мама не на улице — она теперь живет с семьей, это же лучше!
— С семьей? — Марина встала из-за стола. — Вы считаете себя моей семьей?
— Ну а как же? — удивилась Валентина Петровна. — Лёша же твой муж, значит, и мы родня.
— Родня? После того, как вы пришли в мой дом без приглашения, заняли мою жилплощадь, пытаетесь установить свои порядки и при этом даже не думаете о том, чтобы искать другое жилье?
— Дорогая, — снисходительно сказала свекровь, — я понимаю, тебе трудно привыкнуть. Но мы же одна семья теперь. Надо потерпеть.
— Потерпеть? А до каких пор?
— Ну… пока не устроимся. Андрюшенька найдет работу, заработает денег, тогда что-нибудь снимем.
— И сколько это может продлиться?
Валентина Петровна пожала плечами.
— Год, два… В наше время трудно найти хорошую работу.
Марина посмотрела на мужа. Тот сидел, уткнувшись в тарелку, и явно не собирался ничего говорить.
— Лёша, и ты согласен на такой расклад?
— Марин, ну что я могу сделать? Это же моя семья…
— Твоя семья? А я кто?
— Ты тоже семья…
— Значит, я должна содержать твою мать и брата неопределенное время?
— Ну не содержать… Просто пустить пожить…
— На МОИ деньги, в МОЕЙ квартире?
— Марин, ну не подчеркивай постоянно, что это твое! Мы же муж и жена!
— Муж и жена? Лёша, а ты помнишь, что у нас была мечта — накопить денег и купить дачу? Куда делись эти деньги?
Алексей молчал.
— Я напомню. В прошлом году твоя мать попросила «взаймы» триста тысяч рублей — оплатить Андрею какие-то курсы. Деньги, естественно, не вернулись. Полгода назад — еще двести тысяч, потому что у твоего братца «временные трудности». Итого полмиллиона — половина стоимости дачи.
— Марин, ну они же не специально…
— Не специально? А кто просил не говорить мне о том, что ты даешь им деньги? Кто сказал, что я «не пойму» и «устрою скандал»?
Андрей хмыкнул:
— А мы правильно не говорили. Вон как реагируешь.
Марина медленно повернулась к нему.
— Как я реагирую? Андрей, а ты работал хоть один день за последние пять лет?
— Работал! Просто не везло с работодателями…
— Ага. И сколько денег ты за эти годы получил от нашей семьи?
— Да что ты считаешь? Родственники должны помогать друг другу!
— Родственники должны помогать. А паразиты должны сидеть на шее у родственников?
— Марина, как некрасиво! — ахнула Валентина Петровна. — Андрюшенька просто ищет себя…
— Ищет себя? В тридцать два года? Валентина Петровна, а вы понимаете, что своей «добротой» вы сделали из сына инвалида? Он не умеет ни работать, ни отвечать за свои поступки, потому что всю жизнь знал — мама всё простит и всё оплатит!
— Я хорошая мать! — возмутилась свекровь. — Я люблю своих детей!
— Вы не любите. Вы потакаете. И в результате один сын потерял способность к самостоятельности, а второй привык думать, что жена должна содержать его семейку!
— Марина! — встал Алексей. — Хватит!
— Хватит? Мне хватит? Лёша, а тебе не хватит жить за мой счет? Не хватит постоянно выбирать между женой и мамочкой? Не хватит покрывать безответственность брата?
— Я не покрываю…
— Покрываешь! Ты считаешь нормальным, что тридцатидвухлетний мужик живет на шее у матери! Считаешь нормальным, что она продала квартиру, чтобы покрыть его долги! Считаешь нормальным, что теперь они оба собираются жить в моей квартире!
— Это не только твоя квартира…
— Моя! Я её покупала! Я кредит плачу! И знаешь что, Лёша? Мне это надоело.
Марина вышла из кухни, прошла в спальню и достала из шкафа две сумки. Валентина Петровна и Андрей переглянулись.
— Она что, собирается уезжать? — шепотом спросил Андрей.
— Лёшенька, поговори с ней, — попросила мать. — Пусть не горячится.
Алексей пошел в спальню. Марина складывала вещи в сумки.
— Марин, ну куда ты? Не надо так…
— Я никуда не еду, Лёша. Это вы едете.
— Что?
— Ты, твоя мать и твой брат. Собирайтесь и уезжайте.
— Марин, это же мой дом…
— НЕТ! — крикнула она. — Это МОЙ дом! Квартира оформлена на меня! Кредит плачу я! И я устала содержать твою семейку!
— Но мы же муж и жена…
— Были мужем и женой. А теперь ты выбрал мамочку с братиком, так и живи с ними.
— Марин, давай поговорим спокойно…
— О чем говорить? О том, что ты снова дашь Андрею денег на его «трейдинг»? О том, что мать будет жить с нами до смерти? О том, что я должна работать в две смены, чтобы прокормить троих взрослых людей?
Алексей молчал.
— Вот именно. Говорить не о чем. Собирайте вещи.
— А куда мы пойдем?
— Не знаю. Валентина Петровна говорила, что у неё есть деньги на комнату в коммуналке. Вот и снимайте.
— Но там же тесно…
— А здесь просторно? За мой счет?
Марина вынесла сумки в прихожую. Валентина Петровна и Андрей сидели на кухне с растерянными лицами.
— Валентина Петровна, Андрей, собирайте вещи. Вы съезжаете.
— Как это съезжаем? — не понял Андрей. — А где мы будем жить?
— Это не моя проблема. Вы взрослые люди, сами разбирайтесь.
— Но ведь мы родственники! — возмутилась свекровь. — Нельзя же так!
— Можно. Потратили всё на своего непутёвого сыночка, а теперь хотите жить в моей квартире?! Убирайтесь отсюда и второго сына захватите!
Валентина Петровна заплакала.
— Лёшенька, скажи что-нибудь!
Алексей стоял посреди прихожей и не знал, что делать.
С причитаниями, тяжелыми вздохами и тихими проклятиями в адрес черствой, жестокой и эгоистичной хозяйки мать и два взрослых сына собрали свои вещи и ушли. Марина осталась одна. Всё время, пока они собирались она сомневалась, не слишком ли жестоко она поступает, может быть надо было дать время, не торопиться? Марина вернулась на кухню, посмотрела на грязную посуду на столе и подумала:
— Нет. Всё я сделала правильно.
