Сергей распахнул дверь, не снимая ботинок, прошёл в гостиную и рухнул в кресло. Его обычно аккуратно причёсанные волосы торчали в разные стороны, а глаза блестели странным, почти лихорадочным блеском.
— Представляешь, отца увольняют! — выпалил он, стискивая и разжимая пальцы. — Сокращение на заводе. В его возрасте куда он пойдёт? У них ипотека, кредит за машину…
Лена подняла глаза от ноутбука. Последний квартальный отчёт не желал сходиться, цифры плясали перед глазами, а теперь ещё это. Она медленно закрыла крышку компьютера.
— И что теперь?
— Нужно помочь, — Сергей вскочил и заходил по комнате, оставляя на светлом паркете грязные следы. — Им придётся продать дом, это понятно. Можно, конечно, к твоей маме переехать, но сама понимаешь…
Лена замерла. Мама жила в крохотной «двушке» на окраине, куда Лена с трудом выбиралась раз в неделю. Родители Сергея и так уже регулярно «гостили» у них по нескольку дней, превращая её тщательно спланированную жизнь в хаос.
— К маме? Или к нам?
— Ну, у мамы твоей тесно, — он запнулся, глядя в сторону. — А у нас три комнаты, места хватит всем. Временно, конечно. Пока отец не найдёт работу.
Лена вдруг почувствовала острую необходимость открыть окно. В квартире становилось нечем дышать. За десять лет брака они ни разу не говорили о совместном проживании с родителями. Сергей всегда казался ей самостоятельным, отдельным от своей семьи человеком. Только в последние пару лет что-то неуловимо изменилось.
— В моей квартире? — слова вырвались сами собой, и Лена тут же пожалела о них.
Сергей остановился, словно наткнувшись на стену.
— В нашей квартире, Лен, — в его голосе зазвучали незнакомые, стальные нотки. — Мы женаты десять лет, или ты забыла?
— Я помню всё, — она встала, чувствуя, как по спине бежит холодок. — И то, что эту квартиру я купила до замужества, на деньги от продажи бабушкиной дачи. И то, что когда мы поженились, ты сказал, что мы будем жить отдельно от родителей.
Их взгляды скрестились, как шпаги.
— Обстоятельства изменились, — Сергей провёл рукой по волосам. — Мои родители всегда нам помогали. Когда у тебя были проблемы на работе, кто сидел с Мишкой? Мама моя. Когда нам нужны были деньги на отпуск, кто одолжил? Отец.
— И мы всё вернули, — Лена почувствовала, как внутри закипает что-то тёмное и тяжёлое. — До копейки. А твоя мама сидела с Мишей, потому что сама напрашивалась, хотя я предлагала нанять няню.
Сергей покачал головой, словно услышал какую-то нелепицу.
— Ты всегда была холодной с моими родителями. Они это чувствуют, знаешь ли. Мама говорит…
— Что говорит твоя мама? — Лена скрестила руки на груди. — Что я плохая хозяйка? Что недостаточно забочусь о тебе? Или что не умею готовить её фирменные пирожки с капустой?
Упоминание пирожков было ударом ниже пояса. На последний день рождения Сергея его мать принесла целый противень, демонстративно поставив их рядом с заказанным Леной тортом. «Сынок всегда любил домашнюю выпечку», — сказала она тогда, многозначительно глядя на невестку.
— Причём тут пирожки? — Сергей поморщился. — Речь о крыше над головой для моих родителей. Они вырастили меня, дали образование…
— А теперь ты должен отдать им квартиру, которую я купила до встречи с тобой? — Лена почувствовала, как дрожат руки. — Знаешь, у меня такое чувство, что этот разговор возник не просто так. Твоя мама уже давно намекает, что мы слишком разбрасываемся квадратными метрами.
Звонок в дверь прервал их перепалку. На пороге стоял Мишка — растрёпанный восьмилетний мальчишка с рюкзаком, перепачканной футболкой и содранными коленками.
— А почему вы кричите? — спросил он, переводя взгляд с мамы на отца. — Вас во дворе слышно.
Сергей поднял сына на руки, прижимая к себе.
— Всё нормально, чемпион. Взрослые иногда спорят.
