— Он мне отца не заменит, пусть уходит, — Марина смотрела на мать как на врага. — Притворяется добреньким. И ты… Как вообще могла… После папы.
— Но это жизнь, дочка, — мама стояла, еле сдерживая слезы. — И Сережа очень хороший. Просто дай ему шанс.
Два года назад их семья была настоящей. Папа работал пожарным — самая мужественная профессия на свете. Марина так им гордилась. А потом тот звонок… Погиб на пожаре, соболезнования. А год назад мать притащила этого… Отчима, какого-то то ли геолога, то ли нефтяника.
— Уйди с глаз моих! — Марина швырнула пульт в стену, и пластмассовая коробочка разлетелась вдребезги. — Не хочу тебя видеть, слышишь?
Сережа молча смотрел на падающие осколки. Лицо его застыло, превратилось в каменную маску. Он развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Из кухни выглянула мама, испуганная, с красными от слез глазами.
— Маринка, ну что ты… Ну зачем, доченька?
— Ой, только не начинай! — Маринка упала на кровать и отвернулась к стене. — Сначала притащила его в дом, а теперь я виновата?
Мама тихо прикрыла дверь. Маринка слышала, как она осторожно ходит по коридору, собирая осколки пульта. Потом негромкие голоса на кухне — мамин жалобный и его, размеренный, спокойный.
Как же она их всех ненавидела! Мать, которая через год после смерти отца привела в дом этого… Этого типа с его фальшивой улыбкой и показным спокойствием. Младшего брата Лешку, который быстро привязался к новому «папе». И соседей, которые теперь смотрели на них как на нормальную семью.
Да с какой стати, они даже не родственники! Семья — это папа, веселый, с пропахшей дымом курткой, он возвращался с дежурства и подбрасывал ее к потолку. А по выходным они все вместе ездили на дачу. Там папа учил их с Лешкой разжигать костер…
Марина нехотя открыла глаза. За окном было уже темно. Сколько она проспала? Часы показывали девять вечера.
Марина вышла в коридор. Из комнаты Лешки доносились приглушенные голоса. Марина осторожно приоткрыла дверь.
Сережа сидел у постели брата и что-то ему рассказывал. Лешка, несмотря на поздний час, восторженно слушал, подперев голову рукой.
— И тогда восемь человек из нашей группы пошли в обход, а мы остались на основной позиции. Командир говорит мне: «Сергей, твоя задача — не пропустить никого». А я…
— А волка видели? — перебил Лешка.
— Нет, — Сережа улыбнулся. — Волки умные, они людей стороной обходят.
— А медведя?
— И медведя не видели.
— Ну вот… — расстроился Лешка. — А я хочу увидеть медведя.
— Увидишь, — пообещал Сережа. — Знаешь, у нас на Алтае есть места такие, где медведи прямо…
Заметив Маринку, он осекся. Улыбка исчезла с его лица.
— Так, молодой человек, — сказал он Лешке, — время позднее, а у тебя завтра контрольная.
— Сереж, ну расскажи еще! — заныл Лешка.
— Завтра. А сейчас — чистить зубы и спать.
Лешка вздохнул, но спорить не стал. Выскользнул из-под одеяла и потопал в ванную. Сережа поднялся, поправил простыню, увидел на полу разбросанные носки.
— Одевайся теплее, — сказал он, проходя мимо Марины. — В комнате холодно, а у тебя горло слабое.
Марина фыркнула и плотнее запахнула халат. Еще один пункт в список того, что она в нем ненавидела. Эта его дурацкая привычка что-то советовать, указывать, как ей жить…
— Я не простужусь! — бросила она ему в спину.
Сережа остановился, но не повернулся.
— Ужин на плите, — сказал он. — Под салфеткой.
— Не хочу я твоего ужина! — крикнула Марина.
Хлопнула дверью и тут же пожалела об этом, из ванной выглянул встревоженный Лешка с зубной щеткой во рту.
На следующий день она проснулась с головной болью. Во рту пересохло, горло нещадно саднило.
«Проклятье», — подумала Марина. Как же некстати! Сегодня репетиция постановки к выпускному, а она даже слова вымолвить не может.
Мама заглянула в комнату, потрогала лоб, достала градусник.
— Температура, — констатировала она через пару минут. — Никакой школы, вызову тебе врача, останусь дома…
— Не надо, — прохрипела Марина. — Ты же говорила, у тебя сегодня важная встреча.
Мама растерянно потерла лоб.
