— Мама, ты с ума сошла! Никакого ресторана, ты понимаешь, сколько это будет стоить?! — Настя навалилась на кухонный стол, словно готовилась к очередному раунду боя.
Вера Михайловна отставила чашку с недопитым чаем и посмотрела на дочь:
— Шестьдесят лет бывает раз в жизни, Настенька. Неужели я не заслужила праздника?
— Заслужила, кто спорит? Я пирог испеку, подруг твоих позовём. Посидим по-семейному.
— По-семейному?! — Вера Михайловна всплеснула руками. — Двадцать пять лет в школе детей учила, а теперь, значит, с двумя старушками чай пить? Это ты называешь юбилеем?
— А что ты предлагаешь? Ресторан на сотню человек? Из каких шишей, позволь спросить? — Твоя пенсия — это кот наплакал, и ты это прекрасно знаешь.
Вера Михайловна вздохнула и отвернулась к окну, за которым серые многоэтажки, казалось, погрузились в такую же серую тоску, как и её настроение.
— Спасибо, доченька. Я поняла твою позицию.
На следующий день Вера Михайловна, всё ещё хандря после разговора с дочерью, столкнулась со старой школьной уборщицей Марьяной Степановной в учительской, куда заглянула по привычке проведать бывших коллег.
— Что такая кислая, Михайловна? — спросила та, протирая учительский стол. — Как будто мел закончился перед открытым уроком.
— Да ладно тебе, Степановна. Юбилей у меня скоро, а отметить не с кем и не на что, — Вера машинально поправила стопку тетрадей на столе.
— Юбилей, говоришь? И что, дочка не хочет раскошелиться?
— Насте не до того. У неё ипотека, работа… Говорит, дома посидим.
Марьяна Степановна придвинулась ближе и понизила голос:
— А ты к Галине Петровне обратись.
— К какой ещё Галине?
— Да с вашего дома, с пятого этажа. Которая в леопардовом халате на лавочке семечки щёлкает.
Вера скептически хмыкнула:
— И чем она поможет? Она ж зубами цокает на всех, кто мимо проходит.
— Это для конспирации! — уборщица подмигнула. — Она моей сватье такую свадьбу забабахала, что до сих пор район вспоминает! И копейки взяла. Ты к ней загляни, не пожалеешь.
Этим же вечером Вера Михайловна нерешительно топталась перед потрёпанной дверью на пятом этаже.
— Входи, коли пришла! — раздалось изнутри, хотя она ещё даже не постучала.
Галина Петровна восседала в потёртом кресле в ярко-розовом спортивном костюме. На коленях у неё мурчал огромный рыжий кот, размером с небольшую собаку.
— Что, праздника захотелось? — без предисловий спросила хозяйка.
— Откуда вы…
— Слухами земля полнится, особенно наша пятиэтажка, — отмахнулась Галина. — Денег сколько?
Вера Михайловна достала кошелёк и вытряхнула его содержимое на журнальный столик. Галина Петровна без стеснения пересчитала купюры.
— Маловато будет, — она почесала подбородок. — Но мне нравится твой задор. К тому же, у меня свои методы.
— Помогите, Галина Петровна! Всю жизнь детей учила, а своего праздника так и не видела, — в голосе Веры звучало отчаяние.
— Эх ты, училка-училка, — Галина Петровна улыбнулась неожиданно тепло. — Будет тебе праздник! Но условие: никаких вопросов, никакого вмешательства. Всё делаю по-своему. Согласна?
— Согласна! — решительно кивнула Вера Михайловна.
— Когда хочешь отмечать?
— В субботу, 15-го. У меня день рождения…
Галина Петровна что-то черкнула в потрёпанном блокноте.
— В восемь утра будь готова. И платье красивое надень, праздничное! — она сделала ещё одну пометку в блокноте. — И ещё. Где твоя дочь работает?
— В банке, на Ленинском. А при чём тут…
Галина нахмурилась:
— Мы договорились: никаких вопросов.
— Прошу прощения, — смутилась Вера Михайловна.
— Всё, иди. И не трещи на весь двор. Это будет сюрприз!