Лена молча отправилась на кухню, механически доставая продукты для ужина. Разговор был отложен, но не окончен. Она знала Сергея достаточно хорошо — он не отступит. И его родители тоже.
История с увольнением отца Сергея оказалась первым камешком, вызвавшим настоящий обвал. Через неделю выяснилось, что старший Комаров нашёл работу — с меньшей зарплатой, но стабильную. Однако разговоры о переезде не прекратились.
— Им теперь не потянуть ипотеку, — объяснял Сергей, не глядя Лене в глаза. — Придётся продавать дом. А купить что-то другое на эти деньги нереально.
— Но у них есть ещё квартира в пригороде, — напомнила Лена. — Они же сдают её.
— Ту развалюху? — фыркнул Сергей. — Там ремонт нужен, чтобы жить нормально. И далеко от города.
— Можно сделать ремонт, — Лена старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Мы можем помочь финансово.
— А может, проще всего им переехать к нам? — Сергей наконец встретился с ней взглядом. — Мы освободим большую комнату, а сами с Мишкой перейдём в маленькую. Временно.
«Временно» — Лена уже выучила это слово. У Комаровых-старших всё всегда было «временно». Временно они оставляли свои вещи в их кладовке. Временно привозили на лето свою собаку. Временно советовали, как воспитывать Мишку.
— Нет, — ответила она твёрдо. — Я не хочу жить вместе с твоими родителями.
— Но почему? — в голосе Сергея звучало искреннее недоумение. — Они хорошие люди, Лена. Не чужие.
Именно это и пугало её больше всего. Не чужие. Люди, которые имели на Сергея больше влияния, чем она когда-либо могла представить. Которые с первого дня их знакомства оценивали и проверяли её, как товар на прилавке.
— Я выходила замуж за тебя, а не за твою семью, — сказала Лена. — И претендовать на мою квартиру ни ты, ни твоя семейка не имеет права.
Сергей смотрел на неё так, словно видел впервые.
— «Семейка»? Серьёзно? Так ты теперь называешь моих родителей? — он покачал головой. — Знаешь, мне кажется, проблема не в квартире. И не в моих родителях. Проблема в тебе, Лена. Ты всегда была эгоисткой.
Это слово ударило как пощёчина. Эгоисткой она себя никогда не считала. Просто человеком, который умеет ставить границы. Границы, которые Комаровы-старшие постоянно пытались нарушить.
— Я просто хочу жить своей жизнью, — тихо сказала она. — С тобой и Мишкой. Без посторонних.
— Мои родители — не посторонние! — рявкнул Сергей и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Вечером он не вернулся домой. Позвонил и сказал, что переночует у родителей. «Им сейчас тяжело, нужна поддержка», — пояснил он сухо. Лена не стала спорить. Внутри разрасталась пустота, которую невозможно было ничем заполнить.
Родители Сергея — Николай Петрович и Алла Викторовна — купили дом пять лет назад, когда рынок недвижимости рухнул, а у них неожиданно образовалась крупная сумма от продажи земельного участка, доставшегося по наследству. Дом требовал ремонта, который растянулся на годы, но зато располагался в живописном месте у реки. «Вложение в будущее», — любил повторять Николай Петрович, намекая, что когда-нибудь дом перейдёт Сергею и его семье.
Лена всегда чувствовала подвох в этих словах. Особенно когда Алла Викторовна многозначительно добавляла: «Конечно, если у вас с Серёжей всё будет хорошо». Словно проверяла, достойна ли невестка такого наследства.
Теперь, когда дом придётся продать, все эти планы рушились. И почему-то именно Лена оказывалась виноватой — не готова принять родителей мужа, не хочет помочь в трудную минуту.
На следующий день Сергей вернулся домой мрачнее тучи. Молча поужинал, поиграл с Мишкой и, когда сын лёг спать, снова завёл тот же разговор.
— Я всё обдумал, — начал он, расхаживая по комнате. — Есть два варианта. Либо родители переезжают к нам, либо… — он сделал паузу, — мы продаём эту квартиру, покупаем дом побольше, и живём все вместе.
Лена почувствовала, как немеют пальцы.
— Продаём мою квартиру?
— Нашу квартиру, — поправил Сергей. — По закону после десяти лет брака это общее имущество.