— Да, но как же… Я попробую перенести, но если не выйдет, сразу вернусь, хорошо?
— Мам, иди, — Марина закрыла глаза. — Я просто посплю.
Она уже проваливалась в лихорадочную дрему, когда услышала голоса за дверью. Мама с кем-то разговаривала. С Сережей? Разве он не на работе?
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул отчим, тот, кого она ненавидела всеми фибрами души.
— Как ты? — спросил Сережа, присаживаясь на край кровати.
— Прекрасно, — прохрипела Марина. — Танцевать могу…
Он улыбнулся, и от этой улыбки ей стало еще хуже.
Но Сережа уже вышел, а вскоре вернулся с дымящейся кружкой. От чая шел ароматный малиновый пар.
— Я не буду, — упрямо сказала Марина, но Сережа поставил чай на тумбочку и вышел, словно и не слышал ее.
«Да и иди…», — подумала она, но когда за ним закрылась дверь, потянулась к кружке.
Чай был… Вкусным. Не приторным, в меру сладким, с кислинкой от малины. Горло сразу стало меньше саднить.
Часа через два Сережа снова заглянул.
— Обед, — сказал он, ставя на стол тарелку с дымящимся супом.
— Я не голодна.
— А я и не спрашиваю, — невозмутимо ответил Сережа. — Поешь, потом лекарство. Сам бы не давал эту химию, но температура высокая.
— Ну вот, я так и знала! — закатила глаза Марина. — Сейчас начнутся травки-муравки и дедовские рецепты!
— Отцовские, — спокойно поправил Сережа. — Мой отец был врачом, терапевтом. И учил меня, что жаропонижающие — это крайний случай, но когда они нужны, значит, принимаем без споров.
Он опять вышел, а Марина уставилась на суп. Пахло довольно вкусно, в животе предательски заурчало.
Куриный бульон. Прозрачный, с зеленью… Марина сделала глоток и чуть не застонала от удовольствия. Никогда бы не подумала, что простой суп может быть таким вкусным.
Сережа явился с лекарствами, когда она уже доедала.
— Неплохо, — признала Марина, отставляя пустую тарелку.
— Понравилось? — в его глазах мелькнула радость.
— Я сказала неплохо, — отрезала она. — То есть не совсем отвратительно.
Его лицо снова стало бесстрастным, а она вдруг почувствовала укол… Что это было? Стыд?
— Это мамин рецепт, — сказал он. — Помогает при простуде.
Он протянул ей таблетки и стакан воды, и она молча приняла лекарство. Сережа собрал посуду и направился к двери.
— Ты сам приготовил? — вырвалось у нее.
Он обернулся, и Марина увидела в его глазах удивление.
— Конечно, — сказал он. — Кто же еще? Отдыхай, скоро врач должна прийти.
Три дня она пролежала с температурой. Сережа взял на работе выходные дни, оставшиеся от отпуска, чтобы за ней ухаживать. Приносил еду и лекарства, проветривал комнату. По вечерам сидел рядом и рассказывал то, что не рассказал Лешке, об экспедициях, о тайге, о заповедниках, где он работал до того, как переехал в их город.
Марина слушала, иногда задавала вопросы и с удивлением ловила себя на мысли, что ей… Интересно. Этот человек, оказывается, был не просто «маминым хахалем». У него появилась своя история, которая была до них. И жизнь эта была полна опасных, но захватывающих приключений.
На четвертый день ей стало лучше, и Сережа вернулся на работу. Марина вышла на кухню, чувствуя слабость в ногах.
На столе лежала записка: «Обед в холодильнике. Разогрей. После еды — лекарство на тумбочке. Вернусь к шести».
Почерк у Сережи был красивый, аккуратный, немного старомодный.
Марина открыла холодильник. На полке стояла кастрюля, заботливо накрытая крышкой. Она достала ее, разогрела, и аромат наполнил кухню. Тушеное мясо с овощами. Когда он успел это приготовить?
Она ела и думала о том, как же мало знает об этом человеке, который уже год живет в их доме. Мягкий? Нет, скорее сдержанный. Добрый? Пожалуй. Заботливый? Определенно. Но еще и гордый, никогда не оправдывается, не пытается заискивать.
Мама вечером вернулась с работы уставшая, но счастливая — подписала какой-то важный контракт. Они с Сережей ужинали на кухне, тихо переговариваясь, и Марина вдруг поймала себя на мысли, что давно не видела мать такой умиротворенной. Светлой даже.
Но вместе с этой мыслью пришла другая, болезненная. Если она примет Сережу, не будет ли это предательством по отношению к отцу?
