— Сколько можно говорить, что у Ани дети! Двое! А тебе что, жалко помочь?
— Мама, да какая ещё помощь? Я уже перечисляла ей деньги на прошлой неделе, – пытаюсь вставить я.
— Да мало ты перечисляла! У них платёж за квартиру, да и кормить семью надо. Ты же свободна, у тебя никаких обязанностей, – в мамином голосе звучал приказ. – Да и на что тебе тратить? Взрослая девка, никогда не была замужем. Хочешь, чтобы сестра тоже одна осталась с детьми? Помогай!
Я почувствовала, как во мне закипает злость. Сколько раз я уже слышала эти аргументы? Мне тридцать пять, и с точки зрения мамы я почему-то обязана помогать «нормальной семье», то есть Ане и её мужу. О том, что у меня и работа, и квартира, да и свои интересы, будто никто не помнит.
— Мне не нравится этот тон, – говорю я. – Сколько можно упрекать, что я не замужем? Это же не значит, что у меня нет жизни!
— Никакой жизни у тебя нет, если вон даже детей завести не способна! – моментально переходит к нападкам мать. – А у Ани настоящая семья: муж, двое ребятишек, нужно поддерживать!
Глаза мои невольно бегают по комнате. В душе возмущение, обида, боль. Я слышу, где-то на заднем плане голос отца, но мама перебивает его:
— Толя, не лезь, я сама разберусь!
Я нажимаю на кнопку отбоя, не выдерживая. Понимаю, что в любой момент могу сорваться на крик, но не хочу скандала по телефону. Да и кого я пытаюсь переубедить? Мама с детства ставит мою младшую сестру Аню на первый план, а меня – будто в тень. И всё же, в этот раз напряжение чувствуется особенно остро.
***
Когда мне было восемь лет, а Ане – пять, мы жили в старой «хрущёвке». Комнаты крошечные, коридор узкий, но мама постоянно с гордостью повторяла, что у нас своя собственная квартира, а у многих других нет. В детстве я не особо замечала несправедливости: мы с Аней играли в куклы, потом вместе делали уроки, ругались, как все сёстры. Но у мамы всегда были странные сравнения:
— Смотри, Аня какая молодец, учит стихи, а ты почему не можешь никак закончить с математикой?
Я обижалась, но молчала. Мама, которая могла бесконечно расхваливать младшую, даже взглядом давала мне понять, что я какая-то «ленивая». А однажды выдала в сердцах:
— Твои успехи – это твоя обязанность, а вот у Ани талант.
По правде говоря, в школе я не блистала – училась средне, но все домашние дела делала на совесть. Мама считала, что я должна выполнять работу по дому, потому что «ты же старшая, помогай». Ане доставались более приятные обязанности, например, ходить к папе на работу, если нужно было что-то передать, или выбираться с мамой за покупками. Я ж делала уборку, выносила мусор.
Если бы всё ограничивалось мелкими обидами – может, я не вспоминала бы ничего. Но эта систематическая разница в обращении как будто отпечаталась на мне. Когда пришло время мне поступать в институт, мама с облегчением вздохнула:
— Может, хоть найдёшь там себе жениха.
Я отучилась, жениха не нашла, зато получила неплохую специальность: работаю в приличной конторе, занимаюсь бухгалтерией. Несколько лет назад оформила ипотеку и купила себе отдельную квартиру на окраине города. Долг выплачиваю старательно, осталось уже немного, и я чувствую, что эта квартира действительно моя.
Аня же вышла замуж рано, в двадцать два. Видимо, мама решила, что это «истинное женское счастье» и везде восхваляла её «правильный выбор». С тех пор прошло десять лет, у них двое детей, возраст – восемь и четыре. Живут в арендованной двушке, потому что её муж, Сергей, «сам решит, когда они смогут купить своё жильё», но решает он уже годами, и результата нет. Работает он урывками, постоянного места нет, зато требует уважения к своим «креативным планам».
С течением времени я всё больше ощущала, что меня используют. То просят денег «одолжить», хотя никто потом не возвращает. То зовут «посидеть с детьми», а я вроде как «без своих обязательств, так что почему бы не помочь». Мама всегда находила, как надавить:
— Ну, Аня же твоя сестра, у неё тяжелее ситуация, а тебе что, тяжело?
Я переводила деньги, присматривала за племянниками, покупала подарки – но благодарности почти не слышала. Если заикалась о возврате долга – переводили тему на другое, или говорили:
— Ты же не бедствуешь.
Месяц назад раздался поздний звонок. Я уже готовилась спать, но, увидев имя на экране, взяла трубку. На том конце – возмущенная мама:
— Ты почему не приехала, когда мы тебя звали?
