Алина услышала звонок в дверь ровно в десять утра. Она знала, что это они — родители Димы приехали из другого города на целую неделю. Неделю! Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов.
— Алиночка! — Галина Петровна, едва переступив порог, расцеловала невестку в обе щёки и крепко прижала к себе. — Доченька моя! Как же ты похудела! Совсем на себя не похожа.
Алина не похудела. Она весила ровно столько же, сколько и три месяца назад, когда они с Димой ездили к ним на день рождения свёкра. Но возражать не стала.
— Здравствуйте, Галина Петровна. Здравствуйте, Виктор Сергеевич. — Она помогла им раздеться, взяла тяжёлые сумки. — Проходите, я приготовила завтрак.
— Ох, не надо было стараться! — Галина Петровна прошла на кухню, оглядывая всё вокруг критическим взглядом хозяйки, которая знает, как должно быть правильно. — Мы в поезде плотно кушали. Хотя, конечно — это не еда. Дима где?
— На работе уже. У него сегодня важная презентация, он уехал рано.
— Вот как? — Свекровь присела за стол, продолжая оглядываться. — А ты что же, доченька, не работаешь?
— Работаю. Я в час только выхожу, у меня свободный график. — Алина разложила по тарелкам омлет, который успел слегка остыть.
— Свободный график — это хорошо, конечно, — Галина Петровна попробовала омлет и поморщилась. — Алиночка, милая, а ты соль добавляла? Совсем пресный какой-то. И молока, наверное, мало. Омлет должен быть воздушным, понимаешь? Я тебе покажу, как правильно готовить.
Алина промолчала, чувствуя, как внутри растёт напряжение. Это только начало. Только первый час.
К обеду Галина Петровна уже успела осмотреть всю квартиру, попутно комментируя каждую мелочь.
— Цветы надо в другое место переставить, здесь им солнца слишком много. Сгорят. — Она передвинула горшок с фикусом. — И шторы постирать не мешало бы, пыль на них осела. Я помогу, не волнуйся. А в ванной плитку чем чистишь? Видишь, в углах налёт. Есть специальное средство, очень хорошее, я тебе купила, привезла. Сейчас покажу.
Алина уже опаздывала на работу, но свекровь никак не могла закончить инструктаж.
— Галина Петровна, мне правда нужно идти…
— Конечно, конечно, иди, доченька! Только быстренько скажу про ужин. Ты что готовить собираешься? Дима любит мясо, обязательно с гарниром. Картошечку можно, или гречку. Я могу помочь, если хочешь. Вообще, я заметила, что у вас в холодильнике продуктов маловато. Вечером схожу в магазин, куплю что надо.
— Не нужно, я сама…
— Да что ты, что ты! Мне не трудно. Я же мама Димкина, значит, и тебе тоже мама. Зови меня просто мамой, ладно? — Галина Петровна ласково похлопала Алину по плечу. — Я же вижу, что вы тут одни, без помощи. Молодые, неопытные ещё. Ничего страшного, научитесь. Главное — желание. А я помогу.
Алина выскочила из квартиры, боясь, что опоздает на планёрку. В метро она достала телефон и написала Диме: «Твоя мама уже делает замечания по поводу моей готовки, чистоты и содержимого холодильника. Это только первый день».
Дима ответил через полчаса: «Потерпи, пожалуйста. Мама просто заботится. Вечером поговорим».
Но вечером Дима пришёл только в десять, вымотанный и голодный. Родители уже спали в крохотной комнатке, которая обычно служила Алине кабинетом. Дима наскоро поужинал разогретым супом и рухнул в постель.
— Дим, нам надо поговорить о твоей маме…
— Завтра, Алин. Я так устал, что соображать не могу. Завтра обязательно.
Но на следующий день было не лучше. Дима ушёл в семь утра, а Алина осталась наедине со свекровью, которая уже хлопотала на кухне.
— Доченька, вставай, я завтрак приготовила! — Галина Петровна сияла. — Блинчики с творогом, как Димка любит. Ты ведь на работу идёшь, надо плотно покушать.
Алина не любила плотные завтраки. Она вообще обычно обходилась кофе и йогуртом. Но блинчики уже лежали на тарелке, политые сметаной, и свекровь смотрела с таким ожиданием, что отказаться было невозможно.
