— Ты опять в этом свитере? — Лида смерила Таню насмешливым взглядом, уперев руки в бёдра. — Его уже все сто раз видели.
Таня поправила лямку рюкзака и отвернулась. Был понедельник, утро, и они стояли на остановке, ждали маршрутку. Мама давно ушла на работу, папа был в командировке.
— Нормальный свитер. Тёплый.
— Он старый. От него пахнет библиотекой. Знаешь, как пахнет библиотека? Как шкаф с бабкиными салфетками.
— Не хочешь — не нюхай, — тихо сказала Таня.
— Ты бы хоть в зеркало утром посмотрелась. Косички как у героини из мультика, только грустной. И эти гольфы… Мы что, в четвёртом классе?
— Отстань, Лид.
— Да я ж добра тебе желаю, — Лида на секунду смягчилась. — Просто некрасиво так. Я вот, смотри, футболка новая. Видела, как Вовка из «Б» на меня глянул? Он с нами в маршрутке поедет. А ты опять с книжкой…
Маршрутка подъехала, они втиснулись внутрь. Лида сразу пробралась к задним сиденьям, там всегда ехали их одноклассники. Таня встала возле двери. В сумке у неё лежал томик Чехова, чтобы дочитать рассказ на перемене.
— Ну чё, красотка, — услышала Таня сзади голос Вовки. — Где твоя копия?
— Вон, у двери стоит. Не копия, а недоразумение сплошное, — Лида засмеялась.
Она смеялась звонко, заливисто, и кто-то в маршрутке усмехнулся тоже. Таня сделала вид, что не слышит.
Они учились в одном классе. В документах о рождении — разница в восемь минут. Лида родилась первой. И будто это дало ей право командовать.
Таня любила тетради в линейку, аккуратные закладки и задачки с двумя неизвестными. У неё была пятёрка по математике и тройка по жизни. Так, по крайней мере, говорила Лида.
На переменах Лида оккупировала подоконник у третьего кабинета, сидела, болтая ногой, рядом всегда крутились Юля, Артур, Аня с телефонами. Таня ела бутерброд в классе или пряталась в библиотеке.
— А твоя сестра всегда такая… скучная? — спросила как-то Юля, когда они всей толпой шли на остановку.
— Она? Да она с детства такая. Родители хотели девочку-учёную — вот и вырастили, — Лида усмехнулась.
Однажды Таня попыталась тоже подойти к их компании. Надела свою любимую толстовку, уложила волосы, даже чуть накрасила ресницы.
— Ты чего тут? — Лида как будто испугалась.
— Просто… — Таня пожала плечами.
— Ну, иди тогда уже. Мы тут про дела девичьи. Тебе, наверно, скучно будет.
Таня ушла и потом долго в ванне смывала с глаз тушь.
Весной, в девятом классе, Лиду пригласили на день рождения к Маше Логиновой.
— А меня тоже звали? — Таня аккуратно сложила тетради в рюкзак.
— Ну… вообще-то нет, — Лида пожала плечами. — Да и чего ты туда пойдёшь?
— Просто спросила.
— Там будет дискотека, фотки, все в платьях. А ты не любишь такое. Правда ведь? Лучше дома с задачником посидишь.
— Я бы пошла.
— Ну… Извини. Я не хочу, чтобы надо мной потом прикалывались. Представляешь — мы вдвоём, с одинаковыми лицами, но одна такая — ух, а вторая — как из мультика про Карлсона.
Это был первый раз, когда Таня заплакала при маме.
— Танечка, ну что ты… — Мама гладила её по спине. — Лидка у нас не думает, что говорит. Завтра помиритесь. Вы же родные.
Но на следующий день Лида сделала вид, что ничего не произошло.
Ближе к лету у Лиды появился первый ухажёр — Дима из параллельного класса.
— Ты что, опять в библиотеку после школы? — спросила она у Тани в раздевалке.
— Угу.
— Ну давай. Только не звони потом в дверь — Димка сегодня ко мне зайдёт, мультики посмотрим, не отвлекай.
— Я же не маленькая, — Таня подняла глаза. — Я помню, как ключом пользоваться.
— Серьёзно? А по тебе и не скажешь.
Таня молча надела куртку и вышла из школы. Она шла и думала, что, может, когда-нибудь и её тоже позовут. Только не с Лидой, её одну.
