— Прости. Я погорячился. Давай поговорим спокойно».
Мария смотрела на экран, чувствуя, как внутри поднимается глухое раздражение.
Спокойно? После того, как он поставил ее перед выбором.
Мария водила расческой по длинным русым прядям, любуясь их блеском в зеркале.
Последняя клиентка дня — миловидная женщина средних лет — улыбалась своему отражению, явно довольная результатом.
— Как всегда, Машенька, — защебетала она, поворачивая голову то вправо, то влево. — У вас просто золотые руки!
Вот так помолодеешь на десять лет, и жить снова хочется.
Мария слушала вполуха, машинально кивая и поправляя выбившиеся пряди.
День выдался длинный, но приятный. Через час она закроет салон, встретится с Володей, и они пойдут в их любимое кафе на набережной.
Телефон в кармане форменного халата завибрировал так резко, что Мария вздрогнула.
Номер был незнакомый.
— Мария Андреевна? — раздался в трубке сухой мужской голос. — Вы сестра Анны Андреевны Светловой?
Сердце застыло.
— Да, — выдавила она. — А что случилось?
— С прискорбием вынужден сообщить… — голос казался бесконечно далеким, слова долетали как сквозь вату. — Автокатастрофа…
— А ребенок?
— Ваша сестра была в машине одна.
Мария не помнила, как попрощалась с клиенткой, как закрыла салон.
Очнулась она уже в квартире сестры, где заплаканная соседка передала ей Софию.
Девочка молчала, крепко прижимая к груди потрепанного плюшевого зайца.
— Пойдем ко мне, солнышко, — прошептала Мария, беря племянницу за руку. — Поживешь пока у тети Маши, хорошо?
София кивнула, не поднимая глаз.
Первые дни слились в какой-то безумный калейдоскоп — похороны, документы, бесконечные звонки и разговоры.
София почти не плакала, только ночами Мария слышала, как девочка тихонько всхлипывает в подушку.
— Мам, а ты теперь ангел? — шептала она перед сном, глядя на фотографию Анны. — Ты меня видишь? А прилететь ко мне можешь?
У Марии сжималось сердце. Она садилась рядом, гладила племянницу по спутанным волосам, рассказывала сказки, пока та не засыпала.
Владимир появился через неделю — осунувшийся, встревоженный.
— Маш, нам надо поговорить, — сказал он, нервно постукивая пальцами по столу. — Ты же понимаешь, что это все временно?
Софию должны забрать бабушка с дедушкой.
— Что? — Мария даже не сразу осознала смысл его слов. — Володя, ты о чем?
— О здравом смысле, — он поморщился. — Маша, милая, ну какая из тебя мать? Тебе двадцать пять, вся жизнь впереди.
Мы же планировали свадьбу, свой дом, своих детей…
— А София тебе чем помешала? — тихо спросила Мария.
— Да пойми ты! — он всплеснул руками. — Чужой ребенок, с травмой, с проблемами. Нам это сейчас совершенно ни к чему.
Мария смотрела на жениха и не узнавала его. Куда делся чуткий, понимающий мужчина, которого она полюбила?
Дни потекли в бесконечных спорах. Владимир приводил разумные доводы — про финансы, про ответственность, про то, что пожилым людям будет проще с внучкой, ведь у них больше свободного времени.
— Да какое там время! — взрывалась Мария. — У деда больное сердце, бабушка еле ходит! Как они с пятилетним ребенком справятся?
— Зато ты прямо готовая мать! — язвил Владимир. — Работаешь с утра до ночи, квартира однушка, опыта ноль. Отличные условия для травмированного ребенка!
София все чаще замыкалась в себе, подолгу сидела у окна, обняв своего потрепанного зайца.
А потом случилось то, чего Мария втайне боялась с самого начала.
— Выбирай, — жестко сказал Владимир, глядя ей в глаза. — Либо отдаешь девочку бабушке с дедушкой и мы женимся, как планировали.
Либо… — он развел руками. — Либо можешь забыть о свадьбе.
— Вот как, — медленно произнесла Мария. В груди словно что-то оборвалось. — То есть ты меня шантажируешь?
— Я просто хочу нормальной жизни! — выкрикнул он. — Без чужих детей, без проблем, без вот этого всего!
— Чужих? — переспросила Мария. Голос звенел от сдерживаемых слез. — Володя, это дочь моей сестры. Моя племянница. Моя кровь. Как она может быть чужой?
— Значит, ты выбрала, — процедил Владимир. — Что ж, воля твоя. Только потом не жалуйся, что осталась одна с ребенком на шее.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
А Мария так и стояла посреди комнаты, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
— Тетя Маша? — тихий голосок заставил ее вздрогнуть. София стояла в дверях, прижимая к груди своего неизменного зайца. — Ты теперь тоже меня бросишь?
Мария долго стояла у окна, глядя в густеющие сумерки. В стекле отражались комната, силуэт дивана, где спала София, обняв своего потрепанного зайца.
Девочка уснула, вымотанная слезами и страхом, а Мария все никак не могла найти себе места.