— Ешь, ешь, не стесняйся! — Галина Петровна подсела рядом. — А я вот что хотела сказать. Я вчера заметила, что на балконе вещи сушатся. Так нельзя, Алиночка. Бельё должно сушиться в ванной, на специальной сушилке. А то соседи смотрят, неприлично получается. И вообще, постельное бельё надо чаще менять. Вы как часто меняете?
— Раз в неделю, — Алина запихнула в себя ещё один блин, чувствуя, как он комом встаёт в горле.
— Надо чаще, минимум раз в пять дней. Это же гигиена. Я сегодня постираю, ладно? Заодно и ваши вещи. У меня руки чешутся, не могу без дела сидеть. А ты на работе не задерживайся, вечером вместе приготовим ужин. Я тебя научу делать Димкину любимую запеканку.
В этот вечер Алина задержалась специально. Она придумала срочную встречу с коллегой, лишь бы не возвращаться домой раньше восьми. Когда она наконец открыла дверь квартиры, Галина Петровна встретила её с немым укором в глазах.
— Ну вот, а я ждала, хотела вместе готовить. Пришлось самой. Вот и Дима ещё не пришёл.
— Он предупредил, что задержится.
— Совсем на нас времени не остаётся, — вздохнула свекровь. — Ладно, садись ужинать. Я котлеты сделала, и салатик. Кушай, кушай. И вот ещё что, доченька. Я сегодня твои кофточки погладила, которые в шкафу висели. Так они все мятые были! Надо аккуратнее складывать. И в шкафу вообще порядок навести не мешало бы. Я могу помочь, если хочешь. Завтра займёмся?
— Не надо, — Алина почувствовала, что ещё немного, и она сорвётся. — Спасибо, но я сама.
— Да брось ты! Мне не трудно, я же вижу, что тебе помощь нужна. — Галина Петровна ласково улыбнулась. — Ты не обижайся, я не хочу тебя обидеть. Просто хочу помочь. Ты же мне теперь как дочка родная.
Когда Дима наконец пришёл, было уже половина одиннадцатого. Алина дождалась, пока родители уйдут в свою комнату, и снова попыталась поговорить.
— Дим, это невыносимо. Твоя мама весь день даёт мне указания. Как готовить, как стирать, как гладить, как складывать вещи. Она называет меня «доченькой» и лезет во все мои дела. Я не могу так больше.
Дима потёр переносицу. Он выглядел измотанным.
— Мама просто хочет помочь. Она такая, она не может сидеть без дела. И она тебя правда любит, относится как к дочери.
— Но я не её дочь! У меня есть своя мама. Я не хочу, чтобы меня учили, как жить в собственной квартире.
— Алин, ну потерпи, пожалуйста. Им осталось всего пять дней. Я сам с ней поговорю, обещаю. Только не сейчас. Понимаешь, на работе завал, у меня голова раскалывается. Давай в выходные, когда я смогу нормально с ними поговорить? А сейчас просто пропускай мимо ушей. Кивай и делай по-своему.
— Ты не понимаешь. Я не могу делать по-своему, когда она здесь, когда она постоянно смотрит и комментирует!
— Алина, прошу тебя. — Дима обнял её. — Это моя мама. Они так редко приезжают. Не хочу их расстраивать. И тебя тоже. Потерпи до выходных, я всё улажу.
Среда была хуже вторника. Галина Петровна решила навести порядок в кухонных шкафах.
— Алиночка, у вас тут такой бардак! — Она вытаскивала кастрюли и сковородки, перекладывая их по-своему. — Крупы надо в контейнеры пересыпать, а то моль заведётся. И специи отдельно хранить. Я тебе сейчас всё правильно расставлю. И в холодильнике тоже надо разобраться. Там у вас йогурт просроченный лежит, я выбросила. И зелень какая-то вялая. Надо свежую покупать, небольшими порциями. Зачем столько сразу брать?
Алина стояла посреди кухни, чувствуя себя лишней в собственном доме. Её руки дрожали от злости, которую она изо всех сил пыталась сдержать.
