— Мария Викторовна, вас ждут в кабинете директора, — в дверь заглянула секретарша, и её лицо выдавало хорошие новости.
Я одёрнула пиджак, пригладила волосы и выдохнула. Шесть лет работы, четыре спасённых проекта, десятки ночей без сна — и вот оно.
Директор поднялся мне навстречу — жест, который в нашей компании стоил дороже слов.
— Поздравляю с повышением, Мария. Отдел маркетинга теперь ваш.
Его рукопожатие осталось тёплым следом на ладони, а папка с новым контрактом приятно оттягивала сумку, когда я вышла. Хотелось обнять весь мир.
Первым делом написала маме: «Получила повышение! Буду вечером, тысяча новостей. Купить что-нибудь к чаю?»
«Приезжай так, всё есть», — лаконично ответила она.
Даже эти скупые строки я прочитала с её интонацией — заботливой, но с оттенком настороженности. Мамино вечное «не сглазь свою удачу» преследовало меня с детства.
В квартире пахло шоколадом и корицей — запах, возвращающий в детство мгновенно, безусловно.
— Ты испекла кекс? — я обняла маму, и кожа её щеки была тёплой и мягкой, как всегда.
— Знала, что придёшь с хорошими новостями, — она слегка отстранилась, оглядывая меня. — Совсем взрослая стала.
Что-то мелькнуло в её взгляде — не совсем гордость, скорее оценка. Мы прошли на кухню, где уже ждали чашки и заварник.
— Рассказывай, — она села напротив, сложив руки на столе.
Новости лились потоком — о проекте, покорившем руководство, о двойной зарплате, о перспективах и возможностях.
— У меня столько планов на эти деньги, — я понизила голос, словно раскрывая тайну. — Помнишь участок за городом, о котором мечтала?
Теперь смогу накопить на небольшой дом. И ещё запущу свой проект параллельно с работой.
Мама медленно размешивала сахар, не глядя на меня. Что-то изменилось в её лице.
— Большие деньги — большая ответственность, Маша.
Я замерла, не донеся чашку до рта.
— О чём ты?
— В нашей семье как-то не принято… — она замялась, подбирая слова, — выставлять успехи напоказ.
— Я не выставляю, мам. Просто делюсь с тобой, — внутри что-то сжалось, как будто воздух выпустили из воздушного шарика радости.
— Разумеется, — её улыбка не коснулась глаз. — Только не забывай, откуда ты. Мы люди простые.
Чашка стукнула о блюдце громче, чем следовало.
— Ты ведь помнишь про свадьбу Артёма? — внезапно спросила она.
— Конечно. Через три месяца.
— Лена хочет настоящий праздник, — мама бросила на меня быстрый взгляд. — А сейчас всё так дорого — банкет, платье, кольца…
Я кивнула, предчувствуя, куда движется разговор.
— В субботу собираемся у нас. Все родственники будут. Придёшь?
— Конечно, — ответила я, хотя внутри уже поселилось смутное беспокойство. — Что-то случилось?
— Ничего особенного, — она быстро отмахнулась. — Давно не собирались все вместе. Артём так обрадовался, когда услышал про твоё повышение.
— Откуда он…
— Я сказала, естественно. Он же твой брат.
Что-то промелькнуло в её взгляде — не гордость за дочь. Скорее… предвкушение?
Допивая чай, я взглянула на часы. Завтра первый день в новой должности, нужно подготовиться.
— Так в субботу? — уточнила я, уже в прихожей.
— В шесть. И, Маш… — она замялась на пороге, — про домик пока никому на работе не рассказывай. Мало ли что.
Я кивнула, обнимая её на прощание. Странное ощущение не отпускало — будто я что-то потеряла в тот момент, когда приобрела.
Родительский старый дом гудел голосами и звяканьем посуды. Я припарковалась чуть в стороне — у ворот стояло уже пять машин. Полный сбор.
— Машенька приехала! — тётя Валя первой заметила меня в дверях и расцеловала, обдав облаком сладких духов. — Поздравляю с успехом! Твоя мама нам всё рассказала.
Я сдержала вздох. Новость разлетелась быстрее, чем я успела привыкнуть к ней сама.