— Мама, у меня был отчёт на работе, я оставалась допоздна. Разве ты не слушала мое голосовое? Я предупреждала.
— Аня плачет, ей нечем платить за квартиру! Сергей не может найти нормальную работу… Они надеялись, что ты хотя бы немного подбросишь денег.
— Сколько раз можно помогать? – голос мой уже тогда дрожал от обиды. – Мама, я всё понимаю, но у меня тоже есть расходы, мне платить ипотеку каждый месяц надо.
— Так ты одна, а их четверо! – как приговор прозвучал её ответ.
На следующий день я чувствовала себя плохо, будто всю ночь таскала тяжести. Вспоминала, как с детства мама негласно ставила меня на службу семье: «Старшая» – значит, обязанная.
Но если это была «семейная» обязанность, почему я не ощущаю никакого семейного же тепла в ответ? Просто сухое «надо» да «должна». И вот сейчас, когда я уже устала бесконечно «помогать», мама говорит, что я плохая.
Неделю назад произошла одна примечательная сцена, которая, собственно, и стала катализатором сегодняшней ссоры. Я как раз разобралась со своими счетами, сидела дома после работы, когда вдруг звонок в дверь. Открываю – на пороге Сергей, муж Ани. Уставший вид, в руках пакет с какими-то бумагами.
— Привет, – говорит. – Поможешь посмотреть договор? Я тут нашёл вариант, чтобы в долг взять… на бизнес. Надо с «инвесторами» подписать бумагу, а там много непонятных слов. Ты же у нас бухгалтер, шаришь.
Я прикусила язык, потому что мне совсем не хотелось вникать в его «очередную схему», но, как обычно, воспитанная привычкой помогать, пригласила его в комнату, сели за стол, разобрали документы.
— Сергей, – проговорила я осторожно, – здесь проценты сумасшедшие. Если вы не вернёте деньги вовремя, могут возникнуть серьёзные проблемы.
— Да ладно, – он отмахнулся. – У меня идея, как всё окупить. Зато деньги сразу дадут.
— И что ты будешь делать, если не успеешь отдать?
— Аня сказала, что ты поможешь, если что… – Сергей ответил так просто, будто это само собой разумеется.
— С чего вдруг?! – не сдержалась я. – Я не обязана за тебя долги закрывать.
Он вскинул брови, глядя на меня так, будто я сморозила что-то диковинное.
— Да успокойся. Ты – сестра моей жены. Я же не на улице деньги попрошайничать буду. Родня должна выручать.
Я громко вздохнула, собрала бумаги в стопку и протянула ему:
— Вот, держи. Мне кажется, что это очень рискованно. У вас и так нет стабильного дохода, а тут проценты…
— Понял, – с видимой холодностью ответил он, поднимаясь с дивана. – Слушай, может, дашь мне сегодня пару тысяч? А то у меня сейчас вообще ни копейки.
Я хотела возразить, сказать, что не могу вот так доставать деньги из воздуха. Но Сергей уже протягивал руку:
— Только до конца недели, я обещаю.
Внутри меня что-то надломилось. Ведь я прекрасно знала, что «до конца недели» превратится в «до конца месяца», а там и вовсе исчезнет в небытие. Но чтобы не начинать ссору прямо в моей квартире, я сказала:
— Ладно, но это в последний раз.
Он кивнул, забрал деньги, сунул их в карман и даже не сказал «спасибо». Просто развернулся:
— Откроешь мне? Я сам выйти не могу – замок у тебя дурацкий. И кстати, если ты вместо инвесторов решишь мне денег дать на бизнес, я возражать не буду.
Я выпроводила его, стояла в прихожей и думала: как же я устала от этого!
***
Дальше события закрутились, как карусель. Через пару дней мама позвонила мне, уговаривая прийти в гости и «посмотреть, что у них там опять сломалось». Я отказалась – была занята на работе. Мама обиделась, а Сергей пустил слух, что я «зажала деньги и вообще веду себя надменно». Аня, разумеется, встала на его сторону – ведь он «муж и отец», и ему виднее, как общаться.
Я позвонила Ане, чтобы услышать её версию.
— Аня, что у вас там происходит? Сергей сказал, что я оскорбила его?
— Да, – голос сестры звучал натянуто. – Он говорит, что ты обвинила его в безделье и не захотела поддержать, когда ему особенно трудно.
— Но он сам пришёл ко мне, попросил проверить договор, а я объяснила ему, что это очень рискованно — брать там деньги, – не выдержала я. – И он за помощь даже «спасибо» не сказал, а теперь я виновата?