— Галина Петровна, я сама разберусь…
— Да я уже почти всё сделала! — Свекровь продолжала перекладывать банки. — Ты главное запомни, где что лежит. И ещё, доченька, я тут подумала. Вам пора бы о детках задуматься. Вы уже два года как женаты, а всё никак. Это не дело. Дима мне говорил, что вы пока не готовы, но это ерунда. К детям никто не готов. Главное — начать, а там всё само пойдёт. Я вам помогу, конечно. Могу даже на год переехать сюда, чтобы с внуком посидеть.
— Мы не планируем детей в ближайшее время, — Алина произнесла это сквозь зубы.
— Э, нет, так не годится! Время идёт, Алиночка. Тебе уже двадцать восемь, нечего тянуть. А то потом будет поздно.
— Это наше дело, — Алина развернулась и пошла в комнату, но свекровь последовала за ней.
— Не обижайся, доченька. Я ж о вас забочусь, о вашем будущем думаю. Дети — это счастье! И Димке уже пора становиться отцом. Мужчина в его возрасте должен иметь детей. А то вы тут живёте, как студенты какие-то. Работа, работа… А жизнь проходит мимо.
Алина закрылась в ванной и дала себе слово, что сегодня вечером обязательно заставит Диму поговорить с родителями. Неважно, устал он или нет.
Но вечером Дима снова пришёл поздно, сообщив, что у него корпоративный ужин с важными клиентами, и он не мог отказаться. Алина осталась наедине со свекровью и свёкром, который в основном молчал и смотрел телевизор, изредка вставляя: «Галя, не надоедай девочке» — но жена его не слушала.
— Знаешь, Алиночка, я сегодня с Димой по телефону говорила, — Галина Петровна вязала какую-то кофту. — Он сказал, что вы тут питаетесь в основном полуфабрикатами. Это же вредно! Молодой организм нуждается в правильной еде. Завтра я схожу на рынок, куплю нормальное мясо, овощи свежие. Приготовлю вам на несколько дней вперёд, а вы потом будете разогревать. Хотя, конечно, лучше свежее готовить каждый день, но вам, наверное, некогда.
— Не надо, — Алина почти прошептала.
— Как это не надо? Очень даже надо! Я же вижу, что ты не справляешься. Квартира не убрана как следует, еда неправильная, вещи помятые. Тебе нужна помощь, доченька. И я здесь, чтобы помочь. Не стесняйся, я не чужая.
В четверг Алина специально ушла из дома в восемь утра, хотя могла бы выйти позже. Она просто не могла больше находиться рядом со свекровью. Весь день она провела в офисе, придумывая себе работу, лишь бы не возвращаться домой. Вечером она написала Диме длинное сообщение, в котором подробно расписала всё, что происходит. Все замечания, все советы, все попытки переделать её жизнь под какой-то эталон «правильной жены».
Дима позвонил ей около семи.
— Алин, я понимаю, что тебе тяжело. Но потерпи ещё немного. Завтра пятница, а в субботу я точно с ними поговорю. Серьёзно поговорю, объясню всё. Обещаю. Просто сейчас, понимаешь, такой момент неудачный. Они приехали отдохнуть, радуются, что видят меня. Не хочу портить им настроение в будни. А в выходные мы все вместе спокойно сядем и всё обсудим.
— До выходных ещё целых два дня!
— Два дня — это не так много. Ты сильная, справишься. Я тебя люблю.
Алина хотела сказать, что любовь — это не терпеть неудобства, а защищать друг друга. Но промолчала.
В пятницу она специально задержалась на работе до половины восьмого. Когда пришла домой, Галина Петровна встретила её с обиженным лицом.
— Алиночка, ну как же так? Опять задержалась! Мы с папой весь день по городу гуляли, устали ужасно. Я думала, ты пораньше придёшь, приготовишь нам ужин. А так что получается? Мы гости, а нас никто не кормит.
— Дима ещё не пришёл? — Алина скинула туфли и прошла на кухню.
— Нет, он звонил, сказал, что в девять будет. А мы что, до девяти голодные сидеть должны?
Алина открыла морозилку. Там лежала пачка пельменей.