Когда Вера Михайловна уже была в дверях, Галина вдруг окликнула её:
— И да, передай дочери, что мать одна бывает. А ипотека — дело наживное.
Субботним утром Вера Михайловна нервно поправляла синее платье в цветочек, которое надевала только по особым случаям. В прихожей раздался звонок.
— Да куда ты собралась в такую рань? — Настя вышла из комнаты в домашнем халате. — Мы же договорились вечером посидеть.
— Я… я просто… — Вера Михайловна замялась.
Дверь распахнулась без приглашения — на пороге стояла Галина Петровна в ярко-красном платье с блёстками и с огромной хозяйственной сумкой.
— Доброе утро, именинница! Готова блистать? — она окинула Веру оценивающим взглядом. — Отлично выглядишь, только бусы надень. Те, что муж дарил, с янтарём.
— Вы кто? — опешила Настя, но Галина Петровна только махнула рукой:
— Да не переживай ты так, не увожу я твою мать в ЗАГС. Хотя… — она хитро подмигнула, — день только начинается!
— Настенька, это моя соседка Галина Петровна, — поспешно вмешалась Вера Михайловна. — Она… организует мой юбилей.
— Какой ещё юбилей? Мы же договорились!
— Тихо-тихо, — Галина Петровна подняла палец. — Если ты про домашние посиделки с пирожками, то это называется не юбилей, а поминки заживо. У твоей матери сегодня настоящий праздник будет!
— На какие шиши? — Настя перешла в наступление. — Мама, ты взяла кредит, да? Займ? Куда вы её втянули?
Галина Петровна бесцеремонно оттеснила Настю и по-хозяйски прошла на кухню.
— Слушай сюда, банкирша, — она постучала пальцем по столу. — Твоя мать тридцать лет зарплату учительскую получала — на конфеты детям тратила. А теперь имеет право хоть разок пошиковать.
— Но у нас нет денег на шик! — взвилась Настя.
— Зато у нас есть голова на плечах, — Галина постучала себя по виску. — И раз уж ты такая правильная, то к одиннадцати подъезжай на остановку «Садовое товарищество». Увидишь сама, что можно устроить без твоих банковских кредитов.
В такси Галина Петровна наконец раскрыла карты:
— Юбилей будет в дачном автобусе!
— В автобусе?! — ахнула Вера.
— В самом что ни на есть лимузине для простого народа! — засмеялась Галина. — Водитель Степан — мой давний знакомый. Как раз сегодня по маршруту поедет через места, где живут многие твои бывшие ученики и коллеги. Сделаем пару кругов по садовому товариществу, а потом приземлимся на твоём участке. Праздник на колёсах!
Когда они подъехали к автобусной остановке, Вера Михайловна замерла. Старенький ПАЗик был украшен разноцветными шарами, а на лобовом стекле красовался самодельный плакат: «С юбилеем, Вера Михайловна!»
— Это… мой праздник? — растерянно прошептала она.
— Да! — гордо кивнула Галина Петровна. — Не абы какой ресторан, а настоящий передвижной дворец! Вот увидишь!
Внутри автобуса Веру Михайловну ждал настоящий сюрприз. Сиденья были украшены яркими накидками, между рядами стояли складные столики с закусками и бумажными стаканчиками. По бокам висели самодельные гирлянды и шары.
— Ничего себе! — вырвалось у именинницы.
Полная женщина в форменной жилетке кондуктора, но с праздничным бантом на шее, протянула Вере микрофон:
— Нина Васильевна, старший кондуктор этого маршрута! Прошу объявить отправление юбилейного рейса!
— А пассажиры? — растерялась Вера.
— Первая остановка через три минуты, — подмигнула Нина. — Там и наберём народу.
Водитель Степан, крупный мужчина с усами, одетый в форменную рубашку с праздничной бабочкой, приветственно кивнул:
— С днём рождения, Вера Михайловна! Путешествие начинается!
Автобус тронулся, и буквально через минуту подъехал к первой остановке, где уже толпились дачники со своими сумками. Входя в автобус, пассажиры удивлённо осматривались, а потом, понимая, в чём дело, от души поздравляли юбиляршу. К изумлению Веры, многие оказались её бывшими учениками и соседями.