— Может, ты как-то резко высказалась. Он пришёл расстроенный. Говорит, что просил твоего участия, а ты отмахнулась.
Я вздохнула:
— Аня, мне кажется, ты немного идеализируешь его.
— Это мой муж, – жёстко отрезала она. – И тебе стоит это уважать.
Внутри у меня вспыхнула обида – за себя, за все эти годы, в течение которых я должна была сглаживать углы, слушать мамины упрёки и выручать младшую сестрёнку.
***
И вот этот звонок с утра в выходной – и всё завертелось:
— Раз замуж не вышла, значит, помогай сестре и её мужу! — начинает кричать на меня мама.
Я кричу ей в ответ:
— Хватит давить! Почему я должна жить ради Ани и Сергея? Почему ни ты, ни они не замечаете, что у меня тоже есть жизнь?
Отец что-то пытается вставить, но мама не даёт ему слова. Мама уверена, что я просто «жадная» и «завидую» сестре, которая «устроилась в жизни». Я давлюсь этими словами: какая там «устроилась» – живут в съёмной квартире, в долгах, с мужем, который фантазёр и постоянно ищет, где бы ему могло перепасть лёгких денег!
— Знаешь что, – выкрикивает мама наконец, – вот приедешь, мы все обсудим! Надо, чтобы вы с Аней помирились, и чтобы ты наконец как-нибудь помогла ей. Нельзя быть такой эгоисткой. Все равно никакой своей жизни у тебя нет, если вон даже детей завести не способна! А у Ани настоящая семья: муж, двое ребятишек, нужно поддерживать!
Я не отвечаю, бросаю трубку. Сижу на кухне и гляжу в окно, будто там есть спасение. Чувствую, что на грани: если сейчас не остановлю их давление, дальше будет только хуже.
Мне уже тридцать пять. Я помню, как в четырнадцать была уверена, что, когда вырасту, стану жить отдельно и все проблемы сами растворятся. Но они не растворились, напротив – где бы я ни обустраивалась, за мной словно тянется шлейф из безграничной материнской критики и сестринских просьб.
«Ты же старшая» – это словно клеймо, которое со мной с самого детства. Я пыталась понять маму: может, её собственная жизнь была не самой лёгкой, и она боится, что Аня не потянет. Но почему я должна расплачиваться за их страхи?
И вот сегодня, когда мама во время скандала по телефону снова повторила: «Раз замуж не вышла, значит, помогай сестре и её мужу!» – я почувствовала, что мои нервы на исходе. У меня в голове замелькали три варианта, один абсурднее другого, и все до ужаса притягательные.
Первый – поехать к ним, собрав всю злость и накопленную обиду. Просто высказать всё в лицо: и про долги, и про несправедливость, и про манипуляции. Может, даже по-настоящему накричать – так, чтобы все испугались и, наконец, поняли, что со мной так обращаться больше нельзя.
Второй – перестать отвечать на звонки, заблокировать номера мамы, сестры, Сергея и исчезнуть из их поля зрения. Жить спокойно, работать, может, даже найти свою любовь… А если не найти – хоть свобода будет. Только в глубине души я понимаю, что это обернётся новой волной обвинений: «Вот, бросила семью, неблагодарная!» И даже на расстоянии, уверена, мама найдёт способ меня упрекнуть.
Третий – совсем радикальный: продать квартиру и улететь куда-нибудь в Таиланд. Небольшие сбережения у меня есть, хватит, чтобы обосноваться там на первое время. А дальше… глядишь, и устроилась бы на удалёнку. Зато стала бы жить хоть чуть-чуть для себя.
Сама себе удивляюсь, но все эти планы не кажутся мне сумасшедшими. Во всяком случае, они правдоподобнее, чем бесконечная помощь семье, которая меня не ценит. Я сижу на диване, обхватив себя руками, вспоминаю крики мамы, упрёки Ани, высокомерный тон Сергея. И задаюсь вопросом: сколько раз я пыталась всем угодить – и к чему это привело? Меня не воспринимают всерьёз, мной просто пользуются.
Но что теперь делать? Вот я – тридцатипятилетняя женщина, в собственной малогабаритной квартире, кредит за которую с такой гордостью выплачиваю. Мне нужно принять решение. Возможно, настало время действовать, пока у меня ещё не стёрлись грани собственного «я».
Какой выбор сделать?
Задаю себе этот вопрос, словно слышу его эхом внутри и снаружи.
Пока не знаю. Но явно настал тот момент, когда я должна перестать бояться и наконец решить. Только вот как быть? Ответ, видимо, ещё предстоит найти.