— Я не отдам тебя, маленькая, — прошептала она, подходя к дивану и поправляя сползшее одеяло. — Никому не отдам.
София что-то пробормотала во сне, нахмурилась. Точь-в-точь как Анна, когда ей снилось что-то тревожное.
У Марии защемило сердце от этого сходства.
Память услужливо подкинула картинку из детства: они с сестрой в старом дедовском саду, солнце путается в ветках яблонь, пахнет спелыми грушами и сухой травой.
Анна читает книжку, щурясь от яркого света, а она сама плетет венок из ромашек.
— Ань, а ты выйдешь замуж? — спрашивает она, примеряя венок на светловолосую голову сестры.
— Конечно, — смеется та. — И ты тоже. Только не торопись, Машка. Надо такого мужа найти, чтобы душа в душу. Чтобы и в горе, и в радости — вместе.
«В горе и в радости», — эхом отозвалось в голове. Мария горько усмехнулась. Что ж, проверка на прочность не заставила себя ждать. И Володя ее не прошел.
Телефон завибрировал — пришло сообщение.
«Прости. Я погорячился. Давай поговорим спокойно».
Мария смотрела на экран, чувствуя, как внутри поднимается глухое раздражение.
Спокойно? После того, как он поставил ее перед выбором между ним и осиротевшим ребенком?
— Тетя Маша? — сонный голосок Софии заставил ее вздрогнуть. — Ты чего не спишь?
— Думаю, солнышко, — Мария присела на край дивана, погладила племянницу по спутанным волосам. — Спи давай.
— А о чем думаешь? — София приподнялась на локте, заглядывая ей в лицо. — О дяде Володе?
У Марии перехватило дыхание. Вот оно — детское чутье. Ничего от них не скроешь.
— Немножко о нем, — призналась она. — А ты что не спишь?
— Мне мама снилась, — София крепче прижала к себе зайца. — Она сказала, чтобы я тебя не бросала. И чтобы ты меня тоже не бросала.
Мария сглотнула комок в горле.
— Не брошу, маленькая. Никогда не брошу.
Утром пришел Владимир — помятый, с виноватым видом.
— Маш, давай поговорим, — начал он с порога. — Я вчера наговорил лишнего…
— Нет, Володя, — перебила она. — Ты сказал ровно то, что думаешь. И знаешь, я даже благодарна тебе за честность.
Он дернулся, как от пощечины.
— Ты не понимаешь! Я же о нас беспокоюсь, о нашем будущем. Ребенок — это такая ответственность…
— А я, по-твоему, не понимаю? — тихо спросила Мария. — Думаешь, мне не страшно?
Но есть вещи, которые нельзя обсуждать. Нельзя взвешивать, искать компромиссы.
София — моя племянница. Дочь моей сестры. И я не брошу ее, что бы ты мне ни предлагал.
— Маша, — он шагнул ближе, попытался взять ее за руку. — Ну хочешь, мы повременим со свадьбой?
Пусть девочка поживет с нами, привыкнет. А потом, может быть…
— Может быть — что? — она отстранилась. — Может быть, я передумаю? Отправлю ребенка к старикам?
Володя, ты правда не понимаешь? Дело не в свадьбе. И не в том, сейчас это случится или через год.
— А в чем тогда? — он раздраженно взъерошил волосы.
— В тебе. Во мне. В том, что мы, оказывается, совсем разные люди.
Она помолчала, подбирая слова.
— Знаешь, сестра когда-то сказала мне: нужно найти такого человека, с которым будешь вместе и в горе, и в радости.
Я думала, ты — тот самый. А оказалось…
— Что оказалось? — глухо спросил он.
— Оказалось, что в трудную минуту ты думаешь только о собственном комфорте. О том, как бы поменьше проблем нажить.
А я так не могу, Володя. Не хочу так.
Он стоял, опустив голову, и молчал. А что тут скажешь? Все уже сказано.
— Прощай, — тихо произнесла Мария. — И… спасибо тебе.
— За что? — он поднял удивленный взгляд.
— За то, что все прояснилось сейчас, а не потом. Когда было бы гораздо больнее.
Он ушел, а Мария еще долго стояла у окна, глядя, как он идет по двору — ссутулившийся, постаревший.
Где-то в глубине души все еще ныло, но это была светлая боль. Боль очищения, освобождения.
— Тетя Маш, а мы сегодня в парк пойдем? — София выглянула из кухни, где завтракала. — Ты обещала.
— Конечно, пойдем, — улыбнулась Мария. — Только давай сначала косички заплетем. Я тебе покажу, как мама в детстве меня учила — с лентами, красиво.
— А потом мороженое? — деловито уточнила София, усаживаясь перед зеркалом.
— И мороженое, — согласилась Мария, разбирая спутанные за ночь волосы племянницы. — И на карусели покатаемся.
И вообще, знаешь что? Давай-ка устроим себе настоящий маленький праздник!
София просияла, закивала. А Мария, глядя в зеркало на это счастливое детское лицо, вдруг поняла — все будет хорошо.