— Это не так, — Лена почти задыхалась от возмущения. — Квартира была куплена до брака и оформлена на меня. Что с тобой происходит, Серёжа? Мы же всегда были на одной стороне.
Он остановился, глядя в окно.
— А на чьей стороне ты сейчас, Лена? Моя семья в беде, а ты думаешь только о своём комфорте.
— Я думаю о нашей семье, — она подошла к нему, пытаясь заглянуть в глаза. — О тебе, о Мишке, о нас. Твои родители могут жить в своей квартире в пригороде. Или продать и дом, и ту квартиру, и купить что-то подходящее.
— Они не хотят жить в пригороде! — в голосе Сергея звучало раздражение. — Отцу нужно быть ближе к новой работе. И потом, им тяжело одним, они стареют.
— Им пятьдесят шесть и пятьдесят три, — напомнила Лена. — Не девяносто. Твоя мать недавно говорила, что собирается заняться йогой.
— Да что ты прицепилась к возрасту! — Сергей с силой ударил кулаком по столу. — Дело не в этом! Дело в том, что в трудную минуту семья должна быть вместе! Моя семья всегда так жила!
Вот оно. «Моя семья». Не «наша семья» — та, что состоит из него, Лены и Мишки. А та, в которой он вырос, где его мать до сих пор называла его «сыночком» и готовила его любимые блюда, а отец рассказывал одни и те же истории из его детства.
— Я не буду продавать квартиру, — тихо сказала Лена. — И не хочу жить вместе с твоими родителями. Если ты не можешь это принять, нам нужно серьёзно поговорить о нашем будущем.
Сергей смотрел на неё так, словно она предала его самым страшным образом.
— Ты мне угрожаешь? Разводом?
Лена и сама не знала, чем угрожает. Просто чувствовала, что стоит на краю пропасти, и один неверный шаг может стоить ей всего — мужа, семьи, привычной жизни.
— Я не угрожаю. Я пытаюсь достучаться до тебя, — она сглотнула комок в горле. — Когда мы женились, ты сказал, что мы будем жить своей жизнью. Что твои родители понимают и уважают это. Что было не так?
— Тогда они не нуждались в помощи! — Сергей всплеснул руками. — Неужели ты не понимаешь разницы?
— Понимаю, — кивнула Лена. — И готова помочь. Деньгами, поиском жилья, чем угодно. Но не совместным проживанием.
Она не стала добавлять, что знает: как только родители Сергея переедут к ним, они уже никогда не съедут. Что маленькая квартира превратится в филиал их семейного гнезда, где правила будет устанавливать Алла Викторовна. Что Мишка станет объектом постоянного воспитания со стороны бабушки и дедушки. Что её собственное пространство сожмётся до размеров спичечного коробка.
— Знаешь что, — Сергей схватил куртку, — я переночую у родителей. Может, там я хотя бы чувствую себя человеком, а не врагом, которого подозревают в покушении на чужое имущество.
Он хлопнул дверью так, что задрожали стёкла. Лена осталась одна в гостиной, глядя на семейную фотографию на стене — они втроём на фоне моря, улыбающиеся, счастливые. Когда это было? Два года назад? Целую вечность назад.
— Мама, а почему папа опять не ночевал дома? — Мишка ковырял ложкой овсянку, которую терпеть не мог, но Лена настаивала на полезном завтраке.
— У папы много работы, — соврала она, чувствуя себя последней трусихой. — И бабушке с дедушкой нужна помощь.
— Они болеют? — в глазах мальчика мелькнула тревога.
— Нет, просто… у них сейчас трудности.
Мишка кивнул с видом человека, понимающего все сложности взрослой жизни.
— Пусть тогда переедут к нам. У меня в комнате есть место, я могу отдать им свою кровать, а сам буду спать на раскладушке.
Лена почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Её маленький, щедрый мальчик, готовый отдать свою комнату. Если бы всё было так просто.
— Спасибо, солнышко, но у бабушки и дедушки есть своя квартира. Они справятся.
Мишка пожал плечами и вернулся к овсянке. Для него мир всё ещё был устроен логично и просто.
После того как она отвела сына в школу, Лена решилась на отчаянный шаг. Она позвонила свекрови.
— Алла Викторовна, нам нужно поговорить, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Не могли бы вы встретиться со мной сегодня?