— Вера Михайловна! — воскликнул мужчина средних лет. — Петров из 9 «Б»! Помните, как я окно на вашем уроке разбил?
— Петя! Конечно помню, — всплеснула руками Вера. — Ты же биологом хотел стать?
— Так и стал! Теперь в НИИ работаю, — гордо ответил он и вручил ей коробку конфет.
Пока автобус петлял между дачными посёлками, салон постепенно заполнялся. Нина Васильевна лихо собирала проездные билеты, но вместо денег принимала поздравления и маленькие презенты для Веры Михайловны. Степан включил через автобусную систему оповещения песню «Я люблю тебя, жизнь», и пассажиры неожиданно начали подпевать.
Остановка за остановкой автобус превращался в настоящий праздничный зал. Галина Петровна с деловым видом раскладывала закуски по столикам, руководила посадкой «особых гостей» и шепотом посвящала Веру в детали плана:
— На конечной будет главный сюрприз, — загадочно подмигнула она. — Но сначала повеселимся в дороге!
И действительно, веселье не заставило себя ждать. Петров из 9 «Б» затянул песню про школьные годы, к нему присоединились другие бывшие ученики. Нина Васильевна оказалась отличной ведущей — проводила шуточные конкурсы между остановками и объявляла тосты.
На одной из остановок вдруг произошло непредвиденное. В салон поднялись две женщины, увидев которых, Вера Михайловна побледнела:
— Тамара? Зина? — она неверяще смотрела на вошедших.
В автобусе повисла неловкая тишина. Перед Верой стояли её младшая сестра и бывшая лучшая подруга, с которыми она не разговаривала уже несколько лет из-за скандала с наследством.
— Праздник для всех, — жёстко сказала Галина Петровна, не давая Вере возможности возразить.
Тамара неуверенно шагнула вперёд:
— Вера, послушай… Мы не хотели портить твой день, но Галина Петровна сказала, что…
— Что уже хватит вам друг друга изводить из-за старых обид, — перебила Галина. — Сколько можно? Три куста смородины и погреб раздора стоят дороже сестринских отношений?
Зинаида, полная женщина в цветастом платье, переминалась в проходе:
— Верочка, мы понимали, что ты нас не пригласишь, но когда узнали от соседей про автобус… Решили хоть на минутку заскочить. Поздравить.
Степан тактично увеличил громкость музыки, давая женщинам возможность поговорить. Вера Михайловна почувствовала, как дрожат её руки. Она хотела ответить резко, но вдруг поймала взгляд украдкой вытирающей слёзы Тамары.
— Садитесь, раз пришли, — наконец произнесла Вера. — Но учтите, дача всё равно моя.
— Да подавись ты этой дачей! — нервно хохотнула Тамара, и в этом смехе было столько от их детских перепалок, что Вера невольно улыбнулась.
Автобус тронулся, унося с собой натянутое, но всё же начавшееся примирение.
На очередной остановке в автобус вошёл седой мужчина с букетом полевых цветов. Он нерешительно огляделся, а потом его взгляд остановился на Вере Михайловне.
— Боря? — изумлённо прошептала она. — Борис Грядкин?
— Вера? — Борис замер в проходе, держа букет перед собой, словно щит. — А мне сказали, что тут какой-то праздник…
Автобус качнуло на повороте, и Борис, потеряв равновесие, практически упал на сиденье рядом с Верой Михайловной.
— Осторожнее, Грядкин! — воскликнула она с неожиданно юношеской интонацией. — Всё такой же неуклюжий!
— А ты всё такая же острая на язык, — улыбнулся он, протягивая ей цветы.
Галина Петровна, наблюдавшая эту сцену, победоносно взглянула на Нину Васильевну. Та одобрительно подмигнула и взяла микрофон:
— Внимание, дамы и господа! Наш юбилейный рейс продолжается, и сейчас у нас конкурс на лучшую школьную историю о нашей имениннице!
— Можно я начну? — неожиданно для всех поднялся Борис. — Думаю, школу никто из присутствующих так хорошо не помнит, как я.
По автобусу прокатился смешок. Вера Михайловна покраснела, как девчонка.