А что, если… Папа бы хотел, чтобы они были счастливы? И рядом с мамой был мужчина, который заботится о ней, о них всех?
— Марин, можно к тебе? — Сережа стоял в дверях.
Она оторвалась от учебника и кивнула.
— Я тут… — он замялся. — В общем, нам с Лешкой дали билеты в океанариум. Там дельфинарий открылся, новое шоу. Тебе, наверное, это уже не особо интересно, но если хочешь…
Он так и не закончил фразу, просто положил билет на стол и вышел. Марина посмотрела на яркий прямоугольник картона. Океанариум… Два года назад они с папой собирались туда поехать. Не успели.
Она подумала, что это не так плохо. Если отчим хочет сблизиться не только с Лешкой. Может, стоит… Дать ему шанс?
Она вышла в коридор, где Сережа о чем-то переговаривался с Лешкой.
— Спасибо за билет, — сказала Марина. — Я пойду.
Лешка радостно запрыгал:
— Ура! Втроем пойдем! Втроем!
Сережа улыбнулся, и на этот раз Марина не отвернулась от его улыбки.
Дельфинарий оказался потрясающим. Лешка визжал от восторга, когда дельфины выпрыгивали из воды, крутили сальто и играли с мячами. Марина тоже не могла сдержать улыбки.
Выходя из зала, она поймала взгляд Сережи. Он смотрел на них с Лешкой, и в глазах его было столько тепла, что ей стало неловко за все гадости, которые она ему наговорила, за все свои колкости.
— Давайте в кафе зайдем? — предложил Сережа.
Лешка, конечно, обрадовался, у него после таких зрелищ всегда просыпался зверский аппетит. Марина неуверенно кивнула.
В кафе Сережа заказал им мороженое, а себе — кофе. Марина украдкой наблюдала, как он общается с Лешкой, спокойно, с уважением, без этих дурацких сюсюканий, которыми грешат многие взрослые.
— А Маринка знаешь, как здорово стихи читает? — вдруг выпалил Лешка. — Ей даже роль в школьном спектакле дали!
Марина смутилась. Вот болтун!
— Я видел, — неожиданно сказал Сережа. — В прошлом году, когда вы «Ревизора» ставили. Ты там Марью Антоновну играла.
— Вы приходили? — удивилась Марина. — Вы же тогда… Вы же не жили с нами…
— Приходил, — просто ответил он. — Твоя мама пригласила, мы тогда только начали встречаться, я не хотел лезть со своими восторгами… И вообще к вам лезть…
Она вдруг представила, как этот незнакомый тогда еще мужчина сидел в школьном актовом зале и смотрел постановку, где она, Марина, играла эпизодическую, но яркую роль. Зачем он пришел? Хотел понравиться маме? Или…
— Ты очень хорошо играла, — сказал Сережа. — Такая энергия… Талант.
Она опустила глаза. Их отношения… Будто лед сломался, и теперь можно было общаться свободно. Не вступая в противостояние при каждом разговоре.
Дома Лешка унесся в свою комнату хвастаться перед другом по видеосвязи, пересказывать детали увиденного представления.
Сережа снял куртку, аккуратно повесил ее в прихожей. Марина стояла и не знала, что сказать. Столько всего вертелось в голове, но слова не складывались.
— Спасибо, — наконец выдавила она. — За… За дельфинов.
Он внимательно посмотрел на нее и кивнул.
— Я знаю, Марина, — сказал он тихо, — что никогда не смогу заменить твоего отца. И не собираюсь. Он был хорошим человеком.
— Откуда вы…
— Твоя мама много рассказывала. И я видел фотографии. Вы очень похожи, та же решительность во взгляде.
Марина сглотнула комок в горле.
— Я не пытаюсь занять его место, — продолжил Сережа. — Просто хочу, чтобы вы были счастливы — мама, ты, Лешка. И если позволишь… Если вы позволите, я буду рядом. Не как замена, а просто… Как человек, который вас любит.
Эта фраза повисла между ними, и вдруг весь мир для Марины сдвинулся, как в калейдоскопе, образуя новый узор. Она посмотрела на стоявшего рядом человека, высокого, немного грузного, с залысинами на лбу и добрыми глазами. И улыбнулась.
Выразить это новое чувство словами у нее пока не получалось. Но, кажется, Сережа все понял. Он кивнул, и Марина вдруг подумала, что у него очень хорошая улыбка, открытая, теплая. Такая, которая ничего не требует в ответ.