— Конечно, деточка, — в голосе свекрови звучала плохо скрываемая радость. — Приезжай к нам. Я как раз пирожки напекла.
Вечные пирожки. Оружие массового поражения в руках Аллы Викторовны.
— Давайте лучше в кафе, — предложила Лена. — В три часа вам удобно?
Небольшая пауза на другом конце провода.
— Хорошо, — наконец согласилась свекровь. — В то, что на Ленинском проспекте? Там хоть чай нормальный подают.
Лена согласилась, хотя это было в противоположной от её офиса стороне. Но сегодня она готова была идти на компромиссы — по крайней мере, в мелочах.
В кафе Алла Викторовна появилась при полном параде — идеальная укладка, дорогое пальто, сумка из последней коллекции. Глядя на неё, никто бы не сказал, что эта женщина находится в затруднительном финансовом положении.
— Леночка, — она расцеловала невестку в обе щеки, оставляя следы помады, — как я рада тебя видеть! Серёжа так переживает из-за всей этой ситуации.
— Я тоже переживаю, — Лена жестом пригласила свекровь сесть. — Поэтому и хотела поговорить. Мне кажется, мы можем найти решение, которое устроит всех.
Алла Викторовна улыбнулась, но глаза остались холодными.
— Разумеется. Ты же понимаешь, что для нас с Николаем Петровичем на первом месте всегда стоит благополучие Серёжи и Мишеньки. И твоё, конечно, — добавила она после небольшой паузы.
Официантка принесла меню. Алла Викторовна заказала чай и пирожное, Лена ограничилась кофе.
— Я знаю, что вам сейчас тяжело, — начала Лена, когда официантка отошла. — И хочу предложить помощь. Мы с Сергеем можем одолжить вам денег на первое время, пока не наладится ситуация с работой. А ещё помочь с ремонтом в квартире в пригороде, чтобы вы могли там жить комфортно.
Алла Викторовна поджала губы.
— Милая моя, дело не только в деньгах. Николаю Петровичу нужно быть ближе к новой работе. И потом, в нашем возрасте уже хочется стабильности, а не скитаний по съёмным квартирам.
— Но ведь квартира в пригороде — ваша собственность, — мягко напомнила Лена.
— Эта развалюха? — Алла Викторовна поморщилась точно так же, как Сергей несколько дней назад. — Там ремонт нужен капитальный. И район неудобный, магазинов приличных нет. Нет, это не вариант.
Официантка принесла заказ. Лена сделала глоток кофе, собираясь с мыслями.
— А что если продать и дом, и ту квартиру? На эти деньги можно купить что-то подходящее в городе.
— Сейчас такие цены, деточка, — Алла Викторовна покачала головой. — Не хватит. К тому же, Серёжа уже предложил замечательное решение. Временно пожить у вас, а потом, возможно, купить что-то большее всем вместе. Вы молодые, вам нужна наша помощь с Мишенькой. А мы уже не в том возрасте, чтобы жить одним.
«Временно», снова это слово. И про возраст — точно как Сергей. Словно заранее отрепетировали.
— Алла Викторовна, — Лена посмотрела свекрови прямо в глаза, — давайте будем откровенны. Вы с Николаем Петровичем прекрасно можете жить самостоятельно. У вас есть накопления, есть недвижимость. А переезд к нам — это не временное решение, и мы обе это понимаем.
Улыбка исчезла с лица свекрови.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что не согласна на совместное проживание, — твёрдо ответила Лена. — И не буду продавать квартиру. Я готова помочь вам деньгами и с поиском жилья, но не более того.
Алла Викторовна отложила вилку, которой только что надрезала пирожное.
— Значит, тебе плевать на нашу семью? На трудности, которые мы переживаем?
— Мне не плевать, — Лена старалась говорить спокойно. — Но у меня есть своя семья — Сергей и Мишка. И я хочу, чтобы мы жили отдельно от родителей. Как и договаривались с самого начала.
— В жизни всякое бывает, — отрезала Алла Викторовна. — Обстоятельства меняются. Серёжа это понимает, а ты почему-то нет.
— Потому что Сергей вырос в семье, где границы личного пространства не уважаются, — слова вырвались прежде, чем Лена успела их обдумать.
Лицо свекрови пошло красными пятнами.