В гостиной яблоку негде было упасть — тёти, дяди, другая родня. В центре стола возвышался торт с надписью «Поздравляем!». На мгновение сердце потеплело — может, я зря подозревала неладное?
— А вот и наша бизнес-леди! — Артём вынырнул из кухни с бутылкой вина. За ним следовала Лена — хрупкая девушка с капризно изогнутой бровью. — Как оно в высоких кабинетах? Бентли уже присмотрела?
— За три дня? — я рассмеялась, развязывая шарф. — Пока только разбираюсь с документами.
— А зарплату-то уже подняли? — дядя Миша, как всегда прямолинейный, задал вопрос в лоб, пока я обнимала маму.
— Миша! — одёрнула его жена, но по её глазам читался тот же вопрос.
— За столом обсудим, — мама подмигнула брату. — Машенька, помоги мне с салатами.
На кухне мама суетилась между плитой и столом.
— Все так рады за тебя, — шепнула она, хотя нас никто не мог услышать. — Гордость для семьи.
Внутри шевельнулось раздражение. Почему они не радовались так, когда я с отличием защитила диплом?
Или когда получила первую серьёзную работу?
Сейчас, когда у меня появились деньги, они вдруг вспомнили о моём существовании.
Ужин начался шумно — поздравления, расспросы, тосты. Вопрос о размере зарплаты всплывал с завидной регулярностью. Я уходила от ответа, но настойчивость родственников начинала утомлять.
— Давайте поговорим о чём-нибудь другом, — предложила я, когда дядя Миша в третий раз спросил «а в рублях это сколько?».
— О чём другом? — рассмеялся Артём. — Ты теперь звезда семьи. В двадцать восемь такая карьера!
Он поднял бокал:
— За мою сестру, которая не забудет младшего брата!
Все засмеялись и выпили, а я почувствовала, как кровь приливает к щекам. В его тоне было что-то, заставившее напрячься.
Ответ пришёл быстро. Когда с основными блюдами было покончено, Артём поднялся и с преувеличенно торжественным видом достал сложенный лист бумаги.
— Сестрёнка, — он подмигнул, — у меня к тебе деловое предложение.
Мама загадочно улыбалась, Лена смотрела выжидающе. Остальные замерли в напряжённом любопытстве.
— Раз у тебя есть деньги, мою свадьбу оплатишь ты, — сказал Артём и протянул мне список расходов.
Я взяла лист, думая, что это шутка. Но цифры оказались более чем серьёзными. Банкет на 50 человек — 300 тысяч. Платье и прочие мелочи — 120 тысяч. Кольца, фотограф, музыканты… Итог приближался к полумиллиону.
— Ты шутишь? — я нервно усмехнулась, поднимая глаза.
— Какие шутки, Маш? — он удивлённо вскинул брови. — Мы с Леной всё подсчитали. Это минимум для приличной свадьбы. А у тебя теперь есть возможность!
— Артём, я… — запнулась я, оглядывая напряжённые лица, — не могу оплатить вашу свадьбу. Это огромная сумма.
Мама резко выдохнула за моей спиной. Лена поджала губы. Артём моргнул, как будто не расслышал.
— В каком смысле — не можешь? — он растерянно оглянулся по сторонам. — У тебя же повышение. Ты сейчас больше всех в семье получаешь.
— И что? — внутри закипало возмущение. — Артём, это мои деньги. Я их заработала. У меня свои планы.
— Какие такие планы, — вмешалась мама с неожиданной резкостью, — важнее, чем помочь брату?
— Машенька, — тётя Валя подалась вперёд, — это же родной брат. Неужели ты не поможешь ему в такой момент?
— Вот теперь-то ты нас и выручишь, — поддакнул дядя Миша. — Мы тебя вырастили, выучили…
— Я училась на бюджете, — возразила я.
— А кто тебя кормил все эти годы? — мама повысила голос. — Кто одевал? Мы, твоя семья! А теперь, когда у тебя появились деньги, ты не хочешь помочь?
— Помочь? — я задохнулась от несправедливости. — Полмиллиона — это не «помочь». Это всё, что я заработаю за несколько месяцев. Деньги, которые откладываю на дом.