— Галина Петровна, я сейчас быстро пельмени сварю…
— Пельмени?! — Свекровь всплеснула руками. — Алиночка, ты что, серьёзно? Магазинные пельмени? Это же не еда, это сплошная химия! От них один вред. Я не понимаю, как вы это едите. Нормальная хозяйка должна уметь готовить настоящую еду. Мясо, картошка, котлеты, супы. А вы тут пельменями питаетесь, как студенты. Я тебя учила, показывала, а ты…
— Хватит! — Алина развернулась так резко, что свекровь отшатнулась. — Хватит уже! Я не хочу, чтобы вы меня учили! Я не хочу ваших советов! Я не хочу, чтобы вы лезли в мою жизнь!
— Алина, но я же хочу помочь…
— Я не просила о помощи! — Голос Алины сорвался на крик. — Вы приехали в МОЙ дом, в МОЮ квартиру, и ведёте себя так, будто я тут лишняя! Вы переставляете мои вещи, учите меня готовить, стирать, убирать! Вы указываете мне, что есть, как одеваться, когда рожать детей! Да кто вы вообще такие?!
— Алиночка, доченька, успокойся…
— Я не ваша доченька! — Алина чувствовала, как слёзы бегут по щекам, но остановиться уже не могла. — У меня есть мама! Моя мама никогда не позволяла себе того, что позволяете вы! Она уважает мой выбор, мою жизнь! А вы… Вы считаете меня неумёхой, которая ничего не умеет и которую надо всему научить! Вы смотрите на меня свысока и думаете, что я недостойна вашего сына!
— Это неправда! — Галина Петровна побледнела. — Я никогда так не думала!
— Думали! Всё ваше поведение кричит об этом! Каждое замечание, каждый совет — это попытка показать мне, что я плохая хозяйка, плохая жена! Что без вас мы тут пропадём!
— Я просто хотела заботиться…
— Правила диктовать у себя дома будете! Вы мне никто! Понятно?! — Алина почти кричала. — Вы гости! Гости, которые должны были просто приехать, отдохнуть и уехать! А не переворачивать мою жизнь с ног на голову! Не указывать мне, как жить! Не называть меня «доченькой», когда я этого не хочу! Не делать вид, что вы тут хозяева!
Виктор Сергеевич вышел из комнаты, встревоженный криками.
— Что здесь происходит?
— Ничего не происходит! — Алина вытерла слёзы. — Просто я больше не могу. Я не могу притворяться, что всё нормально. Я устала. Я устала от работы, я устала от вас, я устала извиняться за то, что живу не так, как вам хочется!
— Алина, я не понимаю… — Галина Петровна растерянно смотрела на неё. — Я же ничего плохого не хотела…
— Знаете что? Может, вы и не хотели ничего плохого. Но результат именно плохой. Я чувствую себя чужой в собственном доме. Я боюсь сюда приходить, потому что знаю, что снова услышу очередное замечание. Снова получу урок о том, как правильно жить. И мне это надоело!
В этот момент в дверях появился Дима. Он стоял с пакетом еды на вынос в руках и смотрел на всех испуганными глазами.
— Что случилось?
Галина Петровна заплакала.
— Димочка, я не знаю… Я просто хотела помочь Алине, а она…
— Дима, — Алина повернулась к мужу, — твоя мама считает заботой то, что она указывает мне, как готовить, как убирать, как одеваться и когда рожать детей. Она называет меня «доченькой», хотя я просила этого не делать. Она лезет во все мои дела и считает, что имеет на это право, потому что она твоя мама. И я больше не могу этого терпеть.
Дима поставил пакет на стол. Его лицо было серьёзным.
— Мам, пап, пойдёмте в комнату. Нам нужно поговорить.
— Но я ничего плохого не делала! — Галина Петровна всхлипывала. — Я просто хотела…
— Я знаю, что ты хотела, мам. — Дима взял её за руку. — Пойдём, поговорим.
Они ушли в комнату. Алина осталась на кухне, дрожа от пережитого стресса. Она слышала приглушённые голоса за дверью — сначала голос Димы, спокойный и твёрдый, потом всхлипывания матери, глухой бас отца.
Минут через двадцать Дима вышел. Он выглядел уставшим, но решительным.
— Алин, прости. Я должен был сделать это раньше. Я думал, что они просто по-своему проявляют заботу, что нужно просто потерпеть. Но я был не прав. Я видел, что тебе плохо, и всё равно просил ждать. Это было эгоистично с моей стороны.