— Вот, значит, как! Мы, оказывается, не уважаем границы! — она понизила голос, заметив, что на них начинают оглядываться. — А то, что мы всегда помогали вам, что я сидела с Мишкой, когда он болел, что мы одалживали вам деньги — это что, тоже нарушение границ?
— Нет, это помощь, за которую я благодарна, — Лена чувствовала, что разговор заходит не туда. — Но есть разница между помощью и… контролем.
— Контролем? — Алла Викторовна уже не скрывала возмущения. — Вот что ты думаешь о нас на самом деле! А я-то всё гадала, почему ты всегда такая холодная. Теперь понятно — ты просто считаешь нас назойливыми стариками, которые лезут не в своё дело!
— Я не это имела в виду, — Лена понимала, что ситуация выходит из-под контроля. — Просто хотела объяснить свою позицию. Я не против ваших визитов, не против общения с Мишкой. Я только против совместного проживания.
— А я против того, чтобы моего сына шантажировали! — Алла Викторовна схватила сумку и поднялась. — Серёжа рассказал мне всё. Как ты угрожала ему разводом, если он не откажется от родителей.
— Что? — Лена почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Я никогда не говорила ничего подобного!
— Не важно, что именно ты сказала. Важно, как он это воспринял, — отчеканила свекровь. — И знаешь что? Мы с Николаем Петровичем справимся сами. Без твоей милостыни. А вот сможешь ли ты удержать семью — большой вопрос.
Она развернулась и пошла к выходу, оставив нетронутое пирожное и недопитый чай. Лена сидела, оглушённая, не в силах пошевелиться. Что Сергей рассказал своим родителям? Как он мог исказить их разговор до неузнаваемости?
Расплатившись, она вышла из кафе и набрала номер мужа. Гудки, гудки, и наконец его голос, напряжённый и отчуждённый:
— Да?
— Нам нужно поговорить, — сказала Лена. — Я только что встречалась с твоей мамой.
Пауза.
— Зачем?
— Хотела найти компромисс. Предложила помощь. А в ответ услышала, что шантажирую тебя разводом.
Сергей вздохнул.
— Я не говорил ей про развод. Просто сказал, что ты поставила ультиматум.
— Какой ультиматум, Серёжа? — Лена остановилась посреди улицы, не обращая внимания на прохожих. — Я просто сказала, что не хочу жить вместе с твоими родителями. Это не ультиматум, это моё право!
— Лена, давай не по телефону, — в его голосе звучала усталость. — Я сегодня буду дома к восьми. Поговорим.
Он отключился, не дожидаясь ответа. Лена стояла, глядя на потухший экран телефона, и чувствовала, как внутри нарастает страх. Что-то непоправимое происходило с их семьёй, и она не знала, как это остановить.
Когда Сергей вернулся домой, Мишка уже спал. Лена сидела в темноте гостиной, глядя на ночной город за окном. Она не включила свет, когда муж вошёл, и он тоже остался в полумраке.
— Давай поговорим спокойно, — сказал Сергей, садясь напротив. — Без обвинений.
— Давай, — согласилась Лена, чувствуя, как внутри всё цепенеет.
— Я люблю тебя и Мишку, — начал он. — Но и родителей я тоже люблю. Они вырастили меня, поддерживали, жертвовали всем ради моего будущего. Неужели так сложно понять, что я не могу оставить их в беде?
— Я и не прошу оставлять их в беде, — Лена подалась вперёд. — Но есть разница между помощью и полным слиянием семей. Твои родители могут продать дом, продать квартиру в пригороде, и купить что-то подходящее в городе.
— Я узнавал цены, — Сергей покачал головой. — Денег хватит только на однокомнатную в спальном районе. Это не вариант для них.
— Почему? Многие пенсионеры живут в однокомнатных квартирах.
— Они не пенсионеры! — взорвался Сергей. — И потом, у мамы целая куча вещей, отцу нужен кабинет для его коллекции… Это нереально.
Лена почувствовала, как её терпение иссякает.
— То есть нам нужно продать мою квартиру, чтобы твои родители могли разместить свои коллекции? — она встала, не в силах больше сидеть. — Серёжа, ты слышишь себя со стороны? Ты предлагаешь пожертвовать благополучием нашей семьи ради вещей твоих родителей!