— Дом? — фыркнула Лена. — Значит, мне без платья ходить?
— Если вам так важна шикарная свадьба, — я изо всех сил старалась говорить спокойно, — почему бы вам самим не накопить? Или сделать попроще?
— Ты с ума сошла? — Артём даже побледнел от возмущения. — Это же свадьба! Раз в жизни!
— Мой дом — тоже мечта всей жизни, — я встала из-за стола. — Я могу помочь разумной суммой, но не полмиллиона.
— Сколько? — требовательно спросил брат.
— Пятьдесят тысяч, — назвала я сумму, которую действительно могла выделить.
Гостиная погрузилась в ледяное молчание. Мама смотрела на меня так, словно я предала всё, во что она верила. Артём рассмеялся, но как-то надломленно.
— Пятьдесят тысяч? На них даже фату не купишь! — Лена театрально всплеснула руками. — А ещё говорят, что старшие сёстры — вторые мамы. Видимо, не про тебя.
— Я думала, ты любишь своего брата, — мама покачала головой, и в её глазах блеснули слёзы. — А ты, оказывается, только о себе думаешь.
— Я о себе? — внутри оборвалось что-то от несправедливости обвинения. — А вы о чём думаете, требуя такую сумму? Вы представляете, сколько это для меня?
— Подумаешь, отложишь свои планы, — пожал плечами дядя Миша. — Не обеднеешь.
— Сейчас мы тебе нужны, — тётя Валя смотрела с плохо скрываемым упрёком. — Ты родилась в этой семье. Мы тебя вырастили. Ты обязана помочь.
— Я никому ничего не обязана, — вырвалось раньше, чем я успела подумать.
***
Ночной воздух обжёг лицо, когда я выскочила из дома. Заметила, как мама бросилась за мной, но её остановила тётя Валя. Дверь захлопнулась, отрезая меня от криков и обвинений.
Я стояла у машины, стискивая ключи. Руки дрожали, не попадая в замок. Тело горело от пережитой несправедливости.
«Неблагодарная… После всего, что мы сделали… Ты обязана… Эгоистка…» — слова звенели в ушах обвинительным приговором.
Скрипнула калитка. Я вздрогнула, ожидая маму или брата, но на дорожку вышел Серёжа, двоюродный брат — единственный, кто молчал во время ужина.
— Уезжаешь? — спросил он тихо, подходя ближе.
— Да.
— Правильно, — он опустил глаза. — Там сейчас… не самая лучшая атмосфера.
Я кивнула, не находя слов.
— Знаешь, — Серёжа переступил с ноги на ногу, — я на твоей стороне. Это твои деньги, твой труд. Они не вправе требовать.
— Спасибо, — голос прозвучал сипло.
— Держись, Маш, — он неловко коснулся моего плеча и пошёл обратно к дому.
Я провожала его взглядом, пока он не скрылся за калиткой. Значит, не всей семье я кажусь чудовищем. Эта мысль принесла крошечное облегчение.
Сев за руль, включила зажигание. Прочь отсюда.
Город принял меня в объятия — фонари, редкие машины, пустые проспекты. Я ехала наугад, пока не оказалась у реки. Припарковалась и вышла к воде.
Тёмный поток струился без остановки, равнодушный к людским драмам. Ветер трепал волосы, остужал пылающие щёки. Я вдохнула полной грудью, чувствуя, как паника отступает, сменяясь странным спокойствием.
Телефон вибрировал в кармане. Семь пропущенных от мамы, три от Артёма. Сообщение от Лены: «Ты испортила вечер. Мы думали, ты нам поможешь».
Я усмехнулась. Для них «помощь» означала оплатить всё целиком. Никто не подумал спросить, сколько я могу дать, чего это будет мне стоить. Никто не сказал: «Спасибо за пятьдесят тысяч».
Впервые я ощутила себя банкоматом для родных. Раньше была просто Машей — сестрой, дочерью, племянницей. Теперь — источником финансирования.
«Ты обязана помочь», — мамины слова эхом отдавались в голове.
Обязана ли? Этот вопрос крутился в сознании, пока я смотрела на тёмную воду. Что значит быть семьёй? Отдавать последнее по первому требованию? Или поддерживать друг друга, уважая границы?