— Тань, я не поняла, ты зачем в столовой с моими друзьями села? — Лида поставила поднос на соседний стол и смерила сестру недовольным взглядом.
— Я просто увидела, что вас свободное место есть и подумала…
— У нас нет свободных мест, у нас своя компания. И вообще, ты могла бы понять уже: здесь не школа! Не хочется, чтобы думали, что я с тобой всё время хожу.
— Мы же сёстры, — Таня попыталась улыбнуться, но сразу пожалела.
— Вот именно. Хватит того, что я вынуждена это терпеть, ещё твоей компании мне не хватало.
Позже в библиотеке Таня достала тетрадь по линейной алгебре и начала решать домашнее задание. От одной формулы к другой — и вроде легче становится. Чётко, понятно, без людей.
Поступили они вместе, в один университет, по настоянию мамы. Лида на менеджмент, Таня на прикладную математику. Разные корпуса, разные расписания. Но общежитие одно, двухместная комната, конечно же.
— Неудобно с тобой, если честно, — сказала Лида через неделю после переезда. — Мне с девчонками жить хочется, с ними проще. А ты то спишь, то читаешь. И вечно шепчешься по телефону с мамой. Как в монастыре.
— У меня учёба, Лид.
— У всех учёба. Но не все ведут себя, как будто им пятнадцать.
Иногда Лида не ночевала дома — оставалась у нового друга из соседнего корпуса. Таня сидела по ночам с ноутбуком, решала задачи, ставила будильник, чтобы не проспать утреннюю лекцию.
Однажды в середине сентября к ним в комнату пришёл парень с факультета географии. Высокий, с гитарой на плече. Лида сразу улыбнулась.
— Слушай, Славик собирается всех звать в поход. Настоящий, с палатками, костром, песнями. Ты же любишь природу, да?
— Я? Ну… да.
— Вот и здорово. А то я Славику сказала, что у меня сестра ботаник, но зато хоть костры разводить умеет.
— Это ты так меня описала?
— Шутка. Не дуйся. Просто… ты не обидишься, если я тебя не возьму?
— В смысле?
— Ну… Это же не университет. В лесу ты не спрячешься за задачником. Там всё будет видно — кто с кем дружит, кто как себя ведёт. Если ты поедешь, мне будет неловко.
— Ты серьёзно?
— Тань, не начинай. Я просто хочу отдохнуть, потусить. А ты — это как ярлык, с тобой сразу ассоциации: нудно, скучно, домашка.
Таня долго молчала.
— А может, мне вообще больше не появляться рядом с тобой?
— Ну не драматизируй. Просто… поход — это не твоё.
Лида ушла, оставив Таню наедине с мыслью, которая теперь сидела в голове постоянно: «тебя стесняются».
В день похода Таня осталась в комнате одна. Она попыталась почитать, потом смотрела сериал, потом просто лежала, уткнувшись в подушку.
Телефон не звонил. Никто не писал, даже мама.
На следующий день Лида вернулась, вся пропахшая дымом и весёлая.
— Было круто, — сказала она, раздеваясь. — Вечером гитара, Макс читал стихи, представляешь? Мы даже в бутылочку играли, будто в лагере. А ты чего? Всё ещё дуешься?
— Нет. Просто теперь я кое-что поняла.
— И что же?
— Что у нас разные дороги.
— Ой, начинается…
— Да, начинается. Надеюсь, не закончится.
Лида посмотрела на неё с удивлением, но ничего не ответила.
Через месяц Таню пригласили работать в студенческую лабораторию. Там платили немного, но давали практику и самостоятельные задачи. Она сидела за компьютером и составляла алгоритмы. Ни модных подруг, ни шумных вечеринок. Только логика и смысл.
— И что ты там делаешь целыми днями? — спросила Лида как-то вечером.
— Программирую.
— За копейки? Лучше бы пошла официанткой. Там хоть реальные деньги.
— А мне не только деньги важны.
— Вот поэтому у тебя ни друзей, ни парня. Всё о смысле думаешь. Людям не смысл нужен, а чтоб весело было.
Таня тогда впервые ничего не ответила. Просто доела макароны и ушла.
А ночью, лёжа под одеялом, тихо подумала: «пусть ей будет весело. А я — я просто больше не хочу быть рядом».