— Это не просто вещи! — Сергей тоже поднялся. — Это их жизнь, их память! Ты никогда не понимала, что значит настоящая семья!
Удар попал точно в цель. Лена выросла с матерью-одиночкой, которая работала на двух работах, чтобы обеспечить дочь. Бабушка помогала как могла, но и она не была из тех, кто душит внуков объятиями и печёт пирожки. Да, её семья не была похожа на семейство Комаровых с их традициями, общими обедами и семейными советами.
— Может быть, я и не понимаю, что для тебя значит «настоящая семья», — тихо сказала она. — Но я точно знаю, что семья — это не когда взрослый сын жертвует благополучием жены и ребёнка ради родителей, у которых есть свои ресурсы. Это не когда всеми решениями рулит мама, даже спустя десять лет после свадьбы сына.
Сергей стоял, сжав кулаки.
— Значит, ты считаешь меня маменькиным сынком? Что я не способен принимать собственные решения?
— А это твоё решение? — Лена посмотрела ему в глаза. — Или его приняли за тебя? Я сегодня разговаривала с твоей мамой. Она говорила точно теми же фразами, что и ты. Про развалюху в пригороде, про ваш возраст, про временное решение… Слово в слово, Серёжа.
Он отвернулся.
— Мы просто одинаково видим ситуацию, вот и всё.
— Нет, — Лена покачала головой. — Вы видите ситуацию с одной стороны — со стороны твоих родителей. А что насчёт нас? Что насчёт Мишки, который будет жить в постоянном напряжении, потому что бабушка всегда недовольна его оценками? Что насчёт меня, которой придётся отчитываться за каждый поход в магазин?
— Ты преувеличиваешь, — пробормотал Сергей. — Они не такие.
— Они именно такие, — отрезала Лена. — И ты это знаешь. Просто тебе проще закрыть на это глаза, чем противостоять им.
Сергей молчал. В темноте его лицо казалось незнакомым, чужим. Человек, с которым она прожила десять лет, вдруг превратился в незнакомца.
— Если ты настаиваешь на том, чтобы твои родители переехали к нам или чтобы мы продали квартиру, — Лена с трудом выталкивала слова, — то нам придётся расстаться.
Это не был шантаж или ультиматум. Это было простое признание факта — их брак не выдержит такого вмешательства извне.
Сергей смотрел в пол, сжимая и разжимая пальцы.
— Я не хочу выбирать между вами, — наконец сказал он. — Это нечестно.
— Жизнь вообще редко бывает честной, — ответила Лена. — Но иногда приходится выбирать, даже если все варианты плохие.
Он поднял на неё глаза, и в них было столько боли, что Лена почти пожалела о своих словах. Почти.
— Дай мне время, — попросил он. — Хотя бы неделю. Я поговорю с родителями, попробую найти другое решение.
— Хорошо, — согласилась Лена. — Неделя.
Эта неделя оказалась одной из самых тяжёлых в её жизни. Сергей снова ночевал у родителей, приходя домой только чтобы повидать Мишку. Они почти не разговаривали, обмениваясь лишь необходимыми фразами. Мальчик чувствовал напряжение и стал беспокойным, плохо спал, капризничал.
На работе Лена не могла сосредоточиться, отчёт так и остался несведённым, и начальник вызвал её на ковёр. «Семейные проблемы», — пояснила она коротко, и он не стал допытываться. Просто дал ещё три дня на доработку.
Вечером седьмого дня Сергей вернулся домой раньше обычного. Лена как раз укладывала Мишку, читая ему сказку. Муж постоял в дверях, глядя на них, потом тихо прикрыл дверь и ушёл в гостиную.
Когда Лена вышла к нему, он сидел на диване, сгорбившись, словно под тяжестью невидимого груза.
— Я всё решил, — сказал он, не поднимая головы.
Лена опустилась в кресло напротив, боясь услышать его ответ.
— И что ты решил?
— Родители продают дом и квартиру в пригороде. Покупают двухкомнатную в городе, недалеко от новой работы отца, — он говорил монотонно, без эмоций. — Мы помогаем им с первым взносом по ипотеке. Они справятся с ежемесячными платежами сами.
Лена выдохнула. Это было разумное, взвешенное решение. То, что она предлагала с самого начала.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Это правильное решение, Серёжа.