Память вернула в детство — Артём плачет, я отдаю конфету. Школа — помогаю с уроками. Университет — покупаю учебники на свою стипендию.
Я всегда помогала, не задумываясь. Но сейчас всё иначе. Полмиллиона — не конфета и не учебник. Это мой дом, моя мечта, моё будущее.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от мамы: «Мы ждём тебя дома. Нам нужно поговорить».
Я покачала головой. Не сегодня. Мне нужно время.
Вернувшись в свою квартиру, включила свет, огляделась. Вся жизнь помещалась в этих стенах — книги, ноутбук, фотографии.
И среди них — семейное фото, где мы улыбаемся, обнимаем друг друга. Искренне? Или по привычке?
Я заварила чай и села на подоконник. Огни города мерцали, как тысячи других жизней, тысячи других историй. Сколько людей сейчас переживают похожее?
К утру я знала, что делать. Достала ежедневник и написала: «Помогать — да. Жертвовать — нет».
Неделя прошла в тишине — никто не звонил, не писал. Словно я перестала существовать для семьи. Боль утихла, сменившись неожиданным облегчением. Впервые за долгое время я чувствовала себя свободной.
На работе всё шло блестяще. Новая должность открывала возможности, о которых я раньше могла только мечтать. Коллеги уважали меня, руководство ценило. Жизнь продолжалась, и она была хороша.
В пятницу вечером я заметила у подъезда знакомую машину. Мамина Лада. Сердце ускорило бег. Я не была готова к разговору, но и бежать было некуда.
Она ждала на скамейке, неприметная в своём сером плаще. Увидев меня, поднялась навстречу.
— Здравствуй, — её голос звучал неуверенно. — Можно поговорить?
— Конечно, — я кивнула на дверь. — Пойдём ко мне.
В квартире она долго смотрела в чашку с чаем. Я не торопила.
— Артём женится через месяц, — наконец произнесла она. — Свадьба будет скромной. В кафе, только близкие.
Я кивнула, ожидая продолжения.
— Он… мы все были не правы, — она подняла глаза. — Прости нас, Маша. Это было некрасиво с нашей стороны.
Я глубоко вдохнула. Извинение. Первое за всю жизнь.
— Спасибо, — тихо сказала я. — Мне было очень больно.
— Я понимаю, — она покачала головой. — Мы все… наверное, это была зависть. Ты добилась того, о чём мы только мечтали. И вместо гордости мы почувствовали… право на твой успех.
Её искренность тронула меня, но что-то мешало открыться полностью.
— Я всегда хотела помочь, мам.
— Знаю, — она смущённо улыбнулась. — Артём хотел бы извиниться лично, но боится, что ты его прогонишь.
— Не прогоню, — я улыбнулась в ответ. — Пусть приходит.
Что-то внутри расслабилось, отпустило. Узел, стягивавший грудь, развязался.
— Приезжай на свадьбу, — попросила мама. — Без тебя это будет не семья.
Я кивнула, чувствуя подступающие слёзы.
— И твоя помощь, те пятьдесят тысяч… Артём очень благодарен.
— Я рада, — ответила я. — Правда рада.
Через полгода мы всей семьёй стояли на моём участке. Фундамент только заливали. Артём с женой привезли саженцы для сада, тётя Валя — рассаду цветов, мама — термос с чаем и пироги.
— Отличное место, — дядя Миша оглядывал открывающийся вид. — Молодец, Машка. Характер у тебя.
— В мать пошла, — улыбнулась тётя Валя, и все рассмеялись.
Я смотрела на них — любимых, сложных, своих. Мы прошли через испытание, которое могло разрушить семью, но вместо этого сделало её крепче.
Теперь я знала: любить не значит отдавать всё без остатка. Любить — значит уважать друг друга. Уважать мечты, цели, границы.
— О чём думаешь? — мама подошла, пока остальные спорили, где лучше поставить беседку.
— О том, что семья — это сложно, — честно ответила я. — Но оно того стоит.
Она обняла меня за плечи.
— Я горжусь тобой, дочка. Всегда гордилась.
Я даю им еще один шанс, но только один.