— Мы с Верой сидели за одной партой с седьмого класса, — начал Борис. — И однажды на контрольной по химии я решил списать у неё. Вера заметила и передвинула тетрадь так, чтобы мне было удобнее. Но вместо ответов там было написано: «После уроков жду за школой. Поговорим о твоей лени».
Салон взорвался смехом. Вера шутливо ткнула Бориса в бок:
— Я просто хотела тебя воспитать!
— И как успехи? — усмехнулся он.
— Судя по тому, что ты до сих пор являешься без приглашения, никаких, — парировала она, и они оба рассмеялись.
Внезапно автобус притормозил, и в салоне появилась запыхавшаяся Настя.
— Мама! — она протиснулась через пассажиров. — Что тут происходит?
— Юбилей на колёсах, — гордо ответила Вера Михайловна. — Ты не представляешь, сколько старых друзей я уже встретила!
— А это кто? — Настя кивнула в сторону Бориса.
— Это… — Вера замялась. — Знакомый школьный.
— Борис Грядкин, первая любовь твоей мамы, — протянул руку Борис. — И, судя по всему, её последняя любовь тоже.
— Что за глупости ты говоришь! — вспыхнула Вера Михайловна, но её выдавал счастливый блеск в глазах.
Автобус снова двинулся с места. Настя, не нашедшая свободного места, схватилась за поручень:
— Мама, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Паша нашёл отличный дом престарелых с трёхразовым питанием и медицинским обслуживанием. Ты могла бы…
— Дом престарелых? — Вера Михайловна словно окаменела. — Ты хочешь отправить меня в дом престарелых?
В автобусе моментально стало тихо. Даже музыка, казалось, притихла.
— Ты не так поняла, — стушевалась Настя. — Это хорошее место, там уютно, и в твоём возрасте…
— В каком таком возрасте? — Вера поднялась с места, и в её голосе послышались стальные нотки учительницы. — В возрасте, когда дочь решает избавиться от матери, чтобы не мешала?
— Да послушай же! Мы с Пашей расширяемся, нам нужна твоя комната для детской. А там тебе будет лучше, чем одной, ты ведь совсем не справляешься…
— Не справляюсь? — Вера Михайловна, казалось, выросла на глазах, хотя была на голову ниже дочери. — Это я-то не справляюсь? Тридцать лет в школе орду хулиганов в узде держала! А ты меня списать решила, как старую мебель?
Тамара, неожиданно для всех, поднялась со своего места:
— Верка всю жизнь сама справлялась, ясно тебе? Она тебя одна подняла после того, как твой отец семью бросил! — она сердито уставилась на племянницу. — А теперь ты её хочешь в богадельню сплавить?
— Не богадельня это! — оправдывалась Настя. — Там специалисты работают…
— Насть, — Борис встал рядом с Верой, — я тоже в школе преподавал, всю жизнь детей учил. Так вот, знаешь, главное, чему нас учили? Родителей надо уважать. Если твоя мать говорит, что хочет жить дома, значит, будет жить дома.
— А вы кто такой вообще? — взвилась Настя. — Что вы лезете в наши семейные дела?
— Он человек, который понимает слово «семья» лучше, чем ты, — спокойно ответила Вера Михайловна. — И да, Настя, я остаюсь в своей квартире. И на даче тоже буду. И юбилей свой сегодня отпраздную так, как хочу.
Автобус снова притормозил. В открытые двери были видны ворота садового товарищества. Нина Васильевна объявила в микрофон:
— Конечная остановка! Всех приглашаем на дачный участок Веры Михайловны для продолжения праздника!
Вера, всё ещё взволнованная разговором с дочерью, почувствовала, как Борис осторожно взял её под локоть:
— Пойдём, именинница. У тебя сегодня праздник, и никто его не испортит.
Выходя из автобуса, Вера увидела, что у ворот их встречает толпа дачников с цветами и воздушными шарами. Впереди всех стоял школьный хор ветеранов с плакатом: «С юбилеем, любимая учительница!»
— Откуда они? — прошептала Вера.
— Голубушка, — заговорщически шепнула Галина Петровна, — у меня связи во всех садовых товариществах города. Когда сказала, что у Веры Михайловны юбилей, они сами прибежали.