Он поднял глаза, и в них не было ни тепла, ни радости. Только усталость и что-то ещё, чего она не могла прочитать.
— Мама говорит, что я предал их, — сказал он ровным голосом. — Что выбрал тебя, а не семью. Что настоящий сын так не поступил бы.
Лена молчала. Что тут скажешь?
— Знаешь, что самое страшное? — продолжил Сергей. — Что где-то в глубине души я с ней согласен. Я действительно их предал. Они всегда были рядом, всегда поддерживали меня. А когда им понадобилась помощь, я не смог её дать — такую, какую они хотели.
— Ты помогаешь им, — возразила Лена. — Деньгами, поиском жилья. Это тоже помощь.
— Для них это не то же самое, — Сергей покачал головой. — Для них семья — это когда все вместе, плечом к плечу. А я выбрал отдельность. Выбрал твои правила игры.
В его словах звучал упрёк, и Лена почувствовала, как внутри разгорается гнев.
— Мои правила игры? Серёжа, это нормально — жить отдельно от родителей! Это не я придумала, это естественный ход вещей. Дети вырастают и уходят из семьи, создавая свою собственную.
— В нашей семье было не так, — тихо сказал он. — Мой дед жил с нами до самой смерти. И я всегда думал, что и мои родители будут рядом, когда состарятся.
— Но они ещё не состарились! — воскликнула Лена. — И потом, одно дело — забрать к себе пожилых родителей, которым нужен уход. И совсем другое — когда крепкие, здоровые люди хотят контролировать жизнь взрослого сына!
Сергей усмехнулся, и в этой усмешке было что-то неприятное.
— Они не контролируют меня. Просто мы близки. Были близки, — поправился он. — Теперь всё изменится.
— Почему? — Лена не понимала, к чему он клонит. — Вы всё равно будете видеться, общаться. Просто жить отдельно.
— Ты не понимаешь, — Сергей встал. — Для них это предательство. И они не простят. Ни мне, ни тебе — особенно тебе. И я… я тоже не знаю, смогу ли забыть, что ты поставила меня перед таким выбором.
Лена тоже поднялась, чувствуя, как дрожат колени.
— Я не ставила тебя перед выбором, Серёжа. Я просто не согласилась разрушить нашу семью ради прихоти твоих родителей.
— Это не прихоть! — рявкнул он. — Хватит уже принижать их чувства, их потребности!
— А как насчёт моих чувств? Моих потребностей? — тихо спросила Лена. — Они вообще что-нибудь значат?
Сергей отвернулся.
— Конечно, значат. Поэтому я и принял это решение.
Что-то в его голосе заставило её насторожиться.
— И что теперь? — спросила она. — Что будет с нами?
Он пожал плечами, всё ещё не глядя на неё.
— Не знаю. Поживём — увидим.
В этих словах Лена услышала приговор их браку. Не сейчас, не завтра, но он уже был вынесен. Сергей никогда не простит ей того, что она заставила его выбирать. А она… она не сможет жить с человеком, который в глубине души считает её виноватой в разрыве со своей семьёй.
— Я лягу спать, — сказал Сергей. — Устал.
Он ушёл в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Лена осталась в гостиной, глядя на семейную фотографию на стене. Они втроём на фоне моря, улыбающиеся, счастливые. Уже никогда не будет так, как раньше. Что-то сломалось, и починить это невозможно.
Она вдруг подумала о том, как отреагирует Мишка, когда они скажут ему о разводе. Потому что к этому всё шло, она не обманывала себя. Может быть, не сразу — Сергей будет цепляться за остатки их брака из чувства долга, из привычки, из страха перемен. Но внутри он уже сделал выбор, и этот выбор был не в пользу их семьи.
Утром она позвонит маме и предупредит, что, возможно, они с Мишкой переедут к ней на какое-то время. Потом свяжется с риелтором — квартиру придётся продать и разделить деньги. Надо будет решить, с кем останется сын, составить график встреч…
Лена почувствовала, как по щекам текут слёзы. Она не плакала с тех пор, как началась вся эта история. Держалась, боролась, пыталась спасти то, что дорого. И проиграла — не потому, что была неправа, а потому что её правда оказалась бессильна против семейных уз, которые связывали Сергея.