Когда Таня открыла дверь, на пороге стояла Лида — с двумя огромными сумками, в обтягиващих леггинсах и с недовольным лицом.
— Привет. Ты откуда здесь? — Таня отступила назад, пропуская сестру.
— Уволили. Всё, больше нет смысла оставаться в Климовске. Жить негде. У Сашки новая баба, у меня ноль на счёте. Я с мамой поговорила — поживу у вас немного. В комнате всё ещё наши кровати стоят?
— Стоят… — Таня кивнула и машинально посмотрела в сторону кухни, где варился суп. — Проходи.
Лида бросила сумки в прихожей и пошла прямиком в комнату. Открыла окно, растянулась на кровати.
— А ты как тут? По-прежнему?
— Работаю, как обычно. Нас недавно перевели на удалёнку.
— А! Знаешь, я думала, ты в Москву уехала. Говорили же, что тебе там предлагали место.
— Предлагали. Но с мамой всё сложнее, сама знаешь. Ей одной тяжело. А ты? Что с работой?
— Да чё, касса, касса, потом сменный график, потом новые требования. Сократили, сказали, что неэффективно работаю. Им бы на себе попробовать десять часов на ногах постоять.
— Ты же говорила, что тебе всё там нравилось.
— Пока не начали гонять, как проклятую. И вообще — ты где была? Даже не написала, когда я развелась.
— Я не знала. Ты сама не писала.
— Ну извини, я не сразу побежала в инстаграм выкладывать: ура, свободна. Это вообще-то не праздник.
Таня хотела ответить, но передумала. Ушла на кухню, помешала суп.
— Ужин скоро будет. Мама придёт с процедур — поедим.
Через неделю Лида вела себя так, будто никогда отсюда не уезжала.
Открывала холодильник, пила молоко из бутылки, громко разговаривала по телефону, занимала ванную на час. А главное, ни слова о поиске работы.
— Я тут подумала, — заявила она однажды за ужином, — может, ты поспрашиваешь у себя в офисе? На ресепшн, или документы подшивать. Я не глупая, быстро соображаю.
— У нас нет таких вакансий, — спокойно ответила Таня.
— Ну ты же можешь поговорить. Просто так — узнать. Ты ж там почти начальница уже?
— Не начальница. Просто старший аналитик.
— Ну вот! Не из тех, кто «просто». Вспомни, как я тебя всегда защищала. В школе, в универе — кто был рядом? Кто за тебя вступался, когда тебе записки в портфель клали?
Таня отложила вилку.
— Ты правда так думаешь?
— А как иначе? Я тебя тянула! Всегда! Ты ж без меня как без навигатора.
— Лида, ты не защищала. Ты шутила надо мной. Ты обзывала меня ботаншей, стыдилась. Ты пыталась делать вид, что не знаешь меня!
— Это ты сейчас всё преувеличиваешь. Мне тоже было тяжело. Я пыталась в жизни устроиться, а ты всегда была под крылышком. Тебя все хвалили: «умная девочка, перспективная». А мне самой всего добиваться приходилось.
— Неужели? — Таня посмотрела на сестру в упор. — А я помню, как ты приходила ко мне за деньгами на маникюр, как брала мои куртки без спроса, как прятала мои тетради перед контрольными. Это тоже «сама добивалась»?
— Ты чего завелась? Что, теперь будешь меня упрекать?
— Нет. Просто я устала. Всю жизнь — ты яркая, весёлая, любимая. А я — тихая, «удобная». А теперь ты тут, с баулами, снова просишь. А мне 32, и я больше не хочу быть твоей младшей, которую можно обидеть и потом сказать, что «это шутка».
— Ну и не будь. Только не строй из себя принцессу. Повезло тебе — попала в хорошее место. А мне не повезло. И что теперь?
— Ничего, — Таня встала, отнесла тарелку в мойку. — Просто живи тут, не мешай. Работу ищи сама. И не надо врать, что ты меня берегла.
Через месяц Лида всё так же сидела в телефоне, жаловалась подругам и ходила на собеседования «просто посмотреть».
Потом Тане пришло письмо: предложение работы в московском офисе. Повышение, съёмная квартира за счёт компании, оплата переезда.
Она молчала два дня. Потом сказала маме.
— Я соглашусь. Ты как?
— Я рада за тебя. Только… ты ж знаешь, Лида никуда не денется.