— Что ты им сказал?
— Правду. Что мы с тобой — взрослые люди, которые сами решают, как вести свою жизнь. Что родители не имеют права учить нас, как жить, даже если считают, что знают лучше. Что у нас свой дом, свои правила, и мы не обязаны следовать их представлениям о правильной жизни. — Дима обнял Алину. — Я сказал, что они гости, и должны вести себя как гости. Приезжать, чтобы провести время с нами, а не чтобы переделывать нашу жизнь.
— И как они это восприняли?
— Мама плачет. Говорит, что просто хотела помочь, что видела, как тебе тяжело. Но я объяснил, что помощь — это когда тебя об этом просят. А когда навязывают без спроса — это не помощь, а нарушение границ.
Дверь в комнату открылась. Галина Петровна вышла с красными глазами. Она подошла к Алине.
— Прости меня, пожалуйста. Я правда не хотела тебя обидеть. Я просто… я думала, что так правильно. Что молодым всегда нужна помощь. Я вспоминала себя в твоём возрасте, как мне самой было тяжело, и хотела тебя поддержать.
Алина вздохнула.
— Галина Петровна, я понимаю. Но у меня свой путь. Может, я делаю что-то не так, как вы. Может, я не такая хорошая хозяйка, как вам хотелось бы. Но это моя жизнь. Мне нужно учиться на своих ошибках, находить свои способы делать вещи.
— Я поняла. — Свекровь кивнула. — Больше не буду лезть. Обещаю. Просто… если тебе действительно понадобится помощь, ты скажешь, да? Я буду рада помочь. Но только если ты попросишь.
— Договорились.
Виктор Сергеевич вышел следом.
— Алина, и я прошу прощения. Надо было жену останавливать, но я думал, что это женские дела, не моё. Теперь понимаю, что был не прав.
Они помолчали, стоя посреди кухни. Напряжение постепенно спадало.
— Давайте ужинать, — предложил Дима. — Я принёс пиццу и роллы. Всем хватит.
— Роллы — это же сырая рыба, — начала было Галина Петровна, но осеклась, встретив взгляд сына. — То есть, конечно, давайте. Я давно хотела попробовать.
Они сели за стол. Разговор шёл с трудом, но постепенно становился проще. Галина Петровна старательно не комментировала ни еду, ни то, как сервирован стол, ни то, что Алина ест руками, а не палочками. Она просто ела и изредка рассказывала про родной город, про соседей, про погоду.
После ужина она молча помогла убрать со стола, не указывая Алине, как правильно мыть посуду или где хранить остатки еды. Это было непривычно, но приятно.
Оставшиеся два дня прошли совсем по-другому. Галина Петровна действительно старалась держать себя в руках. Иногда она всё же не сдерживалась и начинала давать советы, но тут же останавливалась, извиняясь. Алина видела, что это даётся свекрови нелегко — привычка заботиться через указания была слишком сильна. Но она старалась, и это было главное.
В воскресенье, когда родители собирались в обратную дорогу, Галина Петровна обняла Алину.
— Спасибо, что потерпела меня. Я правда буду стараться вести себя по-другому. И ты приезжайте к нам в гости, хорошо? Я обещаю не учить тебя готовить. — Она улыбнулась сквозь слёзы.
— Обязательно приедем, — пообещала Алина.
Когда дверь за ними закрылась, Дима обнял жену.
— Всё позади.
— Да. Но знаешь что? Я думаю, это был важный урок для всех нас. Твоя мама поняла, что нельзя навязывать свою заботу. Я поняла, что нужно говорить о проблемах сразу, а не копить в себе. А ты понял…
— Что нельзя откладывать важные разговоры, — закончил Дима. — И что моя жена для меня важнее, чем желание никого не расстраивать. Прости меня.
— Я не сержусь. Мы справились.
Они стояли, обнявшись, посреди тихой квартиры.
Алина улыбнулась. Впереди было обычное воскресенье — они могли весь день провести в постели, заказать еду, никуда не спешить. Могли разложить вещи так, как им удобно, приготовить то, что хочется, и не бояться услышать очередное замечание.
Они снова были дома. В своём доме, где правила устанавливали они сами.