В глубине души она знала это с самого начала. Знала ещё тогда, когда впервые встретилась с его родителями и увидела, как загораются глаза Сергея, когда мать называет его «сыночком». Знала, но не хотела признавать, надеясь, что их любовь окажется сильнее.
Она ошиблась. И теперь придётся платить за эту ошибку — ей, Сергею и, что самое страшное, Мишке.
Лена вытерла слёзы и выпрямилась. Что ж, она справится. В конце концов, она всегда знала, что может рассчитывать только на себя.
Через полгода развод был оформлен. Лена с Мишкой переехали в небольшую двухкомнатную квартиру, купленную на её долю от продажи их прежнего жилья. Сергей снимал квартиру недалеко от работы и от дома родителей, которые в итоге купили просторную «двушку» в хорошем районе — часть денег им одолжил сын из своей доли от продажи квартиры.
Мишка по будням жил с мамой, по выходным — с отцом. Иногда Сергей забирал его на несколько дней в будни, если у Лены была запарка на работе. Они научились договариваться по-деловому, без лишних эмоций, ставя интересы сына выше собственных обид.
Комаровы-старшие видели внука только в присутствии Сергея — так настояла Лена, и он, к её удивлению, согласился. Видимо, он и сам понимал, что бабушка с дедушкой могут наговорить мальчику лишнего.
Алла Викторовна при редких встречах с бывшей невесткой держалась подчёркнуто вежливо, но холодно. Николай Петрович, как и прежде, больше молчал. Лена иногда ловила на себе его задумчивый взгляд, словно он пытался понять, как всё пошло не так.
А потом Сергей встретил Наташу — миниатюрную блондинку, работавшую в их офисе. Она обожала готовить, восхищалась его родителями и мечтала о большой семье. Через год они поженились, а ещё через полгода купили просторную «трёшку» в том же доме, где жили Комаровы-старшие.
— Бабушка Алла и дедушка Коля теперь живут в соседнем подъезде, — сообщил как-то Мишка, вернувшись от отца. — И я могу ходить к ним в гости каждый день. Бабушка печёт пирожки.
Лена кивнула, стараясь не показать, как кольнуло сердце. Наверное, так и должно было быть. Сергей получил ту семью, о которой мечтал — с общими обедами, семейными советами и полным отсутствием личных границ. А она… она получила свободу. И право самой решать, как жить дальше.
— Мам, а почему вы с папой развелись? — спросил вдруг Мишка, глядя на неё своими серьёзными глазами, так похожими на глаза отца. — Наташа говорит, что ты не уважала его семью.
Лена глубоко вдохнула. Она обещала себе никогда не говорить плохо о Сергее и его родных, не настраивать сына против отца.
— Мы с папой просто по-разному понимали, что такое семья, — сказала она наконец. — И ни один из нас не смог измениться.
Мишка кивнул с видом человека, который понимает больше, чем показывает.
— Я тоже иногда не понимаю, почему бабушка Алла всё время заходит к нам без звонка, — признался он. — И почему папа не может сказать ей, чтобы она так не делала. Наташа говорит, что это нормально, но мне кажется странным.
«Умный мальчик», — подумала Лена с гордостью. Может быть, когда он вырастет, то сумеет избежать тех ошибок, которые совершили они с Сергеем.
— Знаешь, у каждой семьи свои правила, — сказала она, обнимая сына. — Главное, чтобы тебе было хорошо и у папы, и у меня.
Мишка прижался к ней, обхватив руками за шею.
— Мне с тобой лучше, — прошептал он ей на ухо. — Только никому не говори, ладно?
Лена улыбнулась. Может быть, она и проиграла битву за свой брак, но кое-что гораздо более важное сумела сохранить.
Вечером, уложив сына спать, она села у окна с чашкой чая. За стеклом шумел город — чужой, равнодушный, но в то же время полный возможностей. Её город, в котором она сама решает, как жить. Без оглядки на чужие ожидания, без необходимости оправдываться за каждый свой шаг.
«Претендовать на мою квартиру ни ты, ни твоя семейка не имеет права», — вспомнила она свои слова, сказанные Сергею в самом начале их конфликта. Тогда речь шла о недвижимости, но на самом деле — о чём-то гораздо большем. О праве самой выбирать свою жизнь. И это право она отстояла.
Дорогой ценой, но отстояла.