Борис крепче сжал её руку:
— Видишь, как тебя любят? А ты говоришь — дом престарелых. Тебя тут весь город знает!
Дачный участок Веры Михайловны преобразился до неузнаваемости. Пока юбилейный автобус колесил по маршруту, здесь кипела работа — столы стояли прямо под яблонями, самодельные гирлянды висели на заборе, а старенький патефон наигрывал мелодии юности Веры Михайловны.
— Кто всё это устроил? — Вера растерянно осматривалась, не веря своим глазам.
— Твои ученики, — улыбнулась Галина Петровна. — Я только клич кинула, а они сами прибежали. Говорят, ты стольким путёвку в жизнь дала, что теперь их очередь тебе радость подарить.
Вера Михайловна увидела, как Степан-водитель лихо устанавливает колонки, а вокруг него крутятся какие-то парни — её бывшие хулиганы из 11 «А», а ныне почтенные сорокалетние мужчины.
Настя стояла в стороне, явно не зная, как себя вести после скандала в автобусе. Вера подошла к дочери:
— Настенька, я понимаю, что ты хотела как лучше. Но я ещё не готова на покой. Видишь, сколько у меня друзей? — она обвела рукой оживлённый двор.
— Мама, я не знала… — Настя виновато опустила голову. — Думала, тебе одиноко, скучно…
— Одиноко? — Вера рассмеялась. — С такой-то оравой выпускников по всему городу? Да у меня каждый день телефон разрывается!
Тамара и Зинаида, вооружившись фартуками, уже хозяйничали за импровизированной кухней. Вера подошла к ним, и на мгновение повисла неловкая пауза.
— Наливай давай, чего застыла, — буркнула Тамара, протягивая сестре половник. — Салаты сами себя не размешают.
— Тамар… — начала Вера.
— Молчи уж. Дача твоя, с этим я смирилась. А вот смородину я себе забираю, ясно? Всё равно ты за ней не ухаживаешь.
— Смородину так смородину, — улыбнулась Вера, понимая, что сестринское перемирие наконец наступило.
Борис подошёл с двумя бокалами:
— Дамы, позвольте пригласить именинницу на вальс? Степан обещал поставить нашу песню.
— Какую ещё вашу песню? — подозрительно прищурилась Вера.
— «Школьный вальс», конечно, — улыбнулся Борис. — Мы же с тобой под неё на выпускном танцевали. Перед тем, как я на Север уехал.
— Через тридцать лет вспомнил, — покачала головой Вера, но глаза её светились.
Когда зазвучала мелодия, Борис вывел Веру Михайловну в центр площадки. Гости расступились, образуя круг. Настя, стоявшая рядом с Галиной Петровной, с удивлением наблюдала, как её строгая мама кружится в вальсе, словно помолодев на тридцать лет.
— Они что, правда были влюблены? — спросила она.
— Не то слово! — хмыкнула Галина. — Весь город об их романе говорил. А потом Борька на Север уехал, да там и женился. Овдовел два года назад, дачу тут купил. Судьба, видать.
Праздник набирал обороты. Тосты сменялись песнями, ученики вспоминали школьные истории, а Вера не отходила от Бориса ни на шаг. В разгар веселья она вдруг оказалась рядом с Галиной Петровной:
— Как вам это удалось? И главное — почему?
— Я же говорила — связи, — подмигнула та. — А почему? Да просто так. Не всё ж деньгам мир вертеть. Иногда и душу вложить не грех.
Когда солнце начало клониться к закату, Борис тихо сказал Вере:
— Я теперь каждый день этим автобусом на дачу ездить буду. С пересадкой, конечно, но оно того стоит, чтобы тебя видеть.
— Могу и подвезти, — улыбнулась Вера. — У меня как раз завтра день свободный. И послезавтра тоже.
Рядом с ними остановилась Настя:
— Мам, прости меня. Я… Мы с Пашей решили, что с ремонтом повременим. И вообще — какая разница, где детская будет? Главное, чтобы бабушка рядом была.
— Вот и правильно, — кивнула Вера, глядя, как над садом загораются первые звёзды. — У каждого возраста свои радости. И свои автобусы счастья.