— Она взрослая. Пусть сама.
— Сама… — мама вздохнула. — Да, наверное, пора.
Перед отъездом Таня собрала коробку с книгами, упаковала ноутбук, переложила зарядки в сумку. В комнату заглянула Лида.
— Ты правда уезжаешь?
— Да.
— А как же я? Как же мама? Ты нас бросаешь?
— Я делаю то, что должна была сделать давно. Думаю о себе.
— Ну спасибо. А я-то всё — заботилась, оберегала, любила!
— Ты стрекоза, Лида. Всё лето красное пропела. Теперь пляши.
— С ума сошла?
— Нет. Просто устала быть твоим оправданием. Не звони мне. Не пиши. Найди, наконец, себя — без меня.
Она уехала. И больше не оглядывалась.
— Мы рады вас видеть в главном офисе. Думаю, вы быстро освоитесь.
— Спасибо. Я постараюсь.
Таня вышла из переговорной с лёгкой дрожью в руках — не от страха, от прилива чего-то нового, незнакомого. В коридоре пахло кофе, на стенах — светлые постеры с фразами про рост и команду. Она подумала, что наконец оказалась среди людей, которым не нужно ничего объяснять.
В столичной квартире всё было по-другому. Белые стены, запах нового паркета, окна в тихий двор. Никто не занимал ванную на час, никто не спрашивал, куда она идёт и зачем так рано встаёт.
Она варила кофе, включала новости, потом уезжала на работу и чувствовала себя на своём месте.
— Ну наконец-то ты взяла трубку! — голос Лиды ворвался в её день. — Я уже три дня звоню! Ты что, совсем про меня забыла?
— Нет. Просто работаю.
— Работай-работай… А у меня тут вообще кошмар. Нашла одну контору — вроде берут, но нужен опыт. Где, спрашивается, его взять? Может, ты всё-таки поговоришь с кем-то там? Ну хоть стажёром, хоть кем.
— Лида, ты не слышала, что я тебе сказала перед отъездом?
— Ты тогда психанула. Мы ссорились. У всех бывает. Ты же знаешь, что я тебя люблю. Ты — моя сестра. Мы с тобой всё детство вместе.
— Именно. Всё детство ты меня стыдилась, унижала, использовала. А теперь говоришь, что это была забота.
— Ну не будь ты такой формальной! Я же по-доброму! Всегда хотела, чтобы ты была лучше.
— Ты хотела, чтобы я была удобной.
— Вот ты всегда всё утрируешь. Думаешь, я легко живу? У тебя хотя бы карьера, уважение, перспективы. А я? Я всё по любви, по наитию. А теперь одна. Всё в ноль.
— Это твой выбор. И твои последствия. Я больше не буду твоей жилеткой. Не надо звонить мне и не надо писать.
— Подожди… Таня, ты правда не поможешь?
— Прости, но с тобой мне неловко. Даже по телефону.
Она отключилась. Села на край дивана, посмотрела в окно. Потом встала, пошла на кухню и налила себе чай.
Через неделю она купила абонемент в спортзал рядом с домом, записалась на курсы по Python — не по работе, для себя, на выходных ездила в Пушкинский музей.
Иногда ей хотелось позвонить маме, но потом вспоминала, как та всегда говорила: «Ну ты ж понимаешь, Лидка у нас такая, у неё характер».
Да, у Лидки был характер. А теперь и у Тани есть.
Весной она поехала в отпуск. Первый настоящий, не на дачу, не «отпрашиваясь» из жизни. Сама купила билеты, выбрала отель в Сочи — с видом на море, балконом и завтраком в номер.
У бассейна к ней подошли две женщины лет сорока — разговорились, как это бывает на отдыхе.
— Вы одна?
— Да. А что?
— Просто завидуем по-хорошему. Взрослая, свободная. У меня трое детей, муж, свекровь — я один раз за десять лет вот так выбралась.
Таня улыбнулась:
— У меня просто раньше сестра была. Теперь — есть я.
Телефон молчал уже месяц. Ни сообщений, ни пропущенных. Таня больше не ждала. Не боялась, не надеялась. Она жила.
Когда пришло приглашение выступить на профильной конференции с презентацией её проекта, она подумала: «Вот теперь я — не Лидина сестра. Я — Таня».
И это было не просто имя. Это была свобода.
